Белый край

Глава 3: Клятва

Мешок за плечами, ледяной ветер северной ночи и огромная луна, нависшая надо мной в безоблачном черном небе — вот и все, что окружало меня в эту минуту.

Деревня спала. Разумеется, тут и там виднелись огоньки факелов дозорных — я много раз говорила им, что свет ночью лишь слепит их, не помогает разглядеть в темноте врага, однако они все же тянулись к дрожащему пламени из-за бесконечного холода и страха перед темной ночью. Даже сейчас я не могла обещать никому абсолютную безопасность, ведь в лесах, спрятанных в темных расщелинах, все также бродили черные волки, а злые духи никогда и не покидали этих мест.

Все еще нужно было кое-что сделать. Я знала, что этот день когда-нибудь придет, и поэтому подготовилась заранее. И как бы ни было мне стыдно перед друзьями, но даже их я не посвятила в свои планы. Сейчас главным было держаться тени и добраться до моего небольшого тайника незамеченной.

Я глубоко вздохнула и принялась как можно тише ступать по свежему, скрипящему под ногами снегу, постоянно оглядываясь и вздрагивая при каждом шорохе. В такие моменты все твои нервы напряжены до предела, а чувства обостряются, но сколько бы я ни тешила себя подобными мыслями, я не могла выкинуть из головы тот факт, что я была сейчас в большой опасности. Сколько речей я произнесла перед моими людьми, а теперь покидаю их в трудную минуту — за такое на их месте я бы бросила себя в море с вершины фьорда.

Каждый мой шаг, как мне сейчас казалось, отдавался эхом по безлюдным улочкам деревни. Дома жались друг к другу, как замерзающие звери, места у нас всегда не хватало. Впрочем, сейчас это играло мне на руку — легко остаться незамеченной, легко найти укрытие от ненужных взглядов.

Я продвигалась все дальше и дальше вверх по склону, к своему длинному дому, построенному на костях пакицета. Огоньки факелов дозорных все время сияли где-то вдалеке, и я уже вздохнула было спокойно, как вдруг...

— Не спится?

Голос Свена из темноты едва не заставил меня подпрыгнуть на месте. Я прошипела на него и приложила палец к губам — под полной луной он должен был разглядеть мой жест.

— Уходишь?

— А ты как думаешь? — сквозь зубы процедила я.

В темноте я нащупала рукой небольшой уголок ткани, что была спрятана под свежим снегом. Одним резким рывком я сорвала покров с моего тайника и принялась вытаскивать из-под насыпи щебня то, что поможет мне сбежать.

— Ты забыла, — снова раздался из темноты голос.

Я обернулась. Свен протягивал мне мой лук и колчан со стрелами.

— И ты не собираешься меня останавливать? — я недоверчиво взглянула ему в глаза, вскидывая лук со стрелами на плечо.

— Нет, — коротко ответил он. — Я отвлеку дозорных.

Я кивнула и наконец вытащила все нужное из тайника. Нагнувшись, я тут же принялась закреплять нужные веревочки и хлопковые ремешки.

— Что это?

— Лыжи, — ухмыльнулась я. — Не такие, как используют другие.

— А палки зачем?

— Отталкиваться.

Наконец, я туго затянула крепления и попробовала сделать шаг, пытаясь привыкнуть к весу и динамике лыж. Было нетрудно уговорить Кнуда сделать мне их на заказ — старик и сам понимал, что мне придется сбежать, да и против не был. В конце концов, в мое отсутствие именно он станет старейшиной, а быть главой процветающей деревни было не просто почетно, но и выгодно.

— Готова? — спросил Свен.

— Нет, подожди, — я остановила его и отложила одну из палок в сторону. — Они решат что ты помог мне.

— Угу. Я понял, — Свен кивнул и подошел поближе, слегка нагнувшись.

Резким движением я ударила его сжатым кулаком по брови, зашипела от боли, однако Свен даже не шелохнулся. Лишь когда тонкая струйка крови побежала по его лицу он вытер ее рукавом и встал наконец во весь рост.

— Идем, — я кивнула.

Он уверенно двинулся по занесенной снегом дороге в сторону скалистого перевала, ведущего к дороге на Скаген. По сути, это был единственный путь, которым я сейчас могла уйти — все остальные были либо слишком опасны, либо вели в никуда. К тому же посреди зимы путешествовать не по крупным дорогам было банально опасно.

Я же оттолкнулась палками, стукнув ими по камню под снегом, и лыжи легко, как по маслу, заскользили вперед. В отличие от Свена, правда, мне приходилось держаться в тени и жаться к скалам, из-за чего и он шел медленнее.

Недалеко от дозорного пункта на перевале я остановилась, а Свен пошел вперед, к посту дозорных. Если все правильно, то сейчас там должно быть двое дежурных, однако они не выдавали себя светом — небольшое крытое соломой укрытие на вершине скалы едва виднелось на фоне черного звездного неба.

— Кто там?! — донесся до меня крик дозорного.

— Свен. Мне нужна ваша помощь, спускайтесь.

— Нам нельзя покидать пост, приказ старейшины!

— Вот поэтому, форр фан да, и спускайтесь живо! — рявкнул в ответ Свен. — Она сбежала, нужно спускать на воду драккары!

Дозорные что-то тихо проговорили, однако я не смогла разобрать ни слова. Но затем я услышала, как они стали спускаться по деревянной лестнице.

— Это она..?

— Быстрее! — прикрикнул Свен и побежал в сторону деревни.

За ним побежали и двое дозорных. Мне пришлось буквально вжаться всем телом в скалу, неловко разводя ноги в стороны из-за лыж, чтобы они не смогли меня заметить.

И лишь когда их спины начали скрываться за склоном, я наконец вышла из своего укрытия и, налегая на лыжные палки, тихо двинулась в сторону Скагена.

Но далеко уйти мне не удалось.

— Стоять! — раздался за моей спиной крик третьего часового.

Я уже знала, что он направил на меня оружие. Быть может, выстрелить в меня он и не смог бы, однако поднять шум — запросто.

Развернуться на лыжах — та еще задачка, особенно когда за плечами у тебя с десяток килограммов груза. Все, что мне оставалось, так это подпрыгнуть, пытаясь в воздухе хотя бы частично провернуть направление лыж и суметь повернуть корпус так, чтобы я могла натянуть лук и прицелиться.

От резкой боли в животе (прыгать все же сейчас не лучшее время) я, стиснув зубы, простонала. И когда я уже натянула было тетиву лука, дозорный изо всех сил дунул в небольшой рожок, пронзительный звук которого пронесся над фьордом. Я выпустила стрелу, однако стрелять из такого положения было крайне неудобно, и она со свистом пронеслась мимо цели. Повернувшись еще немного, я выстрелила еще раз, и на этот раз стрела угодила часовому в плечо, однако и он успел вскинуть заряженный арбалет.

Я громко вскрикнула, когда короткий болт с тихим свистом вонзился в мой бицепс, отчего я выронила очередную стрелу. Горячая кровь заструилась по руке, однако ее было не так много чтобы это стало опасным — болт хоть и ненадежно, но закупорил нанесенную им же рану.

Стискивая зубы от боли, я закинула лук на плечо и уже одной рукой налегла на лыжную палку — попытавшись согнуть раненую правую руку, я едва не потеряла сознание от сильнейшей боли.

Когда лыжи вновь заскользили по хрустящему сухому снегу, я уже слышала за спиной отдаленные сигнальные рожки и голоса людей. Они приближались и вот-вот схватят меня, если я не потороплюсь.

Кое-как помогая себе палкой, я стала, как умею, бежать на лыжах по расщелинам и провалам гнилого фьорда. Проходы ветвились, некоторые наверняка вели в тупик, однако я старалась держаться самой широкой, протоптанной тропы, по которой ходят караваны в Скаген. Рука горела огнем, а я все не решалась выдернуть болт, в то время как позади все не стихали голоса моих бойцов.

— Вон она! — послышался мне отдаленный голос, лагах в двухстах.

С такого расстояния они не смогут попасть по мне, однако и оторваться от них с моей раной будет сложно.

Все, что мне оставалось, так это скользить прочь, пока силы медленно покидают меня. Перенапряжение, боль и ледяной воздух, обжигающий легкие зимним холодом, заставляли меня все больше и больше сбавлять темп.

Если бы я только хоть раз покинула деревню! Если бы хоть раз занялась изучением этих троп!

Но корить себя за то, что я была занята, уже не было времени. Сейчас нужно лишь запутать следы, оторваться от погони, а значит была не была. Резко повернув и едва не падая в заносе, я свернула в одну из ветвящихся от основной расщелин, где даже под полной луной я не могла разглядеть никаких следов.

Здесь путь еще больше шел под гору, чем основная дорога. Весь фьорд представлял из себя, по сути, нависающую над горной долиной Скагена гигантскую каменную плиту, испещренную множеством расщелин, провалов и обрывов, причем первые тянулись в большинстве случаев почти параллельно. Если говорить об основной дороге, которая была изучена и относительно безопасна, то она тянулась не прямо, а слегка под углом, что делало склон более пологим. Здесь же, на неизвестном мне пути, он был куда более крутым и, если мне повезет, быстрее приведет меня к Скагенскому плоскогорью. Однако управлять лыжами и тормозить на таком склоне было куда сложнее.

В какой-то момент я снова услышала голоса позади себя и обернулась. В темноте, где-то далеко, угадывались яркие огоньки факелов. Мои люди все еще преследовали меня, хотя, возможно, и сами не понимали зачем. Я быстро выбросила эту мысль из головы и взглянула вперед.

Черт.

— О нет-нет-НЕТ! — во всю глотку заорала я, видя то, как я все быстрее несусь навстречу высокому обрыву.

Я попыталась затормозить, повернуть, однако лыжи под слоем снега зацепились за камень и я упала, кубарем покатившись дальше вниз. Сердце бешено колотилось от адреналина и паники, я то и дело билась лицом об снег, а болт в моей руке обломился и вонзился еще глубже.

Я закричала, когда подо мной закончилась земля. Свободный полет быстро заканчивался, голос мой уже сорвался от перенапряжения. А внизу лишь чернели древние сосны.

Поздно было пытаться сгруппироваться. Поздно пытаться схватиться за что-нибудь. От страха я закрыла глаза и перестала дышать.

А затем удар, шершавые ветви, задирающие одежду, и острые ветви, царапающие кожу. Я билась то об одну, то об другую толстую ветвь, пытаясь ухватиться хоть за одну, но боясь при этом открыть глаза — потерять их было проще простого. С каждым новым ударом из моей груди вырывался скрипучий стон, а одежда и тело к этому моменту превратились, наверное, в рваное месиво из ткани, крови и кожи.

— А-ах! — хрипло вскрикнула я, когда ветви, смягчившие мое падение, закончились, и я упала спиной в высокий сугроб.

Я открыла глаза, часто и шумно глотая ртом воздух. Надо мной было далекое, звездное небо, скалы, окружавшие меня словно стенки могилы, и острые ветви сосны, на которых виднелись клочки моей одежды, мешка и все мои запасы.

От избытка адреналина я не сразу почувствовала боль, однако она все продолжала нарастать с каждой секундой, пока наконец не стала столь сильной, что из глаз у меня брызнули слезы. По всему телу у меня были кровоточащие раны и ссадины, левый плечевой сустав был неестественно выгнут, а правая нога болела сильнее всего — именно она меня и беспокоила.

Кое-как, опираясь на раненую левую руку, я медленно приподнялась, утопая ей в глубоком снегу, и ощупала правую руку. Я могу ошибаться, но, насколько я понимаю, она всего-навсего вывихнута. Нога же меня беспокоила гораздо больше, ведь всякое движение отдавалось ужасной болью ниже колена. Она начинала раздуваться и опухать, едва помещаясь в изорванных тканевых штанах.

— Черт... Черт! — простонала я, глотая соленые слезы и стискивая зубы.

Левой рукой я, дрожа всем телом от страха, взялась за правую. Вдох-выдох, вдох-выдох... Рывок!

— С-с-сука..! — сквозь слезы застонала я на языке, который начала было забывать.

Боль была столь сильной, что я едва не откусила свой собственный язык, удержавшись лишь тем, что стиснула зубы с такой силой, что десны начали кровоточить. На мгновение я даже едва не потеряла сознание — перед глазами возникла темно-красная пелена, а все чувства притупились, однако вскоре все та же боль вернула мне чувства.

— Так... Так... — глубоко вздыхала я, двигая вправленной рукой и осматривая свою ногу.

Нож был у меня с собой, но при падении улетел куда-то в снег, и искать его сейчас было бы просто невозможно. С протяжным стоном и вздохами я кое-как надорвала штанину пополам и принялась осматривать сломанную ногу.

Разумеется, без рентген-аппарата было сложно понять тяжесть ранения, а ориентироваться по ощущениям я, увы, не умела. Впрочем, по виду все было не так плохо — нога не болталась на куске плоти и кожи, как это могло бы быть. Вместо этого у меня, скорее всего, треснула большая или малая берцовая кость. Хорошо было и то, что это был закрытый перелом, что немного упрощало задачу.

— Так... — снова вздохнула я, пытаясь не думать об агонии, которую сейчас испытывала. — Шина, шина...

Для шины подошла бы любая достаточно прочная и прямая палка. Для этого крайне удачно недалеко от меня приземлилась одна из моих лыжных палок и я легла на живот для того чтобы подползти к ней.

Продвижение вперед давалось мне с трудом. Снег был рыхлым и глубоким, руки проваливались в него, застревали, и площади моего тела не хватало, чтобы распределить нагрузку и не проваливаться вниз. К тому же под слоем снега могут быть и другие расщелины и провалы.

И пока я ползком, понемногу пробиралась к торчащей из снега палке, адреналин в крови быстро иссякал, и меня начинала пробирать дрожь от ужасного холода. По ощущениям температура была в районе минус двадцати, в расщелине завывал порывистый ветер, а моя одежда тут и там зияла дырами и оторванными кусками. Тело быстро остужалось, конечности начинали неметь, а я лишь добралась до лыжной палки.

Схватив ее трясущимися руками, я аккуратно, но плотно приложила ее к ноге и, оторвав кусок ткани с подола рубахи, принялась накладывать тугую шину, чтобы хоть как-то зафиксировать перелом.

Когда все было сделано, я вздохнула и оглянулась. Это был небольшой сосновый лес, спрятанный от посторонних в глубокой расщелине. Возможно, даже священный.

Как ни посмотри, а я все еще быстро теряла кровь, хоть сосуды на морозе и сужались, у меня не было почти никакой защиты от холода и у меня сломана нога. Да и даже если бы она была цела, снег здесь такой глубокий, что моих сил хватило бы лишь на сотню-другую лагов.

Единственное, что мне оставалось, это использовать то, что у меня есть. С ветвей упал мой лук без стрел (их разбросало вокруг дерева, и найти их я теперь не могла), котелок, несколько обломившихся сухих ветвей и различные травы, высыпавшиеся из порванного походного мешка. В темноте я не смогла бы найти нужную, и потому схватила лишь те, что были ко мне ближе всего. Пошарив в снегу рукой, я также нащупала небольшую лепешку, одну из тех, что Кира положила мне в дорогу.

Форр фан да, вот чья помощь мне сейчас пригодилась бы! Кира, хитрая лисичка, точно что-нибудь да придумала бы!

Думай как она, думай! Вокруг тебя одни сугробы, так что ты можешь?!

— Эврика! — хрипло простонала я, зажимая правой рукой рану на левой.

В другом мире эскимосы строили свои дома из снега и льда, и при этом в них всегда было тепло. Агрономы каждый год молились на хороший, толстый слой снега, но зачем? Да потому что он прекрасно сохраняет тепло, а из-за обледенения и образования корки не плавится изнутри, а лишь укрепляется благодаря теплу.

Мне предстояла тяжелая, отчаянная работа. Выкопать в снегу себе укрытие, постоянно в него проваливаясь, да и к тому же всего одной рукой и без инструментов? Звучит как план. Как очередной план.

И все всегда идет по плану... Иначе ведь и не бывает. Только устала я. И замерзла. Очень-очень устала, на самом деле — в сон так и клонит, и чем меньше сил оставалось, тем теплее казалось посреди ледяного бурана. Всего... Всего минутку. Всего одну минутку...

— Она ж не дышит! Сам послушай.

— Дышит она, хватит чепуху нести. Живая еще.

— Живая... Хе-хе.

Во мне будто бы не было ни капли силы. Ни одним мускулом я не могла пошевелить, тело словно полностью онемело, и даже глаза открыть я никак не могла.

— Хм-м-ф... — тихо простонала я.

— Я ж говорил, — послышался надо мной голос мужчины.

— Ага, ага... — прозвучал еще один, старше и грубее.

— Ну-ка, какие прелести у девок с новой деревни, поглядим-ка... Форр фан да!

— Стой-стой, убери руки руки от нее!

— Да вижу я, вижу!

— Дерьмо мамонта, да не может такого быть...

— Друид.

Слова быстро исчезали, отдаляясь, заглушаясь. Я погружалась все глубже и глубже туда, где не было ничего. Лишь тепло, темнота и невесомость... Как тогда. Прямо как тогда.

Первым, что я услышала вновь, было тихое пение. Низкий, басистый голос негромко напевал где-то справа от меня медленную, меланхоличную песню.

— Там в замке изо льда и крови... Где мертвым и живым где нет покоя... Там, где душа вновь в тело возвратится... Там, где в очах свет душ их отразится...

Раздались шаги, кряхтение, тихий шорох тяжелых шкур. Повеяло холодом.

— Так чего с ней?

— Вот у нее и спроси. Я тебе что, лекарь?

— Боги... Мы же не можем вечно за ней мочу и кровь убирать!

— А ты-то заубирался, — усмехнулся голос, что до этого пел. — У тебя другие предложения? Она юна, может, даже девственница. Ее продать можно как десяток рожавших шлюх.

— И кому же ты ее продашь? — ворчливо произнес другой. — Она уродина. Вся в шрамах, даже лицо. Неказистая. Грудь мала, бедра узкие, плечи широкие. Да будь она хоть трижды девственницей, такую нескладную только за турнов пасти.

— Узнаешь, — снова усмехнулся "певец". — Узнаешь ты все, умерь свой пыл только. Девушка-друид да еще и новой деревни... Хо-хо, покупателей будет пруд пруди.

И снова силы покидали меня. Я должна бороться, должна выбраться отсюда, где бы я ни была. Ради моих людей, ради мечты, которую я преследую. Но сейчас я была слишком слаба. Слишком много сил и крови я потеряла. Если б только было у меня немного времени, форр фан да...

Когда я снова очнулась, то сразу поняла, что все мое тело связано. Меня трясло из стороны в сторону, а под спиной раздавался дребезг деревянных колес.

С трудом разлепив глаза, я тут же пожалела о том, что вообще очнулась. Яркий свет солнца слепил, а все тело горело от боли. Было трудно сфокусировать свой взгляд хоть на чем-нибудь, но я все же смогла разглядеть фигуру широкоплечего мужчины, сидящего в повозке рядом со мной.

— Очнулась? — хмыкнул он и наклонился вперед.

Я едва могла разобрать черты его лица. Его кожа была красной от мороза, испещренной многочисленными оспинами и шрамами, а длинные светлые волосы и борода заплетены в неаккуратные косы.

— Ку... да..? — прошептала я.

— Лежи, не дергайся, — прохрипел он и одной рукой приподнял мою голову, а второй преподнес к губам меха с холодной водой.

Я жадно припала к узкому деревянному горлышку губами и принялась пить. Влага стекала по моему подбородку, по шее, и в конце концов я подавилась, хрипло закашлявшись.

— Куда..? — снова повторила я свой вопрос, едва сумев удержать кашель.

— Майя Бортдоттир... — задумчиво произнес мужчина. — Только из уважения к твоему отцу я не позволил брату надругаться над тобой. Ты должна быть благодарна.

— Куда, дери тебя семеро волков, вы меня везете? — попыталась закричать я, но из моей глотки раздавалось лишь жалкое шипение.

— Люди из Коммунахты хорошо заплатят за тебя. Их ярл одержим тобой, Соленый Ворон. Чудо, что мы нашли тебя первыми.

— Не смей... Я сво... свободна...

— Свободна? — хмыкнул он. — А что ты знаешь о свободе, когда не знаешь ей цены? Твой отец что, не рассказывал тебе про рисунок черепа у него на спине?

Я промолчала.

— Лишь тогда ты познаешь свободу, когда оказываешься заперт в ледяной крепости посреди бесконечной пустоши, беспечная девка. Там, где зима длится вечно, и где бродят мертвые, что не желают умирать. Лишь тогда ты...

— Заткнись... — прохрипела я.

Мужчина усмехнулся.

— Я туда и шла. В белую... крепость.

— По стопам отца? — с неожиданно доброй улыбкой протянул он. — Эх, дура...

Черт бы все это побрал! И этих братьев-спасителей, и весь этот побег, и все, что с ним связано!

В очередной раз свобода была от меня в одном шаге, стоит лишь руку протянуть, и она здесь, у меня, но... Черт!

— Не надо к ним, — прошептала я.

— А это уже не тебе решать. Это... Чего там?!

Он вдруг вскрикнул и вскочил на ноги, хватая массивную дубину со дна повозки.

Сама же она вдруг резко остановилась, послышался громкий, испуганный рев турна.

— Ложи..!

Не успел мой "спаситель" прокричать и слова, как сразу с десяток стрел пронзили его тело со всех сторон. Он с грохотом рухнул на меня, придавив своим весом сломанную ногу, отчего я зашипела, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Что за чертовщина происходит со мной в последние дни?!

Спустя пару секунд раздался предсмертный хрип второго брата, а затем наступила тишина. Откуда-то сверху до меня донесся отдаленный голос, но я не смогла разобрать ни слова. Затем шаги. Шаги множества людей.

— Осмотрите телегу! Ищите! Она должна быть там!

Я вздохнула и с трудом повернула голову в сторону. Повозку окружали люди в теплых шубах, с копьями и луками в руках. Некоторые из них обернулись, ударили копьями в землю. Ко мне быстрым шагом подходил кто-то еще.

И вскоре надо мной нависла довольная, улыбающаяся морда Куаннинга, посла ярла, что шесть лет назад обрек меня на ужасную участь стать женой наследника. С тех пор юноша возмужал, оброс бородой, но его лицо оставалось все таким же хитрым, словно усмехающимся.

— Не думала ли ты сбежать от клятвы, Майя Бортдоттир?