Бенгальский дневник

ПО СЛЕДАМ ВОЙНЫ

Кхулна, 19 декабря

Война почти не оставила следов в пограничных селениях Республики Бангладеш. Дом бывшей пакистанской таможни с выбитыми окнами, разнесенное снарядом в щепы дерево — вот, пожалуй, и все, что напоминает о недавних боях, когда вы едете по шоссе из пограничного пункта Бенапол в Кхулну. Километрах в пяти от Банапола дорогу перерезает длинный земляной вал, зияющий пустыми глазницами амбразур. Здесь проходила основная линия пакистанской обороны. Но наступающие части освободительных сил «мукти бахини» и индийской армии обошли эти укрепления с флангов, и оккупационным войскам пришлось в спешке бросать их вместе с боевой техникой.

У входа в просторный двор механизированной фермы дежурит индийский часовой. Он охотно пропускает журналистов посмотреть на временный склад трофейной техники—105-миллиметровые пушки, грузовики, джипы… На ящиках с артиллерийскими снарядами знак американской военной помощи — рукопожатие на фоне звездно-полосатого флага. А рядом коробки с минами, на которых хорошо видны китайские иероглифы. Символическое соседство. Вашингтон и Пекин оказывали прямую поддержку военной хунте.

В освобожденной Кхулне улицы заполнены народом и найти кого-нибудь, кто представлял бы новую власть, кажется почти немыслимым. Несколько машин нашей журналистской группы остановилось у двухэтажного дома, во дворе которого стояло человек двадцать бородатых молодых парней в куртках защитного цвета с карабинами в руках.

Отряд «мукти бахини»

Корреспондент «Чикаго Дейли Ньюс» с налету принялся их интервьюировать. Едва узнав имя собеседника, он забрасывал его вопросами: «Сколько пакистанцев вы лично убили?», «Что будете делать с оружием — сдадите правительству или оставите у себя?» Саид Иса, командир отряда «мукти бахини», радушно было встретивший иностранцев, насупился и вместо ответа спросил: «А вы из какой газеты?»

Американец назвал себя, потом представил своих попутчиков — сотрудников скандинавского информационного агентства и телевидения. Саид Иса и его товарищи по отряду угрюмо молчали. Интервью явно срывалось. Тогда мы сказали, что журналисты из Москвы тоже хотели бы задать вопросы. Реакция была неожиданно бурной. Иса бросился к нам и крепко обнял нас.

Он рассказал, что его отряд численностью около ста человек был создан в апреле из горожан, покинувших Кхулну.

— Как вы представляете будущее Бангладеш?

— Мы одобряем выдвинутую Народной лигой программу, провозгласившую, что новое государство должно быть основано на принципах демократии, социализма и свободы вероисповедания.

Иса показал нам здание, где размещался окружной штаб «мукти бахини». Там мы познакомились с одним из командиров — Худа. Подчиненные называли его майором, но Худа, улыбаясь, объяснил, что это звание дано условно. Почти все, кто руководит партизанскими формированиями, насчитывающими тысячу и больше штыков, считаются майорами.

Освободительные силы объединяют два типа войск: регулярные («мукти фаудж»), ядро которых составили бывшие части пакистанской армии — восточнобенгальский полк и бенгальские стрелки, и иррегулярные («мукти бахини»), куда могут вступать все патриотически настроенные граждане. Отряды «мукти бахини» в свою очередь различаются в зависимости от срока и характера обучения добровольцев. Среди них есть боевые партизанские подразделения, группы поддержки, связные и т. д. Территория страны разделена на 11 военных секторов, каждый из которых включает по нескольку округов. Командиры секторов и их заместители, как правило, кадровые военные. Сам Худа служил в пакистанской армии и имел чин капитана, но за участие в движении бенгальцев был демобилизован.

Он приехал в Кхулну и организовал здесь отряд из студентов, молодых рабочих и крестьян, к которому присоединились бывшие бенгальские полицейские и военнослужащие — всего примерно 6 тысяч человек. Однако Худа прекрасно знал, что патриоты, несмотря на высокий моральный дух, не смогут противостоять регулярной армии, оснащенной современной артиллерией, танками и реактивными самолетами. Выход виделся в одном — в партизанской войне. И отряд, разбившись на группы, отошел в сельскую местность. Здесь условия для сопротивления были значительно более благоприятными: множество речушек, затопленные рисовые поля мешали противнику эффективно использовать танки и артиллерию, пакистанские солдаты не осмеливались уходить далеко в сторону от дорог. Поэтому каждая деревня в глубинке становилась опорным пунктом партизан. Освобожденные районы, где действовали органы власти, назначенные «мукти бахини», охватывали значительную территорию. Там же создавались лагеря для обучения вступающих в их ряды добровольцев.

К декабрю, по словам майора, в их секторе насчитывалось около 30 тысяч партизан, и среди них подразделение аквалангистов-подрывников, которые сумели потопить несколько боевых катеров и морских судов, груженных военным снаряжением. Когда индийские войска перешли в наступление в районе Кхулны, «мукти бахини» начали активные операции в самом городе и его окрестностях, а после капитуляции пакистанских войск взяли на себя функцию обеспечения законности и порядка на освобожденной земле (до организации отрядов полиции).

Среднего роста, в очках, Худа походил скорее на преподавателя колледжа, чем на старшего офицера. На нем были обычные гражданские брюки, рубашка с короткими рукавами и берет. О принадлежности к военным напоминал только револьвер в кобуре на поясе.

— Вы, видимо, останетесь в регулярной армии Бангладеш? — интересуемся, мы.

— Нет, после освобождения страны хочу стать журналистом. Время еще есть. Мне тридцать три года.

Из штаба мы отправились в здание муниципалитета. Как выяснилось, новая администрация уже приступила к работе. Нас, понятно, интересовало, что делается для восстановления нормальной жизни в городе, для снабжения жителей предметами первой необходимости. И тут мы расстались с коллегой из «Чикаго Дейли Ньюс»: он уехал добывать материалы о разногласиях и даже стычках, якобы возникавших между партизанскими и регулярными частями освободительной армии. Такие слухи в то время усиленно распространяла заокеанская пропаганда.

В кабинете Камала Сиддики, заместителя комиссара Кхулны, мы застали нескольких служащих районного государственного аппарата. Как и в Джессуре, им приходится в первую очередь решать проблемы, связанные с доставкой продовольствия и горючего, готовиться к приему возвращающихся беженцев.

Среди посетителей, наполнивших здание районного комиссариата, немало людей, переживших тяжелое личное горе. Одни просят помочь найти родных, потерявшихся во время террора. Другие спрашивают, где разместить семью, пока сожженный солдатами дом не будет отстроен.

Уже после освобождения города вскрылись новые факты преступлений, совершенных военщиной. На пустыре и в водоемах неподалеку от радиостанции обнаружены останки десятков людей. Нетрудно догадаться, какие чувства испытывают те бенгальцы, родные и близкие которых пали жертвами убийц. Нам рассказывали, что в первые дни после капитуляции пакистанских войск в Кхулне были отмечены случаи самосуда над пособниками карателей. Камал Сиддики заявил нам, что администрация принимает меры, чтобы подобные инциденты не повторились.

— Соучастники преступлений, конечно, должны предстать перед судом. Но правительство Бангладеш не допустит проявления враждебности или дискриминации по отношению к лицам небенгальского происхождения. Представители меньшинства, говорящие на языке урду, будут пользоваться всеми правами граждан республики.