Бегство Джейн

24

Ночью ей снился сон. Она пытается догнать Эмили в густых бесконечных зарослях кустарника. Джейн почти сразу же проснулась и тихо лежала, откинувшись на подушку. Майкл не проснулся, лежал рядом и ворочался во сне. Она ждала, когда сон вернется, чувствуя, как в ее тело медленно вползает знакомая змея беспамятства.

В следующее мгновение она оказалась в универмаге. Рядом с ней была Эмили. В руке Джейн держала пакет для грязного белья, где находилось платье, которое она хотела вернуть в магазин. Они с Эмили подошли к прилавку. Джейн обратилась к администратору: «Платье в пятнах». Молодая женщина-администратор, ярко-рыжие волосы которой были схвачены розовой детской ленточной, ощупала пальцами голубую ткань.

— Мы не принимаем назад вещи с пятнами крови. Кроме того, вы купили это платье шесть месяцев назад.

— На эти вещи выдается пожизненная гарантия.

— Мы не даем никаких гарантий.

Джейн повернулась к дочери, но та куда-то исчезла.

— Эмили, — позвала она. — Эмили, где ты?

Внезапно она очутилась на краю разверстой могилы. На дне страшной ямы она в темноте с трудом разглядела Эмили. Девочка сидела там, парализованная страхом. Перед ней, раскачиваясь взад-вперед в жутком танце, раздували свои капюшоны и показывали страшные ядовитые зубы ярко-окрашенные кобры. Они должны были вот-вот броситься на ее дочурку, и Джейн не раздумывая кинулась на них, стремясь прижать их к земле своим телом.

— Нет! — закричала Джейн не своим голосом, разбудив этим криком Майкла, который, проснувшись, нежно обнял ее и начал тихонько укачивать.

— Все хорошо, — говорил он нараспев, — все хорошо. Это был только сон.

Джейн молчала. Ритмичные покачивания причудливо переплелись с кошмарами сна и усиливали впечатление страха от вида страшных извивающихся тварей на дне могилы.

— Ты не хочешь рассказать мне свой сон?

Она покачала головой. О чем тут рассказывать? Она потеряла дочь только затем, чтобы найти ее в могиле, полной отвратительных пресмыкающихся. Но во всем этом кошмаре было что-то еще, подумала Джейн. Она наклонилась вперед и положила руки на колени. Что-то еще.

— Я дам тебе лекарство, — сказал Майкл, выбрался из постели и направился в ванную.

Что-то еще. Но что?

Джейн стала вспоминать подробности сна, пока он не растворился в закоулках памяти. Она начала с универмага, перебрала в памяти разговор с администратором, вспомнила ее замечание насчет шести месяцев. Шесть месяцев, думала Джейн. Что-то очень важное связано с шестью месяцами. Что?

— Вот я. Прими таблетки. — Майкл держал в руке две маленькие пилюльки. По форме они отличались от тех, которые Джейн принимала раньше. Когда он изменил ей лечение? Она взяла таблетки, и стала внимательно разглядывать поблескивающую облатку. Если это не халдол, то что это? Торазин? Какая, в конце концов, разница? За последнее время такая реакция сделалась для нее привычной. Другой рукой она взяла принесенный им стакан воды.

Что же сказала ей Энн Хэллорен-Джимблет? Что-то об экскурсии, во время которой Джейн стукнула какого-то человека своей сумкой, что Джейн была в страшном гневе, что она — Энн — очень жалеет, что не сказала ей об этом раньше. «Если что-нибудь подобное вдруг случится еще раз, я не буду ждать шесть месяцев, прежде чем связаться с вами». Да, именно так она и сказала: «Я не буду ждать шесть месяцев, прежде чем связаться с вами». Шесть месяцев? Что она имела в виду? Есть в этом какой-то смысл или это была простая метафора?

— Прими таблетки, Джейн. Мы можем поспать еще несколько часов.

Ей нужно было еще время. Если она примет таблетки, то через считанные минуты превратится в растение, а эти минуты необходимы ей, чтобы подумать. Ее подсознание отчаянно пытается что-то ей сказать. Оно вступило в схватку с ее лекарствами, проникает в ее сновидения, потому что хочет сказать ей что-то очень важное. Ей нужно время, чтобы догадаться, что же подсознание хочет ей сказать.

Джейн положила таблетки на язык и поднесла к губам стакан с водой. В последний момент, уже поднеся стакан ко рту, Джейн повернула кисть руки к себе и вода полилась на ночную рубашку. Она ощутила, как влажная ткань прилипла к ее груди.

— Господи, Джейн, что ты наделала! — Майкл отобрал у нее стакан и вытер полотенцем ее ночную рубашку.

— Все в порядке, — сказал он и снова пошел в ванную, пока она тупо смотрела на свою мокрую грудь. — Я сейчас принесу тебе воды.

В ту секунду, когда он вышел, Джейн выплюнула таблетки, на ладонь и сунула их под матрац. «Я не буду ждать шесть месяцев, прежде чем связаться с вами».

Шесть месяцев.

Майкл вернулся со стаканом свежей воды. Она аккуратно поднесла его к губам, запрокинула голову, притворяясь, что глотает таблетки, и выпила всю воду до дна. Майкл поставил на ночной столик пустой стакан, лег в постель и устроился рядом с Джейн в позе защитника.

Джейн не спала, пытаясь утишить сердцебиение. Что все это значило? Что хотела сказать Энн Хэллорен-Джимблет, говоря, что в следующий раз она не будет ждать шесть месяцев? Но, если со времени их последней встречи прошло шесть месяцев, то, значит, экскурсия была шесть месяцев назад и именно полгода назад она стукнула по голове какого-то грубияна. Но, если прошло только полгода, значит, все это происходило во время последнего учебного года. Но это было бы невозможно, если бы Эмили погибла в аварии больше года назад.

Все это было возможно только в том случае, если Эмили не погибла, если она была жива.

Джейн почувствовала, что ее тело задрожало от возбуждения, Майкл покрепче обнял ее за талию. Но если Эмили не погибла, если она жива, то зачем Майкл сказал ей, что она мертва? Если Эмили жива, то, значит, все, что говорил ей Майкл, было от начала до конца ложью. Есть только один выход удостовериться во всем, решила она.

— Майкл, — прошептала она, выскользнув из его объятий, — когда мы проснемся, я хочу поехать на кладбище.

Кладбище находилось недалеко от района Ньютона, называемого Оук-Хилл. Майкл пытался возражать, говорил, что не видит никакого смысла в этой поездке, что это только сильнее расстроит Джейн, но она была тверда как алмаз, и он в конце концов сдался. Какая разница, поедем мы или не поедем, прочитала она в его глазах.

Большая разница, безмолвно ответила она ему. Это самая главная разница в мире. Разница заключается в том, позволит ли она заживо похоронить себя в змеином гнезде или начнет бороться, чтобы разобраться, что за чертовщина творится вокруг, чтобы вернуть свою дочь.

Майкл въехал в ворота кладбища «Горняя благодать» и остановился на маленькой немощеной стоянке. Он выключил зажигание и минуту сидел, рассматривая Джейн изучающим взглядом. Джейн низко опустила голову, притворившись очень утомленной. Не стоило сейчас возбуждать его подозрений, хотя, если говорить правду, она действительно очень устала, и если бы не усилие воли, то, наверное, моментально бы заснула.

— Ты уверена, что справишься с этим?

— Я должна это сделать, — честно ответила она ему.

— Хорошо. Но, если тебе станет плохо, обязательно скажи. Мы сразу вернемся в машину. — Он открыл дверь, вышел, обошел автомобиль, помог ей выйти и повел по нужной дорожке, приноравливаясь к ее неуклюжей медленной походке.

Зачем она это делает? — подумалось ей. Джейн охватило почти неудержимое желание бегом вернуться в машину. Майкл охотно ей помогал. Ему нечего скрывать. Это очевидно. Так какой смысл в этих телодвижениях? Энн Хэллорен-Джимблет просто небрежно обращается с языком, вот и все. Шесть месяцев — это не более чем речевая фигура. С тем же успехом она могла сказать про шесть лет.

— Нам сюда. — Майкл указал рукой на ровный ряд могильных плит, окруженных полукольцами летних цветов. Джейн медленно шла мимо рядов надгробий, читая взглядом чужие, незнакомые имена и автоматически отмечая годы рождения и смерти. ЛЮБИМАЯ ЖЕНА; ЛЮБЯЩИЙ ОТЕЦ; ЗНАТЬ ЕГО — ЗНАЧИТ ЛЮБИТЬ ЕГО; СИЛЬНЫЙ ДУХОМ, НЕЖНЫЙ СЕРДЦЕМ; ЛЮБИМАЯ ВСЕМИ, КТО ЕЕ ЗНАЛ; СТОЛЬ РАНО УШЕДШИЙ ЛЮБЯЩИЙ СЫН; простенькая надпись: «МЫ ТОСКУЕМ ПО ТЕБЕ».

Майкл остановился у могильной плиты из розового гранита.

— Мы пришли.

У Джейн перехватило дыхание, она посмотрела на камень. На камне была надпись: ЭВЕЛИН ЛОУРЕНС. ЛЮБЯЩАЯ ЖЕНА, ЛЮБИМАЯ МАТЬ И БАБУШКА. РОДИЛАСЬ 16 МАРТА 1926 ГОДА, СКОНЧАЛАСЬ 12 ИЮНЯ 1989 ГОДА. В НАШИХ СЕРДЦАХ ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ ВЕЧНО.

Итак, ее мать действительно умерла, подумала Джейн, опускаясь на колени и ощупывая пальцами выдолбленный камень. Умерла в возрасте шестидесяти трех лет. Пальцы ее скользнули по бороздкам цифр и букв. Она закрыла глаза и положила голову на камень, холодный, несмотря на знойное утро. Приникнув к камню, Джейн словно прикоснулась к матери, которая лежала в могиле и не могла выйти из нее, придавленная тяжелым гранитом. Джейн стало легко и уютно. Уходить не хотелось. Она была готова остаться здесь навсегда.

УМЕРЛА 12 ИЮНЯ 1989 ГОДА, подумала Джейн и открыла глаза. Она еще раз внимательно посмотрела на надпись, стараясь удостовериться, что правильно ее прочла. Но на улицах Бостона она очутилась восемнадцатого июня, то есть почти через неделю после годовщины. Что бы это значило?

Майкл утверждал, что она очень настаивала на посещении кладбища именно в годовщину смерти матери и даже не хотела подождать до выходных дней, чтобы он смог поехать вместе с ней. Это означало, что либо она сбежала из дома на неделю раньше, чем говорил Майкл, либо он просто использовал эту дату, как основание для всей своей лжи.

Джейн, затаив дыхание, посмотрела на могилу справа и облегченно выдохнула, прочитав незнакомое имя: КАРЕН ЛАНДЕЛЛА. ЛЮБИМАЯ ЖЕНА И МАТЬ, ЛЮБЯЩАЯ БАБУШКА И ПРАБАБУШКА, РОДИЛАСЬ 17 ФЕВРАЛЯ 1900 ГОДА, СКОНЧАЛАСЬ 27 АПРЕЛЯ 1989 ГОДА. ЛЮБИМАЯ ВСЕМИ, КТО ЕЕ ЗНАЛ. Молча помолившись, Джейн медленно повернула голову к могиле слева и прочла: УИЛЬЯМ БЕСТЕР, ЛЮБЯЩИЙ МУЖ, ЛЮБИМЫЙ ОТЕЦ, ДЕДУШКА И БРАТ. РОДИЛСЯ 22 ИЮЛЯ 1921 ГОДА, СКОНЧАЛСЯ 5 ИЮНЯ 1989 ГОДА. МЫ СКОРБИМ.

— Где Эмили? — Она говорила с трудом.

Майкл помог ей подняться на ноги. Он помолчал несколько секунд, потом быстро пошел мимо рядов печальных плит. Джейн пришлось почти бежать вслед. Она шла, со страхом глядя на могильные плиты, мимо которых проходила, приходя в ужас от одной только мысли, что среди этих могил она может натолкнуться на имя своей дочери. Неужели все ее подозрения были не более чем иллюзией и Эмили действительно находится здесь?

— Майкл? — спросила она, остановившись и опершись всем телом на высокий серый памятник. Колени ее подгибались, больше от страха, нежели от усталости. Глаза ее высказали вопрос до конца: где она? Далеко ли нам еще идти?

— Эмили здесь нет, — сказал он после долгой паузы.

Джейн, чтобы не упасть, ухватилась двумя руками за памятник.

— Ее здесь нет?

— Мы ее кремировали.

— Кремировали?

— Для тебя была невыносима сама мысль о том, что Эмили зароют в землю. — Голос его пресекся, несколько секунд он не мог говорить. — Поэтому мы кремировали ее, а пепел развеяли в заливе около Вудс-Хоул.

— Вудс-Хоул?

— Это недалеко от места, где живут мои родители. — Он посмотрел на солнце, потом себе под ноги. — Эмили очень любила там бывать.

Джейн позволила Майклу обнять себя, ощущая, как ровно бьется его сердце. Интересно, чувствует ли он, как бешено колотится ее сердце? Правда ли то, что он сказал ей? Может ли человек так легко и бессердечно врать, говоря о таких вещах? Может ли он так же легко манипулировать своими эмоциями, как он манипулирует фактами? Какое же чудовище она обнимала!

Она вспомнила кошмарный сон, приснившийся ей в первую ночь после возвращения из госпиталя: она с Майклом на краю поля, кишащего ядовитыми змеями. Она повернулась тогда к Майклу, ища у него защиты, и обнаружила на его месте огромную кобру. Она содрогнулась, когда Майкл обнял ее крепче.

«Кто-то хочет свести меня в могилу», — подумала она.

— Думаю, что тебе стоит полежать, — сказал он, помогая ей подниматься по лестнице.

— Мне, наверное, пора принимать таблетки, — заметила Джейн, входя вслед за ним в спальню и садясь на край кровати.

Майкл посмотрел на часы.

— Осталось еще полчаса. А что?

— Может быть, я приму их сейчас? Я очень расстроена и боюсь, что не смогу уснуть.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Думаю, если ты примешь их на полчаса раньше, ничего не случится.

Он через голову стащил с себя мокрую от пота рубашку и по дороге в свой кабинет бросил ее в корзину для грязного белья. Джейн, глядя, как его стройный торс исчез в холле, пыталась сложить свои разрозненные мысли в стройный план. Что бы ей ни пришлось сделать, делать это надо будет очень быстро. Времени у нее мало и медлить нельзя.

Думай, подстегивала она свои утомленные мозги. Что ты собираешься делать?

Первое, что тебе надо сделать, думала Джейн, слыша, как Майкл роется в своем докторском саквояже, это связаться с Энн Хэллорен-Джимблет. Джейн посмотрела на старинный, белый с золотом, телефон на ночном столике. Пару недель назад Майкл понял, что может больше не опасаться своей жены, и перенес телефон на старое место. На что бы она ни решилась, надо делать это с максимальной осторожностью, чтобы не нарушить эту иллюзию безопасности и не возбудить в нем преждевременных подозрений. Поездка на кладбище была довольно рискованным мероприятием. Но она прекрасно справилась со своей ролью и весь обратный путь, притворяясь, что не заметила несовпадения дат, оплакивала судьбу своей дочери, всячески обвиняла себя, просила прощения за ту трагедию, в которую она превратила их совместную жизнь. Она позволила ему блистать в его роли признанного всеми святого.

Она увидела, как Майкл вышел из кабинета с голой грудью и слегка ссутуленными плечами. Мог ли этот красивый человек, этот чудодей-исцелитель маленьких детей быть на самом деле столь демоническим созданием, чтобы без угрызений совести лишить ее и разума и дочери? Неужели это возможно? Но зачем? Что она узнала? Черт возьми, что она могла такого узнать, что должно было быть похороненным в ней навеки?

— Вот. — Вернувшись в комнату, он склонился над ней. Она взяла у него таблетки и положила их в рот, а он отправился в ванную за стаканом воды. Как только он отошел, она выплюнула таблетки в руку и сунула их в нагрудный карман футболки. Майкл почти тотчас вернулся, встал около нее так, что она почти касалась лицом его бедер. Она взяла из его рук стакан, сделала вид, что проглотила таблетки, выпила воду и вернула ему стакан, думая, что он сейчас уйдет. Но он остался. Он легко наклонился к ней, одна рука вдруг нежно коснулась ее волос, и он мягко прижал ее голову к себе. Ее губы прижались к его брюкам. Он тихо застонал.

— О, Майкл, — пыталась сказать она. — Я не могу. Я очень устала.

— Все хорошо, — пробормотал он. — Все будет хорошо.

Его руки потянулись к подолу ее футболки.

— Нет, — вяло запротестовала она, когда он уже стаскивал с нее рубашку.

— Все хорошо, Джейн, — повторял он. — Все будет нормально.

Он бросил на пол ее рубашку, опустился на колени и стал целовать ее обнаженную грудь. Легкий слабый вскрик сорвался с губ Джейн, когда она увидела, что одна из таблеток выпала из кармашка, покатилась по полу и остановилась у самых ног Майкла.

— Все прекрасно, дорогая, — шептал Майкл, приняв ее вскрик за проявление страсти. Он уложил ее спиной на постель и сам лег рядом.

Это не может произойти, думала Джейн, пока он снимал с нее оставшуюся одежду. Потом он взял ее руку и положил ее туда, куда он хотел ее положить. Она почувствовала, что при ее прикосновении его член напрягся и сделался жестким.

— Вот, умница, — говорил он в это время, — потрогай меня еще. Как хорошо. Как приятно ты все это делаешь.

Джейн ощутила, как он раздвинул ей ноги, вошел в нее и начал ритмично и мягко двигаться в ней взад и вперед. Ничего не происходит, думала она, стараясь не замечать на себе его тяжести. Этого не происходит.

Он целовал ее лицо, глаза, губы, шею, кончики грудей, все время ритмично двигаясь в ней. Его движения постепенно становились все настойчивее, они потеряли нежность и стали почти грубыми. Он входил в нее сильными толчками, со злостью ударяя ее всем телом. Она почувствовала его руку у себя на голове. Но это было уже не прежнее мягкое прикосновение. Всякая претензия на нежность улетучилась. Он с такой силой намотал ее волосы на свой кулак, что оторвал ее голову от подушки. В его глазах светилась и горела неподдельная ярость.

— Будь ты проклята, — прорычал он, его тело содрогнулось в конвульсии оргазма. — Будь ты проклята за все, что ты сделала.

Сначала Джейн подумала, что он заметил, как из ее кармана выпали таблетки, и понял, что она обманывает его, но он соскочил с нее и, не глядя себе под ноги, бросился в ванную. Она немедленно спрыгнула с кровати, пинком загнала под нее таблетку, затем вновь упала на подушку, ловя ртом воздух. Голова кружилась: комната носилась перед ее глазами в бешеном танце. Через несколько секунд она успокоилась и услышала шум льющейся воды.

— Теперь или никогда! — громко произнесла она, ей надо было услышать свой голос, чтобы убедиться, что это реальность, а не очередной кошмар и безумная вспышка, осветившая прошлое. Она пододвинула к себе телефон и быстро набрала 411. Послышался голос оператора.

— Какой город вам нужен?

— Ньютон, — прошептала Джейн, слыша, как Майкл плещется под душем.

Сначала она поищет в Ньютоне. Разумно было предположить, что если дочь Энн Хэллорен-Джимблет посещает Арлингтонскую частную школу, то и живет она где-то поблизости.

— Будьте любезны, скажите фамилию.

— Хэллорен-Джимблет. Через дефис. — Джейн раздельно продиктовала фамилию, затем повторила ее по буквам, все время краем глаза оглядываясь на дверь ванной и прислушиваясь к шуму падающей воды.

— Вы можете назвать адрес?

— Нет, но не думаю, что в списке много людей с такой фамилией.

— В справочнике нет никого с такой фамилией.

— Но она несомненно должна быть.

— Я попробую поискать в другом списке, если вы не против.

— Хорошо. Подождите, подождите…

— Что такое?

— Попробуйте поискать там фамилию Джимблет, — предложила Джейн.

— Вы не знаете инициалов?

— Нет. — «Будь она проклята, эта баба», — подумала Джейн, в ее ушах вновь зазвучал голос Майкла. «Будь ты проклята, — сказал он. — Будь ты проклята за все, что ты сделала». Что он хотел этим сказать? Если ее дочь жива, то, собственно говоря, что такого она могла сделать?

— Сейчас я дам вам номер, — сказала ей женщина-оператор. Ее голос пропал. Послышалась магнитная запись: «Номер: пять-пять-пять-шесть-один-один-семь». Компьютер говорил четким ровным тоном, потом повторил информацию. Джейн запомнила номер.

Она сосредоточилась на том, чтобы набрать верный номер телефона, стараясь не замечать липкой влаги, накопившейся у нее между ног, боли в виске, откуда Майкл чуть было не вырвал клок волос. Почему ему именно сейчас пришла в голову фантазия заняться с ней любовью? Он неделями не приближался к ней. Так почему именно сейчас? Горе помутило его разум? Может, его просто допекло желание? Может, он был так же растерян, как и она?

Может, он решил таким способом попрощаться с ней?

Телефон соединился с набранным ею номером. Она сильно прижала трубку к уху, убежденная в том, что Майкл слышал звонок сквозь шум падающей воды.

— Пожалуйста, ответь, — шептала она в микрофон. — Пожалуйста, ответь побыстрее.

Гудки продолжали звучать. У Энн Хэллорен-Джимблет звонил телефон, к которому никто не подходил. Три звонка, четыре, пять.

— Энн Хэллорен-Джимблет, окажись дома!

Но даже если она и была дома, то к телефону она так и не подошла. Семь звонков, восемь, девять. На десятом звонке Джейн признала свое поражение и повесила трубку, решив, что повторит попытку позже.

Внезапно ее осенило, она рванулась к телефону, схватила трубку, едва не свалив аппарат со столика, и набрала 411.

— Какой город вам нужен?

— Ньютон. Фамилия — Д-ж-и-м-б-л-е-т. Джимблет. Скажите, Лесная улица, пятнадцать — это правильный адрес?

— На Лесной улице не живут люди с такой фамилией, — ответил ей оператор.

Джейн и без нее знала, что по этому адресу проживают Майкл и Джейн Уиттекер.

— Джимблет проживает на Раундвуд, сто двадцать два.

— Ах вот так? Спасибо. — Джейн хотелось поцеловать телефонную трубку, прежде чем положить ее на рычаг. Ее рука еще лежала на телефоне, когда она осознала, что в душе перестала литься вода. Как давно это случилось? Не вышел ли Майкл из ванной, как раз когда она говорила по телефону, и не подслушал ли то, что она говорила?

Джейн так отдернула руку от телефона, словно он был сделан из раскаленного металла. Она нырнула под одеяло, устроилась там поудобнее и закрыла глаза, когда открылась дверь ванной и в спальню вошел Майкл.

Она почувствовала, как он лег рядом с ней. Его тело было еще влажным. Он повернулся к Джейн и смахнул ей со лба волосы.

— Спокойной ночи, дорогая, — сказал он.