Аверс

Глава 7. Работа

Ника осталась в постели Льва самым естественным образом. Стоило ли выделять комнату? Они ни о чем не договаривались. Мужчина молча избавился от презерватива, завязав его на узел движением за годы, доведенным до автоматизма, подгреб ее к себе под бок и уснул. Девушка сначала заснуть не могла. Давным-давно, она читала в интернете статью одного очень умного человека. Он утверждал, что женщина сложное существо и ее оргазм подобен мифическому животному, о котором все говорят, но никто не видел. В частности, автор утверждал, что женщина, побывавшая в дурных или неумелых руках, особенно если отношения длились долго и ничего не получавшая в интимном плане, попав в постель к виртуозу тоже удовольствия не испытает. Нужна практика, долгий положительный опыт, печально твердил автор, склоняясь к мысли и склоняя читателей, что в каком-то смысле женщина все же музыкальный инструмент, расстроенное пианино, настройка требует времени. Ника совершенно не сопротивлялась влиянию подобных рассуждений, ее околдовывала мысль, что она — вещь, хотя на самом деле она в это не верила. Для положения вещи общество слишком много требовало от нее. Двоякость иногда заводила в тупик. С одной стороны, она должна сохранять самые лучшие функциональные свойства вещи, особенно в отношениях с противоположным полом: рожать, готовить, стирать, убирать, ублажать и трахаться, как заводная кукла, хорошо и, главное, безотказно. С другой — она самостоятельная единица, ей нужно уметь зарабатывать деньги, обеспечить себе жилье, еду и одежду, полностью закрывать свои нужды, оставаясь удобной бытовой подставкой для избранника. Кстати, если с суженным что-то не так, виноватых искать долго не надо, достаточно приглядеться к отражению.

Так вот. Может она и расстроенный рояль, только оказывается есть большая разница играет ли гениальный воспитанник консерватории, страстно оглаживающий клавиши кончиками скругленных пальцев, и умеющий пользоваться педальками внизу или лабух из ближайшей подворотни. Звучит совсем по-разному. Ей казалось, что Терновский сбил с нее оковы, освободил. Сердце ее истекало томной нежностью. Ей было жаль, что он уснул, хотелось ласкаться и заглядывать ему в глаза.

Девушка не стала отстраняться, но медленно развернулась к мужчине лицом, украдкой и наощупь изучая хорошо выраженные мышцы на грудной клетке и постепенно спустившись вниз к прессу. Свет в комнате Лев погасил, нажав кнопку над головой, в деревянной панели, заменяющей спинку кровати. Видеть она не могла, только осязать. Лев вздохнул, перехватил ее запястья и завалил под себя, продолжая удерживать ее руки. Потерся об нее всем телом, кожа скользила по коже. Ника сдавленно и порывисто ахнула.

— Спи, — приказал Лев. — Натрогаешься еще.

Развернул ее к себе спиной, сосредоточенно облапал попку, притискивая поближе и через минуту задышал спокойно и глубоко. Нике хватило совести больше его не беспокоить, перелет, потом полный рабочий день, пока она неспешно ходила по квартире, принимала ванну, рассматривала косметику и валялась на кровати.

Утром ей удалось сбежать пораньше. Халат искать не стала, почудилось непременно проснется. Ночной нимфой, совсем обнаженная металась по комнатам, потерявшись и не сразу отыскав выделенную ей спальню. Лев пропустил занимательное зрелище. Ей физически невозможно предстать перед любовником растрепанной и помятой со сна. Она хотела быть для него идеальной. Терновскому придется проявить недюжинную волю и интеллектуальные способности, чтобы вовремя заметить ловушку и не превратиться в неврастеника, способного устроить скандал из-за неправильно сваренного яйца. Потому что Ника будет угождать ему, как только сумеет.

Расчесывая влажные волосы, девушка не заметила, как рука ее движется медленнее, пока окончательно не зависла с массажной расческой в руках. Она стояла в своей личной ванной перед зеркалом и разглядела следы на своем теле. Три, четыре, пять засосов на груди, повернулась боком и увидела синяки на бедрах, он хорошо за нее вчера подержался. Соски ярче обычного, губы припухли, между ног тоже. Еще она ощущала, как никогда, вершинку клитора, он отзывался на слишком смелые движения болезненно и сладко. Опять же, большинству бы не понравилось, он сделал ей больно и продолжает делать сейчас. Ника совсем не возражает. Это ее способ получать удовольствие.

Привела себя в порядок за рекордные полчаса и оказалось, что Лев встал ненамного позже ее. Он вполне готов к завтраку и пошел ее разыскивать. Черные волосы зачесаны назад, светлые глаза игриво сверкают, где-то здесь спряталась его девочка.

— Доброе утро, — проговорила Ника и покраснела.

Она надела домашнее платье, снова из тех, что он купил ей в больницу. Ее одежда, забранная из дома, совершенно не подходила к стилю жизни Терновского. Мужчина подошел к ней и обнял за талию, одна его ладонь сразу беззастенчиво скользнула ей на лобок, поглаживая через ткань, но в основном проверяя есть ли на ней трусики.

— Здравствуй, — согласился Терновский на ее приветствие и добавил, отмечая ее послушание. — Умница. Пойдем с обслугой познакомлю.

Оказалось, в дом уже проникли две женщины. Нике не понравилась мысль, что у них есть ключи и постоянный доступ. Одна, главная, по возрасту вполне годилась ей в матери, но вторая достаточно молодая. Зачем Льву столько женщин? Ника справилась бы сама. Пусть квартира очень большая, она бы не подвела. Девушка не умела ценить свое время. Уборка, тяжёлая, методичная, каждодневная, попреки за мелкие ошибки, множество правил, которые выдвигали ей нервные хозяйки, составляли значительную часть ее сабмиссии. Аркадий приезжал не так часто, он не мог обеспечить ее полностью, и вообще, не отличался склонностью к контролю, вернее выдавал хаотичные правила, меняя их чуть не каждую новую встречу, про большинство забывал. Нике приходилось выкручиваться самостоятельно. И у нее получалось, хотя ее нанимательницы даже примерно не догадывались, почему она им столь преданно служит. Здесь ее метод явно не сработает.

У нее вспотели ладони, на ней нет белья, она не хочет их видеть. Ника с трудом заставила себя поздороваться и выдавила какую-никакую улыбку. Молодая смотрела на нее недовольно. Старшая на Льва не претендовала даже в мечтах и отношение Ники ее потревожило. Для Терновского они ничего не значат, просьбы и мнения его любовницы явно будут учитываться в первую очередь. Как бы работы не лишиться. Следовало налаживать контакт.

За еду обслуга не отвечала. Ника и Лев остались на кухне одни. Мария утащила надувшую губы горничную за собой, они давно откладывали уборку в спортивном зале, самое время заняться территорией, куда хозяева явно не сунутся.

— Где он такую взял, — плескала ядом молодая уборщица, все же опасливо понижая голос.

— Совсем одурела? — не спустила ей домоправительница. — То-то я замечала, не успеет он в дом войти, ты перед ним на карачках полы начинаешь намывать и норовишь задницей повернуться. Помогло? Вот и молчи, чтобы звука от тебя не слышала.

Девчонка приходилась Марии дальней родственницей, иначе она ее приструнить бы не пыталась, выгнала и всех дел. Приходилось вправлять мозги. Лев Николаевич завидный мужчина, все при нем, но на девчонку ни разу не оглянулся и вряд ли помнит ее имя.

Терновский не без удовольствия следил за накрывающей на стол Никой. Она неплохо за два неполных дня обосновалась на кухне, знала где и что взять. Выспросила какая яичница ему нравится. Небалованный Лев вдруг припомнил, как его мама готовила глазунью, когда была в замечательном настроении, то есть не так уж часто. Нужно было обжарить белый репчатый лук на сливочном масле, разбить сверху яйца, прожарить на одной стороне, пока наверху еще остается неполностью свернувшийся белок и глазок желтка, перевернуть и снова прижарить. Фокус в том, чтобы желток оставался жидким. Выдав рецепт вслух, наблюдал за дальнейшим не без любопытства.

Девушка никак не прокомментировала его закидоны и явно собиралась попробовать. По кухне поплыл соблазнительный запах растопленного на сковороде масла и жареного лука. Ей удалось перевернуть, не повредив своеобразный блин. Ника выложила яичницу на тарелку и поставила перед мужчиной. Они оба затаили дыхание, но нож погрузился в совершенно готовую сердцевину, желток полностью затвердел.

— Почти получилось, — улыбнулся Лев, не выдав и на самом деле не испытывая разочарования, положил в рот первый кусочек, прожевал и добавил. — Очень вкусно, Ника, спасибо. Заканчивай суетиться, тебе тоже надо поесть.

Недовольная собой девушка, подчинилась требованию. Собрала себе нехитрый бутерброд из кусочка полезного хлеба грубого помола, авокадо и рыбки.

— Будешь кофе? — усадив ее за стол, спросил Терновский.

— Но я чай налила, — занервничала девушка, она видела кофе-машину и трезво оценивая свои силы не полезла к мудреной технике.

— Я сварю, не переживай, — предотвратил ее попытку вскочить с места. — С молоком? Латте?

Через три минуты Ника обзавелась чашкой ароматного напитка. Себе Лев сварил двойной эспрессо. Этим мужчина не ограничился, совершенно обыденно приготовил для Ники точную копию ее первого бутерброда и положил на тарелку перед ней. Чувствуя, что войска ее разбиты и все, что осталось сложить знамя к ногам победителя, Ника вздохнула и откусила первый кусочек.

Она ходила за ним по квартире, повторяя вчерашний вечер, возможно приобретая привычку. Лев нисколько не возражал, словно царь с рождения, свыкшийся с постоянным окружением свиты в самые интимные моменты. Не дрогнув, скинул с себя мягкие домашние джинсы и футболку, на короткое время мелькнув голой подтянутой задницей. Начал облачаться в официальный костюм. Ника смотрела на него ничуть не менее сосредоточенно, чем он наблюдал за ней на кухне. Не рубашка, а сорочка, в плотные манжеты вдеты запонки, золотые, простые и строгие, без камней или эмали. Часы на запястье, Ника в них не разбиралась, но предполагала, что в их стоимости очень много нулей. Пиджак и галстук. Ловко обвязал себе шею шелковой полоской, завязав в узел. У нее бы так не получилось. И снова Ника чувствовала свое несоответствие, она не подходит этому мужчине, девушка предчувствовала, что найдутся люди, которые ей прямо укажут на ее недостатки.

— Как я выгляжу? — отчетливо поддразнивая, не упустил из виду ее интерес Лев.

— Царственно, — не пожалела признать девушка, зардевшись от собственной смелости.

— Спасибо, — Лев откровенно засмеялся, но сначала горделиво приподнял голову, вряд ли заметив за собой.

Она пошла провожать его к порогу. На обувном комоде стояло тяжелое металлическое блюдо. Терновский методично собирал с него по карманам нужные всякому бизнесмену вещи: связку ключей, флэш-карту с ключ-паролем от его офисного компьютера, еще одну с его электронной подписью, на портмоне приостановился, точно он забыл одну мелочь. Лев открыл кошелек и вытащил на днях выпущенную банковскую карту, положил ее на деревянную крышку комода и пододвинул в сторону Ники.

— Это тебе на булавки, не сиди дома, если не хочешь, погуляй по городу, лимит сто тысяч, так что с крупными покупками подожди до выходных, — спокойно диктовал Терновский. — Звони, Ника.

— Мне денег не нужно, — попробовала отнекиваться девушка, смотря на карточку, будто она кусачее насекомое.

— Не перечь мне, — грозно нахмурился мужчина, но провести разъяснительные мероприятия ему уже не хватало времени, ограничился тем, что сграбастал в объятия, сжав до хруста в ребрах, поцеловал в кончик носа и ушел.

Ника еще долго смотрела на карточку, потом взяла, оставь она ее на месте можно схлопотать, вызывать недовольство на ровном месте она не желала. Убрала в карман своей куртки, еще настроенная не тратить с нее и копейки, причем одновременно понимая, что Лев отследит и может рассердиться.

Запущенный тренажерный зал потребовал у двух женщин целых полтора часа. Домоправительница мстительно отправила родственницу в домашний кинотеатр. Им Терновский тоже пользовался редко, и они, в свою очередь, тратили на него минимум усилий. Сама Мария занялась главной спальней. Перестелила постель, отметила добавившуюся одежду, собрала раскиданные вещи в корзину и унесла в стирку. Характер отношений между хозяином и его девушкой от прислуги не скрыть. Хозяйская комната должна быть в идеальном порядке, на нее ушел еще час, полчаса на выделенную Нике спальню. Мария осторожничала, заглядывая за дверь, но девушки там не оказалось.

Ника отыскалась на кухне, рядом с современной индукционной плитой стоял полупустой пластиковый лоток для яиц. Большого беспорядка Ника не допустила, необходимое под рукой: чищенный и нарезанный лук с запасом, раскрытая масленка. Она пробовала в седьмой раз, первые две попытки вышли совсем неудачно, яичница свернулась неопрятным комком. При Льве перевернуть блин без потерь ей помог счастливый случай. Переживая брак, Ника прервалась, вымыла посуду, оставшуюся от завтрака, проигнорировав посудомоечную машину, слишком мало предметов, убрала со стола, успокоилась. Перерыв ей помог и теперь получалось, как нравилось Льву, но не каждая, через две на третий. Стабильный, неизменный результат еще предстоит выработать. Готовую яичницу Ника безжалостно отправляла в мусорное ведро, отличная сковорода, к ней вообще ничего не пристает, разве тяжеловата. И начинала заново. Девушку совершенно не интересовало сколько ей предстоит перепортить продуктов или потратить дней, чтобы научиться. Терновский получит любимое блюдо на завтрак и готовить она его будет безупречно.

Мария вспугнула Нику. Девушка покосилась на нее, Мария действовала деликатно, спросила можно ли ей убрать. Пришлось свернуться, разложив оставшиеся продукты по полкам и прихватив из холодильника лимон, чтобы перебить его соком запах лука от рук, она отступила в сторону своей спальни. Не помешает принять еще одну ванну, заняться больше нечем и она действительно соскучилась по удобствам.

Бояринов приходил на работу, когда вздумается, умудряясь раскачивать нежную психику участников коллектива еще и своими внезапными появлениями. Нельзя было заранее скрепить сердце перед общением с ним, а находиться в напряжении по нескольку часов в день и вовсе не дождаться начальника не каждому по силам. Терновский приходил на работу изо дня в день и из года в год без пятнадцати восемь, хотя рабочий день начинался с девяти. Алексей заявлялся на несколько минут пораньше него. Неизвестно была ли Антонина Васильевна из жаворонков или ее окончательно запугал и поработил Бояринов, но являлась она к семи. Традиционно ей первой охрана открывала двери офиса. В отличии от Алексея, Антонина Васильевна, много зная о перемещениях и планах своего шефа, никогда сведениями не делилась. Не из вредности, она добрейшей души человек, очень просто — шеф приказал ей этого не делать. Перед тем, как оспаривать прямое распоряжение Бояринова, неплохо прикупить местечко на кладбище.

Рабочий день шел своим чередом. У Терновского начались совещания и назначенные встречи. Алексей отрывался от макбука, чтобы встретить или проводить очередную группу и снова начинал печатать, постоянно сверяясь с драгоценным ежедневником.

Бояринов приперся к трем. Выглядел он идеально, будто прямо сейчас от стилиста: костюм, прическа, ухоженные руки, явно не считал зазорным посещать маникюршу. От него пахло любимым парфюмом, но еще слышался едва заметный запах, как от идеально отстиранной, накрахмаленной и только что отглаженной скатерти. Если бы кто-нибудь осмелился, Максима могли с полным основанием назвать метросексуалом. Более чем презентабельный царь зверей Терновский, выглядел не таким лощеным.

Совладелец пароходства заглянул в приемную Терновского через приоткрытую дверь. Посетители ее часто не закрывали перед уходом, чем донельзя бесили Алексея, он бегал туда-сюда, но сейчас слишком увлекся составлением плана на ближайшие десять дней вперед, хотя просили на неделю.

— Обожаю смотреть, как другие работают, — беззлобно поддел он Алексея, видимо день у него задался, вот ядом и не плещет, не дожидаясь реакции, скрылся на своей территории.

На первый, второй и третий взгляд Бояринов выглядел безалаберным руководителем, никакой системы, слишком вольное поведение. Он мог вообще не появляться три-четыре дня. Бизнес требует вложений и денежные из них не самые важные, чтобы получать результат нужно впахивать, не жалея ни себя, ни окружающих. Как Лев Николаевич Терновский. На нем все держалось. Но Алексей слишком давно в фирме и достаточно умен. Вольная жизнь и наплевательское отношение Бояринова не более, чем иллюзия. Максим практически не вмешивался в рутинные дела пароходства, но он курировал его договоры, особенно крупные, подыскивал новых деловых партнеров. Он сам встречал будущих заказчиков, катал их по городу, кабакам и клубам, ловко втираясь в доверие, через несколько дней считаясь им чуть ли не лучшим другом. Выкруживал наилучшие условия, решал любые конфликты. Три года назад у них взорвался и потонул один из самых крупных пароходов. Бояринов предложил Терновскому оставаться и решать на месте, уехал сам. Что он там делал никому неизвестно, но ситуация слилась практически в полном молчании, разве первых громких заявлений в сми не удалось избежать. По счастью пароход не пассажирский. Терновский ненавидел пассажирские пароходы и со времен, как унаследовал пароходство целиком, постепенно избавился почти ото всех. Теперь у них осталось два и их инспектировали, чинили и следили, будто завтра собрались на них выходить в открытый космос.

Бояринов не показывался до шести, потом, явно направляясь домой вышла Антонина Васильевна. Здесь тоже правила разные, женщину мог отпустить с рабочего места только лично сам Максим. У Алексея все же был какой-никакой нормированный рабочий день, по общему правилу он выдвигался вместе с директором.

Еще через полчаса Бояринов пошел покушаться на Терновского. Зачастил, соскучился, не иначе. На самом деле сгорал от любопытства по поводу Ники. Надеялся вытянуть еще немного информации. Знакомство у мужчин не задалось, они чуть глотки друг другу не перегрызли, но в итоге сошлись и постепенно смогли, несмотря на разницу в характерах, стать друзьями.

— Пойдем разомнемся? — предложил Максим замученному навалившейся рутиной Льву.

В их огромном, современном офисе нашлось место для тренажерного зала. Удобно, ехать никуда не надо, дома заниматься лениво, форму же поддерживать надо. Лев с подросткового возраста занимался классическим английским боксом. Максим чем только не занимался, остановившись на муай-тай. Не один из них не дрался профессионально, в детстве правда участвовали в соревнованиях, как любые другие перспективные бойцы. Планы их семей не подразумевали спортивной карьеры, и он считался развлечением, хобби, полагающимися любому растущему мужчине. Объективно Лев сильнее Максима, он тяжелее на десять-пятнадцать килограммов, причем полностью за счет мышечной массы, выше ростом и руки у него длиннее. Пока они дрались на кулаках по классике, так и оставалось, но стоило Максиму начать махать ногами, ситуация менялась на прямо противоположную. Обоим небесполезно почувствовать себя в чужом виде единоборств.

Своим появлением они не распугали немногочисленных задержавшихся в зале после работы сотрудников, но на них поглядывали. Коллектив постоянно муссировал тему с боями между совладельцами и бизнес-партнерами. Поговаривали, что они так решают спорные вопросы. Вранье. Не дети же они в самом деле? Бизнес делается по-другому, холодно и взвесив все «за» и «против».

В самом дальнем отделении зала с рингом никого, отсюда принято уходить при появлении боссов, в любом случае. Ринг обычно использовала охрана и они плавно перетекли в комнату наблюдения, чтобы попялиться на драку на мониторах через видеокамеры.

По каким правилам будут драться определялось монетой. Вопреки поговорке, Льву везло и в удаче, и в любви. Переоделись, разогрелись, забинтовались, натянули перчатки, никакой защиты, кроме кап, зубы править никто не желал. Драка намечалась несерьезная, вышибать мозги противнику они не собирались, просто размяться, кровь разогнать.

Более подвижный и быстрый Максим тратил преимущество на то, чтобы не использовать знакомые приемы. Классический бокс его сильно ограничивал, отнимая не только возможность бить ногами, но и приложить Льва локтем. Нарушение значило немедленный проигрыш, а проигрывать он ох как не любил. Удар у Льва потяжелее и подлавливал момент мужчина идеально. Привычно уворачиваясь, Максим прописал спарринг-партнеру в торец и отскочил в сторону. Поплясали с минуту по рингу, без всякого результата. Лев задел перчаткой на излете скулу избегающего Максима и чуть позже получил парочку хороших ударов по ребрам. По вполне понятным причинам, Терновский предпочитал сблизиться и бить, не отвлекаясь. Естественно, Максим не настолько глуп, чтобы позволить ему воспользоваться разницей в весе и силе. Оба взмокли. Бояринов едва удержался, чтобы не взрезать Льву по бедру, мозг самостоятельно выстраивал боевые связки, в привычных рамках, потерял полсекунды и схлопотал прямой в челюсть, ослабленный, не в полную силу, тем не менее его отбросило на канаты.

— Ок, ты победил, большой брат, — заржал Максим. — Что такой злой? Неужели вчера тоже не дала?

— Умей проигрывать достойно, — с каменным лицом заявил Лев, но не выдержал и тоже рассмеялся, выдавая отличное настроение, не затертое с утра за сложный рабочий день.