Глава 22

Свет просачивается сквозь жалюзи, отбрасывая теплые полосы на мое лицо. Простыни спадают, когда я поднимаюсь с кровати, а воспоминания о прошлой ночи всё еще звучат в моей голове, словно сладкая мелодия. Ева мирно спит и мое сердце наполняется любовью, когда я смотрю на ее тонкие черты лица.

Ее грудь поднимается и опускается в ритме спокойного сна. Ее ресницы слегка трепещут на щеках, и я сопротивляюсь желанию протянуть руку и прикоснуться к ее лицу.

Как можно тише, я поднимаюсь, натягивая пару спортивных штанов, висящих на стуле. Я иду на кухню, движимый чувством голода после ночи постоянного наслаждения всем, что могли предложить наши тела.

Запах уже сварившегося кофе поражает меня еще до того, как я переступаю порог. Я нахожу Марко на кухне, стоящим спиной к двери. Я кривлю губы, так как не ожидал встретиться с кем-то столь рано.

— Марко, — говорю я, сохраняя спокойный тон, несмотря на то, что эта встреча не входила в мои планы.

— Винсент, — его ответ отрывистый, так как всё внимание сосредоточено на телефоне, который он держит между плечом и ухом.

Он поднимает палец, показывая, что ему нужна минута.

Я говорю ему, чтобы он не торопился, и беру сковороду. Вскоре кухня наполняется звуком шипящего масла, когда я разбиваю яйца в миску.

— Si6, обязательно скажи им, если они что-нибудь заметят. Они должны доложить об это мне и никому другому. Ты понял? — говорит Марко в трубку и записывает что-то в блокноте, прежде чем завершить разговор.

— Проблемы? — спрашиваю я, не поднимая глаз.

— Просто делаю несколько звонков, чтобы проверить, действительно ли они преданы настолько, настолько пытаются нас убедить.

Кажется, он раздражен.

Я посмеиваюсь.

— Черт, кто-то сегодня встал не с той ноги.

Выкладывая яйца на сковороду, я наблюдаю, как они сливаются, и на моих глазах формируется идеальная смесь. Если бы только всё остальное можно было легко собрать и контролировать простым движением руки.

— Подожди, ты готовишь? — спрашивает Марко, похоже, не замечая моего замечания. Его пронзительный взгляд ищет что-то за моим спокойным выражением лица, — ты никогда не готовишь.

— Это не правда. Я часто готовлю, придурок, — я выдавливаю улыбку, возвращая свое внимание к текущей задаче, — я просто не очень хорош в этом. Кроме того, это всего лишь яйца и тосты. Ничего сложного. Я решил приготовить для нас с Евой, но могу добавить еще парочку, если хочешь.

Яйца с тостами, может быть, и простое блюдо, но из-за моего последнего кулинарного опыта с Евой, я научился не браться за приготовление большого количества ингредиентов за раз.

— Она снова придет?

Я не могу понять, какие эмоции он испытывает, услышав его тон.

— Вообще-то я настоял на том, чтобы она осталась на ночь после твоего ухода, — отвечаю я, хотя грудь сжимается от невысказанных признаний. Лопатка, царапающая сковороду, заполняет тишину, — я посчитал, что для нее будет не безопасно уходить на ночь глядя.

— Могу поспорить, что так и было.

Его невнятное замечание едва слышно.

— Что, блядь, это значит? — спрашиваю я, раскладывая яйца. Прежде чем пойти к холодильнику, я бросаю пару ломтиков хлеба в тостер, затем беру горсть спелой клубники, ополаскиваю ее и добавляю на тарелку.

— Ничего, — отвечает Марко, намекая на что-то, чего я не могу уловить, — и я уже поел, так что спасибо, я не голоден.

— Что у тебя на уме? — спрашиваю я, мое любопытство подогревается, когда я смотрю в его серьезные глаза.

— Ничего, — наконец говорит он низким, но резким голосом.

Смутное чувство беспокойства сжимает мою грудь.

— Просто скажи, в чем проблема.

Он наклоняется вперед, упираясь руками в кухонный островок, как человек, собирающийся нанести решающий удар.

— Я не знаю, ты… что не видишь, что эта женщина влюблена в тебя?

Я напрягаюсь, тарелка в моей руке внезапно стала на вес, словно свинец.

— Кто, Ева? С чего ты взял?

— Ты думаешь, это разумно позволять ей продолжать приходить сюда, зная, что она испытывает к тебе чувства? Кажется, есть только один исход, которым это может закончиться — будет неприятно всем, — отвечает Марко.

Я смеюсь.

— Ты когда-нибудь думал, что я тоже могу ее полюбить?

Это заявление становится для Марко очевидным шоком.

— Что? С каких пор? — Марко вспыляет в ответ, даже не пытаясь скрыть своего раздражения, — черт, а что с Джией?

Имя Джии действует на нервы, вызывая во мне чувство вины. Я был так захвачен бурей своих чувств к Еве, что даже не задумывался о том, как это повлияет на Джию.

— Слушай, я понял, — продолжает Марко, прежде чем я успеваю ответить, — Нам всем нужно отвлечься, но Джиа — часть нашего мира, нашей семьи. Она заслуживает лучшего.

Я тяжело сглатываю, пытаясь сдержать гнев.

— Не забывайся, с кем ты, блядь, разговариваешь. Я по-прежнему глава этой семьи, — напоминаю я ему.

Он качает головой.

— Прости, но я должен был это сказать. Просто поступи с ней правильно, прежде чем это зайдет слишком далеко. Ты ей многим обязан.

— Во-первых, Ева — не просто легкое увлечение, — я не могу отрицать правдивость его слов о Джии, но я также отказываюсь отрицать свои чувства к Еве, — во-вторых, мы оба знаем, что Джиа возненавидит меня после того, как я сделаю то, что должен сделать с ее отцом.

— Что будет с ней после того, как ты разберешься с Энтони? — спрашивает Марко.

— Что ты имеешь в виду?

— Ее мама умерла, когда она была маленькой. Что с ней будет, когда Энтони тоже не станет? — требует Марко.

— Она уже взрослая женщина! Кроме того, какого черта тебя так волнует то, что с ней будет?

— Потому что она заслуживает лучшего, чем оказаться меж двух перекрестных огней, — глаза Марко мерцают, а губы сжаты в тонкую линию.

Я хватаюсь за край столешницы, мои костяшки пальцев белеют. Слова Марко эхом звучат в моей голове, и во мне вспыхивает неустанный ритм вины и ответственности. На моих плечах лежит бремя обещания, которое я дал Джии, но я отказываюсь жениться на ней лишь по причине того, что чувствую себя виноватым из-за того, что мне придется убить ее отца за то, что он предатель.

— Пахнет потрясающе.

Голос нарушает мою концентрацию, я моргаю, и образ Джии сменяется видом Евы, прислоненной к дверному косяку. Ее волосы ниспадают по плечам, словно темный водопад, а мягкость ее взгляда заставляет мое сердце замереть.

— Спасибо. На этот раз я ничего не сжег.

Она смеется.

— Прекрасно. Я умираю с голоду, — отвечает она, и я замечаю, что она одета в ту же одежду, что и вчера вечером, — о, привет, Марко. Ты рано сегодня.

Марко коротко кивает Еве, его взгляд устремлен на меня, и он откашливается.

— Мне нужно было позаботиться о некоторых вещах, — говорит он, хотя намек о предупреждении в его словах читается безошибочно.

Она отвечает на мою улыбку, и я спрашиваю, может ли она отнести наши тарелки в столовую, потому что мне нужно закончить разговор с Марко.

Она колеблется, несколько мгновений глядя на нас обоих, прежде чем делает то, что я просил.

Когда Ева отходит, я снова обращаю внимание на Марко, в моей груди назревает буря.

— Что, блядь, ты от меня хочешь? — рычу сквозь стиснутые зубы.

— Я хочу, чтобы ты хоть раз подумал о последствиях своих действий, — ровно отвечает Марко, впившись мне в глаза, — я хочу, чтобы ты подумал, что поставлено на карту.

— И что именно? — огрызаюсь я, мое раздражение нарастает с каждым словом.

— Всё, — говорит Марко, его голос падает до приглушенного тона, — семья, наша репутация и доверие, которого мы добились за эти годы. Ты действительно думаешь, что ради любви стоит рисковать всем этим?

— Это не просто любовная интрижка, — утверждаю я, чувствуя, как тяжесть моих эмоций разбивается о стены, которые я построил вокруг себя, — она что-то значит для меня.

Марко качает головой, на его лице отражается разочарование.

— Винсент, ты всегда говорил, что семья на первом месте. Джиа для меня семья, а не просто девушка.

— Ты понятия не имеешь, о чем, черт возьми, ты говоришь. Я едва знаю Джию. То, что она дочь капо, не делает ее моей семьей больше, чем Еву. Возможно, для тебя это не так уж много значит, но эта девушка, помимо того, что была частью моей жизни, сколько я себя помню, была здесь со мной и Амелией в ту ночь, когда умер мой отец. И с тех пор именно она помогает мне жить с этим дерьмом.

Марко смотрит на кафельный пол, как будто не может посмотреть мне в глаза.

— Ты прав. Это не мое дело говорить такие вещи.

— Нет, это не так! — восклицаю я, — я никогда не хотел разбивать сердце Джии, — признаюсь я, мой голос звучит едва громче шепота.

— Я знаю, — признает Марко.

— А теперь, не мог бы ты сказать мне, какого черта ты сегодня утром так взволнован из-за этой ситуации с Джией? — с нажимом спрашиваю я, глядя на кузена.

Марко глубоко вздыхает, и его глаза наконец встречаются с моими.

— Потому что… я думаю, Джиа — одна из самых восхитительных женщин, которых я когда-либо знал.

— Ты что…? — задыхаюсь я, мой шок очевиден.

Я недоверчиво смотрю на Марко, мой разум пытается обработать его признание. Он всегда был уравновешенным и никогда так открыто не проявлял своих эмоций.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — спрашиваю я, и мой голос полон беспокойства, — я бы никогда не использовал ее в своих целях, если бы знал, что она так много для тебя значит.

Марко отводит взгляд.

— Потому что мне нечего было тебе сказать. Она едва ли знает меня, — бормочет он, — несколько лет назад, когда водитель Энтони был на операции, мы с Нико заменили его. Я видел, какой удивительной была Джиа, но не мог ей этого сказать. Ее отец убил бы меня.

— Ты — доверенный член этой семьи. Для меня было бы честью, если бы Джиа встречалась с тобой, — возражаю я.

Он качает головой.

— Я был всего лишь солдатом. Энтони никогда бы не разрешил мне встречаться с его дочерью.

— Да, но теперь не просто солдат. Я полностью полагаюсь на тебя, — я замолкаю, прежде чем произнести следующие слова. Я доверяю ему свою жизнь, и чтобы предложить ему должность, на которую я хотел бы его назначить, доверие необходимо, — на самом деле я уже давно хотел поговорить с тобой. Я хочу предложить тебе стать моим консильери.

Глаза Марко загораются от этого предложения.

— Консильери? — повторяет он, и в его голосе ясно выражено волнение.

Я киваю.

— Да. Пришло время привлечь к работе кого-то, кому я могу безоговорочно доверять. Того, кто всегда будет помнить о моих интересах. Тот, кто проявляет ко мне уважение, но также знает, когда бросить мне вызов. И я считаю, что ты идеальный человек для этой должности.

Выражение его лица смягчается, и я вижу, как растет его гордость.

— Винсент, я…

— Ничего не говори, — мой голос спокоен, но тверд, — ты единственный человек, которому я могу доверить этот пост. Мне необходимо, что бы ты был рядом со мной.

Он обнимает меня, и голос Евы прерывает праздничную атмосферу в комнате.

— Ой, извините, я зашла за кофе. Я не хотела вам мешать.

— Ты не помешала. Мы как раз заканчивали.

Я снова перевожу взгляд на Марко.

— Не волнуйся, мы придумаем, как правильно решить ситуацию с Джией.

— Спасибо, — отвечает Марко, и его голос полон благодарности, — я не подведу тебя.

Ева не говорит ни слова и, отходя в дальний конец кухни, наливает себе чашку кофе. Я вижу, как поглядывает на нас боковым зрением. Ей явно любопытно, за что Марко благодарит меня.

— Мне нужно сделать еще несколько звонков, — говорит Марко, — ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим кабинетом?

— Конечно нет, — отвечаю я.

Марко кивает, затем поворачивается и направляется к моему офису. Как только он выходит, Ева смотрит на меня и спрашивает, хочу ли я чашку кофе.

— Кофе был бы кстати.

— Твой завтрак уже холодный. Хочешь, чтобы я его подогрела?

— Нет, всё нормально, — отвечаю я, зная, что мне просто не терпится сесть и провести некоторое время с Евой. После того, как она взяла обе кружки в руки, мы удалились в обеденную зону.

— Винсент, — начинает она ровным голосом, — я хочу, чтобы ты знал, что я прекрасно провела время вчера вечером.

— Я тоже.

Она улыбается мне.

— Но… может быть… возможно, нам стоит сделать шаг назад. Пока ты не уладишь дела с Джией.

Это предложение поражает меня, словно удар под дых.

— Ты сожалеешь о вчерашнем вечере? — спрашиваю я, пытаясь понять смысл внезапного изменения ее мнения.

— Боже, нет! — решительно выпаливает она.

— Тогда в чем же дело?

Она замолкает на некоторое время.

— Я слышала, как вы с Марко упомянули Джию, и я знаю, что наши отношения только всё усложнили. Вчера вечером ты пытался прекратить, и это я пришла в твою спальню. Если ты чувствуешь неопределенность, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, как будто…

— Ты подумала, что я выбираю между вами? — выпаливаю я, а затем начинаю смеяться, — ты думаешь, это то, о чем мы с Марко говорили? Что я не могу сделать выбор между тобой и Джией?

На ее глаза наворачиваются слезы, и она кивает, на мгновение смутившись.

— Прости, я никогда не хотела ничего такого предполагать, — извиняется она.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь осознать то, что только что услышал. Я протягиваю руку и беру руки Евы в свои.

— Я услышала, как ты упомянул ее имя, и подумала… я не знаю, — она делает глубокий вдох, — я не хотела усложнять ситуацию еще больше.

— Ты не усложняешь ситуацию, Ева, — уверяю ее я, — Джиа и я… это не то же самое, что между тобой и мной. У нас с тобой связь глубже, чем всё, что я когда-либо испытывал. Я не хочу тебе лгать. Я забочусь о Джии, и если бы у меня было достаточно времени, я думаю, что мог бы почувствовать что-то к ней, но это никогда не будет похоже на то, что я чувствую к тебе.

Ее губы изгибаются в легкой улыбке.

— Спасибо, что сказал это. Вчера вечером, после того как ты отправил меня в мою комнату, я подумала, может быть, ты сожалеешь о поцелуе. Я знала, что мне не следовало приходить к тебе в спальню, но я не могла перестать думать о тебе.

Я нежно сжимаю ее руки, не желая отпускать.

— Я рад, что ты пришла ко мне. Я серьезно, Ева. Я никогда раньше не встречал никого подобного тебе. Ты изменила мою жизнь настолько, что я даже не могу описать. И я не позволю ничему и никому встать на пути того, что у нас есть.

Глаза Евы наполняются слезами, и я вижу на ее лице смесь облегчения и непомерного счастья.

— Винсент, ты даже не представляешь, как много это для меня значит, — шепчет она.

— Я не хочу ничего больше, чем быть с тобой, — говорю я, и мой голос полон искренности, — честно говоря, я отправил тебя в другую комнату только потому, что не думал, что подхожу тебе. Жизнь со мной сопряжена с огромным количеством опасностей и мысль о том, что с тобой что-то случится… блядь. Я не могу выразить словами, что это со мной сделает.

Она качает головой с решительным выражением лица.

— Я знаю, чего хочу. Я хочу быть с тобой. Меня не волнуют риски.

Я наклоняюсь вперед, приближая свое лицо к ее.

— Я обещаю, что буду всегда защищать тебя, чего бы это ни стоило.

Глаза Евы встречаются с моими, ее взгляд непоколебим.

— Я знаю, что ты так и поступишь, — тихо говорит она, — я доверяю тебе.

Загрузка...