Белый край

Глава 12: Первый шаг

На следующий день в городе провожали павших. И тех, кто сражался на моей стороне, и "предателей", с одной лишь разницей в том, что вторых сжигали на братском костре, да и березовое надгробие у них было одно на всех. Однако все без исключения, кто остался в живых, собрались сегодня для того, чтобы проводить в последний путь героически павшего во время осады Ингиреда. Его бездыханное тело, завернутое в белоснежную ткань, покоилось на огромном кострище. Звенящая тишина повисла над двором ярла, когда Эгиль вышел вперед с горящим факелом.

— Подожди, — я остановила его и сделала шаг вперед. — Мне есть что сказать об усопшем.

Эгиль понимающе кивнул, и я встала рядом с ним. Он пару раз стукнул пальцами себе по горлу, а затем я протянула руку и прижала к этому месту два пальца — известный фокус некоторых друидов, позволяющий многократно усилить голос говорящего.

— Люд Скагена, — прогремел мой голос из глотки друида. — Свершилось великое и ужасное, но теперь этот город свободен от тирании Дургальфа.

— Да... — раздался тихий голос старика из толпы. Остальные понимающе закивали.

— Но вы должны знать, что Ингиред был героем, и имени его будут посвящать легенды скальды наших земель. И я вижу непонимание в ваших глазах, это нормально. Я поясню.

Я прочистила горло и огляделась вокруг, оценивающе обводя взглядом собравшихся. Многие из них были либо пьяны, либо страдали от похмелья. Над городом по небу тянулись черные столбы дыма от многочисленных похоронных костров.

— Лишь только я прибыла в этот город, Ингиред поклялся помочь мне, — продолжила я. — И свою клятву он исполнил. Пожертвовал собой ради великой цели.

— Скажи какой! — громким шепотом прошипела Кира, высовывая рыжую голову из толпы.

— Цыц, — я шикнула на Киру, и та, тихо посмеиваясь, спряталась. — Ингиред пожертвовал собой ради моей свободы. И его жертва не станет напрасной, ибо я клянусь вам, что отправлюсь на юг, буду смотреть по сторонам и учиться, а когда вернусь, весь Север больше не будет таким, как прежде. Никто больше не будет страдать!

Как ни странно, толпе мое обещание не приглянулось. Не было ни бурных оваций, ни криков поддержки — все так же, как и прежде, стояли молча, понурив головы. Мысли каждого занимали воспоминания той ночи, штурма города, завершившегося всего за полчаса, тела, истекающие холодной кровью в грязи. Мы победили, но сейчас каждый начинал осознавать, что цена была слишком высока.

Я кивнула Эгилю и вернулась обратно в толпу людей. Друид медленно подошел к кострищу, держа в руке факел. Сухие дрова начали быстро разгораться, трещать и плеваться в чистое небо снопами ярких искр. Тело Ингиреда объяло пламя, воздух наполнил удушливый, сладковатый запах горящей человеческой плоти. Люди сгорают на удивление быстро — через минуту уже нельзя было различить тело среди полыхающих поленьев. Еще один столб дыма поднимался вверх, в небо, где смешивался с десятками подобных ему. Со всех окрестных земель сейчас было видно, как горят скагенские плоскогорья.

— Пс, — ко мне подошел Эгиль и дернул меня за рукав, не отрывая взгляда от пламени. — Ты не забыла? Пора уже.

— Помню, помню! — шикнула я, отмахиваясь от друида. — Просто... Дай мне немного времени.

Никто из толпы так и не проронил ни слова. Никто и не знал, о чем говорить — друид Ингиред всегда был далек от народа и служил одному только ярлу. Лишь когда в городе появилась я, он помог мне лечить больных детей. Вскоре люди начали расходиться.

— Нагрустилась? — усмехнулся Эгиль. — Идем теперь?

— Слушай, вот ты вообще ничего не чувствуешь, а? — нахмурившись, спросила я его. — Он был таким же, как ты. Он был друидом. И благодаря ему мы победили.

— Люди умирают, — пожал плечами друид. — В этом и есть красота жизни. Сегодня ты радуешься тому, что не ты сделал последний вдох, а завтра кто-то будет радоваться над твоим телом.

— Но как же память? Как же уважение к усопшему?

— Мы сожгли его тело с достоинством, Майя. Не всякому друиду достается такой большой костер. И не всякий собирает у костра столько людей в день прощания.

— Это все очень... Не знаю, жестоко, Эгиль.

Друид усмехнулся и похлопал меня по плечу.

— То ли еще будет.

С этими словами мы вместе с ним направились к длинному дому, где в этот час должны были собраться самые мудрые и влиятельные люди города. Куаннинг решил собрать совет из таких людей, что однозначно было правильным решением, ведь он ничего не смыслил в управлении целым племенем.

Когда мы вошли в дом, я увидела, что многие из тех, кто были приглашены, уже собрались у очага. Людей было не так много, считая меня, Эгиля и самого Куаннинга, наверное, человек десять. Остальные же, как я понимаю, решили не участвовать в этом собрании. Тем проще — излишний плюрализм в городской политике не приводит ни к чему хорошему.

— А вот и вы, — Куаннинг кивнул нам. Он не восседал на троне, как это делал прошлый ярл, а вместо этого устроился на шкурах у очага. — Проходите, грейтесь.

— Не за теплом я пришла к тебе в дом, ярл Куаннинг. — я поклонилась. — Пусть наш разговор не будет долгим, ибо впереди у меня еще долгий путь.

— Я это понимаю, — вздохнул ярл. — Поэтому будем говорить без этих фамильярностей, да?

— Хорошо бы, — ответила я, присаживаясь у очага прямо напротив него.

Бегло оглядев собравшихся, я поняла, что большинство из них были воинами-ветеранами из отрядов самого Куаннинга и капитана Вургарда. Логично было предположить, что при новой власти эти люди получили повышение, и теперь сами будут возглавлять отряды дружины.

— На повестке дня очень важный вопрос, Майя, — Куаннинг взглянул на меня через огонь. — Ты не сможешь уйти на юг.

Не знай я того, что знает он, я бы возможно испугалась. Но сейчас я была спокойна как стоячая вода.

— Да знаю я, — я отмахнулась. — За ледяным морем война между двумя царствами, даже к берегу не подплыть. А на Великоречном Перешейке стоит Коммунахта.

— Да, — он кивнул. — И до сих пор каждый мелкий ярл и старейшина желает заполучить тебя.

— Поэтому мне и нужно в Белую Крепость.

— Все не так просто... — вздохнул Куаннинг. — Я боюсь, что ты не дойдешь до нее сама, а мне некого отправить вместе с тобой.

— Это почему же? — напряглась я.

— Твой путь лежит через немой лес и мертвую тундру. Лес-то ты, может, и пересечешь, если не будешь сходить с тропы, но тундра...

— Земля красного племени. Знаю.

Воцарилось молчание, прерываемое лишь потрескиванием дров в очаге. Кто-то из капитанов коротко кашлянул, все тут же обратили взгляды на него, но он лишь потупил взгляд и покачал головой.

Красное племя было, наверное, самой большой проблемой, с которой я сталкивалась до сих пор. Дело в том, что красное племя было народом каннибалов-кочевников, населяющим мертвую тундру. Также они частенько пересекали горы и наведывались в немой лес, ставший своеобразной границей между землями Скагена и их территорией. Этих людей никто не мог понять, все их сторонились, и единственный путь к Белой Крепости лежал через их земли.

— Я думала присоединиться к каравану, — наконец, подала голос я. — Люди многих племен отправляются на север.

— Но согласится ли кто-нибудь взять тебя с собой? Лидер каждого народа желает...

— Желает заполучить меня, да-да... — устало вздохнула я и подперла голову рукой. — Значит, сама пойду. Не надо, не спорь, вижу, что хочешь. Лучше выслушай меня.

Куаннинг наклонился вперед, пристально глядя на меня. Остальные присутствующие напряглись не меньше него. Я же лишь улыбнулась.

— Последуют ли другие народы за той, кто объединит их, и на ком есть метка Белой Крепости?

— Что ты..? — начал было Куаннинг, но я подняла руку, прерывая его.

— Это моя просьба к тебе. И твоя плата за трон Скагена.

— Майя...

— Ярл Куаннинг, велю тебе собрать к моему возвращению армию, которая сметет Коммунахту с лица земли.

Вечером мы с пиявками отдыхали у горячих источников. Сейчас здесь было безлюдно, закатное солнце розовыми лучами освещало черные скалы. Мальчики тренировались во владении копьем, пока мы с Кирой сидели на небольшом пригорке с кувшином браги — сейчас алкоголь был единственным способом заглушить запах смерти, витающий над городом, а вместе с ним и мрачные мысли о произошедшем.

Киру же, казалось, все случившееся и вовсе не волновало — на ее лице как и всегда была хитрая ухмылка, а глаза, прищурившись, то глядели на братьев, то украдкой поглядывали на меня. От алкоголя у Киры порозовели щеки, и раз в пару минут она издавала случайный, ничем не спровоцированный смешок.

— Кир, — тихо обратилась я к ней.

— М-м? — она широко улыбнулась, глядя на меня и болтая ножками в воздухе.

— А моя цель точно стоила того?

Кира на мгновение нахмурилась и закатила глаза, словно размышляя над моим вопросом. Но то было лишь мгновение, и почти сразу она уверенно кивнула в ответ.

Я вздохнула и приложилась к кувшину, делая пару небольших глотков. Кислая, густая брага пусть и не отличалась вкусовыми качествами, но приятно обжигала горло и согревала в груди.

— А почему ты спросила? — наконец подала голос девочка.

— Я просто... — неуверенно начала я. — Не знаю. Много людей погибло.

— Зато сколько людей будет жить! — воскликнула она и внезапно вскочила на ноги, но, пошатнувшись, рухнула прямо на меня. — Ты ведь умная!

Ее дыхание пахло алкоголем, а маленькие ноздри раздувались от напряжения. Я аккуратно усадила ее рядом и погладила по макушке, зарываясь пальцами в густые рыжие волосы.

— Ага... — горько вздохнула я. — Умная...

Я снова пригубила браги, морщась от вкуса, и едва смогла сдержаться, чтобы не исторгнуть ее обратно. Пожалуй, с меня хватит.

А вот Кире все было нипочем — алкоголь ей явно понравился, и она с удовольствием прижималась алыми губами к краю кувшина.

— Сестренка, — неожиданно серьезным тоном вдруг сказала она. — Не надо думать о том, что поступаешь плохо. Если будешь делать только хорошо, то ничего хорошего не выйдет. Надо быть сильной и всем это показывать. Может, потом и не придется никого убивать, все и так будут знать что ты сильная!

— Ну...

— Правда ведь! — она обеспокоенно взглянула мне прямо в глаза.

Чувствуя, как от спиртного слегка кружится голова, я попыталась сфокусироваться на ее лице, но все, что я видела — два огромных зеленых глаза, в которых я невольно утопала, не в силах отвести взгляд.

— Мы тебя не бросим, — так же серьезно заверила меня она. — И всех-всех убьем, кто будет против тебя!

— Я не хочу убивать...

— Но иногда надо! — воскликнула она. — Тебя же даже твой папа так учил!

Борт. Чертов маньяк с силой медведя, который, наверное, в своей жизни ничего кроме битв и не видел. Наверное, странно было бы прислушиваться только к нему одному, но он был прав в одном: не со всеми можно договориться.

Почти все, кого я встречала в своей жизни, были против меня. Даже Куаннинг в нашу первую встречу не был мне другом — он видел во мне лишь способ выслужиться перед Дургальфом. Все в этих краях желают чего-то для себя самого и ради своей цели готовы биться насмерть. Почему не должна я, если я желаю счастья для всех вокруг?

— Значит, дорога из черепов, да?

— Ага! — весело воскликнула Кира и снова кинулась на меня, крепко обнимая за шею. С ее губ сорвался тихий шепот, дыхание щекотало у самого уха: — Майя, скажи...

— М? — непонимающе протянула я.

— А ты целовалась с ним? Ну... С твоим мужем.

— Нет, — я покачала головой. — Он не трогал меня. Не хотел оби...

Прежде, чем я успела договорить, Кира неожиданно сильно схватила меня за голову, обхватывая щеки ладошками, и впилась в мои губы поцелуем. Я хотела было отпихнуть ее, закричать, но она лишь сильнее прижималась ко мне, не желая прерывать поцелуй и лишь тихо вздыхая, прикрыв глаза.

В конце концов, я почувствовала, как силы покидают меня. То ли от выпитого, то ли от общей усталости, но я перестала сопротивляться ей, чувствуя, как внизу живота начинает приятно ныть. Легкая, тянущая боль распространяется по всему телу, делая меня слабой и беззащитной перед этой рыжей бестией, а она с удовольствием этим пользуется.

Но вскоре она наконец, громко глотая воздух, отпрянула от меня и безвольно повисла у меня на шее, тяжело дыша. Я чувствовала, как мои щеки горят огнем от стыда и возбуждения, как вздымается моя грудь от тяжелого дыхания. А вот Кира, кажется, совсем не выглядела смущенной — на ее лице застыла блаженная улыбка, и, поглаживая меня по голове, она медленно приподнялась и спрятала свое лицо в моих волосах, у самого основания шеи.

— К-Кира... — неуверенно прошептала я, не зная, как реагировать на подобное.

"Хе-хе-хе!", — ликовал в моей голове голос покойника.

— Тш-ш-ш... — тихо ответила Кира, прошептав мне на ухо, не переставая гладить меня. — Не хотела рисковать, что кто-то другой заберет первый поцелуй у сестрички...

Твою ж мать. Как я могла не замечать, что она, оказывается, так на меня смотрит? Как я могла не замечать, что ее одержимость мной, тянущаяся с самого детства, переросла во что-то подобное?

Сердце колотилось как бешеное от волнения, но шепот Киры и ее нежные руки успокаивали меня. Медленно, но верно дыхание выровнялось, стало спокойнее, и лишь сейчас я поняла, что перестала думать о чем-либо, перестала корить себя за произошедшее, перестала чувствовать сладковатый запах смерти. Все было где-то далеко, все казалось неосязаемым, призрачным.

Мои тревоги развеялись вместе с дымом кострищ, и сейчас надо мной было лишь чистое, ярко-оранжевое вечернее небо. А рядом со мной была Кира — девочка, которая ни за что не позволит мне сойти с пути, не позволит отказаться от моей цели. И если уж я не могу продолжать ради других, то обязана продолжать хотя бы ради нее.

— Я тебя не подведу, — слова будто сами сорвались с моих губ.

— Я знаю, — улыбнулась в ответ Кира.

Оставалось еще много дел, прежде чем мы смогли бы окончательно покинуть Скаген. Каждый день город оживал все больше и больше — люди выходили на улицы, чинили то, что пострадало при нападении. Даже торговцы и ремесленники начинали постепенно открывать свои лавки. Словом, жизнь возвращалась на грязные улочки старого города.

Первым делом необходимо было поприсутствовать еще на нескольких совещаниях старших города — Куаннинг повадился собирать их чуть ли не каждый день, отчего народу в его доме становилось все меньше и меньше. Я же, впрочем, присутствовала на каждом из них, потому что мне было что сказать новому ярлу.

— Это невозможно! — воскликнул он, усмехнувшись. — Бред!

— Не бред, а справедливость, — настаивала я. — Несправедливо брать с каждого одинаковый налог. Послушай, Куаннинг, я знаю о чем говорю, поверь мне! Начни брать с каждого землевладельца третью часть от того, что у него вырастет, и через три года ты увидишь результат. Твои люди не будут больше голодать.

— Скаген будет! — воскликнул он. — Мы не можем отправляться в походы на юг, там воины со сверкающим камнем на теле!

— Форр фан да, Куаннинг! — я сорвалась на крик. — Не спорь с финансистом!

— Кем-кем? — непонимающе переспросил он.

— Третью часть! Не более!

Куаннинг усмехнулся и скрестил руки на груди. По его лицу было видно, что мое предложение ему совершенно не понравилось, однако и ослушаться меня напрямую он никак не мог.

— Дай им три года. Через три года ты увидишь, что зерна в городе стало больше, чем при Дургальфе. А кроме зерна...

— Нет в море больше рыбы! Нет ее!

— Есть, — улыбнулась я. — Люди Гнилого фьорда разводят треску, и часть ее выпускают в море. Пусть каждая прибрежная деревня начнет делать так же, старейшина Кнуд расскажет как.

— Хрмф... — угрюмо проворчал он, прикусывая губу. — Если б ты открыла мне секрет мыловарения...

— Исключено, моей деревне тоже нужно на что-то жить, — я покачала головой. — Но они могут делать его в больших количествах, нужны только ингредиенты. Весь Скаген сможет кормиться за счет перепродажи на запад.

— Перепродажи... Коммунахта своим же дерьмом подавится, но покупать у нас мыло теперь не станет.

— Тем больше для тебя причин собрать для меня войско, Куаннинг. А я вернусь со смеющимся черепом на спине и соберу еще больше.

Такие обсуждения случались у нас чуть ли не каждый день, и никто не осмеливался вмешаться в наш разговор. Дело в том, что среди новых капитанов не было достаточно умных или хотя бы опытных людей, чтобы что-либо возразить или предложить свое решение проблемы. Изредка голос подавал Вургард, но лишь в вопросах, касающихся обороны. Через неделю споров Куаннинг все-таки согласился ввести систему процентного налогообложения. Также его гонцы отправились к Гнилому фьорду за мастерами, которые могли бы научить других разводить рыбу так, как это делали мы.

Помимо этого, важной реформой стало массовое разведение турнов. Они и до этого являлись довольно распространенным скотом, который был в любой мало-мальски зажиточной семье, однако я уговорила Куаннинга начать разведение на базе одной из ближних к Скагену деревень, тем самым полностью переквалифицировав ее в деревню скотоводов. Таким образом должен был получиться большой цех, поставляющий Скагену молоко, мясо, шерсть и кожу, а при наличии большого количества соли, поставляемой из Гнилого фьорда, мясо можно было еще и засаливать, что позволяло надежно консервировать его, даже учитывая летнее поветрие с юга.

Еще одним важным пунктом стала грамота. Возможно, она и не была особо нужна в данный момент, однако я понимала, что в один день я вернусь сюда, и мне нужно будет управлять сразу несколькими городами, для чего неплохо было бы вести архив с информацией о деревнях и населении, а также промыслах, продовольствии и общем экономическим состоянии региона. А для всего этого нужны грамотные люди.

Эгиль довольно быстро схватывал то, чему я его учила — концепция текста не была для друидов чем-то принципиально новым, так как они уже умели читать руны, нужно было лишь объяснить ему альтернативный способ их чтения. Уже через неделю занятий он стал самостоятельно записывать похабные слова на бересте и заборах, мерзенько хихикая, а мне лишь оставалось верить, что этот человек сможет открыть первую школу в Скагене и обучать детей местных.

Когда же все в конце концов было готово, я наконец-таки легла спать с чувством внутреннего удовлетворения. Разумеется, было бы лучше остаться здесь еще хотя бы на год, убедиться, что все идет как надо, но времени катастрофически не хватало. Если на юге сейчас идет война, то черт его знает, чем она может закончиться — победители могут и обратить свой взор на Север, если их цель это захват территорий. Нужно было как можно скорее отыскать технологии, которые помогли бы мне объединить племена Севера в одно государство, а для этого мне нужно отправиться а юг. А юг для меня откроется лишь тогда, когда на моей спине будет красоваться смеющийся череп.

Пять лет. Пять лет, по слухам, должен отдать тот, кто желает получить такой узор себе на спину. Пять лет в Белой Крепости, расположенной, как мне рассказали, внутри огромного айсберга посреди чертового ничего. От нее, как мне сказал Эгиль, рукой подать до самой границы мира, до точки, где день и ночь длятся ровно полгода. Белая Крепость находится у самого северного полюса. И в этом месте мне придется застрять на целых пять лет.

С этими мыслями я наконец уснула, а на утро проснулась мрачнее тучи. Даже одежда сегодня не хотела нормально надеваться — все казалось неудобным, нескладным, мешковатым и тесным. Но в конце концов я собралась, затянула потуже пояс, накинула на плечи шерстяной плащ и вышла из дома.

Стояло солнечное весеннее утро. Светило ярко пригревало своими лучами, а свежий горный воздух наполнял мои легкие приятной прохладой. Я накинула на плечи мешок с лямками, где было все необходимое, поздоровалась с пиявками, также собранными и готовыми отправиться в путь, и сделала свой первый шаг. Свой первый, робкий шаг в страну дремучих лесов, туманов и высоких гор. Туда, где начинается и заканчивается мир.

Тугой лук и колчан со стрелами приятным грузом легли на плечи. Кира беззаботно улыбнулась мне, Варс смело оскалился, а Снорри прохрустел костяшками пальцев.

Я вдохнула полной грудью холодный ветер, несущий запахи горных цветов. Самой кожей я почувствовала тайны, что ждут меня впереди.

Прощай, Скаген. Мое путешествие начинается.