Баба Люба. Вернуть СССР 3

Глава 14

Шел третий день занятий английским языком для моей группы. Все собрались в комнате для проповедей в Доме молитв. Всеволод пустил нас туда заниматься. Занимались мы (да-да, и я тоже), три раза в неделю. Чаще, увы, не получалось. По вторникам и средам нас обучала Валентина Викторовна, мама Алексея Петровича, которая оказалась прекрасным переводчиком и знатоком английского, но при этом ужасным преподавателем.

С мамой Алексея Петровича я познакомилась на семейном ужине (пришлось-таки идти). Там не произошло ничего особо примечательного, если не считать его сводную сестру Зою, которая не пойми отчего постоянно на меня шипела и плевалась ядом. Но так как мне всё это было до лампочки, то её наезды я благополучно игнорировала. За что получила особую благодарность Алексея Петровича в виде небольшой премии к зарплате.

Валентину Викторовну долго уговаривать не пришлось. Во-первых, она маялась от безделья, во-вторых, когда я подключила Всеволода, то взамен «Союз истинных христиан» рассчитался с нею тем, что включал в делегацию в Америку, как профессионального переводчика. Ради возможности туда слетать, она согласилась обучать моих бесплатно. Более того, старалась теперь изо всех сил.

Кроме того, Валентина Викторовна подспудно лелеяла мечту, что её сынуля женится на мне. Я её не разубеждала. Мне было главное — обучить своих языку.

Правда, получалось пока не очень.

А по пятницам мы занимались с Анжеликой и Верой. Я решила привлечь обеих студенток к практической части. Анжелике нужна была практика, а лучше всего учиться, если сам обучаешь. А Веру я планировала сделать символом забугорного сопротивления, поэтому её нужно было исподволь втягивать в наши проекты. Чтобы не спугнуть, сперва необходимо заинтересовать.

— Поставьте предложение в отрицательную и вопросительную форму! — строгим голосом велела Валентина Викторовна и написала на доске крупными буквами:

This is a good tie. That is a long text. These rooms are clean .

— Кто пойдёт первым? — спросила она.

Все разом пригнули головы и постарались не встречаться с Валентиной Викторовной взглядом.

— Ну это же так просто! — растерянно пролепетала она, — мы же это вчера только проходили! Ну же!

Призыв остался без ответа. Народ безмолвствовал.

— Зинаида Петровна! — решила она дёрнуть Рыбину.

— Что? — вздохнула та с таким видом, словно её заставляли как минимум раскрыть государственную тайну или, не дай бог, выдать секретный рецепт фирменного пирога с черникой.

— Поставьте фразу «That is a long text» в отрицательную и вопросительную форму, — конкретизировала Валентина Викторовна.

— That is a long text? — неуверенно сказала Зинаида Петровна и растерянно оглянулась на Петра Кузьмича, но тот сделал вид, что ничего не заметил и вообще он страшно занят.

— Нет, неверно, — со вздохом покачала головой та, — вспоминайте, мы же вчера с вами выстраивали шаблоны вопросительных предложений. Что там сначала идет?

— Да нормально и так! — нахмурилась Зинаида Петровна, — не такие уж они тупые, эти американцы, должны понять, что я спрашиваю.

— Но построение вопросительных предложений в классическом английском языке… — чуть не плача, начала Валентина Викторовна.

— Так мы же едем не в Англию, а в Америку! — парировала ей та.

— Зинаида Петровна, — я поняла, что пора вмешаться, — вас просят выполнить задание. Вот и дайте ответ. Дискуссию о культурных отличиях Америки и Великобритании давайте перенесем на другое время.

— Любовь Васильевна! — аж подпрыгнула от возмущения Рыбина, — я не понимаю, почему я должна тратить своё личное время и учить этот английский язык! Поехать в Америку я могу и без него. У нас же будет переводчик.

— Зинаида Петровна, нас туда поедет большая делегация, десяток людей. Если не больше. Вы действительно считаете, что переводчик будет бегать за каждым и переводить? — парировал Пивоваров. — Мы должны не ударить в грязь лицом перед ними. Для этого и учим английский. И спасибо Валентине Викторовне, что она любезно согласилась нам в этом помочь. И теперь тратит своё время. Бесплатно, между прочим!

— Попросить передать соль за ужином я могу и без английского! — убеждённо заявила Рыбина, — а в остальном он мне не нужен. На официальных мероприятиях будет перевод.

Я подзависла. Посвящать Рыбину и остальных (кроме Пивоварова, хотя он сам догадался) в мои планы я не собиралась. Потому что бабы вредные, где-то обязательно напартачат. Кроме того, вдруг что-то сорвётся или не получится. Не хочется людей подставлять. А так они не знали, просто поехали и приняли участие в мероприятиях, на которые я указала. С них спросу нету.

Но тут получалась дилемма. Как тогда мне убедить ту же Зинаиду Петровну, да и остальных, что английский им нужен, но при этом не раскрывая всех карт?

И тут меня осенило:

— Зинаида Петровна, — вкрадчиво сказала я, — у вас же есть родственники, дети, друзья?

— Ну конечно, — кивнула та.

— А когда вы поедите в Америку, вы разве не собираетесь им оттуда гостинцы привезти?

— Собираюсь, — сказала Рыбина. — Мне дочь уже туфли заказала. Лакированные. Розовые.

— Ну вот. Представьте, вы будете идти по улице и увидите на витрине магазина эти туфли. Зайдёте купить. А ни вы их, ни они вас не понимают. И переводчика рядом нету. И что вы делать тогда будете?

— Жестами покажу, — снисходительно пожала плечами Рыбина. — Что-то поймут.

— А можно с собой русско-английский разговорник носить, — добавила Белоконь.

— Ладно. В магазине, предположим, поймут, — вздохнула я, — тогда другой пример. Увидели на рынке костюм красивый. И очень недорогой. Пока вы жестами пытаетесь объяснить, что нужен другой размер, или ищете слова в разговорнике, другой покупатель пришел и забрал этот костюм.

— Ну можно уцепиться и не отдавать, — беспечно отмахнулась Рыбина.

— А вы знаете, что в Америке есть такое понятие, как черная пятница? — спросила я.

— Что это? Детская страшилка? Как чёрная рука? — хохотнула Сиюткина.

— Нет, это огромные скидки в магазинах. Именно в этот день. И все ждут его. Потому что то пальто, которое стоило сто долларов, в чёрную пятницу будет стоить, к примеру, двадцать. А на следующий день — опять сто. И представьте толпу покупателей, которая стоит перед магазином и ждёт, когда откроются двери. Потом все несутся к прилавкам и гребут всё подряд. Пока вы будете в разговорнике искать как будет слово «пальто», вы останетесь без пальто. Так не лучше ли выучить английский, пока есть время?

Рыбина задумалась.

Я оглянулась. И Белоконь, и Сиюткина, и Кущ тоже сидели с крайне задумчивым видом. Ну слава Богу, вроде проняло.

— Как прошла передача письма? — спросил Всеволод, когда я после занятия английским зашла к нему.

— Всё нормально было, — ответила я и рассказала о встрече в «Нивушке». — Более того, взамен он помог мне разобраться с бандитами и землей в деревне.

— Ну, с письмом — это хорошо, — одобрил Всеволод и потом нахмурился, — так Ростислав, говоришь, якшается с бандитами? Я что-то такое и предполагал.

— Ну для меня это оказалось очень кстати, — ответила я.

— Да я всё понимаю, — сказал старейшина и тут же спросил, — а как Ростислав отреагировал на письмо? Посмотрел? Подделку не заметил? Хотя мне гарантировали, что даже эксперт с первого раза не разберёт.

— Нет, Всеволод Спиридонович, — покачала головой я, — он схватил его и сразу же сунул в портфель. При мне только приоткрыл и сразу спрятал.

— Жаль, — констатировал старейшина, — хотелось бы мне в тот момент его лицо увидеть. Ты же помнишь, как Плохиш буржуинам за бочку варенья и корзину печения Военную Тайну продал? Вот и Ростислав примерно также поступает. А ведь поверь, Люба, я его из такой дыры вытащил, что ты бы ужаснулась, если бы увидела! Протянул руку помощи, выучил. Помог с жильём. Помог его матери с работой. И вот он результат и благодарность.

— К сожалению, такие люди тоже есть, — развела руками я.

— И чем дальше, тем таких больше. Но я не о том поговорить хотел, — перебил сам себя старейшина и у меня появилось нехорошее предчувствие.

— А о чём?

— Понимаешь, Любовь Васильевна, — со вздохом перешел на официальный язык старейшина, — у нас возникли трудности.

— У вас? Или у нас? — осторожно уточнила я.

— У вас, — признался Всеволод.

— Что ещё за трудности? — нехорошее предчувствие усилилось.

— Нехорошие трудности. В общем, мы начали оформление документов на вашу поездку в Америку, — начал рассказывать Всеволод, — там же пока приглашение получишь, визы… в общем, мы поэтому и решили начать пораньше. Тем более опыта особого нету, вдруг переделывать какие документы придётся. Да скорей всего придётся. Понимаешь?

— Угу, — кивнула я, не понимая, к чему он ведёт.

— А на поездку нужно финансирование, — продолжал нагнетать Всеволод.

— Но ведь дорога за счёт принимающей стороны, — сказала я.

— Так там же не только дорога, Любовь Васильевна. В общем, там много всего.

— Что, денег не дают? — догадалась я.

— Да нет, финансирование как раз выделили, и даже в повышенном объеме. Так что туда можно вполне ещё человек пять впихнуть. Но вопрос не в этом…

Всеволод на миг замялся, а потом сказал:

— Понимаешь, Люба, на эти деньги и на квоту теперь претендуют другие, члены «Союза истинных христиан» из областного центра. И так как у них достижений гораздо больше, да и люди там поавторитетнее нас с тобой, то решение однозначно будет принято в их пользу, — признался Всеволод, — это мне свой человечек там шепнул. По секрету, так что ты никому не говори.

— К-как? — настроение стремительно рухнуло вниз. — Но мы же…

— Да знаю я, что вы! — рассердился Всеволод и повысил голос, — но наши хотелки будут учитывать даже не в третью очередь! Да, это была наша идея! Точнее твоя. Но вот нашелся там кто-то, кто захотел наложить лапу, и всё! Что я могу сделать⁈

— Всегда можно что-то сделать! — возразила я. — Выход есть всегда!

— Не в этом случае, Люба, — вздохнул Всеволод и подытожил разговор, — так что помочь с Америкой, получается, я тебе не смогу. Подумай, чем заменить.

— Ничем, — упавшим голосом сказала я.

— Ну вот что ты сразу начинаешь! — рассердился Всеволод, — В следующем году будет организована поездка в Белоруссию. Тоже интересно. Давай я тебя с твоими ребятами туда включу? Хочешь? Там красиво очень, леса, чистый воздух. Драников со сметаной наедишься!

Но я не хотела драников со сметаной. Мне нужно вернуть СССР, чтобы вернуть моего Пашку!

— Ну что ты скукожилась! — Всеволод чувствовал себя виноватым и поэтому горячился, — ну не хочешь в Белоруссию, давай по «Золотому кольцу» я вас в поездку включу? У нас через пять месяцев планируется полуторамесячный тур с проповедями. Я, в принципе, туда вас всунуть смогу. Не всех, но тебя и ещё двоих, на твой выбор, точно.

— Спасибо, но нет, — покачала головой я.

— Обиделась! — вздохнул Всеволод, — да ты успокойся, Люба! А когда успокоишься, подумай на спокойную голову — вот что я могу против них сделать? Да ничего! Поверь, я очень хотел бы, чтобы вы полетели в Америку. Я же тебе обещал. Мы договорились. Но так вышло. Непреодолимые обстоятельства.

Я понимала всё это. Умом понимала. Но душу затопило такое отчаяние, что я сейчас думала лишь о том, чтобы не расплакаться перед старейшиной.

— Люба… — словно издалека позвал Всеволод, — ну не расстраивайся ты так…

Видимо на моём лице проступили все мои эмоции.

— Давай, иди домой, успокойся, — попросил Всеволод. — И не сердись на меня. А твоим я сам объясню.

— А когда будет решен вопрос с финансированием? — глухо спросила я.

— Так я же тебе говорю, он уже решен!

— Это вам человечек шепнул, — покачала головой я, — а я хочу знать, когда он будет официально решен. Когда будет приказ подписан, или протокол, я просто не знаю, как это у них всё происходит?

— Через две недели, — виновато вздохнул Всеволод.

— Получается, у нас ещё есть целых две недели? — просияла я.

— Люба. Не дури! — начал сердиться Всеволод, — я знаю, что ты женщина умная и умеешь выдумывать всякие интересные вещи. Но там такие люди, что даже и не думай с ними соревноваться! Сметут и не заметят!

— Соревноваться с ними я не собираюсь, — сказала я, — обычно соревнуются с равными. А эти исподтишка, подленько, просто взяли и отжали нашу поездку. Я такое прощать им не собираюсь!

— Люба! — возмутился Всеволод, — я же тебя попросил держать всё в секрете! Ты же и меня, и моего человека подставишь! Да и не выгорит у тебя ничего!

— Всеволод Спиридонович! — сказала я, — никто ни о чём и не догадается. Хорошо, что вы заранее всё сказали. Спасибо вам за это. У нас есть две недели. За это время мы можем сделать крышесносное мероприятие. Такое, что все ахнут. И о нас все будут говорить. Если это получится, то у вашего руководства не будет другого выхода, кроме как отправить нас.

— От какого мероприятия все ахнут? Ну что ты такое говоришь, Люба! — рассердился Всеволод.

— Мы устроим масштабный флэшмоб, — сказала я, — на пример.

— Что такое флэшмоб? — нахмурился старейшина, хоть он и был руководителем секты, но, как правильно сказал Ростислав, всякие новшества он не любил. Особенно если они были совсем непонятными.

— Соберём на площади всех жителей Калинова, чтобы станцевать. Раздадим им всем значки с символикой «Союза истинных христиан». Пригласим журналистов. Все станцуют. А потом каждый добровольно внесёт по сто рублей за значок.

— Но это такая мелочь, — скривился Всеволод, — деньги вон как скакнули и кого теперь на сто рублей удивишь?

— Но если каждый житель города внесёт по сто рублей, это будет немалая сумма, — сказала я, — но здесь опять же главное, не деньги, а единение и масштабность. Можно, кстати, потом вашу проповедь сделать, пока толпа будет. Толь ко кратенькую, минут на пять. А потом передать эстафету в другие города.

— Интересно, — задумался Всеволод, — наверху такое понравится, — только как ты всех людей соберёшь?

— А это уже моя забота, — отмахнулась я, — это я вам общий план показала. Но там можно ещё много чего сделать. И было бы хорошо, кого-то из руководства пригласить. Тех, что принимают решения по нашей поездке. А лучше их всех сразу.

— Я подумаю, Люба, — согласился Всеволод. — Рациональное зерно в этом есть. Я, конечно, сомневаюсь, что сработает, но лишний раз показать деятельность нашей общины, да еще в таком масштабе — это неплохо.

Ещё бы это было неплохо, — подумала я, — считай чужими руками тебе такой пиар сделают. Но выбирать не приходится. Иначе вся моя работа по поездке пойдёт прахом. И так сколько времени я потеряла.

От старейшины я вышла вся задумчивая. Этот разговор меня совершенно выбил из колеи. Ведь этот флэшмоб я предложила, как первое, что пришло мне в голову. Но сейчас уже и сама не знала, будет ли он эффективным или нет. В любом случае нужно было найти запасной вариант. А лучше — два. Чтобы суммарно они убедили этих идиотов наверху, что не надо наши деньги отдавать в областной центр.

Чёрт! Как же меня бесило всё это. Я чувствовала себя аниматором, который тщетно пытается развеселить закормленных детишек-мажоров, которые уткнулись в телефоны. Но ничего не поделаешь. Это мой единственный шанс вернуть Пашку.

Поэтому я сегодня же вечером должна не только придумать эффективные аналоги флэшмобу, но и детализировать план по нашей деятельности в Америке. Нужно вспомнить «горячие» журналистские материалы из моего мира и попробовать составить «бомбу» для их газеты. Потом в типографии Ксюша заменит текст утренней передовицы, и статья попадёт на первую полосу газет. А дальше и остальные газеты начнут перепечатывать сенсацию. Но здесь два затруднения — нужно написать её на английском языке без ошибок. Положим, сам текст я сегодня-завтра сделаю, но вот кто переведёт на английский, точнее на американский так, чтобы не засыпаться и не вызвать миллион вопросов — я не знала.

Я так задумалась, что и не заметила, как нос-к-носу столкнулась с Ксюшей. Как говорится, на ловца и зверь бежит.

— Любовь Васильевна, — сказала она и покраснела.

— Что, Ксюша? — подбодрила её я. Ксюша всегда робела и была крайне застенчивой. Поэтому я всегда старалась её поддерживать.

— Любовь Васильевна, — от смущения чуть не плача, сказала она, — я хотела вам сказать…

— Говори, Ксюша, — подбодрила её я.

Ксюша замялась и выпалила:

— Я в Америку не поеду!