Айлсфордский череп

Предисловие БЕЗ ГРАНИЦ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

Стимпанк велик и разнообразен. «Айлсфордский череп», роман Джеймса Блэйлока из цикла об ученом Лэнгдоне Сент-Иве и его Немезиде, некроманте и преступнике Игнасио Нарбондо, представляет один из многих аспектов жанра. Корни стимпанка уходят в викторианскую эпоху (ей принадлежит и Сент-Ив), однако ветви этого древа раскинулись так широко, что сегодня, куда ни кинь взгляд, всюду обнаружишь что-нибудь стимпанковское.

Стимпанк прокрался в научную фантастику и завоевал доверие незаметно, прикрываясь маской альтернативной истории. Одной из первых ласточек интереса к Викторианской эпохе, помноженной на технологии будущего, какими те стали бы, не уйди викторианство в историю, послужила изданная в далеком 1961 году книга Кейта Лаумера «Миры Империума». Затем были «Бомба королевы Виктории» Рональда Кларка (о ядерном оружии, использованном во время Крымской войны), «Да здравствует Трансатлантический туннель, ура!» Гарри Гаррисона (между Великобританией и ее американскими колониями строят подводный туннель), «Павана» Кита Робертса (испанская Непобедимая армада завоевала Британские острова, в 1968 году миром правит католическая церковь, а технологии застыли примерно на уровне XIX века).

Главным предтечей стимпанка стал революционер от фантастики Майкл Муркок. В середине 70-х он издал трилогию «Кочевники времени» об Освальде Бастейбле, путешественнике по альтернативным мирам, которые все тяготеют к тому или иному варианту прошлого. В «Повелителе воздуха» Британская империя — живее всех живых и душит восставшие колонии флотом дирижаблей (а революционеры в лице графа Гевары и Владимира Ульянова готовятся применить атомную бомбу); «Левиафан шагает по земле» рассказывает о необычной Первой мировой, в ходе которой на Европу нападает африканский вождь Черный Аттила; «Стальной царь» — стимпанковская история о монахе Иосифе Джугашвили и вожде анархистов Несторе Махно.

Уже из этих описаний следует, что для Майкла Муркока стимпанк — жанр в первую очередь политический и позволяет исследовать наш мир через призму альтернативного прошлого. В трилогии о Бастейбле викторианский «стим» впервые соединился с протестным «панком». Поскольку сам Муркок рос в разваливающейся империи, объектом его интереса часто становились имперские мечты родины.

Три отца-основателя стимпанка — Джеймс Блэйлок, Тим Пауэрс и К. У. Джетер — придавали политике куда меньшее значение; придуманный ими стимпанк существует, как видно и по «Айлсфордскому черепу», на стыке викторианской литературы, устаревших технологий и исторического мифотворчества вплоть до откровенного фэнтези. Как иначе расценивать появление в романе Блэйлока призраков? Впрочем, не будем забывать, что многие образованные викторианцы искренне верили в духов — тот же Артур Конан Дойль посвятил вторую половину своей жизни апологии спиритизма — и считали, что привидения есть проявление четвертого измерения, доступ в которое можно обнаружить в дебрях уравнений Максвелла.

Чтобы стимпанк превратился в отдельный жанр, не хватало последнего толчка. Как ни странно, им стал фильм Ридли Скотта «Бегущий по лезвию» по роману Филипа Дика: классика кинематографического киберпанка. Дик был дружен с троицей создателей стимпанка, часто сиживал с ними в баре «О’Хара», обсуждал их сюжеты и даже сделал их героями своего романа. Скотт превратил книгу Дика в футуристический нуар — то есть, если разобраться, тоже соединил будущее с прошлым. Чуть позже вышел написанный с применением того же приема роман Уильяма Гибсона «Нейромант» — и киберпанк сразу же был признан новым революционным движением в фантастике.

«Почему бы и нам не заявить о себе?» — подумал К. У. Джетер и в знаменитом письме в журнал «Локус» изобрел — по аналогии с панком «о кибернетическом будущем» — панк «о прошлом на паровой тяге». Конечно, с самого начала было ясно, что стимпанк — штука расплывчатая: под его определение подходили такие разные книги, как «Гомункул» Блэйлока с дирижаблями и инопланетянами, «Ночь морлоков» Джетера с королем Артуром, реинкарнировавшим в викторианском Лондоне, мумией в Монсегюре и женщиной из будущего, «Врата Анубиса» Пауэрса с магами, египетскими богами и лордом Байроном…

Письмо Джетера было как брошенная перчатка: наши книги не хуже ваших, у вас есть свой новый жанр, а у нас — свой! Киберпанки приняли шуточный вызов: в 1990 году вышел роман Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга «Машина различий» — блестящий текст о викторианской Британской империи, которой управляют сделавшийся политиком Байрон и изобретатель компьютера Чарлз Бэббидж (здесь он создает вдобавок искусственный интеллект). «Машину различий» стоило бы назвать киберстимпанком, по сути это возвращение к политической фантастике Майкла Муркока на новом витке технологий: сводящие с ума инфопотоки, загрязнение окружающей среды, тоталитаризм, социальное расслоение, набор харизматических персонажей — шпионы, террористы, проститутки, волевые политики, безумные ученые, — всё по любимейшей киберпанками рецептуре.

Тем не менее в сторону ретродистопии стимпанк так и не двинулся; потому, может статься, что Гибсон и Стерлинг со свойственной им основательностью тему не только открыли, но и закрыли: сочинить киберстимпанк лучше «Машины различий», кажется, уже невозможно, да и не нужно.

Была и еще одна причина: к 1990-му в фантастике появилось немало книг, следовавших скорее рецепту Джетера, Блэйлока и Пауэрса и сочетавших современные технологии с историческим антуражем, но без политики. Среди таких «стимпанков поневоле» оказался, скажем, британский фантаст Боб Шоу, выпустивший в середине 1980-х трилогию «Астронавты в лохмотьях», «Деревянные космолеты» и «Беглые планеты» о двух близко расположенных планетах: Мире и Верхнем Мире, пространство между которыми можно одолеть на воздушном шаре. Во втором романе в промежутке между мирами строятся даже деревянные летучие крепости — средневековый аналог боевых космических станций. Как заметил фантаст Орсон Скотт Кард, «Астронавты в лохмотьях» — твердая научная фантастика XVIII века, какую вполне могли бы написать Джонатан Свифт или Даниэль Дефо, если бы вдумчиво прочли труды Исаака Ньютона.

В 1990-е понятие «стимпанк» стремительно расширялось. В зависимости от эпохи и мира жанр менял название: дизельпанк, клокпанк, стоунпанк, рококопанк, декопанк, атомпанк, мифпанк, эльфпанк и даже наупанк — панк настоящего времени (его придумал Брюс Стерлинг). Например, роман Пола Макоули «Ангел Паскуале» о средневековой Флоренции, преображенной изобретениями Леонардо да Винчи, — типичный клокпанк, а старинные романы Эдгара Райса Берроуза о каменном веке считаются ныне стоунпанком (от stone — «камень»).

Отдельный подвид стимпанка — тексты об альтернативной физике и даже географии, производных от представлений той или иной эпохи. Задним числом сюда записали рассказ Филипа Фармера «По морям, по волнам», в котором флотилия Колумба подплывает опасно близко к краю плоской Земли. Другие примеры — романы американца Ричарда Гарфинкла «Небесные материи» и поляка Яцека Дукая «Иные песни» о мирах, функционирующих согласно теориям Аристотеля, Птолемея, Гегеля и даосов Древнего Китая.

Наконец, есть писатели, использующие эстетику стимпанка для создания собственных, ни на что не похожих миров: Чайна Мьевиль (книги о мегаполисе Нью-Кробюзон), Стивен Хант (цикл «Шакалия»), Вадим Панов (цикл «Герметикон»), Грэй Ф. Грин («Кетополис»), Алексей Пехов («Пересмешник») — и так далее, и так далее. Предвидели ли Блэйлок и его сотоварищи, что придуманный ими в шутку жанр не будет иметь границ?..

Остается лишь восторженно повторить: стимпанк велик и разнообразен!