Айлсфордский череп

XIV НА ДОРОГЕ ПИЛИГРИМОВ

Как Сент-Ива и предупреждали, поначалу дорога представляла собой лишь тропу, ширины которой, впрочем, для повозки вполне хватало. Земля была изрезана промоинами после весенних дождей, что, несомненно, не пошло бы на пользу расшатанному колесу. Лэнгдон с тревогой вглядывался вперед, выискивая признаки появления настоящей дороги. Пускай даже Нарбондо и являл собой сущего дьявола в человеческом обличье, повторял он про себя, но заставить свою повозку лететь все же не в его силах. Да и откуда злодею знать о погоне? Но поскольку Нарбондо способен искалечить или убить Эдди, действовать им придется осторожно. Вот только что именно понимать под этой самой осторожностью, Сент-Иву было пока не очень ясно. Если они наткнутся на сломанную повозку Нарбондо на обочине дороги, о каком бы то ни было элементе неожиданности придется забыть. Похититель либо пулей метнется в подлесок — что весьма сомнительно, в особенности с обузой в виде Эдди, — либо пригрозит прикончить мальчика. И рука у него не дрогнет, даже если это его преступление окажется последним. Так что придется стрелять без всяких преамбул. Гораздо лучше было бы наткнуться на него в Грейвзенде, где запросто можно затеряться в толпе…

Меж тем вдоль дороги, по обеим сторонам которой тянулись густые заросли кустарника, стали появляться гигантские дубы и буки, и время от времени путников накрывала благодатная тень. Кое-где виднелись заросшие травой тропинки, однако признаков человеческого жилья по-прежнему не наблюдалось. Слева от дороги, высоко над землей, парила пустельга, узнаваемая по восхитительному окрасу, коричневому в крапинку. Высматривавшая мышь или какую другую мелкую тварь птица внезапно метнулась вниз, но, не достигнув земли, через секунду снова взмыла и устремилась к ближайшему подлеску.

Затем местность приобрела холмистый характер, и каждая возможность осмотреть с возвышенности дорогу впереди, к сожалению, отнюдь не частая, предоставляла Сент-Иву передышку от изводивших его мрачных мыслей. Впрочем, особо разглядывать все равно было нечего — холмы, кусты да пустынный путь. До Лэнгдона вдруг дошло, что Хасбро пытается привлечь его внимание к пирогам, однако он отмахнулся от предложения. Надежда и воодушевление, охватившие его в «Отдыхе королевы», вновь угасли.

— Раскаяние, как выясняется, убивает аппетит, — философски изрек он.

Хасбро кивнул:

— Сэр, не во гнев вам будь сказано, но не вы ли наставляли юного Финна мудрости, когда тот решил предаться самобичеванию? То ведь были ваши слова: толк от самоедства никудышный.

— Если в каких-либо моих словах и заключалась мудрость, — отозвался Лэнгдон, — то весьма скудная. Да и нет у меня более прав на этот товар. Впрочем, парнишка-то чуть с ума не сошел. Эх, если б только он зашел в дом и разбудил меня! Все обернулось бы иначе, поверь. Но он не рискнул нас беспокоить, и я понимаю и разумом, и душой, по какой причине; вот только толку от моего понимания чуть… Да и сам-то я хорош: не предупредил Финна, что Нарбондо ошивается поблизости, а теперь мне остается только проклинать свою беспечность. Подобную ошибку я не могу ни простить себе, ни понять. Я раскаиваюсь, что оставил Эдди и Клео без защиты… — Сент-Ив покачал головой, так и не закончив.

Теперь от главной дороги разбегалось множество второстепенных, и уж точно она стала ровнее, хотя пыли на ней и не убавилось. Впрочем, это улучшение точно так же окажется на руку и Нарбондо. С одной из боковых тропинок чуть не под колеса экипажа выскочила куропатка, но тут же упорхнула обратно. В воздухе пахло свежей листвой, тишину леса нарушал только шум катящейся повозки.

Спустя некоторое время Хасбро продолжил:

— Я часто замечал, сэр, что печаль и раскаяние подобны хлебам и рыбам[26], только в противоположном смысле, если так можно выразиться. Эти два состояния сами себя и порождают, сея раздор в разуме и душе.

— Тут ты прав, — согласился Сент-Ив.

— Вовремя подвернувшийся пирог, сэр, куда полезнее целой корзинки душевных терзаний.

Лэнгдон заметил, что поневоле улыбается, и в конце концов взял пирог у Хасбро, который, несомненно, так и продолжал бы свои уговоры, пока не добился своего. Впрочем, после первого же кусочка Сент-Иву стало понятно, что уступил он вовсе не зря.

— Смотри! Вон, вверху! — вдруг закричал он, в возбуждении едва не отбросив еду в кусты. Вдали на востоке, возможно непосредственно над Темзой, летел невероятно длинный дирижабль цилиндрической формы, заостренной с обоих концов. Сент-Ив торопливо достал из чемодана за спиной латунную подзорную трубу и навел резкость. Гондола под аэростатом отсутствовала, вместо нее с сети, обтягивающей корпус дирижабля, наподобие качелей свисали четыре сиденья, а занимавшие их четыре крошечные фигурки деловито махали длинными веслами. Впрочем, воздушное судно, нос которого был направлен на Ширнесс, совершенно не продвигалось в нужном направлении. Напротив, оно явно дрейфовало боком, похоже, в сторону Шотландии, чему причиной являлся крепкий южный ветер. Лэнгдон наблюдал за дирижаблем, пока тот не затерялся в бескрайних небесных просторах.

Ах, как же хотелось самому Сент-Иву подняться к облакам на собственном корабле — и довольно скоро мечте его суждено осуществиться. Он представил, как сажает дирижабль посреди поля на ферме, как Эдди помогает ему, как Элис и Клео, завидев воздушное судно, выходят на веранду и бегут к ним по высокой траве…

— Похоже, тем ребятам недостает тяговой мощности, — заметил Хасбро.

— Верно. Дирижабль дрейфует по ветру, хотя глупцы на нем и пытаются грести. Помоги им Господь благополучно приземлиться. Чтобы по-настоящему управлять таким судном, нужен миниатюрный электрический двигатель Уильяма Кибла. Что ж, утешусь еще одним пирогом.

Но не успел Сент-Ив исполнить свое намерение, как впереди, на приличном, впрочем, расстоянии из кустов на дорогу выскочили два человека с очевидным намерением преградить путь их экипажу.

— Стой! — прозвучал чей-то зычный оклик — таким тоном капитан борющегося со штормом корабля отдает свои приказания. Двое громил на дороге помалкивали. Сент-Ив оглянулся: позади два всадника! Присмотревшись, он узнал любителей пива из «Отдыха королевы», Фреда и Джорджа. Должно быть, подумал Лэнгдон, они отправились в путь вскоре после их с Хасбро стремительного отъезда. Джордж весело помахал ему рукой. На мгновение Сент-Ив пришел в замешательство и чуть было не помахал в ответ, но затем заметил в руке Фреда направленный на них пистолет.

И ему стало все ясно: сцена в таверне от начала до конца была постановочной. Их надули, обвели вокруг пальца. Лэнгдон снова посмотрел вперед: торчавший на дороге здоровяк с длинными всклоченными волосами и косматой бородищей сжимал в волосатых лапах дубину, а другой бандит, помельче, держал руку за пазухой — возможно, на рукояти какого-то огнестрельного оружия. А вот их револьверы лежат в багаже позади повозки! Сент-Ив мысленно отвесил себе пощечину и внес еще один пункт в длинный список совершенных им сегодня глупостей. Громила с дубиной вызывал определенные опасения: ростом больше шести с половиной футов и весом фунтов эдак двести пятьдесят, он окажется серьезным противником.

Враги были уже совсем близко — что впереди, что позади. Хасбро подобрал вожжи. Бежать некуда, разве только прыгать в кусты.

— Фред и Джордж, которых мы повстречали на постоялом дворе, — сообщил Сент-Ив слуге, — нас одурачили. Пистолеты?

— На самом верху, — ответил Хасбро. — Я позволил себе вольность зарядить их. Давайте так, сэр: я пущу Логарифма в галоп и попробую раскатать парочку впереди, а вы займетесь нашими друзьями сзади.

— По твоему сигналу, — кивнул Лэнгдон.

Они как раз въехали под сень дуба, гигантским зонтиком нависавшего над дорогой.

— Сейчас! — бросил Хасбро и подхлестнул лошадь. Сент-Ив развернулся, едва не слетев с накренившейся повозки, вцепился в чемодан, распахнул его и, схватив два лежавших сверху револьвера, вложил один из них в протянутую руку слуги. Внезапно кузов повозки сотрясло от удара, и перед изумленным Лэнгдоном предстал замерший на четвереньках человек, только что спрыгнувший с дерева. Головорез в черной шляпе, удерживаемой на голове тесемкой, нагло ухмыльнулся и выставил вперед руку с ножом. И хотя этого ловкача, видимо, более всего занимало сохранение равновесия на крыше тряского экипажа, он шагнул вперед. Сент-Ив, не раздумывая, рванулся навстречу.

Повозка снова замедлилась — очевидно, Хасбро опасался, что сам Лэнгдон может слететь в можжевельник на обочине. Держа револьвер двумя руками чуть ли не над ухом у нежданного гостя, Сент-Ив выстрелил в сторону двух всадников позади. Те успели заметить, что могут попасть под прицел, и направили лошадей в кусты. В следующее мгновение Лэнгдон ударил рукоятью револьвера в скулу нападавшего, одновременно блокировав предплечьем его выпад ножом. Тип в шляпе взвыл и повалился на спину, оставаясь, однако, на крыше экипажа и по-прежнему сжимая нож. Более того, он тут же попытался сесть, но Сент-Ив, вцепившись в низкий бортик, от души врезал головорезу по зубам. Это принесло свои плоды: брызнула кровь, нож полетел в сторону, а его владелец, вылетев-таки наружу, не угодил под колеса повозки лишь потому, что зацепился за бортик ногой.

Лэнгдон, заметив, что парочка из «Отдыха королевы» снова показалась на дороге, и оценив ситуацию — Джордж, наездник явно неопытный, внимание уделял в основном тому, как бы не вылететь из седла, а вот красавчик Фред, похоже тертый калач, подбирался все ближе и ближе, намереваясь выстрелить наверняка, — скинул недобитого бандита в шляпе на дорогу. Тот ударился головой о землю, разок подскочил и растянулся в пыли. Лошадь Джорджа налетела на внезапно возникшее препятствие, споткнулась, взбрыкнула — всадник перелетел через ее голову и шлепнулся в придорожные заросли. Фред продолжил преследование, однако умерил свой пыл и свернул на боковую тропинку, когда Сент-Ив, восстановив равновесие, пулей снял шляпу с его головы.

Меж тем спереди раздались крики, а затем грянул выстрел. Сент-Ив успел прикрыть руками лицо как раз в тот момент, когда доска с краю бортика брызнула щепой. Какой-то острый кусок, прорвав сюртук и рубашку на рукаве, разодрал ему кожу, однако в пылу сражения Лэнгдон боли не почувствовал. Он быстро припал на одно колено, оценил ситуацию — плюгавый бандит стоит посреди дороги, широко расставив ноги, и тщательно прицеливается из все еще дымящегося оружия, а чуть подальше замахнулся дубиной здоровяк, в намерения которого входит одним ударом свалить, а то и укокошить беднягу Логарифма — и, крикнув Хасбро: «Стой!» — взял на прицел здоровяка. Однако в следующий миг, чуть сместив руку, Сент-Ив разрядил револьвер в головореза с пистолетом.

Повозка подскочила на распростертом теле, а Лэнгдон обернулся и выстрелил в окутанного клубами пыли Фреда, вновь нагнавшего экипаж. Негодяй, успевший натянуть вожжи, выронив пистолет, схватился за плечо.

Из нападавших остался только гигант с дубиной. С перекошенной в слепой ярости физиономией, изрыгая нечленораздельные проклятия, он несся навстречу повозке, размахивая дубиной. Хасбро спокойно прицелился и влепил здоровяку пулю в руку. Простреленная конечность повисла плетью, дубина упала на дорогу, что, впрочем, ее владельца не остановило. И только вид двух направленных на эту чудовищную гору мяса и жира револьверов вынудил ее включить еще и мозг: помедлив, громила вломился в можжевельник и исчез.

Теперь дорога была свободна. Позади остались два трупа — урода в шляпе, спрыгнувшего на экипаж с дерева, и плюгавого грабителя с пистолетом, по которому проехалась повозка. И это обстоятельство Сент-Ива ничуть не взволновало, а вот то, что споткнувшаяся лошадь, равно как и ее наездник Джордж, а также красавчик Фред исчезли, порадовало от души.

Воодушевленные полученным преимуществом путешественники пустились дальше. Рощи и перелески остались позади, но на всякий случай Сент-Ив устроился на крыше экипажа с револьвером наизготовку. Внезапно он с удивлением заметил, что по его ладони медленно стекает кровь. Острая щепа из бортика все-таки сделала свое черное дело, хотя боль была вполне терпимой. Положив оружие на чемодан, Лэнгдон снял сюртук и прижал к ране носовой платок — слава богу, порез оказался неглубоким и кровь быстро остановилась. Уцелевшие негодяи были опасны, во время нападения вели себя решительно, и потому следовало поостеречься. Милю за милей Сент-Ив, готовый без излишних церемоний разрядить в любого из них свой револьвер, окидывал внимательным взглядом холмы и убегавшую вдаль дорогу, ожидая повторной атаки. Но время шло, а местность так и оставалась пустынной — ни поднятой пыли, ни какого-либо звука, за исключением грохота колес, поскрипывания повозки да стука копыт Логарифма, бодро рысящего вперед. В конце концов Сент-Ив решил, что опасность миновала, и перебрался на козлы, не став, однако, закрывать чемодан.

— Теперь нам ни за что не нагнать Нарбондо, — устало подытожил он.

— Верно, сэр, хотя я готов поспорить, что он находился вне досягаемости, еще когда мы свернули с большака перед Вротамом. Наверняка воспользовался Лондонским трактом, как мы и предполагали в самом начале.

Вскоре впереди показался перекресток: предательская Дорога пилигримов упиралась в широкий наезженный тракт. Они повернули по нему на запад, руководствуясь указаниям знака с надписью «Харвел», и устремились вперед, к Грейвзендской дороге. Снова по сторонам замелькали фермы, показался сначала один экипаж, потом другой. Вряд ли стоило опасаться очередного сюрприза. Однако потеря двух бесценных часов всерьез расстраивала Сент-Ива, и он пытался хоть как-то убедить себя в том, что время потрачено не зря.

— С чего это Фреду и Джорджу преследовать нас? — поделился он с Хасбро своими соображениями. — Мы сами себя задержали одним лишь тем, что последовали их совету. Это очевидно.

— Верно, сэр. И поскольку мы пошли у них на поводу, то в любом случае оказались бы здесь.

— Отсюда следует, что нас заманили в безлюдную местность с целью убить, а не просто задержать.

— Похоже на то.

— Нарбондо, несомненно, способен прикончить кого угодно просто шутки ради, но отряжать для этого пятерых головорезов мне представляется чрезмерным.

— Осмелюсь вам возразить, сэр. Убийство само по себе доставляет Нарбондо истинное удовольствие. И у него имеются все основания нас ненавидеть. Однако лично я не сомневаюсь, что в равной степени он нас боится или уж наверняка опасается. Мы неоднократно срывали его планы — прижали к стенке на Меловых утесах, помешали в Моркамском заливе. А сейчас Нарбондо наверняка сообразил, что его похождения в Айлсфорде привлекли наше внимание. А уж похитив Эдди, он и вовсе разворошил осиное гнездо, сэр!

Сент-Ив вновь вспомнил разговор с Матушкой Ласвелл, а потом свои слова, обращенные к Элис. Вся эта история с Айлсфордским черепом и вратами в страну мертвых — чушь и суеверие. Сомнений быть не может. Но беда в том, что Нарбондо так не считает! Для него это дело первостепенной важности, а не какая-то блажь. Он настолько очарован своими идиотскими идеями, что готов устранить любые помехи — потому и устроил эту засаду. Хасбро снова оказался прав. За действиями проклятого горбуна стоит нечто большее, чем примитивная ненависть. А он, Лэнгдон Сент-Ив, высоколобый профессор, из-за пренебрежительного отношения к силе веры в иррациональное накликал беду на свою голову. Ведь нужно учитывать, что подобные вещи многие — и покойный Джон Мейсон, и Матушка Ласвелл, и ее муж-вивисектор, и сам Нарбондо, в конце концов, — воспринимают серьезно. За Айлсфордским черепом тянется длинный шлейф трупов, среди которых едва не оказались и они с Хасбро. И все потому, что Сент-Ив счел историю этой диковины сущей ерундой.

Ах, если бы он еще две недели назад усвоил преподанный им самой судьбою урок, если бы понял, насколько опасны поверхностные суждения и поспешные заключения! Лэнгдон обратился мыслями к злополучному фарсу с альбомами и их похитителем, к собственной роли в этом жалком дельце. И внезапно словно яркий свет озарил все прискорбные обстоятельства дурацкой, по сути, истории — это же было обыкновеннейшее мошенничество! Альбомы, их пропажа и топорная попытка выкупить нечто, с самого начала почти наверняка не стоившее и ломаного гроша. Мошенничество, закончившееся жуткой гибелью доведенного до отчаяния человека, оказавшегося пешкой в чьей-то грязной игре, и моральными терзаниями самого Сент-Ива в придачу.

Теперь, пусть и с изрядным опозданием, но надлежащие выводы сделаны. Во всяком случае, он знает, куда им следует отправиться по прибытии в Лондон. И догадывается, как и о чем нужно договариваться с человеком, которого они там отыщут, как только позаботятся о постое Логарифма и повозки. То была первая разумная мысль, пришедшая Сент-Иву в голову с того самого момента, как миссис Лэнгли принялась колотить в дверь комнаты для прислуги. Не ахти какая победа, конечно, но последние двадцать четыре часа Лэнгдон вел себя как набитый дурак, и потому даже это скромное достижение привело его в доброе расположение духа.