Белая лошадь, черные ночи

Глава 27

Сабина

Я никогда не бывала в таких грандиозных сооружениях, как Сорша-Холл. Он затмевает поместье моего отца, как лев котенка. Даже часовня в монастыре бессмертной Айюры с ее алтарем из драгоценных сокровищ ― золотым потиром, хрустальным графином ― выглядит просто смехотворно по сравнению с богатствами, хранящимися у входа в замок.

У меня голова идет кругом от ошеломляющей роскоши, которая сочится с каждой поверхности. Витражи окрашивают убранство в приглушенные цвета радуги: хрустальные люстры, богато украшенные канделябры, обитые бархатом скамьи, высокие арочные потолки. Тонкий пряный дым дерева алоэ струится из позолоченных чаш для благовоний, установленных у основания каждого окна. Я поражена таким великолепием. Цветной свет раздражает мои воспаленные глаза. Запахи благовоний, жареного мяса и затхлых портьер слишком насыщенные, слишком душные. Возможно, я чувствовала бы себя иначе, будь полна сил; но я только что выдержала адскую двадцатидневную поездку. Мои бедра стерты до крови. Мои кости болят от того, что я каждую ночь спала на корнях деревьев. Меня похитили, чуть не изнасиловали.

Мне нет дела до проклятого богами гобелена, даже если его соткали таррианские жрецы.

― Ты заметишь, что архитектурная лепнина здесь отличается от той, что мы видели внизу, ― говорит мне Серенит, указывая изящным пальцем на высеченные из камня акценты вдоль оконных рам. ― Это узоры из топоров фей, в честь бессмертного Вэйла. Хотя семья Валверэй поклоняется Попелину, они все равно хотели почтить короля фей.

Я хромаю за ней, вздрагивая при каждом шаге от боли в раненой пятке. Мы преодолели столько лестниц и коридоров, что я чувствую себя пойманной в ловушку в одном из бесконечных лабиринтов бессмертного Мейрика. Я дрожу под плащом, хотя в замке тепло. Все, что я могу сделать, ― это продолжать переставлять ноги одну за другой.

― Лорд Райан решил, что вам понравится жить в спальне в восточной башне. Там прекрасный утренний свет и вид на горы Дармарнаха. Раньше эта комната принадлежала леди Маделине, покойной матери Райана. С тех пор она оставалась пустой и использовалась лишь для редких гостей. К сожалению, это означает, что вы будете удалены от остальных членов семьи. Лорд Райан живет в замке на третьем этаже, а лорд Берольт и леди Элеонора занимают апартаменты в северной башне.

Это единственная хорошая новость за весь день ― я буду далеко от своего мужа и его бабушки-гадюки.

Когда мы достигаем лестницы в восточную башню, перед моими глазами мелькают черные точки, и мне приходится держаться за каменную стену. Серенит обеспокоенно оглядывается, хотя у меня нет никаких сомнений, что я ей безразлична. Ее забота ограничена только тем, что она будет отвечать за мое благополучие перед Райаном.

― Миледи? Вам нужна помощь? ― Она протягивает руку к двум Золотым Стражам позади меня, готовая подать им сигнал.

Я прижимаюсь плечом к стене, и зрение медленно проясняется. Я не хочу, чтобы руки этих солдат касались меня. Тяжело дыша, я стискиваю зубы и бормочу:

― Я справлюсь.

Медленно, шаг за шагом, я поднимаюсь по винтовой лестнице в свою спальню. Когда Серенит открывает дверь, я на время забываю о своем изнеможении. Я останавливаюсь, боясь шагнуть внутрь, словно стою на пороге портала в мир грез.

Серенит называет это спальней, но мне она кажется дворцом. Кровать с балдахином, задрапированная бархатом, заваленная одеялами и меховыми покрывалами. Мраморная раковина и такая же мраморная ванна уже наполнены ароматной водой с лепестками цветов. Напротив кровати высится чудовищно огромный шкаф из орехового дерева, украшенный аллегорическими лесными сценами из жизни бессмертной Солены. А потолок! Он расписан. Произведение искусства на потолке? Никогда не слышала о таком. Это изображение всего двора фей, всех десяти Бессмертных, сидящих на холме в окружении игривых облачных лисичек и переплетенных волшебных лоз.

Я закидываю голову, чтобы полюбоваться на этот художественный подвиг, и на время забываю, насколько измождено мое тело, пока на меня не накатывает волна головокружения. Я теряю равновесие.

Один из стражников делает шаг вперед, но я хватаюсь за столбик кровати и отмахиваюсь от него.

Пока я восстанавливаю дыхание, в дверях появляется вереница слуг, нагруженных новыми предметами обстановки. Серенит тут же начинает руководить ими.

― Да, вы двое. Уберите картину с изображением бессмертной Айюры. А вы поставьте тот насест возле окна слева. Клетки ― сюда.

Я в оцепенении наблюдаю, как слуги убирают впечатляющий портрет Айюры, ее светлую, как снег, кожу, украшенную мягкими линиями фей, и заменяют его изображением двух игривых лисичек, гоняющихся друг за другом. Остальные предметы еще больше сбивают с толку. Пустые плетеные корзины, накрытые одеялами, деревянные жердочки, клетки из плетеного ротанга.

― Что это такое? ― спрашиваю я в недоумении.

― Лорд Райан приказал нам подготовить места для размещения животных, ― сообщает мне Серенит. ― Естественно, с вашим даром он предположил, что это будет важно для вас.

― Но эта клетка из ротанга ― мышь прогрызет ее за две минуты.

― Возможно, это недоразумение, ― говорит она, поджав губы. ― Он сказал, что вы предпочитаете, чтобы животных не держали в клетках, а только предоставляли им место для сна.

У меня в голове все перевернулось, и я уставилась на нее в полном неверии. Откуда Райан мог знать, насколько я чувствительна к тому, чтобы держать животных в клетках?

― Лорд Райан так сказал?

― Он был очень конкретен. Это ошибка?

― Нет, нет, все нормально.

Похоже, она не понимает значения его приказов. С тех пор как умерла моя мать, люди пытались оградить меня от животных. В монастыре это был способ контролировать меня. Единственной силой, которой я обладала, был мой дар, поэтому мне отвели комнату вдали от скотного двора и конюшни. По ночам мне приходилось тайком навещать Мист. Единственными моими друзьями были мыши и поползни, которые могли протиснуться сквозь трещины в стенах моей комнаты, и меня бы избили, если бы застали с ними. Точно так же, похитив меня, Адан первым делом запечатал коттедж, чтобы я не могла позвать на помощь животных. Так все вокруг лишали меня сил.

И теперь Райан, который ничего обо мне не знает и у которого есть все основания держать меня под контролем, поощряет мой дар?

Неужели я ошиблась в нем?

Эта мысль лишает меня последних сил, и я опускаюсь на край кровати.

Серенит смотрит на меня с искренним беспокойством. Она окликает молодую служанку и машет ей рукой.

― Леди Сабина, это Бриджит. Она будет вашей горничной, если вы сочтете это приемлемым.

― А? ― Я ошарашенно смотрю на нее, затем пытаюсь облизать губы. ― О. Да, конечно.

Серенит бормочет Бриджит негромкие приказы:

― Помоги ей принять ванну. Служанка скоро принесет еду. Потом ей нужен отдых.

― Мне вызвать целителя? ― шепчет Бриджит, не сводя глаз с моей распухшей ноги.

Серенит тихо отвечает:

― Бронвин может исцелить ее, пока она будет спать.

Их слова скользят мимо моих ушей, словно в моем мозгу что-то отключилось. И тут же на меня наваливается усталость. До сих пор я не понимала, как упорно боролась за то, чтобы продержаться так долго. Мой разум все еще кипит, готов к следующему испытанию. Но мое тело исчерпало все свои силы.

Я падаю на одеяло, усталость пробирает до костей, и не успеваю я закрыть глаза, как мои мысли растворяются в небытии. Туманные тени притупляют мои воспоминания, пока я не падаю, падаю, падаю в бессознательную бездну.

Мои сны ― это не совсем сны. Это вспышки воспоминаний, смешанных с фантазией. Невыносимо прекрасный бог под водопадом. Перья, прорастающие из моих конечностей. Откуда-то издалека я слышу грохочущий голос, который, превращает сон в кошмар, раздаваясь эхом отдается в моей голове.

Вон, ― говорит голос. ― Вон. Сейчас же.

Я просыпаюсь под звуки хихиканья.

Это настолько неправдоподобный звук для моей новой тюрьмы, что я решаю, что все еще сплю. Я моргаю, открывая глаза, и тут же убеждаюсь, что сплю, потому что передо мной бессмертная Фрасия с ее бронзовой рукой, лежащей на лохматой спине медведя-золотого когтя.

Картина на потолке спальни.

Воспоминания обрушиваются на меня, словно открытая плотина. Морщась, я заставляю себя сесть. Каждый мускул моего тела болит и протестует. Мой пустой желудок урчит.

― О! Вы проснулись! ― Бриджит, сидящая на стуле у моей кровати, удивленно смотрит на меня. В ее руках маленькая мышка. Она быстро перекладывает ее в плетеную корзинку на полу, затем вскакивает на ноги и помогает мне сесть.

― Вот, миледи. Откиньтесь назад. Она взбивает подушки и укладывает меня на них. Подушки мягкие, как масло, и поддерживают меня, словно облака.

Хриплым голосом я спрашиваю:

― Сколько я проспала?

Она бросает взгляд на фарфоровые часы на столе.

― Почти три дня, миледи.

Три дня? Я не удивлена. Мне кажется, что я могла бы проспать еще дюжину.

― Почему… почему у тебя мышонок? ― спрашиваю я.

― О, это для вас, вообще-то. Охотник принес его, пока вы спали. У него были непередаваемые впечатления от того, как он повредил его мешок.

Я смотрю на мышь в корзинке на полу, и с восторгом обнаруживаю, что это тот самый мышонок из леса, который прятался в сумке Бастена. Это был его странный голос в моей голове прошлой ночью? Или это был сон?

Привет, малыш! ― Говорю я. ― Как я рада тебя видеть!

Привет! ― Радостно отвечает он.

Мне становится тесно в груди от мысли, что Бастен принес мне мышонка, хотя он доставил ему столько хлопот во время нашего путешествия. Я почти жалею, что не проснулась, когда он приходил, чтобы увидеть его…

Прекрати.

Бриджит наклоняется вперед, в ее глазах вспыхивают огоньки.

― Я думаю, что ваш дар богов просто невероятен, миледи. Вы бы слышали, что говорят люди о том, как вы бросили вызов приказу лорда Райана, прибыв в окружении всех этих птиц. Это было потрясающее зрелище!

Жители Дюрена не любят своего Верховного лорда? Или они просто рады любым сплетням?

― Надеюсь, вы не возражаете, что я вымыла и одела вас, ― продолжает она, и я впервые осознаю, что на мне мягкая хлопковая сорочка с атласными лентами у воротника. ― А целительница обработала рану на вашей ноге и царапины на руках. Она поцелована богом.

Я освобождаю ногу от шелковистых простыней, чтобы осмотреть рану. Она полностью зажила, даже шрама не осталось.

― Она ничего не могла сделать с моими больными мышцами?

Лицо Бриджит выглядит расстроенным.

― Сейчас она в армейских казармах, но раз уж вы проснулись, я сделаю свежую ванну с травами для вас.

Она дергает за толстый шнур возле двери, подавая сигнал слугам внизу. Затем она бегом направляется к гардеробу, с гордостью распахивая его дверцы.

― После ванны вы можете выбрать любое платье. Они были сшиты специально для вас.

Один взгляд на одежду говорит о том, что она такая же роскошная и дорогая, как и все остальное в Сорша-Холле. Шелк Кларана, нежное узорчатое кружево, дамаск с металлическими нитями, атлас с парчой. Цвета варьируются от небесно-голубого до полуночно-черного и всего, что между ними. Бриджит открывает маленькие ящички, наклоняет их, чтобы показать мне сверкающие украшения.

Она с такой гордостью демонстрирует эти богатства, что я была бы просто чудовищем, если бы не улыбнулась.

― Прекрасно… все очень красиво. Но я бы хотела поесть.

― О! Конечно. Что бы вы хотели?

Мои губы неуверенно шевелятся. Чего бы я хотела? Даже в поместье моего отца мне никогда не задавали такого вопроса. Мои мысли разбегаются; после моего недавнего пробуждения я могу думать только о каше, которую ела двенадцать лет.

В ответ на мое странное молчание Бриджит говорит:

― Я просто попрошу принести всего понемногу. — Она возвращается к шнуру и дергает его, на этот раз дважды, затем подходит к двери, распахивает ее и что-то шепчет стражникам.

Вскоре слуги приносят кипяток, наполняют мраморную ванну, и Бриджит помогает мне опуститься в нее. Воздух наполняется запахом эвкалипта и лаванды, Бриджит натирает мою кожу крупной солью, которая причиняет восхитительную боль. Она втирает в мои волосы масло розмарина, пока кожу головы не начинает покалывать. Я безучастно смотрю на платья, и Бриджит выбирает для меня шелковое платье цвета шалфея, расшитое узором из листьев. Подол высоко распахивается с одной стороны, открывая значительную часть моей ноги, но это не так откровенно, как многое из того, что я видела на улицах Дюрена.

Пока она расчесывает мои влажные волосы, кто-то стучит в дверь, и Бриджит спешит открыть. Я слышу короткий разговор, а затем чувствую восхитительные запахи жареного мяса и свежего хлеба.

― О, слава богам. Я умираю с голоду. ― Я отталкиваюсь от туалетного столика, поворачиваюсь, готовая проглотить все, что попадет мне в рот…

И замираю.

В дверях стоит лорд Райан с подносом в руках. Я мельком вижу, как Бриджит скрывается в коридоре.

Сглотнув комок в горле, я опускаюсь на табурет. Как бы меня ни пугало его присутствие, у меня все равно текут слюнки от запахов, исходящих от этого подноса. Я вижу свежие ягоды, окорочка жареной дичи, куски сыра, которые заставляют меня облизываться.

― Лорд Райан. Ты сам принес мне еду?

― Ты бы предпочла слугу?

― Ну, да. ― Я чертовски голодна, чтобы придумать достойный ответ.

Из его груди вырывается искренний смех. Он ставит поднос и придвигает два табурета. Ему не нужно звать меня к столу ― мои ноги уже несут меня туда, а глаза жадно смотрят на еду. Опустившись на табурет, я с трудом решаю, с чего начать в первую очередь. Миска с приправленными орехами? Какие-то пельмени? Сливочный суп из лопуха? Когда Бриджит сказала, что попросит ассорти, я не думала, что она закажет банкет.

Там есть что-то похожее на фаршированную дичь, политую золотистым соусом, и я беру ее голыми руками, не заботясь о том, что Райан может решить, будто у меня нет манер. Ну и что? Он заставлял меня есть еду, приготовленную на костре в течение последних двадцати дней. Он переживет то, что его невеста ведет себя как дикарка.

Если повезет, я вызову у него отвращение.

Но на его лице нет брезгливости, пока он наблюдает за тем, как я поглощаю нарезанную селедку с хлебом, грушевый пирог и сыр со сливовым соусом. Он широко улыбается, очарованный, и наливает нам обоим бренди.

― Ты решила растолстеть, чтобы я не захотел на тебе жениться? Если да, то, боюсь, тебя расстроить. Мне нравятся женщины всех размеров.

Я прекращаю жевать на короткое мгновение, чтобы закатить глаза. Я бы сказала ему более резкие слова, но у меня больше терпения, когда я занята едой, на которой можно сосредоточиться.

― Дай угадаю, ты все спланировал. Ты знал, что я умираю от голода, и поэтому решил устроить королевский пир. Ты хочешь управлять мной с помощью еды.

Его голова поднимается к потолку, и он смеется.

― Миледи, у тебя очень живое воображение. Это всего лишь перепёлка. Если бы я хотел манипулировать тобой, я бы подал лебедя.

Для него этот пир ― пища нищего. Но для меня богатство ― это не деньги. Оно означает сытый живот. И понимание, что завтра и послезавтра у меня снова будет полный живот. Содержимое этого подноса для меня ценнее, чем произведения искусства, висящие на стенах Сорша-Холла.

Вон.

Я замираю, спелая малина застывает перед моими губами. Опять этот голос. На этот раз точно не во сне. Он обращается к той же части моего сознания, что и животные, но в нем чувствуется что-то иное, не похожее ни на одно живое существо, которое я когда-либо знала. В голосе звучит злость. От него веет холодом, словно по комнате пронесся ветер.

― Леди Сабина? Ты здорова? Это несварение желудка? ― Райан поддразнивает меня.

Я бросаю на него суровый взгляд, откладывая малину.

― Бастен не говорил, что ты шутник.

Его глаза странно блестят, а голова качается. Проходит много времени, прежде чем он говорит:

― Он сказал тебе свое настоящее имя? Что еще сказал Бастен?

В его голосе есть странная нотка. Я понимаю, что, возможно, сказала что-то не то. Я не хочу, чтобы Райан заподозрил, что между нами что-то было. Как бы мне ни хотелось навредить Бастену, сейчас я понимаю, что тем самым наврежу и себе. К добру или к худу, но мне нужно, чтобы Райан меня любил. Пока я не придумаю план, мне нужно играть в его игры и обеспечить себе еду и безопасность.

К счастью, меня спасает требовательный стук в дверь. Вино дрожит в наших бокалах. Я вскакиваю от неожиданности.

Райан недовольно хмурит брови. Он громко кричит:

― В чем дело?

Но его поведение меняется, когда в комнату входит пожилой мужчина.

Он примерно ровесник моего отца, с такими же седеющими волосами и морщинами на лице, но на этом сравнение заканчивается. Годы истощили моего отца. Этот мужчина, кажется, только окреп с возрастом, как окаменевшее дерево. Его рост внушителен, как и его камзол из кожи и сверхтонкой металлической кольчуги. На большинстве людей декоративные доспехи ― всего лишь блестящий аксессуар, а на нем ― угроза.

― Леди Сабина, ― говорит Райан таким тоном, словно попробовал что-то горькое. ― Это мой отец, лорд Берольт.

Страх наваливается на меня, как гора валунов, когда мужчина пристально разглядывает меня, как кобылу на аукционе. Может, он больше не является Верховным лордом Дюрена, передав этот титул Райану, но до боли ясно, что этот человек по-прежнему обладает огромной властью.

Его первые слова, обращенные ко мне, ― приказ.

― Покажи мне свой дар, девочка.

Первый инстинкт ― обратиться за помощью к Райану; Райану ― последнему человеку, которого я могла бы считать союзником. Но угроза, исходящая от его отца, заставляет меня хвататься за любую соломинку.

― Мой… мой дар?

― Да. Покажи мне. Я хочу увидеть твою силу своими глазами.

― Отец, ― говорит Райан низким, сдавленным голосом. ― Леди Сабина только что пережила жестокое похищение; может быть, не стоит сразу же вытаскивать ее на сцену?

― Глупости. Покажи мне, девочка.

Грудь наливается свинцом, и я медленно беру трясущимися пальцами крошащийся кусочек пирога.

Иди сюда, малыш. Я поделюсь с тобой своей едой.

Мышонок осторожными рывками бежит по полу, останавливаясь, чтобы понюхать воздух. Он делает широкую дугу вокруг ног Берольта, чтобы добраться до угощения, лежащего на моей ладони.

― Вот, ― отрывисто говорит Райан. ― Ты увидел то, что хотел?

Берольт недовольно ворчит.

― Я хочу увидеть, как она командует кем-то побольше. Одной из армейских гончих. А еще лучше ― одним из тигров. И не надо предлагать им еду ― я сам могу приманить мышь грушевым пирогом.

Я все еще нервничаю, но на смену волнению быстро приходит гнев. Кем этот человек себя возомнил, чтобы командовать мной, как марионеткой? Я должна быть его невесткой, а не служанкой.

Я уже готова рисковать темницей и приказать мышонку помочиться на ботинок этого человека, как вдруг Райан кладет руку мне на колено и сжимает. Я замираю. Прикосновение ― это знак: Не надо.

― Я что-нибудь придумаю, ― говорит Райан с нарочитой неопределенностью. ― Сейчас нужно спланировать вечеринку по случаю помолвки, так что если ты закончил оказывать теплый прием моей невесте…

― Нет. ― Лорд Берольт щелкает пальцами. ― Встань, девочка. Я хочу увидеть, что именно купил мой сын за свои монеты.

Прежде чем я успеваю возразить ― если бы я вообще посмела ― лорд Берольт хватает меня за руку и поднимает на ноги. Его морщинистая рука ощупывает контуры моих бедер и живота, двигая мной, как домашним скотом. Мои мысли останавливаются. Желчь поднимается по горлу, неприятный привкус остается, сколько бы раз я ни пыталась его проглотить.

― Она созрела, ― говорит Берольт. ― Она может подарить мне поцелованного богом внука. Тебе следует поскорее приступить к этому, Райан.

Мой рот складывается в ошеломленную букву «О», я настолько потрясена грубостью этого мужчины, что совершенно теряю дар речи.

Райан, явно привыкший к такому поведению, закидывает в рот орешек со специями и бормочет:

― Сначала я хотел бы познакомиться со своей невестой.

Берольт насмешливо фыркает.

― Поторопись, а то с такой красоткой, как она, я и сам не прочь покувыркаться.

У меня вырывается рвотный позыв, но в последний момент мне удается скрыть звук кашлем. Чертовы боги! А я-то думала, что Райан ― единственный, о ком стоит беспокоиться. Теперь я вижу, что болезнь сильнее всего свирепствует у основания семейного древа. Мне вспомнились слова Бастена. Ходят ужасные слухи, что лорд Берольт убил мать Райана, когда он родился без крестного поцелуя, что противоречило предсказаниям гадалок.

Может, в этом и заключается великая тайна, почему Райан выбрал меня в качестве своей невесты, несмотря на то, что на ярмарке невест меня практически не замечали? Они думают, что раз я поцелована богом, то смогу подарить им поцелованных богом детей Валверэй? Поцелованных богом женщин достаточно, но среди аристократок Астаньона их не так много. Если Райан хотел получить невесту благородного происхождения, у него был не такой большой выбор.

Челюсть Райана сжимается, когда рука его отца пробирается по моему животу к груди. Райан вскакивает на ноги, сбивая со стола серебряную вилку. Он тоже внушительного роста.

― О происшествии в таверне «Титан», ― говорит Райан, его тон плавно переходит к деловому, пока корпусом теснит его отца от меня и направляет к двери. ― Я слышал, что Тео Лаганон снова приложился к бутылке. Я подумал, что в следующий раз мы могли бы выставить в пабе несколько дозорных под прикрытием…

Берольт что-то бормочет в ответ, и после негромкого разговора за дверью Райану удается выдворить его из комнаты. Он поворачивается ко мне, медленно проводит рукой по лицу, а затем беззлобно ухмыляется.

― Теперь ты понимаешь, как он построил эту империю. Он берет то, что хочет.

Может, его тон и мрачновато-шутливый, но, похоже, он тоже потрясен случившимся. Мои губы дрожат, ведь нападение закончилось, опасность миновала ― по крайней мере, на данный момент. Райан бросает взгляд на мое лицо и качает головой.

― Нет-нет, не бойся его, Сабина. Я могу справиться с отцом. Он тебя не тронет.

― Он только что это сделал!

Райан соглашается, опустив голову.

― Что ж, я обещаю тебе, что он не выполнит свою угрозу, как насчет этого? И я тоже, если уж на то пошло. Мы с тобой еще не говорили об этом, но я не намерен принуждать тебя лечь в мою постель до того, как мы поженимся. Мне, откровенно говоря, безразлично, поклоняешься ли ты бессмертной Айюре. Но я знаю, что ты девственница, и буду чтить это.

Жестокий смех замирает у меня в горле. Девственница? О, я могла бы разрушить этот замок до основания, узнай он правду. Если бы он только был достаточно умен, чтобы поверить мне.

― Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла? ― с горечью спрашиваю я. ― Чтобы я поверила, что ты будешь меня оберегать? Ты заставил меня пройти голой через половину Астаньона! Ты негодяй! Если бы со мной не было Вульфа…

Я захлопываю рот, не закончив фразу. Это ни к чему хорошему не приведет. Я гневно смотрю на Райана, пока он наконец не вздыхает и не оставляет меня в покое.

Как будто мне нужно еще одно напоминание о том, что существам на двух ногах никогда нельзя доверять.