Белая таежка

54

— Ему не рубаху носи, а шкуру росомахи! — посуровел Борони Бог, выслушав нас с Ванюшкой.

— Какое примем решение, дядя Иван? — взволнованно спросил Кольча.

— Утром хорошо погляди, потом думай. — Эвенк спокойно растянулся на своем зеленом ложе. Костер в этот вечер у нас не горел. — Шибко хорошо думай. Торопиться в таком деле, паря, борони бог!

Что верно, то верно: с бухты-барахты тут можно таких дров наломать!..

Однако уснуть старику без чаепития не удалось.

— У чангитов[22] глаз совы нету! — сердито пробурчал он и, поднявшись, взял котелок.

— Куда вы, дядя Иван? — закрутился возле него Кольча.

— Чаевничать надо маленько.

— Как бы он нас не выдал костерком-то! — шепнул я Ванюшке.

Он пожал плечами.

Не посмели мы отговаривать доброго старика. Он велел Кольче взять немного дров из припасенной нами кучи и следовать за ним. Огонек они развели за кустами черемухи, не очень далеко от палатки. Даже нам его не было видно. Так, чуть-чуть разве угадывался.

Перед ужином снова нам пришлось отведать горечи: взвара из березового нароста-бородавки.

— Чтобы не спали! — высказал свою догадку Кольча.

Я предложил караул выставить на ночь, охранять лагерь по очереди, но Ванюшка поглядел на спокойно попивающего чай эвенка и не согласился.

— Опять спросит: «Какой самый худой зверь в тайге?..»

Кольча не преминул напомнить про галлов, которые говорили в таких случаях: «Не умирай, пока живешь!»

Он, я чувствую, живет в ожидании реванша с бородатым.

Легли спать, и в палатке началась обычная его тарабарщина.

— Наш добрый гений Борони Бог, сам того не ведая, оказал нам еще одну чрезвычайной важности услугу.

— Какую? — спросил я.

— Вывел нас прямо на старанку этих гангстеров!

Я чувствую, что все так и поет в его груди. Колокольчик наш соловьем заливается:

— Не ограбь нас Профессор, и могло бы случиться так, что мы не скоро еще попали в эту золотоносную котловину.

Ванюшка усмехнулся.

— А ведь верно: не было бы счастья, да несчастье помогло! Недаром тут трубачи табунятся…

— Утаить месторождение самородочков для них теперь так же невозможно, как украсть Эйфелеву башню.

Кольча умолк вдруг на самой патетической ноте и пулей выскочил из палатки. Опять какая-то идея в голову стукнула. Побоялся, что дядя Иван заснет и тогда придется ждать утра.

Ну конечно. Мы услышали их голоса. Но слов нельзя было разобрать, да мы и не старались: Кольча сам все немедленно выложит, когда вернется.

— Вы даже представить себе не можете, что я узнал, парни! — начал Кольча, едва засунув голову в двери палатки. — Но не буду отрицать, натолкнули меня на эту мысль ты, Мишаня, и ты, командор…

— Да не тяни кота за хвост! — не выдержал Ванюшка.

— Оказывается, все элементарно просто, парни, — продолжал так же напыщенно Колокольчик, сам еще не успевший переварить добытую новость. Знаете, что было в той развалюхе за озером?

— Он меня без ножа зарежет сегодня! — взвыл командор.

— Там бы-ла пти-це-фер-ма!

— Чья?! — опешил я от такой новости.

— Не-пу-те-во-го Фе-ду-ла!

— Чего ты буровишь? — рассердился Ванюшка.

— Клянусь мамой! На Кавказе это самая страшная клятва, парни.

— Ну и что за птицу разводил здесь непутевый Федул?

— Уток, командор!

— Уток?!

— Да, да!

Мы в хохот. Надо же такое брякнуть. Совсем уж ум за разум.

— А ты видел, сколько дичи в камышах на той стороне? — спросил, смеясь, Ванюшка. — Во времена Федула, надо думать, было еще побольше.

— Не то чтобы из ружья стрелять, припасы жечь, палкой можно было набить, сколько захочешь! — вставил я.

— Но тем не менее Федул разводил здесь уток! — словно издевался над нами Кольча. — Это вам может подтвердить дядя Иван. Он сам их видел, когда «говорку держал» с Федулом, заезжал к нему «табачком разжиться».

— Чушь какая-то получается! — никак не может в это поверить Ванюшка. — Вон какие травы что на чаране у Федуловой пустыни, что здесь. Выгоднее всего было бы разводить овец.

— А где еще их продашь? — подала голос Галка.

— Верно, — согласился командор. — В Иркутск отсюда не повезешь…

— Немыслимое дело! — признал это и Кольча. — Значит, что-то архиважное кроется за всей этой авантюрой Федула. Думать надо!..

— А ведь на утках он много бы не разгулялся! — заметил в заключение Ванюшка.

Загадка! Ставить утиную ферму на берегу глухого таежного озера, кишащего дичью, в высшей степени глупо. Это же равносильно тому, что копать колодец рядом с незамерзающим ключом!

Я вспоминаю все, что слышал про непутевого Федула. Хотя и был он мот, бражник, но все говорили, что себе на уме. Денежки через него прошли немалые…

— Знаешь, что про последнего Федула у нас в Басманке говорили? начал командор после большой паузы. — «В дождь бороной укроется, с алтыном к рублю подъедет!» Значит, башковитый был мужик?

— Еще бы! — воскликнул Кольча. — Если червонцы сыпал в ресторанах направо и налево.

Я чувствую, что он уже надумал что-то, но не решается нам выложить: слишком уж невероятное. Ждет, когда мы сами подойдем к чему-нибудь.

— Можно начинать высказываться? — спросил Ванюшка.

— Давай, командор! — насторожился Кольча.

— Мой внутренний голос мне подсказывает, — начал Ванюшка, копируя его, — мы на пороге грандиозного открытия. Даже не открытия, если быть точным, а подтверждения открытого нами ранее.

— Ну, ну! — заерзал на своей постели Колокольчик.

— Утки собирали для Федула зернышки, — Ванюшка сделал паузу и прищелкнул языком, как эвенк, — да не простые — золотые!

— Правильно, командор! — радостно вскрикнул Кольча. — Я точно такого же мнения.

— А как? — с придыханием спросила Галка. — Мальчики?..

— Утки вытаскивали Федулу самородочки со дна озера! — ликовал Кольча. — Стрелял он, конечно, и диких. Но у домашних можно было рукой зоб прощупать, заставить их нырять на нужном тебе месте и так далее, и тому подобное.

— Но это пока только наши домыслы, — сказал Ванюшка самым постным голосом и зевнул. — Давайте спать, ребята. Завтра денек может быть горячим для нас.