Аверс

Глава 26. Настоящее

Лев Николаевич Терновский не посещал рабочее место второй день подряд, без всякой уважительной причины, заранее не предупредив и вообще не отвечая на звонки и сообщения. Бояринов выждал около полутора суток и заявился лично, давно подкупленные консьержки сдали Терновского еще вчера, достоверно известно, что из квартиры он не выходил. На вежливый короткий звонок в дверь никто не отреагировал. От Максима так просто не избавиться. Он вдавил кнопку до упора и уже не отпускал. Мелодичные перезвоны на второй минуте начали здорово давить на мозги. Прошло еще минут пять, прежде чем дверь открылась. В проеме стоял и покачивался совершенно пьяный Лев, смотрел исподлобья, явно посчитав настойчивость поводом для драки. Бояринов, не спрашивая, вошел, сильно толкнув Терновского плечом. Того покачнуло сильнее, едва успел за полку зацепиться и не упасть.

— Водяру жрешь? А че один? — нагло протянул Бояринов, дальше коридора не продвигаясь, бросая пронзительные взгляды вглубь квартиры, девушка Терновского не появлялась. — Где Ника?

Лев собирался хорошенько врезать Максиму. Вперся, толкается. Последний вопрос сбил его с воинственного настроя и вернул в нынешние реалии, стало снова паршиво на душе.

— Ушла от меня, — едва ворочая языком, признался он. — Убежала.

— Ну ты, долбоеб, отвечаю, — перешел на полузабытый дворовый сленг возмущенный Максим и пошел по направлению к гостиной.

Собственно, в ней на журнальном столике накрыт простенький стол. Закуска в виде нарезки, явно добытая в холодильнике, прямо в надрезанных вакуумных упаковках, хорошо початая бутылка виски и один сиротливый бокал. Рядом на полу стояло несколько пустых стекляшек. Максим знал где взять посудину для себя, не первый раз в доме, плеснул себе и дошедшему до дивана Терновскому, поровну, без скидок на его состояние.

— Почему уверен, что сама ушла? — продолжал выяснять, чокаясь и опрокидывая первую порцию залпом. — Может опять утащили.

— Она мне записку оставила, — тяжко вздохнув, сказал Лев, прикасаясь к нагрудному карману рубашки, рабочую одежду он так и не сменил, оставался в той же, что два дня назад, единственное — без пиджака.

— Дай почитать, — немедленно всунул свой не даром длинноватый нос Бояринов.

— Нет, — резко отказал Терновский, сводя брови на переносице, явно определяя границу, которую переступать не стоит.

Максим мотнул головой, принимая сказанное и налил по новой. Замахнули еще. Свежий Максим алкоголя не ощущал, пил быстро, как воду в жаркий день. Лев так уже не мог, отпивал по глотку, медлил после каждого.

— И правильно сделала, сколько можно девчонке мозги полоскать, у мамо звезды не сошлись, кобыла Рита, опять же, на горизонте гарцует, — безжалостно одобрил Нику мужчина, разливая по третьей, вернее только себе, Лев еще предыдущую не осилил. — Ты, конечно, лишнего слова из себя не выдавишь. Эй, не отключайся.

Дотянулся и ловко лягнул погрузившего в себя Терновского по лодыжке.

— Сука, — отозвался очнувшийся Лев, морщась и потирая ушибленное место. — С хрена ли ты мне проповеди читаешь? Думаешь, сам в белом пальто? Д’Артаньян, блядь.

— Может, я не в белом, но от меня нижние не бегут в никуда, побросав на ходу дареные цацки, — пощада и Максим понятие несовместимые, его обходительности хватало исключительно на определенный круг людей, он сопли подтирать не станет, точно не такому же верхнему, как он сам.

И он явно не упустил аккуратно оставленный браслет на большом обеденном столе, подмечать самое существенное и немедленно использовать, чтобы посильнее поддеть, добиться своего, у него заложено на уровне подсознания. Максим явно считал, что они находятся на разном уровне бытия, поэтому впитывал алкоголь, как губка, чтобы заговорить с Терновским на одном языке. Постепенно от Льва начали поступать сведения, Максим сосредоточенно вникал.

— Мне не двадцать и не двадцать пять, это тогда с каждой второй люблю-куплю, — пробило на откровенность пьяного Льва. — Сейчас обмануться страшно и обмануть тоже. Вдруг показалось. Или пройдет быстро. Слова другие стали, тяжелее что ли. Я думал, делаю, как надо. Хотел сам наверняка убедиться, подождать.

— Дождался? — ткнул в больное Максим. — Родственнички твои еще, команд не знают, а к полной миске не забывают подбегать.

— Я им по-честному сказал, маме и всем, что она моя девушка, — пытался защищаться Терновский. — Ей говорил. Она милая. Она красавица.

— Засунь свое «честно» куда солнышко не заглядывает, — язвил Бояринов, прекрасно подменяя иногда проявляющегося внутреннего критикана. — Кончай катать яйца из штанины в штанину и займись делом. Что сложного? Купи маминого астролога, чтобы он ей натальные карты как-нибудь половчее перерисовал. Риту за Иванова замуж выдай. Ника знаешь где?

— Что я, по-твоему, пальцем деланый? — оскорбился Терновский, после недавнего похищения за Никой присматривали, из города она не выезжала, сняла квартиру на окраине. — Подожди, какой Иванов?

— Да из наших работников, в начальники отдела третий год рвется, середнячок, но не совсем бестолковый. Риту возьмет с приданным за милую душу, особенно если правильно объяснить, — беззастенчиво втолковывал Максим. — Она из дома за ним вприпрыжку побежит.

— Легко у тебя все, — буркнул Лев, пощелкал пальцами припоминая слово. — И аморально.

— Ну, за красивые слова, — снова расплескал виски по бокалам Максим, насмешливо прищурившись.

Напились они знатно. Максим остался спать на диване. Лев еле добрел до спальни. В восемь начали трезвонить будильники, к девяти засуетился окончательно брошенный коллектив. Бояринов снял трубку и нарычал на первого попавшегося, на том конце явно совещались между собой, потому что поток звонков временно приостановился. Неохотно продрав глаза, мужчина отправился на поиски туалета. В коридоре его встретил совершенно трезвый, мытый, бритый и наглаженный Терновский. Увидев его Максим скривился, будто откусил от лимона и прожевал. Выданные вчера моральные тумаки возымели действие. Общеизвестно, что Терновский переносит алкоголь гораздо лучше Максима. Бояринов нещадно филонил, пользуясь многочисленными уловками, когда спаивал будущих бизнес-партнеров.

— Смотреть на тебя противно, — мрачно выдал Максим, обходя Терновского по дуге.

— Я на работу, ключи у консьержки не оставляй, потом заберу, — распорядился Лев ему в спину, направляясь к выходу.

Душ Максим принимал в гостевой спальне, удивляясь многочисленным женским штучкам, видимо ванную оккупировала Ника. Перспектива тащить на себя несвежую одежду Максима расстраивала, но была неизбежна. Из ванной комнаты он выперся абсолютно голым и тут же наткнулся на домработницу. Женщина молча уставилась на него огромными глазами и медленно начала отодвигаться к дверям, спиной вперед. Короче, насмотрелась вдоволь. Максим негромко поржал, собрал пожитки и направился в сторону дома. Работать сегодня он все равно не сможет, только народ взъерошит, как говорил Лев, у них и так нервы не в порядке, пусть отдохнут.

Терновский первую половину дня разгребал накопившиеся дела, офис скорее паниковал, потеряв рулевого, чем правда не справлялся. На собственном опыте Терновский точно знал, что Бояринов предлагает очень эффективные и простые способы преодоления проблем. Ближе к обеду вызвал кадровичку и начал выяснять про Иванова, дело оказалось нелегким, потому что числилось в штате целых трое. Велел принести личные дела всех трех. Быстро отсеял ненужных по возрасту и стажу, поизучал фотографию третьего. Он переживал за Риту, как за сестру, отдавать ее абы кому не хотелось. Максим его бы осудил. На вид вроде ничего, карьерой его можно крепко прихватить и заставить относится к Рите должным образом. Тем более она может отказаться, заставлять никто не будет. Просто немного правильной мотивации.

Уговорив ворочающуюся совесть, он принялся искать контакты маминого медиума. Спросить у Стефы напрямую не самый лучший вариант, хотя шансов, что она заподозрит почти никаких. Снова включился в рабочий процесс, сбросив задачу по медиуму на Алексея. Личный помощник поднял брови, но молча пошел исполнять. Чуть из шкуры не вывернулся и к вечеру справился, помогло, что Стефу к медиуму водитель пару раз отвозил.

Оставив звездочёта на завтрашний день и специально выделив под него время в сложном графике, перед концом рабочего дня Лев отправил Алексея снять в банкомате очень приличную сумму, добавив к получившейся стопке денег порцию из сейфа.

Медиум оказалась дамой неожиданно умной, понимающей с полуслова и прекрасно представляющей последствия, если вздумается попробовать воспользоваться незавидным положением Терновского. Мужчина раздражения не скрывал, у него ни малейших сомнений, что перед ним мошенница. Волшебники, блин. Не учи физику в школе и мир всю жизнь будет наполнен магией. Все же какое-то не вполне внятное чувство уберегло медиума и цену она заломила не слишком высокую, правильно, ведь в другом случае могла ближе познакомиться с Максимом. Тот в помощи другу не откажет.

Дама привыкла отрабатывать деньги, выждала сутки и позвонила Стефе. Голос ее был трагичен и полон сожалений:

— Дорогая, я вчера разбирала старые карты и наткнулась на расчеты по карте твоего сына, боюсь я допустила страшную ошибку, векторы спутаны и начерчено неправильно. Ты сильно расстроена?

Самое сложное Лев оставил до пятницы, другие вопросы дались достаточно легко, стоило сосредоточиться. Ника совсем другое дело. Ошибется и останется совершенно один. Законы тематического мира запрещали преследовать нижнюю, вести себя слишком напористо. Податливые изначально, они имели право уйти без обычных разборок и слишком агрессивных попыток удержать.

Ника выходила из дома редко, но так получилось, что они встретились прямо на лестничной площадке перед входом в арендованную квартиру. Лев через ступеньки в два шага преодолел расстояние между ними, но девушка успела шмыгнуть обратно и запереться изнутри. Терновскому потребовалось страшное усилие, чтобы не сломать к черту разделяющую их жестяную дверь, которую без труда можно вскрыть консервным ножом. Вместо этого он прислонился лбом к ее шероховатой поверхности и негромко позвал:

— Ника, — прислушался, ему казалось, что он слышит дыхание по ту сторону, слышимость в новостройках потрясающая, напрягать горло не стоит. — Открой мне, милая, давай поговорим.

Девушка ему не отвечала. Лев не звонил и не стучал, вообще не ломился, напряженно ждал, готовый буквально ко всему, чувствуя себя маньяком из американского фильма. Прошло десять минут, не меньше, по ощущениям вообще вечность, в хлипких пазах скрежетнул металлический язычок, ручка повернулась и его впусти внутрь.

Блеклая обстановка съемного жилья совершенно не отпечатывалась в памяти Льва, он не смог бы сказать сколько здесь комнат, обстановка тоже миновала сознание. Была только Ника. Его измученная, осунувшаяся за время разлуки девочка. Она стянула волосы в хвост и закуталась в современную безразмерную спортивную одежду, штаны на шнурке и худи с длинным рукавом, не хватало капюшона на голове, чтобы окончательно отгородиться от внешнего мира. Подцепляла кончиками пальцев рукава и натягивала ткань на кисти ниже, ее морозило несмотря на отгорающее за окном лето, и она нервничала.

— Зачем ты пришел? Я тебе все написала. Не надо было, — упрекнула его Ника, тщательно избегая встречаться с ним глазами.

Лев опасался подходить к ней слишком близко, любое лишнее движение казалось насилием и быть в ее глазах похожим на Аркадия хотя бы в малости, смерти подобно.

— Зачем ты так с нами, девочка? — без всякой претензии, ласково и как-то устало начал Терновский, медленно шагнув к ней ближе на считанные сантиметры, по-прежнему не касаясь. — Что я сделал не так? Почему не сказала? Когда тебя не нашел, все передумал, пока записку не заметил.

Девушке слишком мучительно давались объяснения. Она сбежала от мамы, Аркадия, теперь вот от Льва. Ничего побеги не приносили хорошего, но она искреннее считала, что причиняет вред только себе, а себя ей никогда не жалко. Наверное, именно это ей важно в первую очередь получать от спутника, пусть кажется иначе, не боль, а покровительство и защиту от всех мнений, включая собственное, кроме своего мастера. Она не имеет на него права, не смеет при нем оставаться. Ника взялась за совершенно непосильную и странную задачу: оградить от себя Льва, спасти его во что бы то ни стало.

— Ты ничего не сделал. Ты самый лучший. Это я. Во всем виновата. Прости меня, я не могу, не должна, ты же видишь, — путалась Ника, делая положение вещей совсем неразрешимым.

Терновский похолодел, самая стандартная фраза при мягком расставании: дело не в тебе, а во мне. Плевать, что она дальше скажет. Между ними все кончено. Оставалось нормально устроить девочку в городе, обеспечить ее и отойти в сторону, как обещал давным-давно. Он не сделает ее жизнь хуже, потому что она совершила глупость и доверилась ему. Потом прислушался.

— Это я Аркадия довела, из-за меня он превратился в чудовище, собственных детей… Если бы он меня не встретил, у него сложилось бы нормально. Я его приучила, не ставила никаких рамок, он со мной совсем потерял человеческий облик. Я виновата, — бесконечным речитативом, повторяя слова с пластинки, безостановочно проворачивающейся внутри ее головы, говорила Ника.

Лев нахмурился, отбросил ненужную осторожность и до конца сократил расстояние между ними, крепко обхватывая ее за плечи. Ника после похищения провалилась в сильнейший сабдроп, новости из телевизора ей подбавили. Он ее упустил, слишком закрытая, нормально, откровенно разговаривать ее еще учить и учить. Загадка с простейшим решением. Что бы не случилось вокруг нижней: тайфун; цунами; град, побивший высаженные в открытый грунт помидоры; окончательно съехавший с катушек мудак, постоянно распускающий руки. Кто виноват? Правильно, она. И никто кроме. Терновскому казалось, что не такие, как он, а именно нижние воображают себя богами, принимая на свой счет и свою ответственность буквально всякую неполадку во вселенной. Наверняка, Ника или кто-то сильно похожий на нее в итоге первый согласится ответить за то, что солнце погаснет, если случится несчастье.

— Не говори глупости. С чего ты за него виновата? Смешно слышать. Он отморозок, который так и не научился себя контролировать, зверье тупое, — мужчина говорил уверенно, ничуть не сомневаясь в своих словах. — Взрослые люди отвечают сами за себя. Ты его не растила, не воспитывала. Хотя я бы даже с родителей его не спросил, ему не семнадцать, гормоны отгуляли, нужно было думать башкой. Он сам творил, что хотел и теперь находится ровно там, где заслуживает.

— Ника, — Терновский коротко встряхнул ее, стараясь поймать взгляд и поделиться своим отношением к жизни, гораздо более здравым, не оторванным от реальности. — Неужели я похож на него?

— Нет, — сразу залепетала девушка, наконец-то поднимая руки и цепляясь за него в ответ. — Ты не такой, но может быть я…

— Ты не сможешь сделать ничего, чтобы превратить меня в того, кем я не являюсь. Люди не меняются почти никогда, Ника. Он был утырком до тебя, и потрудившись, ты вспомнишь его поступки, подтверждающие мои слова, достаточно подумать. Изменения исходят изнутри человека, его нельзя заставить, уговорить, принудить. Можно сломать или тотально контролировать. Последствия слома невозможно предсказать, обычно становится хуже. Любой внешний контроль учатся обходить. Он стал убийцей, потому что не занимался собой, пустил на самотек агрессию, пока она его не сожрала. Его поступки не имеют к тебе никакого отношения.

Глаза у Ники оставались недоверчивыми и растерянными, но она прекратила их отводить. Ей очень хотелось поверить Льву, просто, не рассуждая, отказаться слушать внутренний голос, склонный с самого детства уличать ее во всяких проступках и настаивать на наказании. Верить ему несложно, не нужно особо напрягаться. Она принимала его старшинство только сейчас, раньше одергивала себя, напоминала, что они вместе ненадолго. Лев не терял времени даром, чувствуя слабину, аккуратно заключил ее в объятия и прижал к груди.

— Поехали домой, милая, — зашептал ей на ухо, поглаживая по голове. — Что тебе здесь делать? Я по тебе соскучился, цветы там без тебя пропадают. Вернись ко мне, девочка. Мы справимся, переживем его и тот дом, как страшный сон.

— Мне пять лет надо забыть. Почему все так? Я теперь не могу понять, как могла с ним. Я его сама выбрала, ты не представляешь за что, — немного в другом тоне, но продолжала экзекуцию слишком самостоятельная девушка.

Выбралась из его рук и вдруг опустилась ему в ноги, встала на колени, заставив его вздрогнуть. Ему стоило труда не кинуться ее поднимать, Льву совсем не до ритуалов, но нужно думать не только о себе.

— Прости меня, пожалуйста, — поднимая к нему лицо и наделяя его правом прощать себя, потому сама на такую милость не способна.

— Прощаю, — среагировал чуткий Терновский, абсолютно уверенный, что она не несет никакой вины, возможно когда-нибудь ему удастся убедить ее в этой простой истине, но явно не прямо теперь.

— Я тебе правда нужна? — замирая в предчувствии ответа, вопреки тому, что между ними было, страшась услышать насмешку, ценность ее сомнительна в собственных глазах.

Девушка именно та, которую он искал, она и никто другой. Никакой замены, никаких других отношений и шансов. Вот она, не будет ее и ничего не будет, случайные, недолгие связи, оставляющие смутное послевкусие, без ощущения потери. Впервые в жизни Терновский готов на уступки, отказаться от своих пристрастий, загнать зверя в клетку и заварить ее намертво, неважно, что в итоге отомрет значительная часть его натуры. Нике такие жертвы ни к чему. Ей надо, чтобы он возвышался над ней, взял на себя руководство ими обоими. Ему по силам, он не возражает.

— Очень нужна. Я не могу без тебя. Я люблю тебя, Ника, — не стал больше ничего скрывать Лев, короткая разлука яснее прочего показала ему катастрофичность его потери.

Ника оцепенела, будто не признание услышала, а подтвердились самые худшие ее страхи. Потом разом лишилась последних сил, обхватила руками его ногу, скорее опираясь, чем прижимаясь, закрыла глаза. Не надо больше бежать, скрываться, разрывать тонкие нитки знакомств и едва намечающийся круг общения. Он принимает ее, какая есть. Любит, но о его любви Ника задумываться пока не осмеливалась.

— Забирай, — смирно проговорила она.

Дважды Льва просить не пришлось. Он мигом поставил ее на ноги. Девушка отказывалась отрываться от него, обняла и ткнулась лицом к нему в плечо. Мужчина испытывал нетерпение, ему хотелось побыстрее увезти ее отсюда обратно домой, но не отталкивать же ее силой. Терновский на подъеме, Ника вернулась к нему, ему хочется закрепить успех.

— Выходи за меня, — негромко, отчасти робко, что совсем на него непохоже, просит он.

— Да, — голос Ники приглушен, ведь от его плеча она не отодвигается.

— Кольца у меня нет, — с откровенным сожалением сетует Лев, окольцевать ее прямо сейчас кажется хорошей идеей, словно после она будет совсем его, каждый сможет посмотреть на ее руку и убедиться. — Еще раз тебя спрошу, по всем правилам, обещаю.

Ника слабо улыбается и кивает, не меняя позы. Неизвестно сколько они так стояли. Спустя это непонятное безвременье, захватившее их без остатка и соединившее в одно, помогал ей собирать вещи по квартире, злясь и испытывая жгучее желание побросать так, новое купят. Нику нельзя пугать, ей надо нормально собраться, иначе слишком уж похоже на кражу девушки, которая вообще-то уходит с ним добровольно. Звонили хозяйке квартиры, отказывались от залога и договаривались, где оставить ключи. Долго ехали по вечернему городу, застревая в неспешном потоке движения в час пик. Персональный водитель временами сильно выручал, можно спокойно сидеть на заднем сиденье и держаться за руки, совсем не расцепляясь.

А зимой в Москву они не поехали. Зимой была свадьба и семья Ники явилась в полном составе, включая старшую сестру, ее мужа и детей. Близкие Терновского тоже собрались. Сильно подобревшая к Нике Стефа неожиданно обрела Ольгу, они говорили, не останавливаясь целый праздничный день, испытывая удовольствие друг от друга. Вокруг Лидии, наоборот, будто мелом обведен круг отчуждения. Платон задержался рядом ненадолго и ускользнул кадрить незамужних женщин. Рита недавно съехала, у нее роман в самом разгаре, конечно, избранник пока не занимает должного положения, зато рядом с ним она навсегда королева. Михаил и его жена вообще на другом конце зала. Немного недовольная, надувшая губы, как маленькая девочка, Кира смотрит на пару Льва и Ники, пытаясь выцепить какую-нибудь утешительную мелочь, недочет, чтобы порадоваться. У нее летом было завязался роман по сети, но обходительный кавалер неожиданно исчез, вызнав про ее сестру важные подробности, лично они так и не встретились. Успехов мало, жизнь течет ровно и бессмысленно.

Ника сияет глазами, почти не отрывая взгляда от супруга, она счастлива и беззаботна. Она нашла своего человека, идеального только для нее одной и неважно каким неправильным покажутся их отношения окружающим, если они вдруг будут допущены раскрыть их тайну. Главное они есть друг у друга, остальное можно преодолеть.

Больше книг на сайте — Knigoed.net