Бедная Амели

Раздел 3.8.3

Игорь.

Приоткрыв дверь, слышу звуки воды из душевой. Улыбчиво тесню губы, проглатывая дикое желание зайти к ней. Усаживаюсь на кровать и жду. Не буду так делать. Лучше подожду.

Откидываюсь на кровать. Туплю взгляд в потолок, вырисовывая ее образ. Мне безумно хочется уединиться. На стены охота лезть, вспоминая прошлую страсть. Даже интересно, осталась ли она еще? Прогонит ли, выйдя из ванной комнаты? Или разрешить прикоснуться?

Осознанно понимаю, что я нашел ту, с которой хочу прожить всю жизнь. Это уже не конфетно-букетный период, хотя «конфеты» и «цветы» всенепременно будут радовать ее всю жизнь. Каждый день буду уделять ей внимание. Традицию такую на ус намотаю: когда еду домой, обязательно покупаю комплемент.

Признаться честно, и свадьба сейчас была бы к месту. Да! Уверенно могу сказать, что карамелька — это моя будущая жена и мать моих детей. Права была бабушка: такую, как она, я никогда и нигде не найду.

«Неужели дядька остепенился? Да неужели!», — где-то на небе закричал Купидон с пустой сумкой от стрел

Вода резко выключается.

Приподнимаю тело, облокотившись на кровать, и смотрю на дверь в ожидании.

Шуршание за стеной. Какие-то дополнительные звуки и щелчок замка.

Катя выходит в одном полотенце.

Делаю глубокий вдох, оглядывая ее.

Малышка улыбнулась, — «Ты еще что-то недорассказал?», — усмехается, открывая шкафчик

Вижу, ночкушку достает.

С кровати встаю. Поворачиваю ее к себе, приобнимая, — «Я хотел сказать, что ты самая красивая женщина в этой вселенной…»

Катюша игриво улыбнулась, — «Правда?», — кокетливо спросила, порхая ресничками

Ничего не отвечаю. К губкам тянусь, и она робко отвечает мне взаимностью.

Сказать, что я счастлив, это ничего не сказать! Не тороплюсь, не несусь, перекрывая ей кислород. Мне хорошо. По всему телу ток. Просто касаюсь губ, чувствую ее язычок, и душа мальчишки внутри меня возрадуется.

Назад подаюсь, не отлипая от нее. На спину укладываюсь, усаживая ее на себя.

Это полотенце уже прям на тоненьком. Одним пальцем кончик дерни, и она останется голышом.

Решаю проверить свою теорию. За концы тяну и вижу перед собой одуреть какое охрененное тело карамельки.

Она бросает взгляд на себя, после смотрит на меня и снова тянется поцеловать, словно мысли читая. Полотенце откидываю. За ягодички прохладненькие берусь. Крепко сжимаю их в распахнутых ладонях.

Меня чертовски дурманит этот образ наяву. Врезаюсь ей в грудь, лаская каждый миллиметр. Уже ем всю. Мне хочется прикоснуться к каждой частичке ароматного тела после душа.

Улавливаю ее мураши и постанывающие вздохи. Стягиваю с себя всю ненужную ткань. Она берется за концы футболки. Адам и Ева в полной боевой готовности.

Хватаюсь за хер, растягивая его, не отрываясь от ее губ. Лезу ей меж ножек. Там уже конкретно извергается желание. Чуть приподнимаю Катюшу и насаживаю на себя, испытывая внутри бурный ураган эмоций.

Не тороплюсь. Наслаждаюсь ей. Руки на талии замыкаю, расцеловывая всю шейку с плечиками.

Малышка дразняще постанывает. Бедрами плавно ведет. Сдерживается. За стеной Вероника, но меня этот факт нифига не держит. Уверен, малая уже спит без задних ног.

Дьявольски завожусь. Перехватываю ее, отбрасывая с себя. С кровати встаю и, ухватив за ножки, переворачиваю на животик. Оглядываю это добро, что сейчас передо мной, и все мои нервные окончания начинают ныть от недостатка адреналина и женщины.

Она прекрасна вся, но сзади это что-то с чем-то. Целую ее спинку. На коленочки ставлю. Ягодички разминаю. Рук не сдерживаю и, нащупав самую прекрасную горошинку меж ножек, прохожусь по ней, обводя пальцем.

Катюша одеяло хватает. Не оборачивается. В него стонет. Ее голосок дурманит… Ножки сдвигает. Сильней прогибается, тем самым обезоруживает меня, представ во всей женской красоте.

Довольной улыбки сдержать не могу. Уже все губы искусал, разгоняя свое больное воображение. Хватаю окаменелый стояк, немного дразню ее и захожу рывком, полностью заполняя собой.

Катюша губки закусывает, не сдерживая дрожащий, гортанный стон.

Перестаю играть в нежность. Сам гневно рычу, стиснув зубы от кайфа. Ягодички сжимаю, что есть сил, и разгоняюсь, уже не контролируя себя.

Катька улетает. В одеяло цепляется, зубками стискивает ткань и, сучка, лыбится. Лыбится, особенно когда я давлю сильней и учащаю все это прекрасное безобразие.

Скрещиваю руки под ее грудкой, к себе поднимаю горячее тельце. Берусь одной рукой за подбородочек, крепко сжав пальцы на щеках. Второй сильней к себе прислоняю. Оскаливаюсь. Ускоряюсь. Мной невозможно одолевает скучающая жажда остроты эмоций, собранная за эти мучительные месяца без нее.

Лбом прижимаюсь к ушку. Малышка прогибается. Держит меня за руки и распахивает улыбчивые губки. Тянется к моему пальцу на ее лице и обсасывает его, играя язычком.

«ЕБ МОЮ МА-А-АТЬ!», — в голове проносится самая мощная мега-молния, от которой я взрываюсь и уже практически избиваю ее ягодички своим напором

Каждое ее действие для меня вызов. Каждый взгляд, каждый вздох и каждое прикосновение — страсть. Она настолько желанна мной, что мне охота разорвать ее к чертовой матери, а потом, когда она уже будет задыхаться от недостатка кислорода, целовать, ласкать, гладить обмякшее тело и расслаблять ее всеми возможными способами.

Это самый лучший плен, в котором может оказаться мужчина благодаря женщине!

«Ка-а-айф… Я в раю!»

Целую ее в щечку, успокаивая свой пал. У меня уже у самого все тело горит, — «Карамелька моя…», — на шейку переключаюсь, — «Любимая…», — в затылочек упираюсь, — «Моя жизнь…»

Катюша губку прикусывает. Глазки закатывает. Дыхание выровнять не может. Улыбается. Продолжает дразнить.

«Окей, киска!»

Останавливаюсь. На кровать ее толкаю. Переворачиваю на спинку. Ножки одним взмахом раздвигаю, продолжая этот долгожданный контакт. Врываюсь в нее. Расцеловываю все личико, уверенно влипая в стонущий ротик.

Кожу на щечках кусаю, губки терзаю, зарываюсь в шейку. Она так крепко вжимается мне в затылок, пальчиками раздирает кожу, сильней скрещивает ножки на моей спине.

Ускоряюсь. Яйца вот-вот опустеют. Катюха меня всего обняла. Как мартышка забралась. Всю спину исцарапала, выгрызая кожу на ключицах.

«Да-а-а! Да, мать мою! Да! Да! Я в ебейшем экстазе. Это, блять, покруче любой перестрелки!»

Хватаюсь за ее голову, перехватив скулы. Крепко сжимаю, контролируя каждую эмоцию. Приклеиваюсь взглядом и несусь, растворяясь в ней.

Чувствую конец. Набираю обороты, чаще вбиваясь, и ощущаю конкретный прострел в башке. Мурашки по всему телу. Точно такие же, как у нее. Мышцы на пределе. В области паха все напряжено и опустело.

Малышка подо мной дергается. Пальчики натянутые в кулачках сжимает. Улыбается рывками. Глазки открыть не может.

Двигаюсь медленнее. Расцеловываю ее полыхающие щечки. Воздух воедино собираю, упираясь в хрупкое плечико, мокрыми поцелуями.

Катюша дышит устало. Ножки расслабляет и спускает с меня.

— Малышка моя… — шепчу, бережно убирая с ее личика влажные волосики

Она ко мне поворачивается и целует в висок, — «Защитник мой…»

Усмехаюсь, строго утверждая, — «Еще какой. Всех уничтожу!»

— Верю…

Вновь в плечико ее чмокаю и поднимаюсь с кровати, протягивая руку, — «Пойдем, полежим в теплой водичке…»