Беркут (Щегол-3)

Глава 35

23 апреля 2513 по ЕГК.

…Знакомый бронекатер подошел к излучине в одиннадцатом часу утра, уткнулся носом в песчаное дно и выдвинул телескопический трап. Ксения Станиславовна нарисовалась на палубе сразу после того, как здоровяк-матрос закончил крутить ручку механического привода, поздоровалась и спустилась на берег. Четверки «тюнинговых мутантов» было не видать и не слыхать, но выяснять, где их носит, я, конечно же, не стал — поприветствовал женщину на земле Одаренного зверья, спросил, как ей тут дышится, и получил не очень обнадеживающий ответ:

— Дышится прекрасно. А магофон, если не кривить душой, давит. И очень прилично — судя по всему, моя энергетическая система начала деградировать. Да, повернуть процесс вспять вполне реально, но ближайшие дня три-четыре мне точно не понравятся.

Я невольно нахмурился, девчата — тоже, и целительница постаралась нас успокоить:

— Это нестрашно и ничем не грозит. Просто мне придется нагружать организм, давно изученный вдоль и поперек, чуть энергичнее, чем обычно. И спать не по семь-восемь часов подряд, а отрезками по полтора-два.

Меня беспокоило не только это. Но не прошло и двух минут, как я получил ответ на вопрос, беспокоивший больше всего — двое «мутантов» вынесли на палубу и спустили на берег что-то вроде паланкина с системой ремней для крепления на тушках носильщиков.

— Ага, сама точно не дойду… — проследив за моим взглядом, вздохнула Веретенникова. — Даже если буду отдыхать через каждые сто метров. Поэтому поеду. Кстати, вещь старой работы и, вроде как, использовалась еще моим прадедом по отцовской линии. Правда, я в этой штуковине еще не каталась, но уверена, что приспособлюсь…

Приспособилась. Или, если чуть-чуть точнее, то приспособились. Ксения Станиславовна — к ритму шагов двух первых носильщиков, а они — к габаритам и весу «штуковины». К слову, тащили легко и в хорошем темпе. Что, в общем-то, почти не удивляло, ибо их хозяйка весила всяко меньше, чем любой из рюкзаков, доставленных на заимку в прошлый раз. Вот меня потихоньку и отпустило. А Свету — нет. И в какой-то момент она решила то ли «подержать руку на пульсе», то ли отвлечь Веретенникову от неприятных ощущений в энергетике разговорами.

Само собой, перед тем как приступить к реализации своей идеи, серией жестов попросила разрешения приотстать и «прикрыть левый фланг». А после того, как я кивнул, сместилась в сторону, замедлилась, дождалась «паланкин» и принялась выбалтывать наши «тайны». В смысле, призналась, что я — изверг и садист — так нещадно гонял их с Олей по окрестностям заимки, заставляя вырезать даже самых безобидных зверей и птиц, что по дороге к месту встречи мы не встретили ничего крупнее зайца и дятла. Потом спросила, что у дятлов за умения, выслушала обстоятельный ответ, пришла к выводу, что нам такие точно не пригодятся, и полюбопытствовала, какие целительские умения, по мнению Веретенниковой, необходимо приживить и раскачать нашей команде.

Тут Ксения Станиславовна села на любимого конька и прочитала полуторачасовую лекцию о целительстве «обыкновенном» и «прикладном», о плюсах и минусах четырех «базовых» комплектов, о минимально допустимых уровнях развития каждого умения и о минимальном объеме «профильных» знаний, необходимых для их грамотного использования.

После того, как женщина иссякла, мелкая хитруля спросила, с какого зверья добываются нужные Искры и «выключила» голову своей «жертве» еще минут на двадцать-двадцать пять. Увы, потом первая пара «носильщиков» умоталась и решила поменяться с «мутантами» свободной смены, а сама Веретенникова попросила девчонок проводить ее до ветру. Справив нужду, невесть с чего почувствовала себя молоденькой девицей, слишком уж резво рванула обратно и подвернула голеностоп. Да, подлечилась. Но расстроилась по полной программе. Поэтому оставшуюся часть пути до седловины мрачно хмурилась и периодически уходила в себя.

Не вернулась в нормальное расположение духа и на ней. Хотя вид с того места открывался воистину сумасшедший. А когда я спросил, что ей в этом виде не так, чуть-чуть приоткрыла душу:

— Последний раз я была тут девчонкой и носилась по этим местам, как козочка. А сейчас старая развалина и еду в «паланкине», так как в состоянии ходить только по идеально ровным поверхностям.

— Упретесь — возьмете второй ранг. А с ним, по слухам, вполне реально вернуть себе молодость.

— Вынуждена вас расстроить: на моем третьем ранге достаточно быстрый подъем возможен только при длительных медитациях под магофоном того же ранга. «Четверка» цепляет процентов на сорок слабее. «Пятерка» — на все семьдесят. «Шестерка» — на девяносто с лишним. А медитировать в «семерке» и далее практически бессмысленно — слишком низкая плотность магофона. Да, я еще побарахтаюсь. Или, как вы выразились, упрусь. Но процесс может занять и год, и два, и пять. А мой организм, увы, уже изношен намного сильнее, чем хотелось бы.

— Тогда, как мне кажется, имеет смысл на время забыть о пациентах и перебраться на заимку! — внезапно заявила Оля. — Они как-нибудь перебьются и без вас. А вы как следует раскачаете энергетику и прорветесь не через пять лет, а через два. Или через год. Или в конце этого сезона.

Пока она рассуждала, Веретенникова едва заметно кивала. А после того, как дослушала этот монолог, мрачно вздохнула:

— Пациентов можно пристроить к коллегам. И перед тем, как перебраться на заимку, организовать доставку всего необходимого. Но если в облюбованные овраги по старой памяти приползет хотя бы одна змея-теневик третьего ранга, то я начну терять людей. А это — не вариант. Равно, как не вариант и «заточить» вас тут вместе с собой.

Тут я поймал за хвост сразу две чертовски перспективные мысли. Первую, чуть было не заставившую заорать от восторга, отложил в долгий ящик, а вторую, на пару порядков менее важную, озвучил:

— Мне кажется, что вы смотрите на проблему под одним-единственным углом и в упор не видите очевидных решений…

— Каких именно?

— Мы знаем, какие именно овраги облюбовали змеи. И в данный момент их там нет. Ну, и что мешает вашим Слугам заказать толковым артефакторам разработку и создание механических или магических ловушек, рассчитанных на уничтожение высокоранговых пресмыкающихся, потом доставить готовые приблуды сюда и установить под нашим присмотром?

— Да, в общем-то, ничего… — после небольшой паузы пробормотала она, нервно облизала тонкие губы и уставилась на Уфимцеву: — Света, скажите, пожалуйста, ваш глубокоуважаемый батюшка может взяться за такую задачу?

Мелкая уверенно кивнула:

— Думаю, да. А я могу провести все замеры на местности и ответить на его вопросы…

…На заимку приперлись в первом часу ночи. Ксения Станиславовна, основательно вымотанная дорогой, через силу поблагодарила нас за помощь в «доставке ее немощного тельца под благословенный магофон шестого ранга», подождала, пока «мутанты» занесут и выгрузят оба неподъемных рюкзака в ее комнату-убежище, отправила их «погулять» и обратилась ко мне с просьбой:

— Игнат, согласно нашим договоренностям, я должна отправить своих людей обратно. Я не отказываюсь от своих слов, но хотела бы оставить одного Слугу на трое-четверо суток. Чтобы он помогал мне во время адаптации моей энергетической системы к местному магофону. А то в нынешнем состоянии я не дойду даже до колодца.

Я представил ее прогулку от дома до колодца и обратно в поле зрения какой-нибудь хищной птицы, мысленно ужаснулся и невольно вздохнул:

— Ксения Станиславовна, прогуливаться к колодцу и обратно тут, мягко выражаясь, очень небезопасно: да, зверье мы повыбили. А хищных птиц — нет. Рекомендованные правила поведения на заимке я перечислю после того, как вы как следует выспитесь, а пока обойдусь одним словом: оставляйте.

Она прижала ладонь к области сердца, жестом подозвала к себе мужика по имени Якуб, сообщила, что он остается с ней, и распорядилась отправить остальных Слуг обратно к катеру.

После того, как они вышли за ворота, снова собралась с силами, «бодренько» пожелала нам добрых снов, оперлась на предплечье «мутанта» и держала спину до тех пор, пока не скрылась за дверью «большого сруба». А там ее энергетическая структура устало сгорбила спину, основательно замедлилась и кое-как доплелась до чего-то вроде ложа.

«Подглядывать» дальше я счел невместным, поэтому поручил контроль за тем сектором Оле и повел команду в баню. Девушки начали срывать с себя одежду еще в сенях. В большую комнату вломились босиком и в одном белье, выхватили из шкафчика полотенца и исчезли в душевой. Я разделся не так быстро, прислушался к себе и решил, что даже очень поздний ужин лучше, чем ничего. Пока дамы мылись, убрал со стола спальник мелкой, разложил столовые приборы, налил во все три кружки «коктейли», достал из термоса Веретенниковых пищевые контейнеры с супом харчо и сдуру открыл. Один.

Уже через несколько мгновений в дверном проеме возникла моя супруга в чем мать родила и хищно поинтересовалась, чем так аппетитно пахнет.

— Супом харчо… — честно ответил я.

— А там всего одна порция или все-таки три? — полюбопытствовала Света, засветив мне личико, правое плечо и — совершенно случайно — большую часть правой груди.

— Я достал три. Хотя видел штук пять или шесть.

— Тогда жди — мы быстро!

— Очень-очень быстро! — уточнила Оля и исчезла. А от силы минут через пять-шесть ворвалась в помещение в одних трусиках и с «тюрбаном» из полотенца на голове.

Я заранее ужаснулся и почти угадал: проголодавшаяся Уфимцева тоже примчалась жрать одетой по самому минимуму, то есть, просто завернувшись в банное полотенце и закрутив волосы в точную копию «тюрбана» старшей подруги. В обморок я, конечно же, не упал. Но мысленно отметил, что Оля с Ирой учат «ребенка» не только хорошему. В этот момент моя благоверная открыла контейнер, и я, снова захлебнувшись слюной, задвинул куда подальше все мысли, не касающиеся еды, вцепился в ложку и подтянул к себе свой.

Следующие несколько минут жил одними вкусовыми рецепторами и ни о чем не думал. Когда первая порция харчо приказала долго жить, понял, что мне жизненно необходима вторая. Но Света оказалась чуточку шустрее и ушла в рывок за миг до того, как я качнулся вперед, чтобы встать из-за стола. Так что секунд через пятнадцать перед нами возникло еще по одному контейнеру, а временно исполняющая обязанности хозяйки плюхнулась на свое место, снова вцепилась в ложку и аж застонала от предвкушения.

— Определенно, кушать надо чаще! — хохотнула супруга. — Особенно на свежем воздухе.

— Угумс… — подтвердила мелкая и напомнила, что мы толком ничего не ели почти целые сутки, зато двигались за троих.

— Ну, так мы ж решили пробежаться налегке… — пробормотал я, почувствовал, что это объяснение никого не убедило, и на всякий случай «повинился»: — Да, виноват — дурацкая была идея…

В этом мире — или конкретно в моей команде? — номер не прошел: Света вспомнила, что эта идея пришла в голову именно ей, и виновато наморщила носик:

— Игнат, до этой глупости додумалась я, а ты предупреждал, что мы дико проголодаемся. Так что извиняться положено мне. Но я не буду. Ибо наелась и млею от счастья. Хотя, по логике, должна сгорать от стыда из-за того, что сижу рядом с вами в одном… вернее, в двух полотенцах. Кстати, о счастье: зарубись мы сегодня со стаей какого-нибудь зверья и пройди по самой грани, оно было бы намного острее. А окажись тут Паша, умерло бы в корчах…

— Ну да: ты бы рванула в душевую быстрее собственного визга… — начала, было, Ольга и не угадала:

— Неа. Сходила бы к термосу, покачивая бедрами больше, чем обычно, нашла что-нибудь вкусненькое, так же спокойно вернулась к столу, села по другую сторону от Игната и, вроде как задумавшись, «привычно» ввинтилась под его руку. Чтобы Максаков, наконец, понял, что я не променяю буйную жизнь в нашей команде ни на какое замужество.

Не знаю, почему, но в этот момент я ощутил в ее голосе отголоски какой-то усталости, что ли, вспомнил, что Дайна даже не упоминала о предложении руки и сердца, сделанном Пашей, и решил проверить свои догадки:

— Он тебя так сильно достал?

— Доста-вал. Но после разговора в Новомосковске, во время которого я заявила, что не выйду замуж до тех пор, пока не возьму третий ранг, вроде бы, перестал. И пусть сообщениями заваливает почти так же часто, как раньше, зато в них пропали красочные описания нашего общего будущего. Впрочем, уже надоели и они: если до того разговора он вкладывал в каждое всю душу без остатка, то сейчас пишет эмоционально пустые, а мне такие не нравятся.

— Про третий ранг не шутила? — спросила Оля.

— Неа… — помотала головой мелкая, раздраженно размотала тюрбан, отложила маленькое полотенце в сторону, оперлась локтем на столешницу и развернулась к нам вполоборота: — А сегодня, послушав откровения Ксении Станиславовны, еще раз убедилась в том, что приняла единственно верное решение. Ведь почти для любой девушки замужество в классическом варианте — это беременности, дети, полтора-два десятилетия, убитые на их воспитание, и полная остановка в развитии. А я больше не хочу чувствовать себя слабой. Так что сдохну, но прорвусь в Боярыни. Вернее, просто прорвусь. Не сдыхая. После чего посмотрю по сторонам и решу, стоит ли кто-нибудь из мужчин моего внимания.

— А если такой не найдется? — невесело поинтересовалась жена.

Мелкая равнодушно пожала плечами, заметила, что полотенце чуть-чуть ослабло, без какой-либо суеты или стеснения затянула его потуже, и криво усмехнулась:

— Выходить замуж ради самого замужества не буду, как бы меня к этому ни принуждали. Если припрет очень уж сильно — заведу мужика без претензий и не позволю лезть в мою жизнь. Осуждения и злословия не боюсь — мне уже плевать на все традиции и нормы морали, а по-настоящему волнуют мнения всего четырех Личностей — твое, Игната, Иры и, с некоторой натяжкой, папы. И если вы не изменитесь в худшую сторону, то я буду жить вами до упора, ибо с вами мне по-настоящему хорошо. Изменитесь — вероятнее всего, превращусь в редкую суку и отравлю жизнь всем, кому смогу.

— Никаких редких сук! — дурашливо воскликнула Оля. — Мы тебя любим такой, какая ты есть, поэтому останемся та— … О-о-о, как интересно!!!

— Что случилось? — подобралась Уфимцева и влила предельный объем Силы в прозрение. Увы, оно у нее было «коротковатым», поэтому суть происходящего в большом срубе описал я:

— «Мутант» по имени Якуб, кажется, действительно служит Ксении Станиславовне не за страх, а за совесть: накормив и напоив хозяйку, утопал в соседнее помещение, а затем сгреб либо одеяло, либо спальник, на цыпочках вернулся к дверям ее «логова», постелил себе на полу, лег, подпер створку спиной и готовится ко сну.

— А ей то ли зябко, то ли плохо, то ли одиноко… — продолжила супруга. — Сидит на кровати, обхватив себя руками, и легонечко покачивается вперед-назад.

— Кстати, Свет, помнится, ты мечтала о более остром счастье? — ехидно спросил я, заметив на самом краю области досягаемости прозрения еще одну энергетическую структуру.

Мелкая мгновенно оказалась на ногах, аж затрепетала от предвкушения и торопливо выдохнула:

— Да-а-а!!!

— Мимо заимки куда-то ломится медведь. По моим ощущениям, пятого ранга. Валить будем, или как?

— Закрой, пожалуйста, глаза. Секунд на пятнадцать! — попросила она, выстрелив собой к рюкзакам и, не дожидаясь ответа, сорвала с себя полотенце.

Что самое забавное, Оля оказалась рядом с ней буквально через секунду и стала одеваться с таким же буйным энтузиазмом. Более того, как только Уфимцева натянула белье, потребовала, чтобы я не тупил, ибо «мишка может свалить, и мы повесимся от разочарования»!

В том, что «мишка» свалит от настолько деятельных девиц, я сильно сомневался, тем не менее, открыл глаза и ускорился. А от силы минуты через две первым выскользнул из баньки и, на ходу обвешиваясь «баффами», ушел в первый рывок. Выйдя из перемещения и автоматически оценив скорость, с которой «невидимые» спутницы отзеркалили это действие, помчался дальше значительно быстрее. Но сходу нападать на Топтыгина, отощавшего за зиму, не стал — «обошел» по кругу, жестами расставил девчонок в точках, из которых, по моему разумению, они могли выдать максимальный КПД, особо не рискуя, изобразил стандартный пятисекундный отсчет и атаковал. Повесив на хозяина леса сферу умиротворения и ударив оплеухой, чтобы сбить его с ног и дать дамочкам возможность перехватить контроль.

Сфера не прошла. Да и оплеуха была проигнорирована — хищник озверел и, мгновенно довернувшись в мою сторону, ударил какой-то жуткой дрянью, шарахнувшей по мозгам, как удар локтем в затылок!

Зрение отключилось напрочь. Вместе с частью сознания. Кроме того, вырубился вестибулярный аппарат и накатила чудовищная слабость. Как и в каком направлении я ушел в рывок, не скажу даже под пытками. Помню лишь, что пытался увернуться от энергетической структуры, не только стремительно приближавшейся, но и наливавшимся намного более ярким свечением, чем до этого!

В восприятии, до предела разогнанном просветлением, время тянулось, как резиновое, соответственно, любое, даже самое короткое слово, слышалось, как мычание. Но в этот раз я каким-то образом понял, что именно проорала Оля:

— У него иммунитет к Воздуху! Замедляем и бьем Льдом!!!

Медведь «поймал» каменный капкан моей жены в комплекте с цепкими корнями Уфимцевой и, пусть на долю секунды, но замедлился. Вот девчата и шарахнули его шарами льда. Как потом выяснилось, целя в морду. И попали — иглы, «проросшие» в дыхательных путях, заставили Топтыгина взвизгнуть от боли и ударить все тем же оглушением.

В этот раз зацепило Олю. Да так, что ее энергетическая структура стала «медленно», но уверенно «тускнеть» и заваливаться набок! К этому времени я еще пребывал в «стране грез», но ярость проснувшаяся, в тот момент, когда хищник развернулся к мелкой, позволила накрыть его «силуэт» туманом и со всей дури рубануть разрядом. Светлана, очередной раз придержавшая зверя корнями, отработала им же. Вернее, принялась шарашить Молнией к бы не два раза чаще, чем я. Вероятнее всего, решив перетянуть все внимание хозяина леса на себя и, тем самым, дать мне время оклематься. Вот и допрыгалась до удара оглушением. Но к тому моменту, когда завалило и ее, моя регенерация успела чуть-чуть «высветлить» сознание, и я смог включиться в бой почти полноценно. Правда, сместившись в сторону очередным рывком, впоролся в дерево и снял добрую треть объема марева, но добавил к туману мощную ледяную вьюгу, вбил в череп хищника окоченение и остановил тушу, попытавшуюся вырваться из ледяного ада, частоколом.

При этом бить разрядами не прекращал, так как «видел», что каждая такая атака понижает яркость свечения энергетической структуры Потапыча. А еще догадался накрыть центр «рукотворного» облака арктическим холодом, заметил, что мишка существенно замедлился, и продолжил в том же духе. То есть, безостановочно остужать и взбадривать зверя Молнией.

«Через Вечность» в только что обновленный туман прилетел сначала разряд Оли, а потом ее же вьюга. А через «две Вечности» нас поддержала и более-менее оклемавшаяся Света. При этом четыре оглушения хищника, не видящего ровным счетом ничего, ушли в молоко, а под ударами лап, явно усиленных метаморфизмом, раскрошился только ствол несчастного дерева, которому не повезло оказаться рядом с буйствующим зверем.

Сколько времени длился бой, я так и не понял. Но в какой-то момент медведь не пятого, а второго ранга, вероятнее всего, как-то «просевший» в яркости свечения во время зимней спячки, ткнулся мордой в землю, завалился набок и забился в предсмертной агонии. Мы, естественно, продолжили лупить в том же режиме. И не успокоились до тех пор, пока энергетическая структура хищника не посерела. Потом «отменили» туманы и вьюги, посмотрели на окровавленную тушу, истерзанную Льдом, переглянулись и… Оля со Светой почти одновременно влипли в мои объятия.

Затрясло девчонок уже потом. После того, как я притянул их к себе и понес какую-то успокаивающую хрень. Что, в общем-то, не удивило, ибо мы, по сути, пошли по самой грани. Кстати, эта мысль невольно напомнила о мечте мелкой и рассмешила:

— Ну вот, со стаей какого-нибудь зверья не сложилось, зато по самой грани мы все-таки прошли. И как тебе острота такого счастья, Свет?

Она вжалась в меня еще теснее, не сразу, но справилась с усилившейся нервной дрожью, а затем подняла голову и хрипло усмехнулась:

— После того, как я, наконец, поверю, что мы выжили, потребую вырезать из этой твари Искру, чтобы скормить тебе. А после того, как мы вернемся в баню, как-нибудь укорочу ножки стола, расцеплю скамьи, соберу из них одно большое ложе, улягусь рядом с Олей, обниму ее изо всех сил и… вцеплюсь в твою руку. Так как испугалась за вас до полусмерти…