Беглец из Крайпруса

Глава 37 Долгая дорога [Красиал]

Выбравшись из шахты по чуть подсохшей за время нашего отсутствия грязи, лавируя между огромными лужами-озёрами, добрались наконец до форта и как ни в чём ни бывало присоединились к остальной армии, которая до сих пор не удосужилась даже собраться. Никто сегодня сниматься с места не собирался, все ждали пока местность чуть просохнет, потому как сейчас по степи может пройти сто человек, а второй сотне придётся брать грязь, как последний рубеж обороны замка, тратя при этом понапрасну уйму человеческих сил. О том, чтобы там же прошла ещё сотня пар ног, говорить было глупо. А при этом, к раскисшей от дождя земле, добавляется опасность повстречать разного рода тварей. В том числе и грязевых гадюк, которые частенько сидят в степной яме с грязью, поджидая свою добычу. И так как люди больше всего в такую погоду любят обходить грязь, значит они не наступят на голову затаившимся тварям и не обрушатся на них неожиданно, а пойдут рядом, прекрасно подставляя свои ноги под линию атаки.

Хир, как только мы вернулись, заговорил с ближайшим сотником и, как мне показалось, направился прямиком к временному расположению полководца. Дела червей и армии короля меня не касаются, поэтому я сменил вектор движения, направившись к знакомому десятнику, с которым ранее уже успел перекинуться десятком других фраз. Очень уж хотелось спросить про так некстати пропавшего Брахима. Нет, я допускал, что помощник наглым образом кинул меня, но деваться же он всё равно должен был куда-то. А раз так, хоть какие-то солдаты да должны были видеть его уход. А кто как не десятник может быть в курсе всяких солдатских слухов. Такой брат порой больше сотника ведает.

— Здесь, — указал место солдат, выделенный для сопровождения знакомым десятником.

Сапог мерзко чавкнул, уйдя по середину голени. Поморщившись, с силой выдернул его и сделал ещё пару трудоёмких шагов. Только сейчас открылась неприятная картина человеческого тела, лежавшего наполовину утопшего в грязи посреди только-только подсохшей лужи.

Склонившись над сгнившим скрученным телом, заглянул в мертвецкое лицо, торчащее из земли одним глазом, возле которого хищно наматывал круг трупный опарыш, отъевшийся до размеров дождевого червя. Трупная мерзость явно намеревалась полакомиться подгнившими остатками глаза, заходя на очередной круг по переносице. Подхватив двумя пальцами осклизлое тело опарыша, отбросил его в сторону на добрый десяток шагов. В данной ситуации это всё, что я мог сделать для Брахима уже посмертно. Копать грязь лопатой не хотелось не только мне, но и всему рядовому составу солдат. А учитывая количество не захороненных тел на руинах Отолдо, можно было с уверенностью заявить, что помощнику не будет одиноко.

— Гонцы от лагеря к форту сегодня утром случайно наткнулись, — решил вдруг добавить солдат, расценив, что моя минута молчания идеально подходит для этого.

Положив руку на спину трупу, сжал в кулак нательную рубаху помощника и попробовал потянуть. В руке жалобно чавкнул раздавленный гад, а тряпьё лишь беспомощно натянулось. Было ясно, что вытащить тело без помощи лопаты не представлялось возможности. А инструмент заранее прихватить мы не сообразили. Проделывать путь туда-обратно ни мне, ни солдату определенно не хотелось, поэтому, оглядев странные внешние раны, засунул руку под рубаху. Почувствовав толстую бечёвку, потянул один край. Импровизированная цепь крайне неохотно пошла вверх. Вскоре показался и своеобразный талисман Брахима. Потёртый мешочек тяжелый на ощупь. Перерезав верёвку, подбросил на руке находку под недовольный взгляд солдата. Избавившись от внешнего потёртого мешочка, убрал непромокаемый кошель себе в карман, почтил память верного мне человека парой последних слов и направился обратно в форт:

— Надеюсь, ты умер лёгкой смертью?

В порту убитых моряков сбрасывают в воду, привязывая что-нибудь тяжелое. Сухопутного волка принято хоронить в земле, так вот земля почти забрала его тело в свои владения. Способ похорон Брахима не вызвал во мне ни грамма чувств, чего нельзя было сказать про идущего за мной солдата. Я буквально чувствовал его презрительный взгляд исподлобья, хотя при нашей разнице, ему тогда бы пришлось смотреть мне в низ груди. Мне было плевать на мнение солдата, но учитывая трудоёмкость пути, я всё же решил заговорить:

— Думаешь, что я неправильно поступил?

Боец долго пыхтел, следуя за мной, и я уже думал, что он не станет отвечать.

— Ну и повадки у вас гладиаторов. Умрёшь и с тебя снимут последнее.

— Хах, — вдоволь усмехнулся я, чем сильно озадачил солдата. — Он не был гладиатором, к тому же, любой мародёр в глубине души мечтает, чтобы в случае смерти его добро досталось друзьям, или не досталось никому.

Боец фыркнул, но больше ничего не сказал, хотя градус призрения чуть снизился.

— А ты слышал, что творится в шахтах под городом? — зашёл на вторую попытку, заговорщицки тихим голосом.

Парень ожидаемо потянулся вперёд, сходу заинтересовавшись историей. Не то что бы мне сильно хотелось рассказывать всё, что происходило внизу, но сплетни на сплетни хоть немного разбавят нашу обратную дорогу.

Дождавшись пока место у одного из каминов опустеет, уединился с кошелем Брахима. Не сказать, что я рассчитывал увидеть здесь горы монет или ценные артефакты, учитывая что мешочек прекрасно помещался в ладони, странные бумаги, нащупанные ранее, не давали покоя. Можно было сделать это и при свете дня, но так хоть смогу сжечь ненужную документацию в случае необходимости. Развернув кошель, вынул связанные два десятка золотых монет. Прикинул их вес и бросил обратно. Вытащил смотанные кольцом мелкие бумажки и развернул их.

Сначала я не понял что за бумаги, сложенные в довольно толстую пачку, попались мне в руки, однако, совсем скоро стало доходить. Пересчитав каждый листочек, прикинул их стоимость. Копейки. Те самые листовки с розыгрышем приза, которые продавали дети в Толе. Первый порыв был выбросить ненужную бумагу в огонь, дабы не мучиться с ними. Но руку что-то остановило. Брахим был не из тех, кто был столь наивен, так почему же? Должен был выиграть или поистине проникся таким способом развода? Как бы то ни было, я свернул бумагу в кольцо и запихал в кошель, решив повременить.

Армия была похожа на одного гигантского удава. Когда встала первая его часть и ушла в путь, фуражиры и инженеры ещё дремали, прекрасно понимая, что их выход может затянуться ещё на полчаса или даже час. Шагать нам вновь не пришлось, нужно было лишь сесть в телегу и ехать, и ехать, и ехать, пока когда-нибудь на горизонте не замаячит воинство кригов, если оно ещё по какой-то причине до сих пор находится в Ледяном Гейзере. С каждым днём сомнения в этом всё росли и росли, но тактики на то и тактики, что им многие военные вещи намного виднее, чем простым солдатам.

Бестреар — огромное королевство, и, учитывая, что нам пришлось преодолеть его почти целиком, путь оказался неблизким. Остановка на руинах Отолдо была интересной и развлекательной, она сбила ту странную тоску, которую навивала дорога. Но вот мы снова вступаем в царство пути и времени, где километры летят друг за другом, а минуты растягиваются в густой противно липкий кисель. Свой мир со своими законами жизни в нём. И лучший способ защиты в этом мире — это болтовня. Схожая ситуация происходит и на корабле, ведь когда нужно преодолеть часовой путь, выкручивающая суставы скука стоит где-то за столбом и только наблюдает. Когда дорога длится уже не первый час — это начинает утомлять и скука распускает свои сети, а когда одна и та же дорога сменяется пыльной пустыней, заросшими после обильного дождя степями, снова пустыней, каменистой приплющенной и полями — это начинает набивать оскомину на глазу.

Деревья по пути попадались редко, а уютных полос перелесков можно было сосчитать по пальцам. В остальных случаях большинству идущих и едущих в караване приходилось обливаться потом. Ведь если до остановки в Отолдо погодка была сырой и достаточно прохладной для здешнего климата, то теперь, когда под землями раскисшая земля вперемешку со сплетёнными побегами молодой растительности, а на небе нестерпимо жгло Бестреарское солнце, бойцы еле продвигались, не выдерживая марш дольше трёх часов. Идти стало сложно и от того очень медленно. Телеги плелись по часу на одном месте. В такой ситуации, я едва не начал поклоняться Лазарю за то, что он догадался взять с собой вечного болтуна Ганса. Бородач вещал без остановок, чередуя различные истории и байки с фольклорными анекдотами, когда слушатели совсем уж начинали грустить. Из-за того, что всем оказалось чертовски скучно, основное количество груза перекачивали в остальные телеги, где остались Андро, Малог, Эддур и Янг. Остальные набились в оставшуюся телегу и слушали Ганса, потому что остальные перспективы были и того менее радужными.

С каждым часом, выслушивая историю за историей, я удивлялся как болтун может столько чесать языком. Неужели на шахтах, где он был старателем, они без умолку трындели всю смену? Потирая затёкшие от езды ноги, всё меньше и меньше начинал понимать смысл потока обрушивающихся на нас историй. А когда караван наконец-таки останавливался, я вскакивал, растягивая затёкшие колени и спину, наматывал круги вокруг телеги и осматривал округу, чтобы потом вновь вернуться к тем же историям и рассказам. К тому же царству пути и времени.

* * * * *

Пользуясь первыми же сумерками, обхватил засаленные слежавшиеся в комок волосы, стоячие от грязи и крови, рыча от боли, стянул их в тугую полосу и вынул из кармана кинжал. Ночное зрение играло мне на руку, поэтому я не опасался, что кто-то заметит оружие. Вот лезвие касается края волос, вот лопаются первые, столкнувшись с острой гранью кинжала. По лезвию, тихо поскрипывая, посыпался песок и комья грязи. Применив усилия, срезал всю свалявшуюся длину. Выискав особо длинные волосы, вырезал их под самый корень, оставляя лишь колючий ёжик молодых непослушных волос.

Собрав срезанные патлы в кулак, поднял их к носу и глубоко вдохнул. Запах чужой и своей крови, пота и земли, дешевой кожи шлема и дыма от костров полностью забили давний запах матери, которая в последний раз особо усердно вычёсывала меня. Как же давно это было. И больше этого не будет. Отныне только короткий волос, никаких поблажек моим врагам, никакой возможности на слабость. Только жёсткий ёжик хищных пепельных волос.

Повышен навык: Ходок +1

Строчка о таком ценном в нашем нелёгком занятии навыке не заставила себя долго ждать. За тот день, как мы вышли из Отолдо, а мне вновь пришлось передвигаться на своих двоих, вместо телеги покойного магистра чародея, это было уже второе такое сообщение. С одной стороны мне нравилось такое развитие, а с другой были ноющие ноги и многочисленные смерти среди пленников. Оно и не удивительно.

Ведь нам пришлось пробираться по чуть притоптанному аду жизни, которой лучились почувствовавшие влагу растения. Нам пришлось нелегко. И это было мягко сказано. Я был более менее привыкший передвигаться по спутанным растительностью тропам, люди же оказались к этому не приспособленными. С тех пор как мы вышли из Толя количество пленников сократилось на пятую часть. За этот день пришлось убить ещё половину от оставшихся, ведь стражники не собирались бросать заключённых, только потому что они не могут идти. Их пришлось подгонять до потери сил, а затем изнеможённых протыкать пикой в спину. Единственный орк, идущий со мной, обливался уже не первым десятком потов, но продолжал упорно идти. Путь давался ему с трудом, но он оказался крепким на это парнем. Можно было с уверенностью сказать, что ходить под палящим солнцем ему уже доводилось ни раз.

Чем дальше мы удалялись от Толя, тем жарче и суше становился климат. Близость водного простора чуть увлажняла его, и вблизи торгового города росли странные высокие голые деревья с огромными листьями на самой верхушке, трава и кусты. Затем зелень постепенно уменьшалась и уменьшалась до травы и лишайников, а теперь вовсе сошла на нет. Сегодня стартовал третий день от Отолдо. Мы оказались в пустыне, где падали не только неподготовленные к таким долгим путям пленники, но и солдаты. И если о последних заботились, ложа их ослабевшие от негативных эффектов тела в телеги, то нас просто добивали. Из всех осталось около трёх десятков тех, кто несмотря ни на что шёл и шёл, сбивая ноги и заливая глаза жгучим потом. Пустыня была не милосердна. Идти большую часть приходилось ночью, а в самый солнечный пик забиваться под дно телег и инженерных установок.

Именно здесь удалось впервые хоть немного передохнуть и прийти в себя. До этого ходьба забирала все силы. Всё внимание было на том, чтобы не упасть изнеможённому в песок. И стараться нужно было не потому что тебя никто не станет поднимать, а потому что песок этот был горячий и острый, как наждак. Шкура стиралась об него клоками, а подхваченная ветром полоска пыли не редко разбивала до крови лицо. В особенности это касалось тех, у кого крепость была ниже десятки. Но даже мне с моими шестнадцатью единицами было крайне неприятно. Полоска песка быстро ударяла в лицо, обжигая и создавая впечатление, что теперь на нём зияет рубленная рана. Проводишь пальцами, чтобы убедиться в этом, а на руке лишь противный липкий пот, высыхающий белыми разводами. Если бы в таком походе нас не кормили и не поили на ровне с солдатами, пустыня оказалась бы последним нашим рубежом.

Стражник ударил пару раз палкой по телеге и из-под лицевого платка раздалась приглушённая команда. Нужно вставать и, опять не разбирая дороги, шагать, прикрывая уставшие глаза от солнца и стараться не упасть на осыпающемся из-под ног песке. На удивление, командиры почему-то сделали слишком быстро очередной привал. За временем следить не удавалось, поэтому чередование привалов происходило по степени утомления. «Не разбираешь путь» — дорога только началась. «Еле переставляешь ноги и качаешься из стороны в сторону» — уже половину прошли. «Закрываешь глаза, шагая вслепую, чтобы хоть немного сэкономить силы и идти, лишь бы не убили» — уже скоро. «Телега впереди встала» — падай под неё и жди. «Ударил пару раз палкой» — поднимайся, всё по новой.

Сейчас мы шли примерно на стадии качание со спутанными шагами, но караван почему-то всё равно встал. Спрашивать с чем это связано не было никакого желания, просто хлебнуть горячей воды из общей бадьи и упасть ничком. Если остаются какие-то силы, можно глянуть логи и посмотреть не выросли ли характеристики.

Вчерашний день был легче, потому что большую часть пути шагали ещё по высохшим степям и какой-то каменной проплешине, длинной в пару километров. За это Система поскупилась лишь на одного ходока, сегодня награда была такой же, хотя день ещё не закончился. Но в довесок развитым оказался и ещё один навык:

Повышен навык: Ходок +1

Повышен навык: Истязатель +1

Вряд ли этот навык мне поможет выжить сейчас, но возможно в будущем такой поход покажет свои плоды.

* * * * *

На третий, казалось, вечный день, от Отолдо мы уже шагали по пустыне Ронт. Не столько жаркая, сколько пыльная и опасная пустошь. В ней почти никто не жил, отсюда монстры, чьи панцири защищали их от «острых» песков жили здесь вольготно. От пустыни Осо, в которой стоял город Толь, Ронт отличалась своими барханами. Здесь постоянно дули сильные ветра, надувая настоящие горы из острого вечно осыпающегося песка. Идти и ехать на телегах по ним был сущий ад. Но радовало то, что пустыню Ронт мы пересекали в самом узком её месте, для этого караван даже отклонился больше положенного на восток, чтобы по выходу из пустыни вновь вернуться на свой маршрут, ближе к западу.

Между пустынями Ронт и Осо пролегала проплешина климатического убежища. Воздушные потоки и гористая местность на западе создавали здесь благоприятную среду для степных полей и пастбищ. За Ронт есть ещё одна пустыня — самая жаркая на восточной половине континента. Пустыня Гипе тянется сильно к востоку, прижимаясь почти к самому океану, и наше счастье, что тащиться ещё и через этот пыльник нам не придется.

Ронт была намного умереннее, чем Гипе, но и здесь солнце жгло около одиннадцати часов без перерывов. После второго от полудня привала, мы снова двинулись в путь, чтобы через час неожиданно остановиться. Причина была крайне странной, сумевшей привлечь внимание всех, кто в этом пустынном аду чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы стоять на ногах.

Армия пересеклась с караваном странствующих торговцев, которые так же как и мы пересекали Ронт в узком перешейке. Тактики сразу же вызвали хозяина каравана и его близких людей на допрос, чтобы выяснить, что им известно о местности за пустыней. Большинство сотников, также передвигающихся на телегах, составили им компанию пока инженеры, гладиаторы, редкие солдаты и стражники, едущие в седле, принялись осматривать товары торговцев.

Хир первым спрыгнул с телеги и направился в голову каравана. Немного неожиданно было видеть как такой хорошо экипированный человек хочет приглядеться к товарам странников, впрочем, и в этом можно было найти зерно рационализма командира. Ведь у странствующих торговцев попадаются иногда довольно редкие, а случалось так, что и эпические вещи. При этом законы, по которым существовали странствующие торговцы, обязывали их торговать всеми товарами, что есть у них в наличии, даже если это окажется что-то мифическое. Благодаря этому закону, такие торговцы всегда привлекали любого встреченного, а уже там могли всунуть всё подряд, даже то, что человек никогда бы не купил с не задурманенным рассудком.

Добравшись до вставшей на привал головы каравана, заметил странную картину. Люди в балахонах с капюшоном и платком на лице сидели в огромных костяных зверях на цепи.

Всего костяной нежити было около трёх десятков, при этом в каждой, в зависимости от размеров, располагалось от трёх до одного торговца и часть товара, запрятанная в стеклянную продолговатую витрину, в виде прямоугольника. Каждая такая витрина покоилась в кресле мёртвых топтунов, прикрытая толстенными рёбрами и защищённая особой магией. Не для кого не секрет, что витрины странствующих торговцев — одни из самых сложных сундуков, чтобы их взломать. Ведь по углам в стекло вмурованы зачарованные на случайную убойную магию руны, которые срабатывают при ударе по поверхности. При этом стекло способно выдержать удар молотом от владельца трёх сотен силы, а чтобы никто не попытался взломать замок на витрине, его делают золотым, и мягкий металл легко поддаётся деформации, чтобы воришка не смог применить грубую силу отмычек. К тому же при деформации замка все руны срабатывают в зоне своего действия. Так как у таких важных торговцев по всему миру слишком много хороших клиентов, можно лишь воображать, какие боевые умения были наложены на синие и зелёные камешки в углах стеклянных сундуков.

Вместе с любопытствующими я столпился у первых топтунов, разглядывая без помех с высоты своего роста лежащие в чреве товары. Благо для этого мне не пришлось никого расталкивать, как это делали более низкие гладиаторы. Интересовали меня только мечи, поэтому топоры, кистени, луки и кинжалы я сразу отбросил, не став даже рассматривать. Из интересного имелись:

Железный палаш

Не впечатлил.

Вольфрамовый палаш

То же самое.

Багровый тесак

Песчаное лезвие

Варварский ледоруб

А это вообще двуручник, да к тому же изрядно поношенный.

Бигрон

Гладиус

Судья

О, последний клинок героический, а не обычный. Что там из особенного:

Огненный резец

Ледяное касание

Два клинка полная противоположность друг друга, из разного материала и вставленные руны зачарованы на конфликтующие стихии. Интересный экземпляр. Я взглядом отыскал Воорена и кивком указал на витрину.

Аргитовая бритва

С виду очень интересный широкий меч. Возможно, будет тяжёлым, но его нездоровый зелёный цвет металла меня немного смущал. Из чего его интересно делают? Узнать этого, не отстояв очередь и не попросив открыть витрину для просмотра характеристик, было невозможно. Витрина защищала предметы от любого взгляда с анализом меньше двадцати. Каждые десять единиц восприятия снижали эту цифру на один уровень.

Подумав об этом, я почему-то обратил внимание на блондина. То он быстро ходил между топтунов, то по долгу всматривался в вещи. Может ли у него быть достаточно развитый взор, чтобы читать предметы прямо так сходу?

Пройдя к следующей витрине, я разочаровано вздохнул и пошёл дальше. Луки и разновидности стрел со всеми приспособлениями меня не интересовали.

Кровавая бойня

Инфернальность

Фехтовальная рапира

А это оружие выглядит почти так же как то, что у меня на поясе, только стоит раз в двести дешевле и хуже ещё примерно в половину раз. Следующий топтун:

Клеймор из красной стали

Гвардейский клеймор

Заметить оружие, которым были вооружены элитные отряды королевской гвардии, было весьма удивительно, но, не заинтересовавшись, прошёл дальше.

Штормовой слэшер

Токсичный корделач

Оу, а вот это неожиданно. Два весьма недешёвых клинка лежали подле друг друга, в специально отведённом месте в самом низу витрины. Оба оружия имели специфические для своего вида меча клинки и выглядели достаточно угрожающе. Ради реликтового оружия стоило бы и задержаться.

Теперь мой взор искал лишь выделенные клинки, пропуская мимо топтунов с бронёй, амуницией и бижутерией.

Сабля посланника ветра

Своеобразное пустынное оружие. Такое я заметил на парочке из торговцев, а третий клинок лежал одиноко в витрине. Что ж, нужно постараться найти ещё что-нибудь.

Двуглавое мачете

Никогда ещё не видел ничего более экзотичного по типу мечей. Теперь мой путь лежал лишь к последнему топтуну с оружием, у которого тёрлась большая толпа зевак из отошедших от жары солдат. Подойдя ближе, я без ошибочно заметил жемчужины коллекции.

Тёмная луна

Чёрно-белая сталь

Два меча. Больше на витрине ничего не было. Всего два клинка: один переливает голубым, от мифрила в его клинке, а второй был поделён незримой чертой кузнеца на двое, и одна режущая кромка была белой, а вторая чёрной. Оба клинка тянули минимум на сумму, обещанную Хиром за задание. И я сильно сомневался, что он согласится заплатить аванс.