Бенгальский дневник

В ДЖУТОВОЙ СТОЛИЦЕ

Дакка, 10 июня

Километрах в пятнадцати к юго-востоку от Дакки вместо привычной бенгальской панорамы — затопленные рисовые поля, зелено-бурые островки посевов джута, тростниковые хижины — нам неожиданно открылся индустриальный пейзаж. Вдоль дороги выстроились потемневшие от копоти заводские корпуса. В небо уперлись высокие трубы. Некоторые строения взорваны, стены других повреждены во время артиллерийского обстрела.

Это промышленные спутники столицы — Демра и Нараянгандж. Здесь разместились крупнейшие в мире джутовые фабрики, продукция которых составляла основную статью экспорта Пакистана и обеспечивала ему получение иностранной валюты. После освобождения многие из них оказались закрытыми. Причины разные Почти половина джутовых предприятий в Восточной Бенгалии принадлежала промышленным магнатам из западной провинции. Хозяева и управляющие этих предприятий бежали, захватив техническую документацию и ценности, которые смогли увезти. Фабрики, принадлежавшие бенгальцам, разрушала пакистанская армия. Здесь не оставалось ни складов сырья, ни запасных частей.

О том, как восстанавливается промышленное производство в республике, рассказывает генеральный секретарь Профсоюзного центра, крупного объединения левых профсоюзов страны, Сайфуддин Маник, среднего роста, худощавый человек, с быстрыми, энергичными движениями. Он сопровождает нас в поездке по фабричному району. Сайфуддин Маник популярен среди рабочих. В Демре его, по-видимому, знают все. К нему то и дело подходят люди, чтобы переброситься несколькими словами, пожать руку.

Заметив нас еще издали, сторож распахивает калитку проходной. Мы входим на территорию фабрики, владельцами которой были пакистанские монополисты Ба-вани. Во время недавних событий пакистанские войска использовали ее в качестве опорного пункта. Основные цехи сильно пострадали от обстрела. Сразу после освобождения рабочие вернулись на предприятие и, не дожидаясь приезда представителей новой власти, взялись за его восстановление. Работой в течение двух недель руководил местный профсоюз, возглавляемый коммунистами и членами Национальной народной партии.

Первым вступил в строй ремонтный цех — гордость фабрики. Его начальником назначен бывший токарь Джаффар Али. Этот немолодой уже человек в синей спецовке сам показывает первые детали, сделанные в цехе.

— Еще полгода назад мы занимались другим, — говорит он, протягивая самодельную гранату. — Такие игрушки ремонтники тайком изготовляли в мастерской, в двух шагах от пакистанских охранников. Делали и обрезы для партизан.

Идем по цехам. Почти все они уже работают. Фабрика выпускает 40 тонн джутовой продукции ежедневно. На готовых рулонах полотна вихрастый парень ставит новое клеймо: «Сделано в Бангладеш».

На джутовой фабрике

Узнав о приезде советских журналистов, рабочие окружают нас, просят задержаться для беседы. Импровизированный митинг устраивают рядом с проходной, где под широким навесом поставлены стол и две скамьи. Приносят традиционный чай.

Нас засыпают вопросами: правда ли, что в СССР рабочие заседают в парламенте? Какая у них заработная плата? Сколько выходных?

Мы в свою очередь тоже задаем вопрос: как представляют себе рабочие будущее республики?

Рядом с нами стоит высокий молодой человек лет двадцати пяти. Это бывший партизан. Зовут его Мохаммед Исмаил. Он заявляет:

— Мы должны национализировать все фабрики и заводы, как это сделали у вас в России.

Собравшиеся встречают его слова возгласами одобрения.

Кое-что из того, о чем мечтают рабочие Бангладеш, уже осуществлено на практике. В руки государства перешла вся джутовая промышленность, национализированы банки и страховые компании, принадлежавшие крупному капиталу, текстильные и сахарные фабрики.

Теперь важно наладить работу предприятий, улучшить положение рабочих. Об этом говорим с Сайфуддином Маником и его товарищами уже в штаб-квартире Профсоюзного центра, разместившейся на втором этаже просторного каменного здания.

Попутно нам объясняют, что в стране имеется два основных профсоюзных объединения: Рабочая лига, которая находится под контролем правящей партии, и Профсоюзный центр. Он выступает за единство действий рабочего класса, за восстановление экономики, против происков реакции.

Усилия профсоюзов направлены на преодоление разрухи, ведь без работы остались десятки тысяч трудящихся. Новым администраторам, назначаемым министерством промышленности, подчас не хватает опыта, знаний. По мнению профсоюзных лидеров, успех национализации будет во многом зависеть от широкого участия представителей рабочих в руководстве предприятиями. Полезность такого начинания убедительно демонстрирует пример бывшей фабрики Бавани. И это отнюдь не исключение. На ряде предприятий, брошенных владельцами, управление рабочие взяли в свои руки.

Еще один характерный пример. После капитуляции пакистанской армии на территорию спичечной фабрики Уджала (тоже недалеко от Дакки) вошел партизанский отряд, сформированный из ее бывших рабочих. Командир отряда, профсоюзный вожак Манзурул Ахсан, стал фактическим директором фабрики.

Ахсан рассказал нам о трудностях, с которыми пришлось столкнуться рабочим, решившим наладить производство. Почти весь административный и технический персонал покинул предприятие. Не было ни управляющего, ни кассира, ни инженера-электрика, ни химика. Вдобавок бывшие акционеры фабрики сделали попытку прибрать ее к рукам, организовав бойкот: уговаривали торговых посредников не покупать продукцию фабрики, не снабжать ее сырьем.

Рабочие охраняют государственное предприятие

Работники, назначенные профсоюзом, вынуждены были учиться вести бухгалтерию и торговать. В банке, который кредитовал фабрику, сперва с большим недоверием отнеслись к инициативе рабочих Уджала. Но когда через месяц после пуска фабрики Манзурул Ахсан принес туда первые сто тысяч рупий прибыли, отношение изменилось.

Мы сидим с Ахсаном в кабинете управляющего. Еще совсем юный руководитель профсоюза с гордостью показывает финансовые ведомости.

— Бывшие владельцы, — говорит он, — занимались «двойной бухгалтерией». В конторе мы нашли две бухгалтерские книги: одну настоящую, а другую для государственного фининспектора. Теперь же все вырученные деньги идут государству.

Новое руководство позаботилось и об улучшении условий труда рабочих. Их заработная плата увеличена на 8 процентов. При фабрике создана школа для обучения трудящихся грамоте.

Сейчас правительство назначило директоров на все национализированные предприятия. Одновременно принято решение, согласно которому представители от рабочих должны входить в состав управляющих советов. Правда, далеко не везде это решение проводится в жизнь: многие прогрессивные начинания встречают сопротивление правых сил и в центре, и на местах.

Руководители правительства и лидеры Народной лиги не раз заявляли, что они выступают за перестройку экономики на основе социалистических принципов. Такой курс, разумеется, не получил поддержки восточнобенгальской буржуазии, рассчитывавшей после изгнания пакистанских монополий занять доминирующее положение.

Недовольна и часть служащих административного аппарата, потерявших высокие оклады и привилегии, которыми они пользовались при прежнем режиме. Ряд чиновников в Дакке раньше сдавали в аренду принадлежавшие им особняки, а сами жили в дешевых государственных квартирах. Правительство республики запретило владельцам домов занимать государственные квартиры, сократило жалованье высшим чиновникам.

Борьба за выбор пути развития идет и внутри правящей партии, чрезвычайно пестрой по составу. Она объединяет представителей самых разных слоев населения. Идеологические позиции входящих в нее группировок тоже различны. В беседе с журналистами один из лидеров Народной лиги, К. М. Ахмед, сказал, что взгляды ее членов на методы решения актуальных социально-экономических проблем отнюдь не одинаковы.

Правда, противники преобразований не решаются пока действовать открыто. Их главная опора — правые религиозно-общинные партии дискредитировали себя сотрудничеством с пакистанским военным режимом и объявлены вне закона.

С крайне правыми нередко смыкаются левоэкстремистские пропекинские элементы, пытающиеся расколоть общедемократический фронт борьбы за восстановление и реконструкцию страны. Однако, по общему мнению, у них нет массовой базы.

Реакция старается использовать в своих корыстных целях недовольство населения ростом спекуляции, перебоями в снабжении городов и сел предметами первой необходимости.

Раздача продуктов беженцам,

вернувшимся в Бангладеш

Об этом прямо заявил Шейх Муджибур Рахман, выступая на массовом митинге в университете Дакки. Он призвал народ не терять бдительности и разоблачать заговорщиков, связанных с империалистическими кругами. При содействии дружественных государств республика приняла меры к укреплению независимости. На базе отрядов освободительных сил созданы регулярные части национальной армии. Ликвидированы полувоенные формирования, служившие военному режиму.

Однако обстановка в стране по-прежнему довольно сложная. У многих на руках имеется оружие: далеко не все возвратили его властям, несмотря на неоднократные требования правительства. Оружие хранят сторонники реакционных организаций, а иногда и просто уголовные элементы. Почти каждый день в газетах появляются сообщения о политических убийствах и вооруженных ограблениях.

В борьбе против реакции правящую партию и правительство поддерживают Национальная народная и Коммунистическая партии Бангладеш. Кое-где на местах создаются объединенные комитеты из представителей трех партий — показатель роста влияния левых сил.

Единство действий всех подлинных патриотов страны может стать важным фактором упрочения национальной независимости и улучшения жизни народа.

Нью-Дели, 7 июля

Июнь — самый жаркий месяц на Индостане. В воздухе висит туманное пыльное марево. Потрескавшаяся от сухости земля жаждет влаги. Улицы Нового Дели в полдень почти вымирают. Все живое прячется в тень.

Поездка из душного Дели в горный индийский городок Симла, где состоялась встреча премьер-министра Индии Индиры Ганди и президента Пакистана Зульфикара Али Бхутто, была для многочисленных корреспондентов, аккредитованных в столице, подобна живительной инъекции. Эта встреча принесла с собой долгожданную разрядку и в накаленную политическую атмосферу Индостана.

Отказ от применения силы, решимость урегулировать разногласия мирными средствами стали важнейшим итогом переговоров руководителей Индии и Пакистана. Но значение переговоров определяется не только тем, что налаживались нормальные отношения между этими двумя государствами. Достигнутое здесь соглашение открывает путь к смягчению напряженности во всей Южной Азии и помогает началу диалога между Бангладеш и Пакистаном.

В Симле не было представителей Бангладеш, но их незримое присутствие, наверно, ощущалось всеми. Так тесно сплелись судьбы народов трех государств субконтинента, что подлинная нормализация отношений между ними невозможна без участия трех сторон.

Вспоминается беседа с известным бенгальским писателем, вице-президентом Общества афро-азиатской солидарности Бангладеш Абул Фазлом. Мы сидели у него в кабинете, сплошь заставленном стеллажами с книгами. Небольшого роста, с седой бородой, в белоснежной рубахе навыпуск и саронге, похожий на древнего патриарха, Абул Фазл говорил:

— Земля Индостана устала от войны. На ней пролито слишком много крови. Народам нужен подлинный мир, чтобы покончить с отсталостью, нищетой, неравенством. В разжигании вражды заинтересованы лишь империалисты да их местные подручные — ультраправые фанатики. Но народ сумеет их обуздать. Я верю, что мир восторжествует на нашей многострадальной земле.