Айлсфордский череп

IV ЗАПРУДА

Речка Медуэй под Айлсфордом вяло несла свои воды по мелкому руслу — еще два часа до прилива. День выдался теплым, ветер стих, и густые тени лежали на лесистом берегу совершенно недвижимы. Кругом не было ни души, и время, казалось, остановилось в воцарившейся тишине. Элис Сент-Ив, облаченная в мужские штаны и резиновые болотные сапоги поверх туфель, зашла поглубже, забросила удочку в омут перед плотиной и быстро поводила ею туда-сюда. Она ощутила рывок, но затем натяжение лесы ослабло. Определенно кто-то заинтересовался приманкой.

Оснастку, связанную из пера павлина, серебряной проволочки и полоски зеленой шерсти с тройным крючком без бородки, Элис сделала сама. За последние двадцать минут с нее сорвались две большие щуки, еще и оторвав по крючку, что, естественно, не радовало — впрочем, то могла быть и одна и та же рыбина. Однако крючком с зазубриной Элис опасалась повредить рыбьи губы, поскольку задача перед ней стояла больше таксидермическая, нежели кулинарная. С другой стороны, поданная к обеду щука, начиненная телячьим фаршем и мелким виноградным луком с огорода, тоже порадовала бы и ее саму, и домочадцев, так что улов, если не попадется рыбина крупнее той единственной, что уже лежала в ее корзине, отправится прямиком к миссис Лэнгли для запекания.

Нависшая тишина начинала действовать Элис на нервы, и она машинально посмотрела в сторону леса. В какой-то момент у нее возникло неприятное чувство, что кто-то, укрывшись среди деревьев, шпионит за ней. Что за дурацкие страхи! Вокруг ни души, в застывшем пейзаже не колыхнется и листок; слышно только тихое журчание воды меж камушками в узкой протоке у запруды. Элис перевела взгляд на свою вместительную лососевую корзину, вполне подходящую для крупной щуки. Короб так и стоял между камнями в речке, явно непотревоженный.

Рыбу пришлось прикончить сразу же после поимки примерно полчаса назад. Несмотря на ранение от остроги, щука все еще обладала достаточной свирепостью, чтобы при возможности раскурочить корзину. Вставив хищнице в пасть распорку, Элис попыталась вытащить крючок из ее языка, однако тварь задергалась у нее в руках, распорка сместилась, и острые зубы вонзились-таки в руку женщины. Теперь добыча лежала на мокром мху, который вместе с прохладной речной водой сохранит ее свежей. Элис хотелось поймать щуку покрупнее, чтобы, прикрепив ее голову на деревянную пластину, подарить мужу. В здешнем омуте обитал настоящий гигант, несколько раз даже срывавшийся у нее с крючка. Лэнгдон предлагал оглушить хищника нитроглицериновой бомбой, однако Элис и слышать не хотела о подобном вероломстве — в особенности когда дело касалось рыбалки.

Из экспедиции по Южной Америке их друг Табби Фробишер привез длинную ветку бакаутового дерева для удочки. Растение смахивало на распространенный в Англии орех, но отличалось легкостью и гибкостью — удилище длиною около трех ярдов[7] весило не более двух фунтов[8], причем со всей увесистой оснасткой. Для охоты на лосося или форель орудие было коротковато, но для озерной ловли, подлинной страсти Элис, подходило идеально. На эту удочку она поймала в пруду их поместья карпа-тяжеловеса, огромную тварюгу с чешуйками размером с двухпенсовую монету, черного цвета с блестящими желтыми отметинами по бокам и с золотистым брюхом — красивее создания прежде она не встречала. Увы, как следует затвердить кожу разработанным Сент-Ивом фиксажем не вышло, и в конечном итоге чучело карпа погибло, что Элис восприняла едва ли не как личную трагедию. Если ей удастся поймать гигантскую щуку, она опробует на ней улучшенную версию фиксажа.

Забросив вновь удочку, женщина неожиданно услышала треск в кустах на берегу. Она резко обернулась на звук и, затаив дыхание, сощурилась на мешанину теней и солнечных бликов. Ярдах в пятнадцати, меж дубом и каштаном, возник какой-то человек. Теперь она отчетливо различала его фигуру. В лучах солнца неподвижно стоял высокий худой мужчина в зеленой рубашке. Он, несомненно, понимал, что его видно.

Элис подавила в себе порыв немедленно перейти вброд на другой берег, забрать корзину и вернуться вниз по течению на ферму. Они с мужем унаследовали усадьбу от тети Агаты Уолтон и прожили в ней лишь пару месяцев, однако миссис Сент-Ив считала этот тихий участок Медуэй своей собственностью, и потому будь она проклята, если удерет от какой-то там тени! Если что, этот тип познакомится с крюком ее остроги. Пробитое запястье или шея точно придутся ему не по вкусу.

Меж тем человек исчез, однако Элис по-прежнему ощущала тревогу. Уж лучше бы он оставался перед глазами. Вдруг удочка в ее руках опустилась, отзываясь на осторожное подергивание приманки. И все. Да эта хищная тварь цинично дразнит ее! Тут Элис вспомнила, что через лес проложена тропинка, пользоваться которой жителям Айлсфорда совершенно не возбранялось. И те, кому требовалось побыстрее добраться до Мейдстона, предпочитали шагать по ней, а не тащиться по дороге. Вот так этот незнакомец и оказался на берегу! Необычайное зрелище — рыбачка в чудном наряде на тихой Медуэй — запросто озадачит любого местного жителя. Но в любом случае этот тип уже ушел.

И в ту же минуту резкий рывок — поплавок ушел под воду — застал Элис врасплох. Из-под коряги у берега вылетела здоровенная щука и наискось помчалась по чистой воде к запруде. Через мгновение она стала отчетлива видна — тварь была поистине гигантской. Миссис Сент-Ив зафиксировала катушку и резко подсекла, уперев резиновое основание удочки в кожаную выемку на ремне под талией и что есть силы вцепившись в пробковую ручку. Конец удочки начал изгибаться, отзываясь на маневры рыбины, понесшейся зигзагами обратно вверх по течению, а затем снова повернувшей к плотине. Элис принялась наматывать лесу, с трудом подтягивая исполинскую хищницу и не давая ей удрать. Солнце так и искрилось на поверхности воды, ослепляя женщину, даже несмотря на предусмотрительно надетые синие очки. Элис потихоньку стала отступать к берегу.

Вдруг где-то у нее за спиной раздался крик; пронзительный мужской вопль, исполненный боли, прозвучал так, словно человека огрели чем-то тяжелым. Женщина обернулась, однако ничего не разглядела в лесу. Щука меж тем снова резко развернулась и рванула удочку, которая немедленно выскочила из опоры в ремне и завертелась в руках Элис. А через секунду гигантская рыбина, метнувшаяся на глубину с невообразимой силой, и вовсе выдернула у нее из рук орудие ловли, и оно по дуге полетело через омут. Саму же миссис Сент-Ив по инерции толкнуло вперед, прямиком в яму на дне, и вода хлынула ей в сапоги, немедленно наполнив их доверху.

Чертыхаясь, Элис побрела к берегу, выкарабкалась на сушу и, сняв сапоги, вылила из них воду. Потом окинула взглядом омут — отсюда ей удалось разглядеть удочку, вернее, ее пробковую ручку, другой конец удилища хищная тварь утянула в глубину. Речное чудище весило не меньше сорока фунтов!

Щука, по-видимому, скрылась на дне среди водорослей. Вдруг удочка дернулась, вся показалась на поверхности, проплыла чуток вперед и застряла между камней: леска, понятное дело, лопнула, и где-то под водой болтался ее обрывок с металлической катушкой. Элис снова натянула сапоги, спустилась с берега и подцепила удочку острогой. Жаль, что приманка из павлиньего пера, лучшая ее работа, теперь безвозвратно утеряна.

«Что ж, по крайней мере, у меня осталась рыба в корзине», — подумала Элис, в очередной раз стащив сапоги и двинувшись вдоль берега. Конечно, по сравнению с чудовищем из запруды та добыча слишком уж маленькая — такую точно лучше съесть, а не вешать на стенку. Элис склонилась над корзиной, да так и замерла, даже не взявшись за ручку. Какое-то время она озадаченно смотрела вниз, ощущая, как внутри нее вновь начала подниматься волна страха. Да, емкость все так же надежно покоилась на дне отмели, обложенная камнями, да только один из них, ранее придавливавший ручку, оказался сдвинут и теперь находился чуть в стороне от изначального местоположения. Миссис Сент-Ив ни секунды не сомневалась: этот темный угловатый булыжник она положила не сюда! Кто-то взял и отпихнул его. Корзина осталась непотревоженной, и щука никуда из нее не делась, но из-за того, что мох был сначала сдвинут, а затем разложен по-другому, верхняя часть рыбины оказалась неприкрытой и подсохла.

Кто же это сделал? Тот незнакомец, которого она увидела за деревьями на берегу? Интересно, почему он тогда не стащил рыбу, вполне способную послужить ужином даже для большой семьи? Может, просто излишне любознательный тип, который решил оценить на глаз чужой улов?

Элис еще раз внимательно посмотрела на щуку, затем повесила корзину на руку и двинулась вдоль берега, поглядывая на лес с растущим подозрением. На всякий случай она отстегнула висевшую на боку острогу и покрепче взялась за рукоять. С корзиной в одной руке и острогой в другой, естественно, было уже не до сапог, но без них мешать ей ничто не будет. Завидев заточенную острогу, этот тип дважды подумает, прежде чем напасть. Вскоре Элис скрылась за изгибом речушки, а уже через пятнадцать минут благополучно добралась до дома.

Сквозь переплетенные ветви глициниевой аллеи сверкало солнце, покрывая тропинку крапчатым узором. Слева ярко зеленели побеги хмеля, тянувшиеся вдоль подпорок к самому небу. Эдди и малышка Клео играли на просторной веранде в оловянных солдатиков. Клео со смехом сметала ряды брата осадным орудием, которое тащил механический слон — сущее диво с вращающимися шестеренками, различимыми в брюхе через эдакое момусово стекло[9]. Заводной механизм создал для детей Уильям Кибл, потрясающе изобретательный мастер-игрушечник, давний друг Лэнгдона.

Юный Финн Конрад, ученик садовника, возился в клумбе неподалеку, выпалывая взошедшие сорняки из куртинок анютиных глазок, наперстянок и бархатцев. Финн вошел в их жизнь примерно с год назад. Одиннадцатилетний мальчишка после многомесячных странствий по Северному тракту добрался из Эдинбурга в Лондон и хлебнул немало горя на столичных улицах. Вырос он в цирке Хэппи и обладал множеством талантов, о части которых предпочитал не распространяться: скажем, о приобретенных навыках выживания на улицах и пристанях Лондона и опытах бродяжничества рассказывал менее охотно, нежели об усвоенных начатках циркового мастерства, хотя, без всякого сомнения, обе школы жизни отличались интригующей колоритностью. Наездником он был от бога, а как акробат поражал своим бесстрашием, то и дело заставляя Элис бледнеть от испуга. И она очень и очень надеялась, что сие искусство не увлечет ее первенца далее пределов разумной практичности.

Финн, на минутку оторвавшись от мотыги и снабдив Эдди полководческим советом, заметил Элис и радостно помахал ей рукой. Для нее не было секретом, что паренек влюблен в нее, и она находила это очаровательным. Впрочем, Финн и без того являл собой сущий кладезь подкупающих черт, а его прямота и открытость порой заставляли более искушенных людей заливаться краской. Летний денек был таким спокойным, а сцена такой идиллической, что Элис вдруг почувствовала себя ужасно глупо с острогой наизготовку и пожалела, что оставила на речке сапоги, которые теперь запросто может утащить какой-нибудь бродяга.

— Как, поймали? — осведомился Финн.

— Увы, нет, — развела руками женщина. — Щука утащила мою новенькую приманку и чуть не превратила удочку в хлам. Зато теперь я знаю, где она живет. Больше ей от меня не спрятаться.

Элис поприветствовала детей, и рыбина в корзине привела их в неописуемый восторг, в особенности огромная пасть и зубы твари. Эдди немедленно разглядел ее военный потенциал против неприятельского слона, однако его мать придерживалась другого мнения и, закрыв корзину, сообщила детям о кулинарном предназначении щуки. Тех подобная перспектива не воодушевила вовсе.

— Мам, а я сделал парашют, чтобы сбрасывать солдатиков с дирижабля, как вот у папы будет, — в подтверждение своих слов Эдди продемонстрировал грязный носовой платок, число углов которого посредством нехитрой операции возросло до восьми. Привязанные к ним веревочки сходились на шее оловянного матроса.

— А он не действует, — разоблачила брата Клео. — У него семь солдатиков погибло во время испытаний.

— Да врет она! Один сломал ногу, и все. Я наложил ему шину…

Мальчик вынужден был прервать свое драматичное повествование, поскольку Клео втихаря опять запустила слона. Поставив удочку в угол веранды, Элис с корзиной в руках вошла в дом и направилась к кухне, но обнаружив по пути, а точнее, в гостиной мужа, задержалась. Сент-Ив сидел на солнышке в большом мягком кресле возле окна, с закинутыми на оттоманку ногами. На коленях у него, как всегда, уютно расположился кот Ходж.

Оба упомянутых предмета — кресло являлось одной из новомодных штучек со спиральными пружинами и богатой набивкой — Элис купила в Лондоне благодаря наследству. Вообще же большая часть расставленной по дому мебели различной степени древности досталась Сент-Ивам от тетушки Агаты, равно как и развешанные на стенах акварели с изображением полевых цветов и рыб. Гостиная, с ее турецкими коврами и панелями из полированного дерева, нынешней моде не отвечала, что Элис как раз и нравилось. Образы прошлого она находила успокаивающими и прекрасными.

Сент-Ив оторвался от томика «Воздушные корабли ВМС Великобритании» Бенсона и поднял глаза на вошедшую жену. Облачен он был в стоптанные тапочки и непотребного вида жилет, расшитый орхидеями и их нераскрывшимися бутонами, сохранившийся у него, очевидно, еще с университетских времен, когда Лэнгдон причислял себя к богеме. За многие годы жилет основательно истрепался, особенно на воротнике, но Сент-Ив часто надевал его по случаю особенно радужного настроения. Ковер вокруг кресла усеивали эскизы, книги и каталоги.

— Одна неделя! — сообщил он радостно.

— До чего?

— До готовности дирижабля к полету! Во всяком случае, так обещает Кибл, — Сент-Ив схватил со столика письмо и возбужденно помахал им. — Пришло с сегодняшней почтой! Кибл приложил подробный отчет — миниатюризация, тяговая мощность. Корабль просто ошеломительный, Элис! Пожалуй, первый в своем роде — жесткий каркас, понимаешь, сделан из гнутого бамбука, и на него натянута оболочка, и в результате форма сохраняется, даже когда корабль не используется. Сначала водородом наполняется его нос, поэтому подниматься он будет почти вертикально, но горизонтальное положение гондолы остается неизменным, поскольку она подвешена на маятниковом механизме. Будем держать его в амбаре. Я как раз разрабатываю способ оперативного смещения крыши, чтобы в случае необходимости быстро взлететь. Я еще не рассказывал об этом?

— Да всего-то раз десять, — весело отозвалась Элис. — Думаю, идея просто замечательная. Семья сможет удрать из страны тотчас, как только Скотланд-Ярд выпишет ордер на наш арест. Я буду держать сумку с вещами наготове.

Сент-Ив от души рассмеялся. Его переполняла радость от новостей о строящемся дирижабле, так что особого повода повеселиться ему и не требовалось.

— А что у тебя в корзине? — поинтересовался он. — Ужин или украшение на стенку?

— Ужин, скорее всего. Денек выдался нелегким.

Элис согнала Ходжа на пол, сняла мужнины ноги с диванчика, собрала разбросанные по ковру бумаги и положила их на оттоманку. Убедившись, что низ корзинки сухой, она поставила ее на бумаги.

— В каком смысле нелегким? — Лэнгдон открыл корзину. — Рыба все-таки тебя перехитрила, да?

— Перехитрила, но я ожидала этого. Старая мудрая рыбина, — и Элис рассказала мужу о незнакомце в лесу, об услышанном крике, о битве в запруде и странном происшествии с потревоженной щукой.

Дверь на кухню распахнулась, и в гостиную со стаканами лимонада на подносе вошел Хасбро, доверенный слуга Сент-Ива. Вместе с Лэнгдоном он пережил столько приключений, что его стоило бы именовать конфидентом, а не слугой, хотя именно с этого Хасбро и начинал. Тем не менее он держался старых привычек, которые отчасти и определяли его как личность. Элис с благодарностью приняла напиток: все-таки рыбалка в солнечный день — занятие довольно изнурительное. Сент-Ив отодвинул и сторонку стоявшую на столике механическую летучую мышь — автомат, созданный мастером Ламбертом из Парижа столь искусно, что он даже походил на чучело. Поставив стакан на освободившееся место, Лэнгдон вернулся к изучению содержимого корзины.

— Так ты говоришь, кто-то не только открыл ее, но и вытаскивал наружу щуку? И не украл ее?

— Да, что очень странно, особенно с учетом того типа в лесу. Пожалуй, мне ничего не угрожало, да и рыба как будто в порядке, но кто-то проявлял весьма нездоровое любопытство к корзине и моей рыбалке. К счастью, все закончилось благополучно, хотя я и оставила на речке свои сапоги.

— Принести сапоги, мэм? — осведомился Хасбро. — Я собираюсь на прогулку, могу пройтись и по речке, определенных планов у меня нет.

— Спасибо, Хасбро, — отозвалась Элис. — Если тебя не затруднит. Хотя искать их вовсе не обязательно.

Сент-Ив тем временем и сунул в плетеный короб голову и понюхал рыбу. Нахмурившись, он протянул корзину с уловом Хасбро и спросил:

— Чувствуешь запах? Не щуки, а какой-то еще. Плесень? На мох совсем не похоже. Но ощущается отчетливо.

Хасбро втянул носом воздух, затем немного подумал и повторил процедуру.

— Вареный пастернак, — вынес он заключение. — Уж точно не мох и не рыба.

— Я решил было, мышиный помет, хотя пастернак воняет похоже.

— Если вы не обидитесь за скоропалительный вывод, сэр, я бы обратил ваше внимание на вонючник.

— Да, и почти наверняка дистиллированный отвар, а не листья, надерганные в ближайшей канаве. Мох им не пропах.

— Вонючник? — переспросила Элис. — Уж не хотите ли вы сказать…

— Да, — прервал жену Сент-Ив, взяв щуку за пасть и хвост. — Несомненно, это болиголов пятнистый. «Сократова смерть», или цикута, дистиллированная до прозрачного состояния. Вот, смотри. Негодяй вспорол щуку чем-то острым — тщательно заточенным ножом или скальпелем — вдоль края спинного плавника, где разрез практически незаметен. Как видишь, он хотел добиться, чтобы яд гарантированно пропитал рыбу. Естественно, мы не знаем, насколько действенен изготовленный препарат и много ли его попало в ткани, — Лэнгдон перевернул рыбину. — Наверняка злодей влил еще и в рану от остроги, чтобы отравить плоть и с этой стороны. Если бы ты отдала ее миссис Лэнгли с просьбой нафаршировать и заварить, к ночи мы все были бы мертвы, в том числе и Эдди с Клео.

— Пожалуй, прихвачу-ка я на прогулку ружье, — рассудил Хасбро.

— Компанию составить? — деловито предложил Лэнгдон.

— Полагаю, ружья будет вполне достаточно. Боюсь только, сейчас отравитель уже далеко отсюда.

— Согласен, — кивнул Сент-Ив. — Готов ручаться, это какой-нибудь беглый сумасшедший. Правда, он вдобавок должен быть и неплохим химиком. Химики, конечно, тоже теряют разум. И пожалуй, даже чаще, чем ученые других специальностей, — Лэнгдон выразительно посмотрел на Элис, не сводившую с него глаз.

Хасбро повернулся к двери.

— Думаю, стоит отдать щуку мистеру Бингеру и попросить его избавиться от рыбины.

— Да, будь так добр, Хасбро. Ее следует искромсать и засыпать негашеной известью. А потом пусть закопает, да поглубже, чтобы Ходж до нее не добрался.