Беркут (Щегол-3)

Глава 14

26 января 2513 по ЕГК.

…Прямого железнодорожного сообщения между Новомосковском и провинциальным Мценском, к сожалению, не было. Поэтому в четверг утром мы вышли из вагона на перрон Ясногорского вокзала, прогулялись до вагона-автовоза, выгнали наружу обе машины и, изобразив мини-кортеж, покатили к выезду из города. Со стороны мы, наверное, смотрелись забавно: первым пер мой бронированный «Буран», а дорогущий темно-синий «Фаэтон» господина Фридмана ехал следом, зеркаля каждый маневр.

Но на мнение сторонних наблюдателей мне было наплевать — все сто двадцать шесть километров пути я провисел в конференцсвязи, с помощью Льва Абрамовича прорабатывая все возможные варианты развития событий и параллельно настраиваясь на не самое приятное действо.

Рулил, естественно, на рефлексах, поэтому алая вспышка по периметру экрана ИРЦ, уведомляющая о приближении к точке завершения выбранного маршрута, застала врасплох и заставила оглядеться. Ну, что я могу сказать о районе, в который нас занесло? Выглядел он откровенно так себе. В смысле, судя по состоянию фасадов абсолютного большинства зданий и здоровенным сугробам из собранного, но не вывезенного снега на тротуарах, располагался если не окраине этого населенного пункта, то где-то не очень далеко. Зато на стоянке, примыкавшей к нужному зданию, не было проблем со свободными местами. Вот мы два смежных и оккупировали. Потом мы — то есть, я, Оля и Лев Абрамович — выбрались из салонов, накинули дубленки и, ответив на два пожелания удачи, неспешно пошли по хорошо утоптанной тропинке к выходу на тротуар. Добравшись до чистого асфальта, немного ускорились и вскоре оказались возле обшарпанного крыльца. Задерживаться перед неплотно прикрытой потертой дверью и не подумали — рванули ее на себя, вломились в просторное фойе, проигнорировали обалдевшие взгляды четверки мужчин в темно-сером зимнем обмундировании не самой дорогой ценовой категории и подошли к стойке администратора.

Девушка, обнаружившаяся за нею, тоже узнала Ольгу и тоже выпала в осадок. Что, в общем-то, не удивило — мало того, что ради визита на прошлое место работы моя супруга приобрела изумительно красивый брючный костюм и позволила Дайне добавить «яркости» лицу с помощью косметики, так еще и надела Георгиевский крест. А о том, что когда-то строила из себя серую мышь, давно забыла. Вот и убивала наповал всех подряд.

Выводить страдалицу из шока мне «было невместно», поэтому из-за моей спины выдвинулся Лев Абрамович, вперил в администратора ледяной взгляд, сообщил, что у нас назначена встреча с владельцем «Когорты». После этого несчастная, наконец, пришла в себя, включилась в работу, задала пару уточняющих вопросов, лично подняла на третий этаж и даже проводила до приемной. Там моя благоверная испортила настроение тощенькой секретарше, а потом мне стало не до ерунды — мы прошли в кабинет, оформленный с претензией на оригинальность, предстали перед его хозяином, и Фридман отыграл первый акт запланированной пьесы. В смысле, представил сначала меня и Ольгу, а затем себя. Согласно нашим договоренностям, сделав акцент на названии адвокатского бюро, младшим партнером которого и являлся.

Название этого бюро слышали даже в такой глухомани, поэтому господин Гришин подобрался и задал уточняющий вопрос:

— Прошу прощения, не расслышал: «Фридман и Сыновья»?

— Верно.

— А вы…

— Младший партнер. Или, если угодно, правнук основателя.

В этот миг у Бориса Борисовича щелкнуло в голове, и он, наконец, сообразил, что Лев Абрамович Фридман — это ТОТ САМЫЙ Кот-Баюн. То есть, адвокат, не проигравший ни одного судебного процесса. И засуетился — вылетел из-за стола, предложил нам устраиваться поудобнее, попробовал, было, поухаживать за единственной дамой в нашей компании, но пролетел, и, предвосхищая вопрос секретарши, спросил, что мы будем пить.

— Ничего… — бесстрастно ответил юрист. — Мои клиенты — люди занятые, поэтому я бы предпочел изложить их претензии к вашему частному охранному предприятию.

— Их претензии к моему ЧОП-у? — удивился Гришин, еще раз оглядел нас с Олей и, узнав ее, спал с лица.

— Да, ваша догадка верна… — холодно усмехнулся Фридман. — Претензии к вашему ЧОП-у появились именно у госпожи Ольги Ивановны Щегловой, в девичестве Кольцовой: решив заплатить налоги за прошлый год и позвонив в вашу бухгалтерию, она внезапно выяснила, что каким-то образом задолжала государству сумасшедшую сумму — тысячу девятьсот сорок семь рублей шесть копеек. И это при том, что с ее зарплаты ежемесячно удерживались абсолютно все налоги.

— Это наверняка какая-то ошибка!

— Это не ошибка, а месть. Одного из командиров смен вашего ЧОП-а, регулярно делавшего Ольге Ивановне непристойные предложения, так же регулярно получавшего отказы и в какой-то момент клятвенно пообещавшего заставить ее крупно пожалеть о своей неуступчивости. Кстати, способ мести, придуманной этим недоумком, смешит меня вторые сутки: он договорился с вашим главным бухгалтером и уговорил эту личность подделать финансовые документы…

…Главный бухгалтер «Когорты», дебелая дамочка лет пятидесяти пяти, судя по мимическим морщинам, обладавшая крайне стервозным характером, строила из себя героиню ровно две с половиной минуты,

то есть, до того, как Фридман, описавший ей суть наших претензий, сообщил, что будет вести дело сам и представился. Тут она зябко поежилась, попросила юриста показать какой-нибудь документ, ознакомилась с удостоверением адвоката и отъехала, то есть, хлопнулась в обморок. Причем не играя, а на самом деле. Зато после возвращения в сознание запела на зависть любому жаворонку. В процессе разошлась и «напела» куда больше, чем мы рассчитывали. Поэтому к моменту приезда Виталия Евгеньевича, спешно вызванного с объекта, выкопала своему бывшему любовнику такую роскошную яму, что хозяин кабинета дважды выпил успокоительное. А с появлением незадачливого ухажера начался цирк.

Для начала он узнал Олю с первого взгляда, расплылся в сальной улыбке и, решив, что в кабинете двоюродного дяди жены брата может вести себя как угодно, сделал бывшей подчиненной крайне двусмысленный комплимент. Потом наткнулся взглядом на Георгиевский крест, игриво поинтересовался, как она урвала такую цацку, захотел потрогать награду, но потянулся к груди моей женщины и… потерял сознание от удара в челюсть. Ибо защитного покрова на нем не оказалось, а бил я на выходе из рывка и со всей дури. Когда тушка этого недоумка рухнула на пол, я вперил тяжелый взгляд в господина Гришина, на всякий случай выставившего перед собой обе ладони, и услышал удивленный голос Фридмана:

— Борис Борисович, откровенно говоря, я в недоумении: как человек, способный назвать цацкой высшую награду для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и беспримерную храбрость, проявленную на поле боя, прошел сито ваших психологов?

— Я задаю себе тот же самый вопрос… — признался Гришин, «забыв» о том, что говорит о дальнем родственнике, и собрался, было, продолжить, но я жестом попросил его промолчать и повернулся к юристу:

— Лев Абрамович, как я понимаю, с объемом работы вы определились.

— Да, Игнат Данилович, определился. Более того, вижу свет сразу в двух тоннелях.

— Наше присутствие еще требуется?

— При наличии записи столь восхитительного демарша? Нет!

— Отлично. Тогда буду ждать вашего звонка. Всего хорошего…

Попрощался и с владельцем «Когорты». После того, как помог супруге подняться из кресла. Само собой, предельно сухо. Ибо помнил, что этот урод когда-то категорически запретил Оле покидать пост и отправляться на поиски похищенной сестры. А извинения Бориса Борисовича «не услышал» — довел свою даму до двери, вывел в коридор и обжег недобрым взглядом неслабую толпу сотрудников «Когорты», успевших набиться в приемную.

Пока мы спускались на первый этаж и шли к стоянке, воевал с желанием вернуться и поломать обидчика жены качественнее. А когда помог ей залезть на правое переднее сидение «Бурана», услышал веселый смешок БИУС-а и невольно отвлекся от злобных мыслей:

— Оля, ты будешь смеяться, но в данный момент в экран рабочего монитора администратора, на который выведена камера, направленная на эту стоянку, пялится четырнадцать человек! Как они утрамбовались, представляешь? А вот цитировать тезисы, озвучиваемые отдельными уродами, пожалуй, не рискну. Иначе твой злобный супруг сорвется с нарезки и похоронит их в развалинах этого здания!

— Ур-роды… — гневно прошипела моя благоверная в тот момент, когда я прикрыл за ней дверь. И, судя по всему, начала объяснять Свете с Иришкой, кого именно имела в виду. Но звукоизоляция в кроссовере была выше всяких похвал, поэтому я услышал самое окончание монолога: — … счастлива, что их больше не увижу!

— А что со скотом, который решил тебе отомстить? — полюбопытствовала Уфимцева.

— В данный момент он наслаждается первой половиной честно заслуженной кары… — хохотнула супруга и ласково погладила меня по руке. Благо, я успел сесть за руль, и рука оказалась в зоне досягаемости. — В смысле, валяется без сознания со свернутой челюстью. А после того, как придет в себя, попадет в цепкие лапки Кота… получившего веские основания вменить этому уроду еще одно преступление!

— Значит, тебе полегчало?

— Свет, мне полегчало еще пятого января, после того, как Игнат сказал, что решит эту проблему. А вчера и сегодня я просто отыгрывала роль, порученную им.

— Поняла. Вопрос снимается… — пробормотала Света и как-то странно усмехнулась: — У нас тоже есть новости. Пока вас не было, звонил мой папа, узнавший о нашем награждении по своим каналам и пребывавший в шоке…

Иришка пожала плечами:

— Неудивительно, учитывая тот факт, что первые сто пятьдесят восемь Крестов четвертой степени были вручены участникам Первой Магической, сто шестьдесят третий был пожалован аж в две тысячи четыреста семьдесят пятом году, а на ваших выбиты цифры сто шестьдесят четыре, сто шестьдесят пять и сто шестьдесят шесть.

— О предстоящем рейде сообщила? — спросил я, оторвав взгляд от зеркала заднего вида и тронув машину с места.

— Да, конечно.

— И?

— Отпустил. Чуть ли не раньше, чем я договорила. И теперь мне о-о-очень интересно, что у него за каналы такие.

— Когда-нибудь выясним… — оптимистично заявил я, остановился возле сканера системы контроля доступа, опустил стекло, расплатился за стоянку и добавил: — А сейчас у нас в планах поездка по магазинам и закупка снаряги. Оль, солнце, мне нужен маршрут…

…Последние двадцать восемь километров до военной базы с грозным названием «Бастион» перли по приличным снежным завалам. Не то, чтобы это сильно беспокоило — наш «Буран» был способен и на такое — но благодаря безалаберности личного состава к воротам прикатили не засветло, а в полной темноте. Впрочем, прожекторов на мощной стене, прячущей охраняемую территорию от посторонних глаз, хватало, информацию о нашем приезде до дежурного по КПП довели вовремя, так что проблем с въездом в святая святых спецотдела Канцелярии не возникло. Порадовало и отношение дежурного по части — встретив нас возле штаба, он представился, поинтересовался нашими планами и, узнав, что промежуточная ночевка нам не нужна, развил бурную деятельность. То есть, поднял по тревоге группу доставки и эвакуации, лично проводил нас в автопарк и подвез к отдельному боксу, в котором, в теории, можно было оставить машину, подождал, пока мы экипируемся, придирчиво оглядел с ног до головы и прокатил на своем «Зубре» до дальних ворот.

Броня ГДЭ стояла возле них,

так что проводы не затянулись — капитан дал пару ценных указаний старшему группы, подождал, пока тот откроет десантный люк грозной боевой машины, пожал мне руку и пожелал удачи. Ну, а мы расцеловали Иришку, отправлявшуюся домой, затащили рюкзаки в стальную коробку, страшно вонявшую дизельным топливом, побросали под ноги, попадали в энергопоглощающие кресла, закрыли глаза и отрубились. Как выяснилось значительно позже, аж до половины пятого утра. Хотя нас, помнится, везли отнюдь не по шоссе. А потом десантный люк снова открылся во всю ширь, и порыв ледяного ветра, ворвавшийся в отсек, мгновенно развеял наши сны. Впрочем, жар, активировавшийся «сам собой», нивелировал все негативные ощущения от этого сюрприза. Зато напряг второй — пьяный голос, раздавшийся снаружи:

— Привет, Кипень! И кого ты ко мне привез в этот раз?

Старший ГДЭ попытался урезонить «расслабившегося» коллегу тихим, но очень недовольным шепотом, но услышан не был. И тело в зимнем бушлате заглянуло к нам. Судя по радостному оскалу, появившемуся на лице при виде моих спутниц, влив побольше Силы в сумеречное зрение.

Ограничься он одним оскалом, мы бы не взорвались. Но этот недоумок имел наглость назвать девчонок «куклами», а это было оскорблением:

— О-о-о, какие куколки! И которая из них моя?

В общем, мужика приложило двумя оплеухами, отшвырнуло от люка, вдавило в утрамбованный снежный покров прессами и «украсило» сферами умиротворения, мгновенно вытянувшими весь воздух из легких. Уродец резко протрезвел и, не сумев приподняться, переключился в боевой режим — обновил защитную пелену и шарахнул по бронетранспортеру каким-то навыком Воды. Зря: за мгновение до этой контратаки мы вылетели на оперативный простор рывками, рассредоточились и поставили ультиматум экипажу «транспорта»:

— Не уймете эту пьянь прямо сейчас — добьем. Ибо в своем праве…

«Пьянь» ударила на мой голос и опять промахнулась. Бойцы ГДЭ без особого энтузиазма изобразили некие телодвижения, вроде как, похожие на робкие попытки выполнить мое требование. И усиленно тупили до тех пор, пока их сослуживец, рвавший жилы в безуспешных попытках вырваться из-под двух прессов, не забился в судорогах и не зевнул очередное обновление защиты. А я, заметив, как она просела и схлопнулась, всадил в колени и локти любителя куколок по ледяному лезвию, «возник» рядом с его тушкой и жестом приказал жене отменить оба действующих навыка. Сам, естественно, сделал то же самое, затем перевернул урода на спину, вбил боевой нож, подаренный Уфимцевым, в проекцию ядра, и уставился на онемевших вояк недобрым взглядом:

— Этот новоявленный бездарь имел наглость оскорбить одного кавалера и двух кавалерственных дам Георгиевского креста. Первого февраля, то есть, сразу после возвращения в «Бастион», я доложу об этом вопиющем поступке нашему куратору, и генерал-майор Ляпишев, вне всякого сомнения, захочет пообщаться с этим уродом лично. Поэтому забросьте тело в свой БТР, отвезите на базу и посадите на гауптвахту или ее аналог. А сейчас найдите и приведите к нам трезвого офицера, ибо я начинаю злиться.

Нашли. Некоего старшего лейтенанта Мишина. И, судя его реакции на нас-любимых, не только передали ценные указания, полученные от дежурного по базе, но и описали суть случившегося ЧП. Вояка, естественно, ни разу не обрадовался. Но высказывать свое «фи» нам, невесть что о себе возомнившим шпакам, не решился. Зато попробовал включить режим дурачка. Пришлось ставить на место и его:

— Господин старший лейтенант, даю слово, что если через пять минут вы не выделите нам отдельный сруб категории «А-два», то мы уедем в «Бастион» и по прибытии сообщим генерал-майору Ляпишеву, что постоянному составу тренировочной заимки «Лес» плевать на его приказы. Время пошло!

Старлей скрипнул зубами, невесть в который раз с момента появления покосился на пятна крови, потихоньку заметаемые снегом, и сломался — повел рукой, приглашая следовать за ним, подождал, пока мы подхватим рюкзаки, и потопал к довольно симпатичным одноэтажным домикам, проглядывающим сквозь легкий снегопад. По дороге я выяснил, какие из восьми относятся к «нашей» категории, и выбрал самый дальний. Потом потребовал уведомить весь постоянный состав о нашем прибытии и о том, что по утрам мы будем уходить в лес на пробежку, сообщил, что мы приехали тренироваться, а на незваных гостей реагируем нервно, и первым поднялся на крыльцо. А через минуту, закрыв дверь на засов и оставив рюкзак в сенях, прошел в небольшую гостиную, огляделся и довольно усмехнулся:

— А что, миленько!

— Угу… — поддакнула Оля, успевшая заглянуть в одну из двух спаленок и в санузел.

— На тренировочной заимке нашего рода дом в разы больше. Но нам троим за глаза хватит и этого… — хмуро пробормотала Света, продолжавшая злиться. Вот я и постарался загрузить ее делом:

— Большой дом задолбаешься прогревать. А в этом станет тепло от силы через час. В общем, я сейчас быстренько переоденусь и растоплю печку, а вы застелите кровати нашим бельем и накройте на стол.

Увы, этого дела не хватило — к моменту, когда в спальнях стало уютно, а на столе возникли пищевые контейнера с завтраком, Уфимцева продолжала изображать грозовую тучу. И я, оглядев подступы к нашему дому прозрением, переключил ее внимание с мелкой проблемы на «глобальную»:

— Девчат, а вы поняли, какую информацию «закрывают» наши подписки о неразглашении?

Света непонимающе сдвинула брови к переносице, а Оля утвердительно кивнула:

— Да, конечно: монополию государства на использование дизельных двигателей на наземном транспорте.

— А ведь так оно и есть! — воскликнула Уфимцева. — Дизельные катера имеются во всех более-менее влиятельных дворянских родах, а броневиков типа того, на котором нас сюда привезли, кажется, нет.

— Тебе не кажется… — усмехнулся я и подкинул еще немного информации для раздумий: — Кстати, на мой взгляд, это логично: продавайся такая техника свободно, всю живность в примыкающей к Империи части Пятна уничтожили бы лет сто тому назад, соответственно, армейцы и мы, добытчики, дохли бы, как мухи, сталкиваясь со зверьем второго и первого ранга. И еще: мы с Олей до сильных морозов мотались в рейды по одной и той же схеме — оплачивали доставку скоростным катером до озера Мрачное, а там уходили в лес на своих двоих. Так вот, во время обсуждения координат последней точки высадки владелец катера походя сообщил, что к юго-западной оконечности озера не пойдет ни за какие деньги. Ибо оно уходит в Пятно настолько далеко, что «умирают» даже дизели. И если это действительно так, то получается, что дизель в комплекте с огнестрелом — ни разу не панацея…