Беркутов-Туманный

Глава 35

7 ноября 2513 по ЕГК.

…Я продрал глаза во вторник в районе десяти утра. Первым делом, как водится, огляделся прозрением, обнаружил в клинике как-то слишком уж мало энергетических структур, «взбодрился» и не сразу вспомнил, что Недотрога, Валерий Константинович и четверо ветеранов укатили «на юга» на вечерней «Молнии», а остальные новоявленные Бояре должны были уехать обратно на базу на рассвете.

На сердце сразу полегчало, и я отправился по привычному маршруту. Но телефон включил только после очень позднего завтрака. Чтобы не отвлекаться от трапезы. Виктору написал… по совету Дайны — сообщил, что пришел в сознание и уже на связи. Затем проглядел уведомления о поступлениях на счет, равнодушно мазнул взглядом по суммам, прилетевшим от Воронецких и спецотдела, нацелился, было, пальцем на сообщение Третьякова, но на экране возникла пиктограмма входящего звонка, и я его, конечно же, принял.

Сонливое состояние никуда не делось, поэтому голос друга показался слишком уж бодрым:

— Привет, Игнат! Вы уже оклемались, или все еще в коме?

— Глаза продрали. Поели. Сидим за столом и пялимся друг на друга. Но думать пока не получается… — честно признался я.

— То есть, в Сеть не заглядывали и новости не смотрели, верно?

— Верно.

— И правильно сделали: их надо слушать. В исполнении таких великих чтецов, как Таня и я!

— Это вы так напрашиваетесь в гости? — ехидно поинтересовался я.

— Ты сегодня на удивление догадлив!

— С удовольствием ответил бы на шутку шуткой, но голова пока не варит. Поэтому приезжайте. Кстати, мы в клинике…

— Мы в курсе! — как-то уж очень ехидно хохотнул он, пообещал прибыть в течение часа и отключился. А я собрался, было, выяснить, что за смешок раздался в правом ухе, но тут расхохоталась Ксения Станиславовна. Причем настолько жизнерадостно, что я повернулся к ней и вопросительно выгнул бровь.

— Получила сообщение от Оли Максаковой… — хихикнула целительница, помучила нас театральной паузой и «все-таки» продолжила фразу: — Ее только что вызвали в школу. Разбираться с последствиями «безобразной драки», учиненной ее внучкой: Лиза, вроде как, отбила гениталии и сломала нижнюю челюсть мальчику почти на два года старше! А теперь внимание: фамилия жертвы… Лаврентьев!

— Мелкой потребуется моральная поддержка! — без тени улыбки заявила Света за мгновение до того, как в моем сознании сформировалась та же самая мысль. Поэтому я коротко кивнул и набрал Воронецкого. А после того, как услышал его голос, сообщил об изменениях в своих планах на ближайший час:

— Вить, еще раз привет. Лиза Максакова только что поломала мальчишку по фамилии Лаврентьев. Наверняка не просто так. Мы собираемся смотаться в школу и поддержать юную героиню. Так что…

— Скинь нам адрес! — потребовал он. — Мы подъедем прямо туда…

— Чувствую, будет весело! — хохотнул я, узнал у Ксении Станиславовны номер школы, договорился о времени и месте встречи, сбросил вызов и рванул одеваться.

Собрались всего за четверть часа. Хотя, откровенно говоря, я думал, что стремительно молодеющая целительница будет наводить красоту значительно дольше. Потом шустренько спустились в гараж, запрыгнули в «Буран» и вырулили в город. Самый пик утренних пробок был уже позади, но движение в центре все равно не радовало. Тем не менее, город ехал, так что к месту встречи с кортежем Великого Князя мы подкатили на шесть минут раньше, чем требовалось, прождали еще четыре, подмигнули аварийками знакомому «Бурану» с «Эскортом» сопровождения и сорвались с места. «Повел» кортеж я. По навигатору. Поэтому на территорию школы «не для бедных» влетел первым, ураганом пронесся по фантастически красивой аллее и припарковался прямо у парадной лестницы «старинного» особняка из бело-розового мрамора.

Двух рослых охранников, среагировавших на это непотребство и как-то уж очень резво припустивших вниз по ступенькам, проигнорировал, понимая, что их вот-вот нейтрализуют телохранители Воронецкого. Поэтому мазнул взглядом по двум лимузинам, стоявшим на парковочной площадке для особо важных гостей, десантировался из машины, поухаживал за спутницами и лишь после этого подошел к лимузину Максаковых. Чтобы открыть правую заднюю дверь и подать руку Ольге Максимовне.

Ректор НАИ, естественно, узнала и Воронецкого, и его невесту, но лицо, конечно же, удержала — величественно выбралась из салона, оперлась на мое предплечье, позволила себя подвести к Виктору с Татьяной и изобразила все положенные телодвижения. Потом объяснила, куда идти, сместилась поближе к подруге и вместе с ней встроилась в арьергард «походного ордера». Впрочем, другого варианта у нее и не было, ибо первыми двигались Великий Князь и я, а за нами царственно «плыли» его зазнобушка и мои оторвы.

Холл первого этажа пересекли в тишине, так как приехали в школу во время урока, и дети по зданию не шарахались. Ну, а в лифтовом холле третьего этажа начался форменный цирк: обнаружившийся там взмыленный директор, улыбавшийся в стиле «можно шире, но уши мешают», протараторил кусок на редкость высокопарной приветственной речи, в которой попытался объяснить, насколько он счастлив лицезреть в своей школе Самого Великого Князя и его свиту.

Но был перебит. Аккурат после слова «свита»:

— Руслан Константинович, на самом деле в вашу школу прибыл с визитом Игнат Данилович Беркутов-Туманный. Выяснять, какой именно проступок вы вменили в вину его юной подруге. А я составил компанию своему близкому другу и не более, соответственно, нахожусь здесь, как частное лицо.

Несчастный мужчина пошел красными пятнами, нервно сглотнул и… растерянно улыбнулся:

— Ваше Императорское Высочество, вы, наверное, шутите?

Воронецкий обжег его ледяным взглядом и гневно раздул ноздри:

— Такими вещами не шутят!

Директор рассыпался в извинениях, очень быстро догадался, что играет с огнем, и переключился на меня. В смысле, заявил, что искренне рад видеть и готов ответить на все вопросы. Но при этом старательно избегал смотреть в глаза. Впрочем, пройти в кабинет, конечно же, пригласил. И не меня одного, а всю нашу компанию.

Я, естественно, согласился. И уже через пару минут вошел в помещение, в интерьер которого был вбухан не один миллион рублей. Четверых дворян с энергетическими системами слабеньких Рынд «не заметил» и поздоровался с нахохленной Максаковой-младшей, стоявшей чуть поодаль:

— Привет, Лиз! Почему ты такая мрачная?

— Добрый день, Игнат Данилович! — начала она, заметила Воронецкого, едва заметно прищурилась и… на удивление быстро выбрала оптимальную линию поведения, то есть, поприветствовала Великого Князя, обратившись по имени-отчеству, радостно улыбнулась моим девчатам и Татьяне, а Ксении Станиславовне и родной бабке коротко кивнула. После чего снова поймала мой взгляд и, наконец, ответила на вопрос: — Да мне, увы, инкриминируют немотивированное нападение на ученика нашей школы, хотя, по логике, были обязаны начать разбирательство с просмотра записей камер видеонаблюдения.

— Все верно… — согласился я и посмотрел на хозяина кабинета, успевшего вспотеть: — Руслан Константинович, если вы заявите, что записи по каким-то причинам не сохранились, то я прилюдно назову вас лжецом, приму вызов на дуэль и убью.

В этот момент попытался что-то вякнуть самый старший из «статистов», но его заткнул начальник охраны Вити. Так что блеяние директора я услышал с первого и до последнего слова:

— И-игнат Данилович, с архивом видеозаписей на са-амом деле возникла небольшая проблема… но ее вот-вот ре-ешат, и мы увидим, что произошло на той перемене, все вместе!

— Замечательно… — холодно усмехнулся я и на правах самого наглого типа в компании предложил Ксении Станиславовне руку, подвел женщину к ближайшему креслу и помог в него опуститься.

Воронецкий отзеркалил мое поведение буквально через мгновение и поухаживал за Ольгой Максимовной. Потом мы с ним по той же схеме усадили на свободные места Ольгу, Татьяну, Свету, Иру и Лизу. Причем последнюю пришлось усаживать в кресло хозяина кабинета. Но Руслан Константинович возражать не рискнул. И правильно сделал: я пребывал не в настроении и мог выйти из себя.

Еще два кресла — для меня и Виктора — притащили телохранители. И, явно из вредности, не позволили выйти в приемную ни Лаврентьевым, ни директору. Так что эта пятерка осталась стоять. И задыхалась от унижения до тех пор, пока на рабочий терминал Главного Обидчика Максаковой-младшей не прилетела та самая запись.

Как и предсказывал БИУС, звуковой дорожки у нее не оказалось. Но я был к этому готов, поэтому секунде на пятнадцатой просмотра, не услышав ни одного слова из разговора четверки мальчишек лет пятнадцати, судя по очень уж энергичной жестикуляции, обсуждавших что-то чрезвычайно интересное, потребовал остановить воспроизведение и переслать ролик на мой телефон.

Хозяин кабинета облизал губы, наткнулся на недобрый взгляд Великого Князя и выполнил это требование. А я продолжил в том же духе:

— Руслан Константинович, мне нужны записи и со всех остальных камер, установленных в том коридоре. Дабы программа распознавания артикуляции выдала реплики всех участников беседы.

— Видеозаписи должны быть пересланы Игнату Даниловичу в течение ближайших трех минут! — «раздраженно» уточнил Виктор.

Саботировать этот приказ бедняга не рискнул, так что уже минут через пять-шесть я подключился к большому экрану, вывел на него результат трудов Дайны и врубил воспроизведение «с самого интересного момента»:

— Саш, ты бредишь: Беркутовы-Туманные возвращались из чрезвычайно долгого рейда, соответственно, должны были думать только о предстоящем отдыхе! — уверенно заявил черноволосый крепыш с не по возрасту широкими плечами. А тощий, но высокий блондин с ангельским личиком его поддержал:

— Да и потом, с чего им было нападать на ваши перевертыши, если ваш род с ними никогда не конфликтовал?

Парня со сжатыми кулаками разозлило еще первое утверждение, а от второго он просто взорвался. И проорал ответ на весь коридор:

— Беркутовы-Туманные преследовали нашу рейдовую группу, добывшую фантастически дорогие Искры, догнали ее в тот момент, когда вымотанные лесовики поднимались на бронекатера, и ударили в спину!!!

— Это утверждение — самая наглая и беспардонная ложь, которую я когда-либо слышала! – донеслось из-за края экрана, и Лаврентьева сорвало с нарезки — он развернулся на месте, уставился на Лизу налившимися кровью глазами и отвесил ей пощечину. Вернее, попытался. Но девчонка — кстати, на два года младше, на голову ниже и килограммов на пятнадцать-двадцать легче — уверенно поднырнула под руку, корявенько, но достаточно быстро всадила правый кулак в пах, «помогла» противнику согнуться, «загрузив» его тушку своим весом, и совместила подбородок с коленом, правильно«выстрелившим» вперед и вверх!

Тут я поставил ролик на паузу и весело подмигнул заулыбавшейся Лизе:

— Спасибо за поддержку, солнце! Мы в восторге. И пусть над правым боковым тебе еще работать и работать, зато удар коленом получился на славу.

Потом повернулся к Лаврентьевым и презрительно усмехнулся:

— А поведению вашего родственничка я не удивлен: вы, род грабителей и лжецов, только называетесь благородными. Поэтому и не считаете нужным объяснять подрастающему поколению, что поднимать руку на женщин и тех, кто заведомо слабее, недостойно ни дворянина, ни мужчины!

Всю четверку аж заколотило от ярости, но прервать молчание решился только самый старший:

— Вы… вы… вы…

— Ну же, смелее! — подначил его я. — Или к комплекту названных мною «достоинств» стоило добавить еще и трусость?

— Вы оскорбили весь наш род!!! — воскликнул он и… замолчал.

Я пожал плечами:

— Ну, так у меня есть веские основания: все двадцать девять из двадцати девяти Лаврентьевых, с которыми меня сталкивала жизнь, оказывались либо грабителями, либо лжецами, либо трусами.

Тут меня все-таки вызвали. Все четверо. И неприятно удивились ответу:

— Я принимаю ваши вызовы. Деремся магией, без подмен и насмерть. Первый бой — сегодня, в тринадцать тридцать, на ближайшей дуэльной арене. Три остальных — в порядке очереди.

— Насмерть? — эхом повторил один из Лаврентьевых и заставил пожать плечами:

— А я иначе не дерусь…

…Адрес ближайшей дуэльной арены нам сообщила Лиза. Перед тем, как пожелать удачи и попросить позвонить «ближе к вечеру». Потом попрощалась с Виктором и Татьяной, гордо вздернула носик, развернулась на месте и чинно поплыла на урок. Воронецкий тоже подсуетился — через начальника охраны где-то раздобыл видеозаписи дуэлей моих будущих противников и перед тем, как загрузиться в машину, вложил мне в руку информационный носитель.

Записи я, конечно же, посмотрел. Благо, в этот раз за руль кроссовера села Иришка. После чего выдал вердикт:

— Горожане…

— То есть, заведомо слабее? — ехидно поинтересовалась мелкая.

— Угу… — без тени улыбки подтвердил я. — Но есть нюанс: Лаврентьевы напали на нас сами. И в любой момент могут объявить межродовую войну. Так что я просто прореживаю врагов.

— Войну? — переспросила Света и в сердцах шлепнула себя по лбу: — Ну да: как только ты официально примешь под руку моего папу, мужчин в роду станет двое, а значит, твоя гибель, де-юре, не прервет линию наследования!

— Так, может, его пока не принимать? — осторожно спросила Ксения Станиславовна.

— Враги у нас не переведутся никогда… — насмешливо фыркнула Иришка. — … Валерий Константинович в «свободном плавании» — та еще вкусняшка, а Игнат не умеет отказываться от обещаний. В общем, привыкайте отвечать на любые провокации так, чтобы смерть провокаторов ужасала всю Империю до слабости в коленях!

Целительница заявила, что такая стратегия ей нравится, и ушла в себя на оставшееся время пути до подземного гаража дуэльной арены. О чем именно размышляла, так и не сказала. Но, выбравшись из машины и увидев в глазах подруги, выгрузившейся из своего лимузина, тревогу,

«изумленно» выгнула бровь:

— Оль, ты чего? Лаврентьевы — горожане. В самом худшем смысле этого понятия. И Игнату Даниловичу на один зуб!

— Да, но на четыре дуэли подряд не хватит никакого резерва, а мы, между прочим, в «нулевке»!

— Оля, не смеши: Игнат Данилович — не Венечка Муравьев… И даже не Семочка Ланской…

Не знаю, с кем она меня сравнила, но Максакова слегка покраснела и в темпе сменила тему беседы. Ну, а я дождался чуть замешкавшихся Виктора и Татьяну, поймал вопросительный взгляд друга и весело подмигнул.

Этого хватило за глаза — всю дорогу до одной из лож дуэлянтов Великий Князь веселил нашу компанию рассказом о своей беседе с бабушкой, вроде как, попытавшейся вырваться из дворца, чтобы поприсутствовать на дуэлях, но не сумевшей уговорить мужа отложить какое-то совещание «всего часа на три-четыре». После того, как мы расположились на удобных диванчиках, отправил одного из телохранителей решать все организационные вопросы. А потом вспомнил, что обещал пересказать нам некие новости, и расплылся в предвкушающей улыбке:

— Да, чуть не забыл: два часа тому назад Кот-Баюн напрочь заворожил Ермолаевых…

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом — убедил их не лжесвидетельствовать против тебя… сообщив, что его человек не поленился сплавать на тренировочную заимку, некогда принадлежавшую Докукиным, и под видом журналиста опросил всех ее обитателей. А те слыхом не слыхивали о бое, вроде как, случившемся возле их пристани.

— Да, но ведь заснять их открове— …

— Игнат, плавясь от желания получить обещанную тысячу рублей, эти дурачки подписали каждую страницу рукописного текста! — весело хохотнул Воронецкий и уступил слово Ростопчиной. А та картинно захлопала ресницами:

— Но и это еще не все: уголовное дело против вас, Беркутовых-Туманных, возбудил Вячеслав Ильич Потемкин — следователь по особо важным делам, прославившийся не только абсолютной неподкупностью, но и фантастической злопамятностью. Поэтому над Лаврентьевыми и Ермолаевыми уже вовсю потешается весь Следственный Комитет!

— И не только он… — внезапно подала голос Максакова. — Незадолго до моего отъезда из дому эту новость сообщили и моему супругу. А он прекрасно знает и Вячеслава Ильича, и Льва Абрамовича, поэтому заявил, их творческий дуэт выжмет Лаврентьевых с Ермолаевыми досуха!

Следующие четверть часа Витя и Таня занимались пересказом особо запомнившихся реплик завсегдатаев сетевых страничек фанатов автоспорта. Оказывается, там уже сутки глумились над «доблестными героями» с «мирных бронекатеров», сдуру принявшими «Беркута и его стаю» за безобидную дичь. Глумились, как я понял, без тормозов, то есть, высмеивали все, что можно и нельзя, начиная от методики подготовки родовой дружины Лаврентьевых и заканчивая редким скудоумием главы этого рода. Да, бывало, вспоминали и о Кондаковых, но с «сожалением». То есть, страшно сокрушались из-за того, что «доморощенные флибустьеры» этого рода побоялись соваться в «страшное Пятно» и атаковали «прирожденных хищников» прямо перед перевертышами спецотдела. И, тем самым, помешали моим фанатам увидеть, как мы рвем в клочья «еще полсотни дуроломов».

Свою лепту добавлял и БИУС, цитируя самые смешные сообщения через гарнитуру, поэтому к половине второго я настолько устал ржать, что искренне обрадовался приходу в ложу распорядителя, сообщившего, что мне, собственно, пора на арену.

Спустился. Подождал противника, занявшего противоположную метку почти на минуту позже меня, ответил на обязательный вопрос, поскучал до команды судьи и ударил оглушением. Потом накрыл арену густым туманом, чисто из любопытства вбил в дохленькое марево вроде как Рынды разрывную морозную иглу и… мысленно обозвал себя придурком. После чего вздохнул и отменил «родовое умение». Ибо от головы бедняги не осталось ровным счетом ничего…