Белый край

Глава 35: Смерть и золото, часть первая

На самой вершине вечного айсберга, в тесной, холодной комнате было разложено множество глиняных табличек и берестяных грамот, исписанных рунами и числами. Никто, пожалуй, не смог бы прочитать все, что было написано на них, но это не имело значения. Главное — помнить. Помнить все то, что произошло, анализировать прошлое и готовиться к будущему.

Я тяжело вздохнула, разминая затекшие от письма руки. Еще раз пробежалась глазами по множеству записей, сравнила данные и, как и всегда, итог был один:

— Я ничего не понимаю! — устало простонала я.

С той ужасной ночи прошло два с половиной года. И все это время я, как могла, старалась записывать все, что происходит в Белой крепости.

Год первый с начала моего командования крепостью. Нас мало, мы окружены врагами со всех сторон, отчаянно пытаемся восстановить разрушенную секцию стены. Но мертвые не нападают. Словно со смертью их военачальника они потеряли к нам всякий интерес.

Тот же год, долгожданная весна. Борьбе за выживание, войне с холодом и голодом пришел конец, когда стена наконец была закончена. Всем нам приходилось работать без отдыха, ограничивая себя даже во сне, лишь бы поскорее вернуть себе хоть какие-то шансы на выживание. И лишь когда в ледяных стенах были отреставрированы все узкие ходы, вентиляция, по которой струился неестественно горячий пар, мы смогли вздохнуть спокойно.

Год…

— Майя. — мои размышления вдруг прервал Варс, заглянувший в мое холодное убежище.

Из-за приподнятой тяжелой шкуры на меня смотрел уже не мальчик — юноша с горящими глазами и седыми волосами. Как и я, он рос, становился сильнее с каждым днем, пусть и, пожалуй, несколько отставал от меня, что нормально для мужчин.

— Не сейчас, — я отмахнулась. — Зайди позже.

Год первый, конец лета. С юга приплыл длинный корабль. С носа на меня смотрят сквозь бронзовую маску два серых глаза. Человек, закованный в чешуйчатый доспех, а за ним, на веслах — усталые оборванцы, дрожащие от холода. Шесть мужчин — воры, убийцы, еретики. Западное царство, называемое Окцитийской империей, первым откликнулось на зов о помощи. Видимо, даже в таких далях знают о том, как нужна людям Белая крепость.

— Майя, тебя Сих зовет. — все продолжал докучать мне Варс.

— Уйди, собака плешивая! — резко огрызнулась я, но парень лишь широко улыбнулся.

Год первый, зима. Длинная, темная ночь, когда солнце и не думает вставать из-за далекого горизонта. Холод стоял такой, что никакие паровые трубы не помогали согреться. Людям приходилось спать в одежде, а Надья, которую к этому времени начала одолевать старческая слепота, не прекращая кипятила воду и заваривала чай из лишайника, лишь бы хоть как-то помочь согреться.

И все еще нет атаки. Мертвецы, окрепшие и осмелевшие после событий годичной давности, подходили к крепости на опасную дистанцию. Все чаще мы видели с высоких стен, как там, вдали, бродят в темноте твари, полностью покрытые обсидианом. Смотрят. Ждут. А северное сияние высоко над головой не кипит — небо походит на гладь озера, в которое бросили камень.

— Майя, форр фан да! — воскликнул Варс и ворвался наконец в комнату.

Я устало подняла на него взгляд, отчего он на мгновение смутился. Еще бы — видок у меня был, прямо скажем, не очень свежим, сказывалась постоянная занятость в роли командира крепости. С каждым новым днем, с каждым новым человеком, что по глупости или по неволе приходит сюда, мне становилось все тяжелее.

— Что? — вздохнула я.

— Тебе бы поспать… — протянул Варс, но затем тряхнул головой. — Пойдем. Сих ждет тебя. Прибыли новые люди.

Ворча себе под нос, я с недовольным видом встала из-за стола и медленно потянулась. Все-таки сидячая работа плохо сказывалась на физическом здоровье, даже с учетом того, что я пыталась поддерживать себя в форме. Каждый раз, как я задумываюсь над этим, я все меньше понимаю каким образом Вигдис удавалось с этим всем справляться.

Вслед за Варсом я вышла из крохотной, вырубленной в айсберге комнатки на самой его вершине и поспешила вниз по узким, скользким ступенькам. Над головой ярко светило солнце, отчего я невольно прищурилась и потерла ладонью красные от недосыпа и усталости глаза.

— Майя, слушай, — вдруг негромко начал волчонок. — А ты думала…

— Я, дорогой мой, постоянно думаю, — как обычно проворчала я. — О чем конкретно?

— Что ты собираешься делать после того, как уйдешь отсюда?

Он остановился, обернулся и заглянул мне в глаза. В эту игру могут играть двое: в ответ я уставилась на него, не моргая, и вскоре юноша, признав поражение, отвел взгляд. Тем не менее, его вопрос поставил меня в тупик.

— Спрашиваешь еще, — хмыкнула я. — Коммунахта, кажется, все еще стоит там же, где и стояла.

— А ты не думала о том, чтобы… Ну… — Варс замялся, я же терпеливо ждала, когда он наконец-таки родит мысль. — Оставить все это? Ну, знаешь, построить дом, завести семью, детей…

— Это, дорогой друг, — я похлопала его по плечу и прошла мимо. — После того, как все гады сгниют в братских могилах.

Проходя мимо него, я краем уха услышала тихий, разочарованный вздох. И я могла понять беспокойство Варса — за свои шестнадцать лет я пережила, пожалуй, больше, чем следовало бы обычной деревенской девочке.

— Он в тебя втрескался. — усмехнулся мертвец, застрявший у меня в голове.

— Замолчи ты уже. То, что ты был озабоченным, еще не значит что все вокруг такие, — вздохнула я в ответ.

— Но ты — это я, сама ж знаешь. Серьезно, задумайся над тем, как он себя ведет, дурочка.

— Как верный и надежный друг, — уверенно ответила я, пожимая плечами. — И он всегда таким был. Вон, даже поседел от страха, но клятву пиявок не нарушил.

Дима вздохнул и мысленно перевернулся на другой бок, отворачиваясь от меня в сторону затылка. Было странно все чаще и отчетливее ощущать его именно как кого-то отдельного, живого, а не просто голос в голове. Порой чувство это становилось настолько явным, что я, кажется, могла бы коснуться рукой его невидимого тела.

Отбросив лишние мысли, я наконец быстро спустилась вниз, на стены. Здесь, в дозоре, укутанные в шубы проходили мимо меня два бойца — как раз из тех, что первыми прибыли сюда по воле своего правителя. Увидев меня, они тут же встали по стойке смирно и приложили ладонь к сердцу.

— Командир! — разом выкрикнули они.

— Ага, она самая, — проворчала я, подходя к ним вплотную и разглядывая. — Керций, какого, скажи-ка мне, хрена у тебя уши такие грязные?

— А, да как бы… — боец замялся.

Я похлопала его по плечу, а затем отвесила звонкую оплеуху. Тот факт, что люди из Окциты были на порядок ниже северян очень и очень помогал — даже в свои шестнадцать я, как правило, была немного выше взрослых мужчин из западного края.

— Не хватало мне еще, чтобы ты заразу по крепости распустил, — строго сказала я. — Чтоб сегодня чистым был!

— Е-есть! — выкрикнул он.

Удовлетворенная ответом, я пошла дальше, вниз, вглубь крепости.

Возможно, такая строгость и была лишней, однако нас стало слишком много, и все мы были слишком разными, чтобы оставаться свободными и веселыми раздолбаями. Разумеется, я старалась не давить на своих подчиненных, особенно тех, кто был здесь дольше, чем я, однако уже с прибытием первого пополнения стала придумывать правила и порядки, которые позволили бы сделать из преступников настоящих солдат.

Как и в прошлой жизни, в этих командах и уставах не было никакого смысла, кроме усиления власти командира над подчиненными. Не было смысла выпрямляться и прижимать руку к груди, обращаться ко мне не иначе как «командир», но это позволяло держать людей в своей власти и не давать им расслабиться.

Из-за угла, судя по всему, завидев меня еще на спуске со шпиля, выскочила Кира. Высокая, с огромными рыжими кудрями, она была теперь похожа на ходячий огненный одуванчик. Впрочем, в ней все также оставалась та детская непосредственность, энергия и задор.

— Сестренка! — весело воскликнула она и, как обычно, кинулась мне на шею, крепко обнимая.

Я похлопала ее по плечу и уже вместе с ней и Варсом пошла дальше. Кира тут же принялась рассказывать о том, как у нее прошел день, как она поругалась а затем помирилась с Надьей, но все-равно ее не простила, пару раз оскорбила Афину, а затем нахваливала ее всеми словами, которые знала. Словом, Кира оставалась Кирой.

— Как остальные? — спросила я ее, все еще будучи погруженной в свои мысли.

— Хорошо! — отрапортовала рыжая бестия. — Ничего не случилось!

Киру я довольно быстро назначила кем-то вроде начальника по внутренней безопасности крепости. Дело в том, что почти сразу после своего прибытия новые бойцы решили установить свои порядки — один из них чуть не изнасиловал Афину, ворвавшись во время ее сна в женскую спальню. Женщину спасла как раз-таки Кира, откусив насильнику правое ухо и оскопив куском обсидиана. Он не пережил ту ночь, однако даже такая ситуация сыграла мне на руку — Киру боялись, не побоюсь этого слова, все. Даже мне порой было жутковато от того, с какой легкостью она способна совершить нечто настолько жестокое. Зато теперь каждый в крепости знал — за любую провинность с ним будет разбираться она, и от этой девочки никак не скрыться.

Провинности, провинности… Этот этап мы прошли, была введена система субординации, новые правила. Не все, конечно, согласились с таким, но большинство «старичков» понимали необходимость подобных реформ. В конечном итоге угроза нападения никуда не исчезла, и расслабляться было нельзя.

И все-таки они не нападали. Случалось, конечно, такое, что охотники, выходившие за пределы крепости, натыкались на отдельные, разрозненные отряды нежити и вступали с ними в бой, но мертвецы не осмеливались атаковать крепость. Они копили силы, готовились к решающему бою, это было ясно как день. Времени оставалось все меньше.

В одном из коридоров я повстречала Снорри — он показывал новичку-строителю, как правильно вынимать из груди мертвецов разросшийся обсидиан. Если оставлять куски внутри на слишком долгий период, они начинали расти, поглощать плоть покойника и делать его сильнее. Этого допустить было нельзя.

— Снорри, — я кивнула ему.

— Майя, — кивнул он в ответ и пошел за мной, оставив подопечного одного.

На этом разговор со здоровяком закончился. За прошедшее время он вымахал еще больше, все больше походил на великана, и, осмелюсь сказать, рост его уже перевалил за отметку в двести двадцать сантилагов. Теперь он едва помещался в ледяных залах, постоянно пригибал голову, чтобы не задевать потолок, а то и вовсе сгибался чуть ли не вдвое, чтобы куда-нибудь пройти.

Наконец, вместе с пиявками я добралась до тренировочного зала. Это было большое, холодное помещение в основании айсберга, куда едва попадал солнечный свет. Всякий раз заходя сюда, Варс почему-то горько вздыхал, но когда я спрашивала его, в чем дело, он предпочитал промолчать или перевести разговор в иное русло. Сейчас здесь собрались новобранцы, пять человек, четверо из которых были северянами. Сих медленно прохаживался вдоль ровного строя, ничего им, впрочем, не говоря — оно и понятно, многим из тех, кто прибывает сюда, приходится сперва учить наш язык, и лишь потом они могут начинать нормально нести службу.

— Сих, — поздоровалась я. — В чем дело?

— Новенькие, — он указал рукой на бойцов. — Тот, окцитиец, говорил.

— Что-то важное? — спросила я, глядя на гладко выбритого темноволосого мужчину.

— Наверное. Не знаю язык. — пожал плечами Сих.

За то время, что я была командиром, у меня, к сожалению, не было возможности посвятить себя изучению других языков. Кое-как удавалось иногда встретиться с Надьей, чтобы поговорить на языке гетов, но, как правило, не было времени и на это.

— Варс, беги за Афиной, — кивнула я волчонку.

— Понял, — ответил он и убежал прочь.

Сих смотрел прямо на меня, сверкая глазами из-под глубокого капюшона. В его взгляде читался немой вопрос, и через несколько секунд я поняла, чего он ждет.

— Так, — начала я, встав перед строем новобранцев. — Нахрена приперлись?

Северяне, стоявшие передо мной, переглянулись. Один из них, парень лет двадцати, робко ответил:

— Ну… Служить тут, бороться…

— Бороться? — ехидно переспросила я, прищурившись. — Ты? Не смеши меня.

Он стушевался, опустил взгляд, а я лишь хищно оскалилась, продолжая осматривать новоприбывших.

— Вы все — ничтожества, которые не знают ничего о том, что их ждет. Приперлись сюда в надежде на славу и почет? Думаете, вернетесь домой, с красивой картинкой на спине и все, все бабы ваши, а?!

По ряду прошлась волна шепота.

— Я вам даю последний шанс, — я подняла вверх указательный палец, указывая на каждого из мужчин по порядку. — Каждому. Уходите сейчас же. Не позорьтесь, вы не воины, а трусы, которые решили, что мы тут сидим и сопли жуем. Уходите нахрен из МОЕЙ крепости, забудьте про все, что здесь видели и никогда больше не вылезайте из своих поганых нор, понятно?!

Кто-то из мужчин в ярости сжал кулаки, кто-то скрипел зубами, а вот самый молодой, совсем еще мальчишка, не старше Варса, поджал губы. Ему явно было страшно.

— А ты кто такая, чтобы так с нами разго…

Один из них начал было кричать на меня, пошел вперед, сжимая кулаки в бессильной злобе, но я тут же резко ударила его кулаком в солнечное сплетение. Он согнулся пополам, задыхаясь, а я в это время двумя пальцами сжала его кадык.

— Ты не выдержал удар девки из глухой деревни, — усмехнулась я. — Куда тебе с мертвыми сражаться, шут гороховый?

Ударом ноги под колено я заставила его упасть на пол и отошла на пару шагов назад. Наконец, увидев в глазах пришедших непонимание и страх, я удовлетворенно кивнула и улыбнулась:

— Те, кто не готов стать настоящим воином — пошли вон. Остальных ждет кое-что похуже этого.

К этому моменту наконец-таки вернулся Варс. С ним в комнату спустилась Афина, сонно зевая — сейчас было ее время для сна.

— Афина, переведи его слова, — кивнула я ей на окцитийца.

Она что-то коротко сказала ему на сложном, резком языке Окциты, после чего парень, засияв, начал быстро тараторить, пересказывая ей то, что сказал до этого Сиху.

— Он говорит, что пришел не служить, — начала переводить его слова Афина. — Его послали вперед как разведчика. Говорит, что он — человек принца Адона.

— И что ему здесь надо? — прищурилась я, подходя вплотную к пришельцу.

— Говорит… — Афина прислушалась и склонила голову набок, словно не до конца понимая, что он сказал. — Говорит, что принц Адон и принц Герот едут сюда. И…

Женщина беззвучно открыла рот, шокированная услышанным. Отошла от нас на пару шагов, прикрывая рот ладонью.

— Что? Не тяни.

— Царь Реций умер, — наконец продолжила она негромко. — И не сказал о том, кто должен наследовать престол. Его везут сюда, Майя.

— Боги… — вздохнула я. — Идиоты. Хрен он им теперь что скажет, только слюной подавится. Он, — я кивнула на разведчика. — Проверял безопасность пути, так?

Афина молча кивнула в ответ.

— Понятно… — протянула я. — Ты свободна. Сих, отпусти окцитийца.

Сих кивнул разведчику на проход в ледяной коридор, и тот, опасливо оглядываясь, тут же убежал прочь. Несколько секунд подумав, постояв на одном месте, я наконец пришла в себя и последовала тем же путем. Нужно вернуться в мою комнату и все обдумать. Нужно все записать.

— Ко мне никого не впускать, — отдавала я приказы, проходя по внешней стене. — Варс, лично доложишь о прибытии принцев.

— Понял.

— Кира, следи за порядком. Тут есть те, кто принцев заживо сожрут. Подними Афину, пусть она слушает, о чем говорят окцитийцы.

— Есть! — весело ответила рыжеволосая.

— Снорри… — я взглянула на здоровяка. Тот лениво почесывал густую бороду. — Тащи брагу.

— Угу. — пробасил он.

Я заперлась в своей комнате с кувшином браги, намереваясь как следует обдумать то, о чем думала каждое утро. Впрочем, запереться у меня не было возможности — вход в комнату прикрывала лишь большая, тяжелая шкура, но в условиях северного полюса и это было спасением.

Откупорив кувшин, я пригубила слабенькой, едва ощутимо алкогольной браги, вспоминая напитки из прошлой жизни. В этом пойле, навскидку, было не более десяти градусов, а может и того меньше, но, впрочем, согревала она тоже неплохо.

— Может, хватит уже пить, Майя? — раздался в голове голос Димы, и я почувствовала, как кто-то касается моей руки.

— Без тебя все знаю! — воскликнула я, начиная ощущать, как загораются румянцем щеки.

После смерти Вигдис брага стала для меня единственной отдушиной в этом царстве мрака. Слишком большая ответственность лежала на моих плечах, и тот факт, что мертвые никак не хотели нападать, лишь усугублял мои страхи. Каждый день я просыпалась в холодном поту, ожидая, что вот сегодня они точно пойдут в атаку, что наступит мой конец, и я умру так же, как и моя тетка. Но они не приходили. Маячили вдалеке, пугали, наблюдали, но не приходили.

Впрочем, меня хотя бы не мучили кошмары. Всякий, кто попадал сюда, начинал видеть во снах одно и то же — огромный черный глаз, наблюдающий за тобой, пока ты спишь. По словам Варса, чувство на утро было премерзкое, как будто глаз все еще смотрел на тебя, пусть ты его и не видел. И все как один защитники крепости божились, что смотрит он сверху, из пучины северного сияния.

Еще раз. Они не напали в первую длинную ночь, когда мы были слабы. Не напали, когда мы починили стены. Не напали, когда нам привезли новых воинов. Они… Не нападают.

— Почему? — в отчаянии воскликнула я, уставившись в потолок, и снова пригубила браги. — Ну почему вы даже не пытаетесь?!

Все еще оставалась актуальной теория о том, что мертвое войско копит силы, выжидает лучшего момента. Но разве этих моментов было недостаточно? Черт возьми, да я сама спустилась со стены посреди ночи, лишь бы кто-нибудь пришел оттуда, из снегов, и ничего!

Эта загадка не давала мне покоя. Черный глаз ждал. И все это время с ним боролся тот, чье сердце не прекращает гореть. Что все это значит? Кого именно ждет мертвец, согревающий нас? Может, мне нужно найти кого-то из его народа, его семьи? Тогда, наверное, нужно бы отправиться на юг, прошерстить каждую деревню и каждый город. Но я не могу. Ровно как и отправить кого-либо — слишком велик страх перед нападением.

Я не заметила, как впилась ногтями в кожу на шее, царапая. Нервы шалили с каждым днем все сильнее, на моей одежде постоянно была кровь и пятна от браги.

Я безвольно уронила голову на стол, чувствуя, как алкоголь согревает тело. Аккуратно коснулась рукой живота — от всего перенесенного месячных не было уже больше трех месяцев. Забеременеть у меня возможности точно не было, а значит оставалось только одно объяснение:

— Я устала…

Дима, мертвец в моей голове, осторожно коснулся рукой моей макушки. Его касания не были похожи на прикосновение обычного человека — это было скорее тепло, легкие мурашки на коже. И в то же время я почувствовала, как мою спину накрывает большое, теплое крыло, защищая от холода и страхов. Вот они, два моих защитника: идиот-алкоголик и бог несчастий. Наверное, и вправду судьба у меня такая — вечно чего-то бояться и страдать от недостатка времени.

Впервые за несколько дней я, напившись, крепко уснула. Разбудил меня голос Варса, который, на вскидку, поднялся ко мне через несколько часов. Судя по всему, отряд принцев был недалеко от крепости, и они лишь проявляли дополнительную осторожность, чтобы не подвергать себя риску.

Я медленно поднялась из-за стола и потянулась, разминая мышцы. Вся комната все так же была завалена глиняными табличками и берестой, исписанными рунами, цифрами и таблицами. Осталось здесь и многое от Вигдис — календарь, например, который она вела много лет. Благодаря нему я могу рассчитывать остаток времени до длинных ночей, подогревая свою нервозность и нагоняя на саму себя страха.

Выйдя на стену, я уставилась вдаль. Было темно, но я смогла разглядеть множество огоньков, приближающихся к крепости с юга. Северное море сейчас было сковано льдом, и поэтому караван шел пешком, вместо того чтобы плыть сюда на льдине или корабле.

Надья тихо подошла ко мне сзади и протянула тарелку супа. Без особого энтузиазма я стала есть, но не смогла осилить всю порцию и поставила тарелку на стену.

— Ну-ка доедай! — возмущенно воскликнула Надья и ущипнула меня за бок.

— Ай! — обиженно воскликнула я и тихо засмеялась.

Кое-как удалось запихнуть в себя остатки пищи, успев как раз к тому моменту, как лицо старины Угбара стало различимо в свете металлического фонаря.

— Хэ-хэй! — закричал он на подходе к крепости. — Привет ледяным гномам!

Я прокашлялась и громко скомандовала:

— Бойцы! Команда «Здрасьте»!

— Здрасьте, Угбар! — хором выкрикнули все собравшиеся на стенах, отчего я сдавленно засмеялась.

За стариком к нам приближалось несколько повозок-саней, груженных различными припасами. Их окружали люди в чешуйчатых доспехах и с большими овальными щитами — воины Окцитийской империи, которых называли «Стратами».

В центре каравана медленно ехала большая крытая повозка, напоминающая скорее карету. Ее медленно тянули два турна, а экипажем управлял северянин. Оно и понятно, на лошадях сюда не доедешь, а окцитийцы не умеют управляться с быками-переростками.

Когда вся процессия остановилась, центральную повозку окружили воины империи, выставив большие щиты вперед. Я с интересом наблюдала за тем, как из нее выходят два похожих как капли воды юноши в огромных шубах.

— Принцы… — ахнула Афина. — Мне мама про них в детстве рассказывала, но я никогда не видела никаких правителей вживую…

— Меня видела, — вздохнула я. — Я, вообще-то, отказалась от трона ярла.

— Тихо! — отмахнулась женщина. — Не сравнивай свои варварские племена с империей, это совсем другое!

— Ну-ну… — протянула я.

Укрываясь за воинами, двое принцев медленно подошли к стенам крепости, по щиколотку утопая в снегах. Я заметила, как за их спинами другие их приспешники достают из одной из телег длинный, узорчатый гроб, из которого то и дело слышался стук и приглушенные стоны.

— Афина, поприветствуй их от моего имени, — я кивнула окцитийке.

— Сальмата, мегалитате туама! — выкрикнула она, склонив голову.

— И скажи, что ворот нет, подниматься придется на веревках. — добавила я.

— Э… Сипана! Ам…

Она долго мялась, но, в конечном итоге, произнесла нечто настолько длинное и запутанное, что, пожалуй, я и на северном языке смысл всего сказанного не поняла бы. Это отлично иллюстрирует разницу в сословиях и культуре между нашими народами — перед ярлом тоже склоняют голову, но не распинаются огромными тирадами лишь, чтобы показать уважение. В конце концов, уважение северяне выказывают не словом, а делом — хороший воин всегда нужен в военном походе на юг.

Принцы о чем-то переговаривались за спинами своих солдат, что-то приказали своим людям. Вскоре воины расступились, и я, наконец, увидела двух юношей в полный рост — они были чуть старше меня, было им на вид лет по двадцать. Кожа у них была смуглая, хотя и гораздо более светлая, нежели у их воинов и слуг. Волосы, как и у многих окцитийцев, черные, кудрявые.

И вдруг из кареты вышел третий. Человек, казалось, наплевавший на суровый холод и лютый ветер, был одет в длинный черный балахон с глубоким капюшоном. На его шее висела сверкающая в ночи цепь, на которой я разглядела незнакомый мне символ — трехконечную звезду.

— Здравствуй, Соленый Ворон. — произнес человек, снимая капюшон.