Библия. Историческое и литературное введение в Священное Писание

В этой главе мы продолжаем наше изучение Нового Завета, сосредоточившись на последнем из написанных канонических Евангелий, Евангелии от Иоанна; затем мы увидим, что четыре Евангелия христианской Библии не единственные в своем роде: на самом деле существуют многочисленные, более поздние повествования о деяниях и изречениях Иисуса, не вошедшие в Новый Завет. В последней части главы мы подумаем, насколько дошедшие до нас Евангелия могут помочь в изысканиях о том, что на самом деле Иисус говорил, делал и пережил.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА

Евангелие от Иоанна всегда было одной из самых излюбленных книг Нового Завета. Именно в нем передаются несколько из самых известных и одновременно неординарных заявлений Иисуса о самом Себе. Так, Он говорит: «Я есмь хлеб жизни», «Я свет миру», «Я есмь путь и истина и жизнь». Именно в этом Евангелии Иисус предстает перед нами как Слово Господа, и «все чрез Него начало быть». Как повествует это Евангелие, Он делает удивительное утверждение: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь». Тут же Он признается, что «Я и Отец — одно». Именно в этом Евангелии Он сообщает Никодиму, что «должно вам родиться свыше». Здесь же описывается, как Иисус совершил некоторые из Его самых примечательных деяний: превращение воды в вино, воскрешение Его друга Лазаря и омовение ног Его учеников. Эти изречения и деяния, которых на самом деле куда больше, можно найти только в четвертом Евангелии, поэтому оно постоянно возбуждает интерес исследователей Библии. Отличительные черты этого Евангелия можно разглядеть там, где мы, учитывая наши знания о стиле древних биографий, можем этого ожидать: в самом начале.

Это Евангелие начинается совершенно иным образом, отличающимся от зачина трех других, уже рассмотренных нами. Его начало, чрезвычайно возвышенное и красноречивое — наподобие поэмы, вводит нас в курс дела. Однако здесь не раскрывается имя Иисуса, главного героя сюжета, вплоть до самого конца пассажа. Вместо этого главной темой сюжета определяется таинственное «Слово» у Бога: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин., 1: 1–4).

Любой, кто читает данный текст впервые и кто имеет представление о Еврейской Библии, сразу вспомнит о главе 1 Бытия, где повествуется о Сотворении мира, когда «все» в самом деле начало свое существование. Каким образом все сущее начало свое существование? Когда Бог сказал Свое Слово: «Да будет свет. И стал свет» (1: 3). В Евангелии от Иоанна же «Слово» не просто означает, что Бог говорит, чтобы сотворить мир; Слово — персонифицированное создание, которое существовало вместе с Господом, через которое было создано все сущее. Но раз это именно Слово, которое произносит Бог, оно равно Господу. Его Слово — это то, что Он такое. Итак, «Слово было у Бога, и Слово было Бог» (1: 1).

Нам все еще не сообщается, кто или что такое это Слово; сказано лишь, что именно Оно создало Вселенную (стих 3), дало жизнь и свет всему человечеству (стихи 4–5) и пришло в мир, который Оно создало, лишь для того, чтобы быть отвергнутым Своим собственным народом (стихи 9—11). Иоанн Креститель свидетельствовал об этом Слове (стихи 6–8), но лишь немногие услышали его. Они-то и стали чадами Божиими, получившими дар куда более великий, чем ниспосланный рабу Господа, самому Моисею (стихи 12–14, 16–18). Лишь в конце пролога мы узнаем, что Слово в конечном итоге стало человеческим существом и этого человека звали Иисус Христос (стихи 14 и 17).

Ученые давно сделали предположение о том, что этот зачин может являться древним христианским гимном (или поэмой), сочиненным самим автором или кем-то еще для почитания Христа. В этой поэме Иисус не просто великий человек, призванный Господом быть Его мессией, или сын Господа как любое другое дитя Бога. Иисус — существо из плоти и крови возникло в тот момент, когда предвечное Слово Божие, создавшее все сущее, стало человеком. Иисус — это Слово Божие во плоти.

Это Евангелие не сообщает нам биографию простого смертного. Его герой — тот, кто был вместе с Господом в предвечности, кто сам был божественным по своей природе, кто создал Вселенную, кто был собственным откровением Бога (его «Словом») для этого мира, кто пришел на землю, чтобы нести свет среди тьмы и истину среди заблуждений. Он божественное создание, ставшее человеком, чтобы пребывать здесь и открыть правду о Боге. Это Евангелие представляет иное мнение об Иисусе, отличное от того, что мы видели в синоптических Евангелиях. Оно является куда более возвышенным, чем другие наши повествования Нового Завета.

Такое возвышенное начало подводит нас к рассмотрению отношений Евангелия от Иоанна с синоптическими Евангелиями. После окончания пролога в самых общих чертах Евангелие от Иоанна кажется похожим на другие Евангелия. Иисус первым делом связывается с Иоанном Крестителем; Он начинает Свое общественное служение проповедями и чудесами; Он идет в Иерусалим в последнюю неделю Своей жизни, где Его предали, отвергли, пытали, распяли и где воскрес из мертвых. Вот каковы действительные основные сходства Евангелия от Иоанна с другими. Но различия все же серьезны.

Допустим, вам предложили просто перечислить ключевые события синоптических Евангелий. Два из них начинаются с рассказа о рождении Иисуса от девственницы в Вифлееме. Во всех них Свое служение Он начинает с момента крещения, после которого Его искушает дьявол на протяжении сорока дней. Он возвращается из пустыни и начинает Свое служение. Первое чудо, которое Он сотворил в самом нашем раннем Евангелии, — это экзорцизм, и в рассказах о нем Иисус показан как изгоняющий демонов. Вдобавок Он читает проповедь о грядущем Царстве Небесном, обычно с помощью притч. В середине повествований Евангелий Иисус преобразился, что подвело Его к путешествию в Иерусалим. В Страстях описывается празднование Пасхи. Во время трапезы со Своими учениками Иисус установил таинство Святого Причастия («Сие есть Тело Мое», «Сие есть Кровь Моя Нового Завета»). Затем Он направляется в Гефсиманию, где просит Господа позволить Ему не претерпевать грядущие для Него Страсти. После Его арестовывают власти, и Он должен предстать перед судом иудейского Синедриона, который признал Его виновным в богохульстве перед тем, как передать римлянам для суда и казни.

Эти истории создают основу синоптических повествований об Иисусе. Большинству невнимательных читателей не бросается в глаза, что ни одной из этих историй нет у Иоанна. Перечитайте Евангелие от Иоанна и отметьте это для себя. В Евангелии от Иоанна нет указаний на непорочное зачатие Иисуса или на Его рождение в Вифлееме, нет рассказа о Его крещении. Он не идет в пустыню, чтобы подвергнуться искушению дьяволом, Он никогда не изгоняет демонов, Он не проповедует пришествие Царства Небесного и не говорит притч. Он не преображается, Он не устанавливает таинство Евхаристии, Он не молится в Гефсимании о том, чтобы Его миновали Страсти, и Он не был судим Синедрионом и не был признан виновным в богохульстве.

Если Евангелие от Иоанна не включает эти истории об Иисусе, о чем же там говорится? Большинство из рассказов Иоанна есть только у Иоанна, и нигде больше. Безусловно, многие персонажи одни и те же, включая Иисуса, некоторых членов Его семьи, мужчин-учеников, нескольких женщин-последовательниц, Иоанна Крестителя, иудейских лидеров и Понтия Пилата. Есть и общие истории, например насыщение пятью хлебами, хождение по водам и многие другие события Страстей. Но большинство историй в Евангелии от Иоанна рассказываются только у Иоанна. Лишь здесь, например, мы узнаём о некоторых наиболее впечатляющих чудесах Иисуса: превращение воды в вино (гл. 2), излечение слепого от рождения (гл. 9) или воскрешение Лазаря из мертвых (гл. И). Лишь здесь мы можем прочесть речи Иисуса, включая диалог с Никодимом в главе 3, с женщиной-самаритянкой в главе 4, с Его оппонентами-иудеями в главах 5 и 8 и с Его учениками в главах 13–17 (практически речь Иисуса заполняет целиком эти четыре главы).

Различия между Евангелием от Иоанна и синоптическими Евангелиями заключаются не просто в том, что в них рассказывается о разных событиях. Евангелие от Иоанна серьезно отличается тем, как в нем описываются произошедшие события. Предположим, например, что вам поручено рассмотреть учение Иисуса. Вы, возможно, отметите, что в синоптических Евангелиях Иисус много рассуждает о Боге, о том, как выполнять Его волю и служить Богу, как вести себя по отношению к Богу и о грядущем Царстве Небесном. Но Он почти никогда не говорит о самом Себе, не рассказывая о том, кто Он такой. Удивительно, что Евангелие от Иоанна содержит пространные речи Иисуса, посвященные целиком Ему самому. Он указывает, кто Он такой, откуда Он пришел и зачем Он здесь. Он пришел от Господа, Он вернется к Нему, на самом деле Он равен Ему. Он пришел, чтобы дать людям жизнь. Любой, кто поверит в Него, будет жить вечно. Каждый, кто отвергнет Его, будет проклят. В Евангелии от Иоанна Иисус снова и снова говорит об этом. Все Его послание касается Его личности. Вы не найдете ничего подобного у Матфея, Марка или Луки.

Или взять, к примеру, деяния Иисуса. Когда вы читаете синоптические Евангелия о чудесах, которые творил Иисус, можно начать задумываться о том, зачем Он это делает. Когда такого рода вещи описываются у синоптиков, Иисус становится холодным и настойчивым: Он явно не желает творить чудеса, чтобы доказать Свою личность; Он не подаст знак, чтобы показать, кто Он такой (см.: Мф., И: 38). Любопытно, что в синоптических Евангелиях удивительные деяния называются «чудесами». Это не знамения, которые должны были доказать, что Он Сын Бога.

При чтении четвертого Евангелия вы заметите, что слово «иудеи» почти всегда используется как оскорбление. Иудеи изображаются как враги Иисуса, следовательно, они противостоят Господу и объединились с дьяволами и силами зла (см. в частности: Ин., 8: 31–59). Ядовитые замечания такого рода могут для нас звучать как антисемитские — и так и должно быть. Верно также и то, что исполненные ненависти акты насилия совершались на протяжении столетий теми, кто считал подобные обвинения божественным разрешением для угнетения и преследований.

Несмотря на такие жестокие заявления в адрес иудеев в Евангелии от Иоанна, даже здесь Иисус и Его последователи показаны как иудеи, которые признают авторитет Моисея и участвуют в иудейском культе и в иудейских праздниках. Если Иисус и Его последователи — иудеи, как можно весь иудейский народ заклеймить как врагов Господа?

Четвертое Евангелие характеризуется как раз этим противоречием между, с одной стороны, обличением иудеев и, с другой стороны, заявлением о том, что Иисус был иудеем. Ниже мы увидим, что Иоаннова община получила свое начало как группа иудеев, кто верил в Иисуса как мессию. С течением времени их взгляд на Иисуса менялся. И вместе с ним менялось их мнение о тех иудеях, которые не верили в Иисуса. Мнение о них как о врагах стало более обычным, чем восприятие их как избранного народа. Стоит ли воспринимать Евангелие от Иоанна как целиком антисемитское или нет — вопрос, о котором долго спорили ученые.

А в Евангелии от Иоанна? Здесь оказывается, что удивительные деяния Иисуса не названы чудесами. Они названы знамениями! И Иисус творит их как раз для того, чтобы показать, кто Он такой. На самом деле, согласно этому Евангелию, если бы Иисус не доказал, кто Он такой, с помощью чудес, никто бы Ему не поверил, что явным образом отражено в Евангелии (4: 48). Знамения в четвертом Евангелии доказывают, что то, что Иисус говорит о самом Себе, — правда. Итак, Он говорит: «Я хлеб живый, сшедший с небес», имея в виду, что Он может принести небесную пищу для вечной жизни; и Он доказывает это умножением хлебов, чтобы накормить толпы (гл. 6). Он говорит, что «Я свет миру», и Он доказывает это излечением слепца, доказывая, что Он может показать людям свет (гл. 9). Он говорит: «Я есмь воскресение и жизнь», и любой, кто верит в Него, никогда не умрет, и Он подтверждает это воскрешением человека из мертвых (гл. 11). В отличие от синоптических Евангелий, в которых кажется невероятным, чтобы Иисус подтвердил Свою сущность через знамения, в этом же Евангелии Иисус творит знамения по одной важной причине: чтобы доказать свою сущность. На самом деле автор говорит нам, что в этом суть всего повествования: «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (20: 30–31).

Хотя в синоптических Евангелиях Иисус не говорит о Себе и отказывается творить знамения, чтобы доказать, кто Он такой, в Евангелии от Иоанна Он на протяжении всего повествования говорит о Себе и творит знамения, чтобы доказать, что сказанное Им о Себе — правда. Эта книга весьма отличается от ранних Евангелий.

Принимая во внимание эти серьезные различия, ученые давно начали спор о том, читал ли Иоанн синоптические Евангелия. Разные исследователи придерживались разных точек зрения (как, впрочем, и всегда), но большинство из них считало, что он этого не делал. Его повествование основывается на других источниках, определенно на устной традиции, распространенной в его общине, а также, возможно, на более ранних записанных рассказах о жизни Иисуса, которые до нас не дошли.

Здесь изложены три веских аргумента, заставляющие думать, что Иоанн пользовался более ранними письменными источниками.

1. Различия в стиле. Представляется, что отдельные отрывки Евангелия написаны в разном стиле (например, Пролог). Если вы сначала прочтете страницу из Марка Твена, а затем — из Вирджинии Вульф, вы без проблем определите, что страницы принадлежат разным авторам. Разница в стилях в Евангелии от Иоанна предполагает то же самое.

2. Дублирование. Иногда одна история может пересказываться в Евангелии разными словами. Наиболее любопытный пример: прощание Иисуса с Его учениками в главе 14 весьма походит на продолжение Его речей в главе 16 — по существу, темы, объекты и мнения одни и те же. Это будет логично лишь в том случае, если существовали два источника, передававшие одну речь, а автор соединил их в своем повествовании.

3. Литературные слои. Есть места, где кажется, что автор совместил два разных повествования, изначально написанные двумя отдельными авторами, и в результате возникло несоответствие, которому трудно дать иное объяснение. Я приведу три примера:

а. В главе 2 сказано, что Иисус дал Свое «первое знамение» (2: И), в главе 4 сказано, что Он сотворил «второе знамение» (4: 54). Логично. Но в главе 2 (2: 23) сказано, что Он сотворил много других знамений. Как Он мог сотворить много других знамений до того, как сотворил второе?

б. В главе 5 Иисус приходит в Иерусалим, совершает там чудо, оставшуюся часть главы занимают Его рассуждения о нем. Затем автор сообщает: «После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады» (6: 1). На ту сторону? Иисус не был рядом с морем, Он был куда южнее, в Иерусалиме.

в. Мой любимый пример. На Тайной вечере Петр задает Иисусу вопрос: «Господи! куда Ты идешь?» (13: 36); несколько минут/сти-хов спустя Фома замечает: «Господи! не знаем, куда идешь» (14: 5). Затем Иисус начинает говорить речь, в середине которой говорит: «А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: куда идешь?» (16: 5).

Все эти противоречия можно объяснить тем, что автор использовал ряд письменных источников, которые он совместил, добавив собственные штрихи там и тут или целый их ряд во всей книге. Исследователи давно предполагали, что среди других источников Иоанна был рассказ о знамениях Иисуса. Здесь Он творит семь знамений. Возможно, в этом рассказе описывалось семь (совершенное число) знамений, в нем же указывалось, какое было первым, какое — вторым и т. д. (вот почему у Иоанна возникли трудности в главе 2 (2: 23), где он говорит, что Иисус сотворил много знамений между знамением, обозначенным как первое, и знамением, обозначенным как второе; так случайно возник литературный слой). Этот источник мог закончиться на том, что теперь считается концом двадцатой главы (20: 30–31), где утверждается, что об этих знамениях рассказано, чтобы убедить людей поверить: Иисус — мессия.

Вдобавок автор мог располагать несколькими источниками, содержащими речи Иисуса. Это объясняет, почему главы 14 и 16 так похожи: одна и та же речь, но разный пересказ. Это также объясняет, почему Иисус жалуется на то, что никто не спросил Его: «Куда идешь?», хотя на самом деле два ученика уже поинтересовались у Него (спрашивали они у Него в одном источнике, а жалуется Он в другом). Также мог существовать письменный источник, который снабдил Иоанна своим повествованием о Страстях.

Идея, что существовали разные источники, на которые опирался автор четвертого Евангелия, подтверждается еще одной впечатляющей особенностью книги. Если вы внимательно читали книгу, вы могли заметить, что разные истории об Иисусе, о которых поведано в этом Евангелии, не всегда описывают Его одинаково. В некоторых из них делается акцент на том, о чем я уже говорил: Иисус понимается как предвечное существо, крайне возвышенное и на самом деле равное Богу. Вы найдете подобные пассажи не только в Прологе, о котором мы уже говорили; они рассеяны по всему Евангелию. Обычно Иисус говорит о Себе. Его речи чрезвычайно сердят иудеев — настолько, что они убеждаются в том, что Он богохульствует, говоря о Себе как о божественном существе, и пытаются забить Его камнями до смерти.

Возвышенные поучения Иисуса о том, кто Он такой, включают в себя множество изречений, начинающихся с «Я есмь». Любопытно, что Иисус говорит «Я есмь» только дважды в Евангелиях от Марка и Луки и пять раз в Евангелии от Матфея. Это объясняется тем, что, как мы уже выяснили, в этих Евангелиях Он произносит много речей о Своей личности. Для сравнения: Он говорит «Я есмь» сорок шесть раз в Евангелии от Иоанна. Среди важнейших Его утверждений о Его личности есть семь изречений «Я есмь», в которых Он говорит о Себе в символической форме как о единственно важном для вечной жизни («Я есмь хлеб жизни», «Я есмь воскресение и жизнь», «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» и т. д.). Еще большую важность представляют несколько отрывков, в которых Иисус просто говорит «Я есмь»: например, в главе 8 Иисус говорит Своим оппонентам-иудеям: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (8: 58). Среди читателей давно бытовало мнение, что Иисус намекает на эпизод, связанный с Моисеем и пылающим терновым кустом в главе 3 Исхода, о которой мы говорили в главе 3. Там Господь сообщает Моисею Свое имя: «Я есмь Сущий». Если это то, что говорит Иисус о Себе, то Он заявляет о Себе как о Боге. Возможно, не как о Боге Отце (так как в этом же Евангелии Иисус молится Отцу и Он точно не говорит сам с собой); но как о Боге в другом смысле, как о ком-то, кто стоит наравне с Богом. Вот почему в другой раз Иисус говорит: «Я и Отец — одно» (10: 30). Это сильное заявление о своей личности. Вы не найдете ничего подобного у синоптиков.

Весьма любопытно, что в Евангелии от Иоанна есть и другие отрывки, в которых Иисус вовсе не говорит о Себе таким возвышенным тоном. В таких отрывках Иисус изображается как простой смертный, не равный Богу. Возьмем, к примеру, одну из первых историй, где рассказывается, как Иисус повстречал Своих будущих учеников, в главе (1: 35–42). Иоанн Креститель видит Иисуса и называет Его Агнцем Божьим (имея в виду, что Он погибнет, чтобы принести спасение; пасхальный агнец не обладал, конечно, божественной природой). Два из его учеников следуют за Иисусом и обращаются к Нему «учитель» (в этом обращении также нет ничего божественного). И после разговора с Ним они уходят и находят Петра, чтобы сказать ему, что нашли «мессию» (вспомните: мессия не является Господом в древнем иудаизме). Здесь Иисуса называют по-разному, но ни одно из имен не приблизилось к возвышенным титулам, использованным в Прологе и изречениях «Я есмь». Напротив, Он — учитель, долгожданный мессия и агнец, которого безжалостно зарежут.

Почему же в некоторых пассажах Иисус описывается с помощью чрезвычайно возвышенных титулов, но в других отрывках с помощью титулов куда более знакомых, например, читателям синоптических Евангелий? Традиционный теологический ответ, разумеется, заключается в том, что Иисус является и тем и другим одновременно, и Богом и человеком. И поэтому в отдельных местах Он изображается как божество, а в других — как человек. Но интересно то, что ни в одном месте Евангелия, о которых я говорил, Иисус явно не определяется как божество и человек одновременно. В одних отрывках Он изображается так, в остальных — по-другому.

Исследователи давно спорили по этому вопросу, и одно из наиболее распространенных решений из предложенных заключается в том, что разные мнения об Иисусе, безусловно, родом из разных источников, которые использовал автор. Эти разнообразные источники были написаны в разное время в общине. С течением времени взгляды на то, кто такой Иисус, внутри общины менялись, так как члены общины переживали трудности и боролись за выживание и развивали свои религиозные представления о Господе и Христе. Источники, что были созданы раннее в истории общины, содержали отличные религиозные постулаты и мнения об Иисусе от тех, что были написаны позднее.

Вернитесь к истории, описанной в главе 1 (1: 35–42), и вы отметите нечто любопытное с лингвистической точки зрения. В трех случаях в этой истории ключевое слово написано по-арамейски, которое автор переводит для своих читателей на греческий. Вы можете это заметить, даже если читаете по-английски или по-русски. В стихе 38 ученики называют Иисуса «равви», и автор поясняет, что это арамейское слово значит «учитель». В стихе 41 ученик Андрей находит своего брата Симона и сообщает ему, что он нашел «мессию», и автор поясняет, что это означает «Христос». А в стихе 42 Иисус встречает Симона и говорит ему, что Он будет называть его «Кифа», что, как указывает автор, означает «Петр».

Синоптические Евангелия наполнены изречениями Иисуса об апокалипсисе (см., например, гл. 13 Евангелия от Марка или от Матфея, гл. 24–25), и, как мы увидим к концу этой главы, исторический Иисус сам был пророком, предсказывавшим апокалипсис. Но когда мы доходим до Евангелия от Иоанна, последнего из наших четырех Евангелий, мы можем увидеть, что апокалиптическое послание сильно приглушено. Для Иоанна вечная жизнь — это не грядущее событие. Вот как выражает эту мысль автор ранее в повествовании, используя настоящее время: «Верующий в Сына имеет [настоящее время] жизнь вечную» (3: 36). Вечная жизнь, согласно этому Евангелию, не придет с концом времен, когда Сын Человеческий придет на облаках небесных и принесет Царствие Небесное. Вечная жизнь существует здесь и сейчас для всех, кто верит в Иисуса. Вот почему в этом Евангелии Иисус не несет «апокалиптическое послание» (ср. с гл. 13 Евангелия от Марка) или не говорит о грядущем Сыне Человеческом или о близком Царстве Небесном. Согласно этому Евангелию, в Царство Небесное войдут те, кто верит в Иисуса, в настоящий момент (3: 15).

То, что положение человека в глазах Господа определено не при будущем воскресении, а его настоящими отношениями с Иисусом, хорошо показано в переданном Иоанном диалоге между Иисусом и Марфой в рассказе о Лазаре. Иисус сообщает Марфе, что ее недавно скончавшийся брат воскреснет (11: 23). Она думает, что Он намекает на воскрешение в конце времен (апокалиптический взгляд), и соглашается с Ним (11: 24), но Он поправляет ее. Он говорит о возможностях в настоящем, а не в будущем. «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?» (11: 25–26).

Мы уже видели, что иудейские проповедники скорого апокалипсиса имели дуалистическое мировоззрение, согласно которому в их время властвовали силы зла, тогда как эпоха грядущая принадлежала Господу. В Евангелии от Иоанна этот дуализм обладает не временным измерением (эта эпоха и следующая), а пространственным (этот мир и верхний мир). Те, кто в верхнем мире, принадлежат Господу, те же, кто в нижнем мире, — дьяволу. Как же попасть в верхний мир? Через веру в Единственного, кто сошел из него, в Иисуса (3: 31). Таким образом, согласно этому Евангелию, проповедь Иисуса больше не является воззванием в духе апокалипсиса, призывающим раскаяться перед лицом грядущего суда; это призыв поверить в того, кто был послан небесами, чтобы получить вечную жизнь здесь и сейчас. Словом, Евангелие от Иоанна представляет версию учения Иисуса, лишенную апокалиптических настроений (пережиток старых апокалиптических взглядов сохранился даже здесь; см.: 5: 28–29).

Зачем нужны арамейские слова и зачем нужен перевод? Кажется, что подобный рассказ передавался в общине на начальном периоде ее истории, к которому принадлежит автор четвертого Евангелия. Ученые называют ее Иоанновой общиной. Эта община, должно быть, получила свое начало в Палестине, где говорили по-арамейски. Они рассказывали свои истории по-арамейски (также арамейский был родным языком Иисуса). В итоге, когда эти истории распространились за пределами Палестины, там, куда, возможно, перебралась община, они были переведены на греческий, и только ключевые слова оставлены на арамейском, чтобы они производили большее впечатление. Еще раньше в общине пришли к тому, чтобы записать эти истории, и таким образом получился письменный источник. Автор Евангелия от Иоанна пользовался этим источником и, понимая, что его грекоязычная аудитория может не понять ключевых арамейских терминов, перевел их на греческий.

Выходит, что этот рассказ об Иисусе восходит к чрезвычайно раннему периоду истории общины и в нем Иисус изображается с помощью самых человеческих образов: учитель, который был долгожданным мессией, чья смерть приведет к спасению. Это похоже на точку зрения Марка. Но другие отрывки, например в Прологе, целиком написанные по-гречески, чрезвычайно поэтичны, и в них выражаются очень возвышенные взгляды. Также дело обстоит и с изречениями «Я есмь». Должно быть, они восходят к другим источникам более позднего периода истории общины. Они изображают Иисуса как божество.

Согласно данной теории, Иоаннова община возникла как группа евреев в Палестине с пониманием личности Иисуса, схожим с пониманием синоптиков как иудейского мессии, чья смерть принесет спасение. По той или иной причине они закончили тем, что покинули Палестину и переселились. И чем больше они размышляли над личностью Иисуса и Его удивительными деяниями, над чрезвычайной важностью Его жизни и смерти, тем настойчивее появлялась мысль о том, что Он более возвышенное существо, чем простой смертный мессия. Со временем они стали думать о Нем как о Сыне Господа в куда более величественном смысле. Он не просто пророчествовал Слово Божие. Он был Словом Божиим. Итак, Он появился на земле как тот, кто был предвечен, кто появился во плоти и крови, кто пришел с небес, чтобы привести остальных обратно в то царство, откуда Он сам пришел. На самом деле Он стоит наравне с Богом. И только те, кто верит в Него, обретут вечную жизнь. Это конечный результат размышлений членов общины Иоанновой, и эта окончательная точка зрения изложена в последней редакции четвертого Евангелия.

ДРУГИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна не единственные Евангелия, созданные первыми христианами. Случилось так, что эти четыре Евангелия были включены в Новый Завет. Однако любопытно, что автор одного из них, Лука, указывает, что у него было «много» предшественников, составлявших описание того, что Иисус говорил и делал (1: 1). К несчастью, кроме Евангелия от Марка, все ранние повествования были потеряны (хотя мы знаем, по крайней мере, о Q; и мы знаем кое-что об источниках, которые мы называем источниками М и L, а также об источнике о знамениях для четвертого Евангелия и т. д.).

Вдобавок к этим источникам, которые лежат в основе Евангелий Нового Завета, мы располагаем более чем сорока другими Евангелиями. которые дошли до наших дней (либо полностью, либо во фрагментах). Большинство из них обладает маленькой ценностью для того, кто хочет знать, что Иисус на самом деле говорил и делал. Обычно это сборники легенд, и они созданы позднее — во II, III, IV столетиях и позднее, в Средние века. Четыре канонических Евангелия также являются самыми ранними из сохранившихся. Тем не менее важно признавать существование этих поздних Евангелий, потому что они показывают, что христиане не прекращали размышлять над значимостью Иисуса и не воздерживались от написания повестей о Его жизни, так как книги Нового Завета были уже завершены. Истории о нем продолжали рассказывать, и изменять, и выдумывать на протяжении веков. Их продолжают выдумывать даже сейчас, как вы можете заметить, посмотрев любую из версий, созданных в Голливуде.

Мы не в силах рассмотреть все эти неканонические Евангелия, но можем поговорить о четырех чрезвычайно важных. Эти Евангелия чрезвычайно отличаются друг от друга (и от Евангелий Нового Завета): одно — это «Евангелие изречений», не содержащее ничего, кроме поучений Иисуса; два — «Евангелие детства», в которых речь идет о предыстории рождения Иисуса и Его юных годах; «Страсти Христовы», альтернативное повествование о суде над Ним, смерти и воскресении.

Коптское Евангелие от Фомы, без сомнения, является самым значительным открытием нового Евангелия в нынешние времена. Оно было обнаружено в тайнике рядом с деревней Наг-Хаммади, в Египте, в 1945 г. (мы обсудим это открытие ниже). Оно называется Коптским Евангелием от Фомы потому, что оно написано на коптском, древнем египетском языке (существует еще одно Евангелие от Фомы, как мы увидим, и важно их не путать друг с другом). Изначально это Евангелие было написано на греческом; следовательно, дошедший до нас коптский манускрипт — перевод, сделанный позже.

Этот найденный манускрипт, в котором также содержатся и другие сочинения, был создан в середине IV в. н. э. Однако есть явные свидетельства того, что Евангелие от Фомы было изначально сочинено гораздо раньше этого времени — возможно, в начале II в. Таким образом, оно отстоит от Евангелия от Иоанна на 30 или 40 лет. Некоторые исследователи датируют его даже еще более ранним временем, I в., временем Евангелий Нового Завета, такого мнения большинство ученых не придерживается.

Я называю это Евангелие «Евангелием изречений», так как оно состоит только из изречений Иисуса — всего их 114. Эти изречения существуют вне контекста повествования — в общем, нет никакого повествования (ни чудес, ни конфликтов, ни смерти, ни воскресения) — лишь одно изречение за другим, которое обычно просто вводится словами «Иисус сказал», но иногда они передают беседу: ученики задают вопросы, а Иисус отвечает. Что касается литературного жанра, эта книга больше похожа на Книгу премудрости Соломона, чем на Евангелие Нового Завета. Это собрание мудрых поучений, созданное, чтобы принести свет осознавшему их.

Понимание обладает первостепенной важностью для автора Евангелия от Фомы. Такая черта этих изречений — одна из наиболее любопытных: автор начинает свое произведения со следующих слов: «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти» (изречение первое). Какова важность интерпретации этих изречений? Она бесконечно важна: правильно их истолковать — это путь к вечной жизни. Согласно этому Евангелию, не смерть и воскресение Иисуса принесут спасение, а правильное понимание Его тайных слов.

Кто же автор? Мы не знаем, кто на самом деле написал книгу, но автор утверждает, что его зовут Дидим Иуда Фома. Дидим с греческого переводится как «близнец»; Фома с арамейского переводится как «близнец». Иуда был, следовательно, чьим-то братом-близнецом[38]. В Новом Завете сказано, что у Иисуса был брат Иуда (Мк., 6: 3). В отдельных местах, где распространилась древняя церковь, верили, что Иуда был на самом деле близнецом Иисуса; даже Его однояйцевым близнецом (см. отступление «Фома — брат-близнец Иисуса»). Кто лучше знаком с учением Иисуса, чем Его брат-близнец?

Многие из изречений Иисуса, содержащихся в этом Евангелии, покажутся знакомыми для любого, кто знает синоптические Евангелия. В этом Евангелии мы читаем о слепом, ведущем слепого; о том, что «блаженны бедные»; притчу о горчичном зерне. Более половины изречений в Евангелии от Фомы можно найти в канонических Евангелиях. Другие изречения вроде бы также знакомы, но несколько изменены: «Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» (изречение 2).

Но остальные изречения вовсе не похожи на новозаветные: «В этот день вы — одно, вы стали двое. Когда же вы станете двое, что вы будете делать?» (изречение И); «Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда [вы увидите] сына того, кто жив, и вы не будете бояться» (изречение 42); «Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп — мир недостоин его» (изречение 61); и самое короткое изречение во всем Евангелии: «Будьте прохожими» (изречение 47).

Некоторые сирийские христиане считали, что брат Иисуса Иуда, упомянутый у Марка (6: 3), был его близнецом. В этом же контексте имя Иуда Фома расшифровывается как «Иуда Близнец». Эта идея приводит в недоумение большинство современных читателей. Если ранние сирийские христиане верили в уникальность Иисуса, так как он был рожден девственницей, как же они могли одновременно думать, что у него был брат-близнец?

К сожалению, ни один из древних сирийских текстов, в которых упоминается это верование, на этот вопрос не отвечает. Вероятно, мы все же сможем узнать некоторые подробности, рассмотрев другие случаи в древней литературе, когда рождались близнецы, причем один был сыном смертного, а другой — бога. Самая известная история восходит к греческой мифологии — миф о рождении Геракла (Геркулеса) и его брата-близнеца, смертного Ификла. Эта история много раз пересказывалась, возможно, самым примечательным образом в юмористической пьесе под названием «Амфитрион», написанной римским драматургом Плавтом во II в. до н. э.

На том этапе я не упомянул, что главная героиня, женщина по имени Алкмена, была уже беременна от своего мужа Амфитриона до того, как провела длинную ночь в объятиях царя богов Зевса. В результате этого любовного свидания она вновь забеременела. В итоге она родила двоих сыновей: Ификла, человека, сына Амфитриона, и Геракла, божественного сына Зевса. Знали ли древние христиане из Сирии о подобных сказках и думали ли они о возможности того, что Иисус и Иуда могут быть близнецами, рожденными одновременно одной матерью, причем один из них будет сыном Бога, а другой — сыном Иосифа?

Значение этих изречений никоим образом не является кристально ясным: если бы они были таковыми, они бы не назывались тайными! Но если рассматривать все изречения вместе, можно увидеть определенный смысл. В этом Евангелии наш мир, в котором мы живем, изображается как худшее место, даже сравнивается с трупом. Людям не стоит вкладываться в жизнь здесь. На самом деле некоторые люди не принадлежат этому миру. Их души сошли сюда из царства на небесах и оказались заключенными в их материальных телах. Кто хочет покинуть свое тело, подобное тюрьме, отскоблив его с души, чтобы вернуться в свой небесный дом? Кто может узнать способ сделать это через понимание тайного учения Иисуса? Ничто другое в истории Иисуса не является важным — ни Его чудеса, ни Его распятие, ни Его воскресение. Он сошел из высшего царства, чтобы сообщить тайное учение, которое может привести к спасению из мира, подобного трупу, и из тела, подобного тюрьме. Для автора Царство Небесное не какая-то местность, которая возникнет здесь, на земле. Это свободное существование, которым можно насладиться, сбежав из материального мира и из тела, которое в нем живет. Последователи Иисуса не должны жить ради жизненных наслаждений, призванных для того, чтобы привязать их к телу; они должны обращать большее внимание на внутренний мир и искать освобождения через получение истинных знаний о том, кто они такие по существу — души из высшего царства, как это разъясняется в тайном учении Иисуса.

С момента обнаружения этого Евангелия ученые задавались вопросом, восходят ли какие-либо из этих необычных изречений к самому Иисусу, или же, напротив, они представляют собой поздние размышления о значении Иисуса, записанные Его последователями, жившими в более позднее время и в другом месте. Надо признать, что некоторые из изречений могут принадлежать Иисусу — по крайней мере, те, что походят на изречения, включенные в синоптические Евангелия. Но многие из остальных изречений, кажется, были сочинены христианами, имевшими альтернативное понимание важности Иисуса — не как распятого Мессии, а как открывшего тайную истину, могущую принести спасение.

Евангелия Нового Завета сообщают лишь несколько историй, посвященных Иисусу-ребенку (например, визит волхвов и бегство в Египет, описанные у Матфея; Иисус в возрасте 12 лет в Храме — случай, описанный у Луки). Христианам более позднего времени было любопытно узнать о первом периоде жизни Иисуса, и потому они рассказывали об этом истории. Фольклорный характер этих историй легко обнаружить.

Одна из самых значительных и существенных историй о «детстве» Иисуса — это Евангелие детства от Фомы, которое не следует путать с Коптским Евангелием от Фомы. Трудно сказать, когда это Евангелие было написано, возможно, где-то в начале II в. н. э. Вопрос, лежащий в основе его повествования, интригует некоторых христиан даже сейчас: если Иисус-взрослый был творящим чудеса Сыном Бога, то каким Он был в детстве? Согласно этому повествованию, Он был не просто маленьким озорником.

Когда Иисус впервые появляется в ходе повествования, Он делает глиняных воробьев у реки в Шаббат. Проходивший мимо иудей замечает, что Он делает, и идет к Его отцу Иосифу, чтобы рассказать об этом. Иосиф приходит и бранит Иисуса за нарушение Закона, за осквернение Шаббата. Вместо извинений маленький Иисус хлопает в ладоши и приказывает воробьям лететь. Они оживают и улетают, щебеча, и таким образом были уничтожены следы проступка.

Кто-то мог бы ожидать, что с Его сверхъестественной силой Иисус мог быть подходящим и интересным товарищем по играм. Однако оказалось, что у мальчика вспыльчивый нрав и Ему не стоит перечить. Когда ребенок случайно наскочил на него на улице, Иисус гневается и объявляет: «Ты никуда не пойдешь дальше» (гл. IV). Ребенок упал замертво (Иисус впоследствии воскресил его вместе с другими, проклятыми Им по той или иной причине). И гнев Иисуса не ограничивается только детьми. Когда Иосиф отправляет Его в школу, чтобы Он научился читать, Иисус отказывается отвечать урок и алфавит. Его учитель призывает Его сотрудничать. В ответ Иисус бросает насмешливый вызов: «Сначала, если ты знаешь, научи, что такое альфа, и тогда мы поверим тебе о бете» (гл. VI). Весьма смущенный, учитель бьет мальчика по голове, что было самой большой ошибкой яркой преподавательской карьеры. Иисус тут же погубил его. Иосиф убит горем и дает Его матери настойчивое указание: «Не выпускай его на улицу: любой, кто Его разгневает, умрет»[39].

Однако с течением времени Иисус начинает использовать Свою силу во благо. Он спасает Своего брата от смертельного укуса змеи, излечивает больного и показывает Себя очень ловким в делах по дому и в плотницкой мастерской: когда Иосиф Плотник неправильно вырезал перекладины, Иисус как раз исправляет его ошибку чудесным образом. Евангелие заканчивается на том, что Иисус 12 лет от роду учил в Храме, окруженный книжниками и фарисеями, внимающими Ему и благословляющими Марию за чудесное дитя, которое она подарила миру.

Тема благословения Марии также обыгрывается в некоторых других Евангелиях детства, самым известным образом в книге под названием Протоевангелие Иакова. Эта книга называется «протоевангелие», так как в его сюжет положены события, произошедшие до рождения Иисуса, что в особенности касается удивительной личности Марии. Очевидно, что Иисус пришел в этот мир не обычным способом, ведь, как считают христиане, Его мать была девственницей. Но почему именно она была избранной для того, чтобы стать матерью Сына Божьего? Повествование этого Евангелия сообщает нам некоторые набожные размышления и дает ответ: сама Мария была рождена чудесным образом и была определена для служения Господу уже в юном возрасте.

Истории, которые можно найти в этом повествовании, послужили источником многих легенд о Марии и Иосифе, бывших общеизвестными на протяжении Средних веков. Сказано, что родителями Марии были праведные и чрезвычайно богатые иудеи — Иоаким и его преданная жена Анна (таким образом, Мария была родом не из простонародной семьи крестьян, как противники христиан часто заявляли). Рождение Марии сверхъестественно, оно напоминает рождение пророка Самуила в Еврейской Библии и Иоанна Крестителя в Новом Завете: ее мать была пожилой и бесплодной, покуда Господь не услышал ее молитвы и не послал ей ребенка. Мария выросла в совершенном благочестии: в возрасте трех лет ее передали в Храм, где она жила до двенадцатилетия, о пей заботились священники, и ежедневно кормил ангел Господень. Когда ей исполнилось двенадцать, священники не могли позволить ей остаться в Храме (у нее должны были начаться менструации, что подвергнуло бы опасности чистоту святилища), и они ищут кого-нибудь подходящего на роль ее взрослого опекуна. Позвали всех холостяков Израиля, и один был выбран чудесным образом: пожилой вдовец Иосиф, который растил детей от предыдущего брака (так что «братья» Иисуса были на самом деле его сводными братьями, то есть не детьми Марии).

После того как Иосиф приводит Марию в свой дом, он и пальцем к ней не притронулся; пока он был на работах по постройке домов, Мария зачала ребенка от Святого Духа. В этот момент ей было шестнадцать. Все подозревают, что она совершила прелюбодеяние или что Иосиф был для нее больше чем опекуном: но сверхъестественные знамения указывают, что она чиста и что он не имеет к зачатию отношения.

Ближе ко времени родов Иосиф и Мария вынуждены ехать в Вифлеем, чтобы поучаствовать в переписи. Но прежде чем они достигли города, у Марии начались схватки. Иосиф находит пещеру в пустоши, где она может родить в спокойствии, и она рожает — пока Иосиф снаружи наблюдает, как время буквально остановилось, пока на свет появлялся Сын Божий. Иосиф позаботился о помощи иудейской повитухи, которая приходит, чтобы посмотреть на молодую маму. Другая повитуха, Саломея, заявляет, что она не поверит в то, что Мария девственница, пока она не даст ей осмотреть себя после родов. К ее глубокому изумлению, Мария все еще «нетронута», даже после родов. Следовательно, здесь Мария не только зачала ребенка девственницей, как это описывается в Новом Завете, она остается девственницей и после родов.

Все эти истории стали частью христианских преданий о Марии, матери Иисуса, которой стали поклоняться в церкви не только как Благословенной Деве, но и как, в конечном итоге, Богородице.

Мы не располагаем большим количеством Евангелий, которые повествуют только о Страстях Христовых, но самым интересным, а также одним из самых ранних из наших неканонических Евангелий является Евангелие от Петра. Книга с захватывающим повествованием была найдена в 1886 г. на кладбище в Ахмиме, в Египте. Сама книга сохранилась целиком и состоит из четырех разных сочинений (так что это небольшая антология). К сожалению, то, что теперь известно как Евангелие от Петра, начинается с середины предложения и оканчивается на середине предложения. Другими словами, это неполная копия. В сохранившихся отрывках повествуется о суде над Иисусом, о Его смерти и Его воскресении. Ученые много спорят о том, содержало ли все Евангелие больше информации, чем это, было ли это «полное» Евангелие наподобие тех, что включены в Новый Завет. О чем не спорят, так это о том, кто был автором текста. Его автор заявляет, что он Симон Петр, ученик Иисуса (в отличие от Евангелий Нового Завета: вспомните, они все анонимны, только позднее их приписали их традиционным авторам). Никто тем не менее не считает, что Петр мог это написать. Автор объявляет себя не тем, кем он является. Представляется, что сочинение написано где-то в начале II в.

Повествование начинается с середины сцены, в которой Пилат умывает руки на суде над Иисусом, — эпизод, который мы встретим только в Евангелии от Матфея в Новом Завете. Интересно, что здесь, в Евангелии от Петра, нам без обиняков говорят, что «Из иудеев же никто не умыл рук, ни Ирод, ни кто-либо из судей Его» (гл. 1). Это предвосхищает главную мысль, которая проводится в этом повествовании. Не римский прокуратор Пилат ответствен за казнь Иисуса. Ответственны иудейские лидеры. И на самом деле весь иудейский народ разделяет эту ответственность. Это в значительной степени антисемитская версии истории. Здесь именно иудейский царь Ирод (не Пилат) приказывает распять Иисуса.

Сцена распятия также отличается от описанного в Новом Завете в ключевых местах. Согласно этой версии, во время распятия Иисус абсолютно безмолвен: «Он же молчал, как будто не испытывал никакой боли» (гл. 10). Некоторые исследователи задались вопросом, думал ли автор об Иисусе как о чисто божественном существе и не в полной мере человеке — кто не чувствует боли. Те, кто был распят вместе с Ним, безусловно, могли ее чувствовать. Один из них обвиняет солдат за то, что они делают с Иисусом, и тогда солдаты решают не перебивать Ему голеней, чтобы Его мучения длились дольше (распятый умирает от удушения, когда он уже не в силах держать свое тело так, чтобы оставалось место для легких для дыхания; перебивая голени, солдаты могли положить конец мучениям быстрее, так как распятый больше не мог облегчить тяжесть, давившую на его грудную клетку).

Безусловно, самый поразительный отрывок повествования тем не менее оказывается в конце. Здесь нам действительно рассказывается о Воскресении Иисуса. Многие читатели Нового Завета изумляются, когда узнают, что в канонических Евангелиях не рассказывается о Воскресении Иисуса. Не рассказывается? Нет, не рассказывается. В Новом Завете Иисуса распинают и хоронят, и на третий день женщины идут к гробнице и обнаруживают, что она пуста. Но нет рассказа о том, как воскресший Иисус в самом деле выходит из гробницы. Но такой рассказ есть в Евангелии от Петра. И это удивительный рассказ.

Толпа собралась, чтобы посмотреть на гробницу. Ночью они слышат ужасный шум и видят, как открылись небеса. Два мужа спустились оттуда в ярком сиянии, и, после того как они спустились, камень, закрывавший вход в гробницу, откатился. Они входят в гробницу. Стража рассказывает центуриону о происходящем, и они видят, как три мужа выходят из гробницы. Двое из них столь высокого роста, что их головы достигают небес; третий, кого они поддерживают, еще выше: его голова была выше неба. А за ними, выходящими из гробницы, появляется крест. Голос раздается с небес и вопрошает: «Возвестил ли Ты усопшим?» И крест отвечает: «Да» (гл. 41–42).

Таким образом, мы имеем здесь гигантского Иисуса и двигающийся и разговаривающий крест. Трудно поверить, что это Евангелие было потеряно на столь долгое время.

Солдаты убегают и рассказывают Пилату, что случилось, и иудейские лидеры устроили так, чтобы Пилат приказал солдатам молчать об этом. На следующий день на рассвете, не зная, что произошло, Мария Магдалина и несколько других женщин идут к гробнице, чтобы правильно похоронить тело, но гробница пуста, там находится только небесный гость, который говорит Марии: Господь восстал и ушел. Затем в манускрипте следующий эпизод рассказывается от первого лица (это говорит Петр): «Я же, Симон Петр, и Андрей, брат мой, взяв сети, отправились к морю. И был с нами Левий, сын Алфеев, которого Господь…» (гл. 60). И здесь манускрипт внезапно обрывается.

Как бы мы хотели знать, что случилось дальше! Кажется, что Иисус появится и будет беседовать со Своими учениками, пока они рыбачат, как произошло, например, в главе 21 Евангелия от Иоанна. Очень жаль, что мы не располагаем полным Евангелием, с началом, серединой и концом.

Как я уже говорил ранее, Коптское Евангелие от Фомы было найдено среди собрания сочинений случайно (их нашли несколько местных крестьян — не археологов) в 1945 г. в Наг-Хаммади, в Египте. Тринадцать книг были обнаружены вместе, и эти книги являются антологиями, которые в общем содержат пятьдесят два сочинения. Как группу их часто обозначают как Библиотека Наг-Хаммади.

Эта находка стала одним из самых значительных археологических открытий XX в. в немалой степени потому, что большинство (не все) сочинений оказались написанными христианами для христиан, которые известны ученым как гностики. Термин «гностицизм» обозначает группу религий, о которой мы знаем главным образом примерно со II в. от Р. X. и дальше. Исследователи спорят, зародился ли гностицизм как вид христианства или же существовал независимо и позднее стал испытывать влияние христианства. Во многих гностических религиозных течениях (их существует достаточное количество, и они все отличаются друг от друга в ключевых моментах) Иисус был важной фигурой — на самом деле, ключевой фигурой для спасения. Но не потому, что Его смерть была искупительной жертвой за грехи. А потому, что принес «знание» сверху, которое освободило души, запертые в материальном мире в человеческих телах. По-гречески знание — gnosis, вот почему эти люди называются гностиками.

Многие из сочинений в Библиотеке Наг-Хаммади либо разглашают гностические мифы, которые лежат в основе сложной гностической системы, или, по крайней мере, содержат в себе предположения о них; пара таких сочинений даже называется Евангелиями, потому что в них Иисус фигурирует на первом месте. Согласно гностическим мифам, существует не один Бог, а целое множество богов. Некоторые мифы объясняют происхождение отдельных богов. Более того, согласно этим мифам, материальный мир, в котором мы живем, не был создан одним истинным Богом; это творение низшего, младшего, иногда злобного божества. Иудейский Бог — один из таких: не единственное божественное существо, но невежественное существо, которое по глупости считает, что оно — единственный Бог. Материальный мир был создан как ловушка для божественных искр, которые в самом деле исходят из небесного царства богов. Некоторые из нас обладают искрой, запертой в наших неприглядных телах. Чтобы спастись из этой ловушки, нужно получить секретное знание о том, кто мы такие на самом деле, откуда мы пришли, как мы оказались здесь и как мы можем вернуться.

Не приходится и говорить, что эти гностические Евангелия — такие, как Евангелие от Филиппа, или Евангелие Истины, или Апокриф Иоанна, или Апокалипсис Иакова, — увлекательное и занимательное чтение. Они представляют и воплощают очень отличную форму христианства от той, что представлена в Новом Завете, и убедительно показывают, что раннее христианство не было просто единым течением, с одним взглядом на веру. Оно содержало в себе множество разных течений.

Но чем являлось христианство вначале? Какова «самая первая» форма христианской веры? Этот вопрос тесно связан с нашей очередной темой для обсуждения. Мы увидим в следующей главе, что христианство не просто религия, которой научил сам Иисус. Наоборот, христианство, как оно развивалось после смерти Иисуса, лучше понимать как религию об Иисусе. Но чтобы понять, как поздние христиане, включая авторов Евангелий, а также, что важно, Павла и других апостолов, понимали религию об Иисусе (например, о Его смерти и воскресении), важно понять послание, которое Иисус сам проповедовал при жизни, поступками и делами. Такова наша дальнейшая задача. Учитывая все Евангелия, каждое из которых содержит отличную концепцию о том, кем был Иисус, что мы можем узнать о жизни человека по имени Иисус?

ИСТОРИЧЕСКИЙ ИИСУС

Как мы уже поняли, одно дело знать, что в разных Евангелиях говорится о словах, деяниях и переживаниях Иисуса, а совсем другое — знать, что на самом деле произошло в течение жизни Иисуса. Все Евангелия разные; каждое дает свое понимание того, кем был Иисус, что Он говорил и делал. Одна из самых интересных задач исследования Нового Завета — разглядеть за тем, о чем говорят письменные свидетельства, что все-таки случилось.

Единственный способ узнать, что личность из прошлого говорила и делала (говорим ли мы о Соломоне, Юлии Цезаре, Иисусе, Наполеоне или Аврааме Линкольне), — изучить источники этого периода, которые могут снабдить нас информацией. Большинство наших источников о прошлом литературны; то есть это тексты, написанные авторами, ссылающимися на слова и деяния личности. Но на источники такого рода не всегда можно положиться. Даже повествования очевидцев внутренне противоречивы, и современный тогдашним событиям наблюдатель нередко не может разобраться в случившемся. Более того, что касается отдаленного прошлого, основная масса наших источников восходит не к очевидцам, а к поздним авторам, сообщающим слухи и предания, которые они слышали.

Большинство историков согласятся, что для реконструкции прошедшего события (или жизни личности прошлого) в идеале хотелось бы располагать такими источниками:

• многочисленными, так чтобы их можно было сравнивать друг с другом;

• восходящими ко времени близкому к самому событию, чтобы они с меньшей долей вероятности основывались на молве;

• созданными независимо друг от друга, так чтобы их авторы не сговаривались;

• не противоречащих друг другу, — использование разных источников не будет ошибкой;

• внутренне согласованными, так чтобы давали существенный повод полагаться на них; и

• беспристрастными к предмету изложения, так чтобы авторы не искажали свое повествование ради своих собственных целей.

Учитывая все это, что мы можем сказать о наших источниках информации для поиска исторического Иисуса? Мы можем разделить объекты нашего рассмотрения на две широкие категории: нехристианские (то есть иудейские и языческие) и христианские.

Нехристианские источники

Первое, что необходимо сказать о языческих (то есть неиудейских, нехристианских) источниках, — то, что Иисус не упоминается ни в одном современном Ему источнике, или, по существу, в источниках всего I в. христианской эры. Точка. Мы располагаем большим количеством документов этого времени от исследователей религии, философов, историков, ученых, поэтов, литературных деятелей всех видов. Ни в одном документе ни одного рода имя Иисуса не появляется.

Если мы ограничимся языческими источниками, относящимися к столетию от смерти Иисуса (30—130 н. э.), мы все же найдем пару отсылок к нему. Первая содержится в письме, написанном в 112 г. н. э. римским аристократом по имени Плиний, наместником одной из провинций Малой Азии (современная Турция), кто указывает, что в его местности появились христиане, поклонявшиеся Христу «как Богу». Это все, что он говорит об Иисусе, но ничего не сообщает о Его жизни или смерти. Другая единственно точная отсылка появилась несколькими годами позже в сочинениях Тацита, римского историка, который в своем рассказе о Риме пишет о том, как в 64 г. н. э. римский император Нерон объявил христиан виновными в большом пожаре в Риме, который он сам, возможно, приказал устроить. Тацит указывает, что эти христиане были последователями Христа, которого «казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат» (Анналы, 15: 44). Это не так уж много, но, по крайней мере, эти сведения показывают, что кое-что было известно об Иисусе среди литературной элиты Рима в начале II в.

На иудейских источниках этого времени (конечно, иудейских писателей не так много, как языческих) далеко не уедешь. Но Иисус все же упоминается дважды в сочинениях иудейского историка Иосифа Флавия, в 93 г. от Р. X., в его двадцатой части книги «Иудейские древности». В одном месте Иосиф Флавий просто упоминает, что Иисус был назван мессией и имел брата по имени Иаков. Другое примечание длиннее, из него становится ясно, что Иосиф Флавий знал, что Иисус имел репутацию мудрого человека, что Он творил удивительные вещи, что у Него было много последователей, что Он был приговорен к распятию Пилатом по наущению иудейских лидеров. Это также не снабжает нас достаточной информацией, если мы хотим узнать, что Иисус на самом деле говорил и делал при жизни и что привело к Его смерти. К удивлению многих читателей, Иосиф Флавий и языческие источники ни говорят более ничего. Если Иисус действительно мог излечить больного, изгнать демона, контролировать силы природы и воскрешать мертвых — почему о Нем не рассказывали больше? Один возможный вывод заключается в том, что Иисус в самом деле жил и учил, но известия о Его чудесах не были широко известны за пределами круга Его последователей. Так что мы можем сказать об источниках, которые оставили они сами?

Христианские источники

Разумеется, мы не рассмотрели все когда-либо написанные Евангелия об Иисусе, но изучили некоторые самые ранние Евангелия вне Нового Завета. Большинству читателей не составит труда понять, что почти в каждом случае другие Евангелия предоставляют нам не информацию, на которую можно положиться с исторической точки зрения, о том, что говорил и делал Иисус, а более поздние предания. Исторический Иисус не убивал Своих товарищей по играм и не погубил Своего учителя в пятилетием возрасте; Он не выходил из Своей гробницы, высокий, как гора; Он не учил гностическим мифам из Библиотеки Наг-Хаммади. Неканонические Евангелия бесконечно увлекательны и действительно важны для понимания, как развивалось христианство в следующие столетия, но они не слишком помогают установить, что говорил и делал на самом деле Иисус.

Конечно, в Новом Завете есть еще двадцать три книги помимо четырех Евангелий, так что кто-то может надеяться, что в них будут содержаться истории из жизни Иисуса. Но, к сожалению, к удивлению многих читателей, в них мало что можно найти. Даже апостол Павел, наш ранний автор, очень мало сообщает о том, что говорил и делал Иисус в промежутке между Своим рождением и смертью. Мы можем легко структурировать всю информацию, которую дает нам Павел, просто внимательно прочитав его письма. Для вашей схемы вам не потребуется листка больше чем 3x5 (см. отступление, «Отсылки Павла к историческому Иисусу», с. 437). Другие писатели Нового Завета сообщают нам даже меньше.

Нравится нам это или нет, если мы хотим узнать об историческом Иисусе, мы более или менее ограничены изучением рассказов о Его жизни и смерти, содержащихся в четырех Евангелиях Нового Завета. Не потому, что в основе этой исторической задачи лежат религиозные мотивы и теологические вопросы, и не потому, что только христиане интересуются этим вопросом. А потому, что они наши самые ранние источники, и только они, возможно, снабдят нас какой-либой информацией вообще, которая не восходит к преданиям и не появилась значительно позже.

Возможно, самый спорный отрывок во всем сочинении Иосифа Флавия — это его описание Иисуса в восемнадцатой книге «Иудейских древностей»: «Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о Нем и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени (18.3.3)».

Над такой характеристикой Иисуса давно ломали голову исследователи. Почему Иосиф, благочестивый иудей, не собиравшийся становиться христианином, открыто признает свою веру в Иисуса, предполагая, что Он был кем-то большим, чем человек, называет Его мессией[40] (а не просто сообщает, что другие думали так) и заявляет, что Он воскрес и таким образом пророчество было исполнено?

Большинство ученых признали, что эту проблему можно разрешить, если исследовать, как и через кого распространялись сочинения Иосифа Флавия на протяжении столетий. Ведь они были сохранены не евреями, многие из которых считали его изменником из-за его поведения во время и после войны с Римом. Наоборот, именно христиане переписывали сочинения Иосифа Флавия в течение веков. Возможно ли, что это упоминание об Иисусе было слегка улучшено христианским писцом, который хотел изобразить Иосифа более восприимчивым к «истинной вере»?

Если мы уберем прохристианские вставки из этого отрывка, то, согласно одному из наиболее убедительных недавних исследований, у нас получится следующее: «Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени»[41].

Однако при обращении с этими Евангелиями как с историческими источниками также возникают трудности. Я не говорю о том, что они спорны как литературные изображения Иисуса или как свидетельства веры. Я просто думаю о них теперь как об исторических источниках, которые могут нас снабдить действительной информацией о том, что на самом деле говорил и делал Иисус. В работе с Евангелиями именно в этом аспекте возникают трудности по причинам, о которых мы уже говорили. В них не утверждается, что они написаны очевидцами, и почти наверняка они и не написаны очевидцами (даже если они были ими написаны, это не означает, что они точны). Они были написаны в период 35–65 лет по смерти Иисуса людьми, которые не знали Его, жили в других странах и говорили на другом языке. Евангелия — тот род многочисленных, ранних, независимых источников, на который может надеяться историк. Вспомните: два из них (от Матфея и Луки) пользовались третьим (от Марка) как своим первоисточником. Еще больше можно беспокоиться из-за того, что эти Евангелия не согласуются во многих местах, во многом отличаются друг от друга, характеризуются расхождениями и даже противоречиями.

Наличие такого количества расхождений объясняется, во-первых, тем, что авторы переняли свои истории из устной традиции. После смерти Иисуса (на самом деле до Его смерти) люди рассказывали о Нем истории. Эти истории распространялись в устной форме, год за годом, десятилетие за десятилетием. Не стоит думать, что раз Древний мир обладал преимущественно устной культурой, чем письменной (так как большинство людей были неграмотными), то люди очень старались ни в коем случае не изменять рассказанные истории (как некоторые сегодняшние христианские апологеты иногда заявляют). На самом деле, если антропологические исследования устных культур нас чему-нибудь и научили, так это тому, что подробности историй менялись все время, так как рассказчик всегда будет адаптировать истории в зависимости от аудитории и ситуации.

Студенты иногда бывают удивлены, когда узнают, как мало информации об историческом Иисусе можно вытянуть из тех сочинений Нового Завета, что не входят в состав четырех Евангелий. Апостол Павел, который лично не был знаком с Иисусом, но который, возможно, был знаком с некоторыми из Его учеников, сообщает нам больше всего подробностей. К сожалению, информации немного. Павел говорит нам о том, что Иисус:

• был рожден женщиной (Гал., 4: 4);

• родился иудеем (Там же);

• имел братьев (1 Кор., 9: 5), имя одного из них — Иаков (Гал.,1: 19);

• Его служение проходило среди иудеев (Рим., 15: 8);

• имел двенадцать учеников (1 Кор., 15: 5);

• установил таинство Евхаристии (Там же, 11: 23–25);

• был предан (не ясно, знает ли это Павел или говорит на самом деле о другом; ведь он пишет, что Иисус собрал всех на Тайную вечерю «в ту ночь, в которую предан был» (Там же, 11: 23), и, возможно, он имеет в виду, что он был «предан Господом на смерть», а не «предан» по злому умыслу);

• был распят (Там же, 2: 2).

Павел подробно цитирует Его слова на Тайной вечере (Там же, 11: 23–25), а также ссылается на два других изречения Иисуса о том, чтобы верующие не разводились (Там же, 7: 10–11) и чтобы они платили вознаграждение своим проповедникам (Там же, 9: 14).

Этого, конечно, маловато для исследования. Информации достаточно, чтобы показать, что Павел действительно знал некоторые важные сведения об Иисусе (согласно Павлу, в истории Иисуса самым главным было две вещи: Его распятие и Его воскрешение Господом); но ее недостаточно, чтобы существенно помочь нам в определении, что такое послание Иисуса или что Он делал и переживал на протяжении Своей жизни. Любопытно будет поразмышлять, почему Павел не дает нам больше сведений о жизни Иисуса. Он больше ничего не знал? Как он мог не знать больше изложенного, если знал и Петра, и Иакова (см.: Гал., 1–2)? Он не захотел узнать больше? Думал ли он, что жизнь Иисуса не имеет значения в контексте собственного евангельского послания? Просто не представилось ему случая, чтобы сказать больше в приуроченных к определенным событиям посланиях? Исследователи обсуждают эти вопросы, и еще можно многое сказать по всем этим темам!

И совершенно ясно, что истории об Иисусе изменялись. Иначе они бы все согласовывались друг с другом без противоречий. Но это совсем не такой случай. Также очевидно, что христиане выдумывали истории об Иисусе. Кто бы ни рассказал впервые сказки о пятилетием Иисусе, убившем друзей и сгубившем учителя, о вредном Сыне Божием, он это выдумал. Чтобы увидеть, как такого рода воображение оказывается в источниках, не нужно дожидаться поздних Евангелий. Кто бы первым ни рассказал историю, зафиксированную у Луки, о переписи по всей земле при цезаре Августе, он опирался не на исторический факт. История была выдумана.

В общем, Евангелия — наши лучшие источники информации о том, что Иисус на самом деле делал и говорил; но в то же самое время возникает много сложностей при работе с ними как с историческими источниками. Историки, желавшие восстановить жизнь исторического Иисуса, потому должны избегать двух крайностей в работе с Евангелиями. Первая крайность заключается в том, чтобы игнорировать сложности и представлять дело так, будто Евангелия совершенно точные, надежные с исторической точки зрения биографии Иисуса. Они совершенно не таковы. Другая крайность заключается в том, что исследователи, в отчаянии воздев руки к небу, заявляют, что мы не в состоянии ничего узнать об историческом Иисусе. Это тоже неправда. Эти Евангелия можно использовать в качестве исторических источников, но пользоваться ими нужно осторожно, скрупулезно следуя методологическим принципам. Если следовать этим принципам, становится ясно, что мы можем сказать кое-что о том, что в действительности говорил Иисус, делал и переживал. Среди прочих приведенные ниже критерии применялись исследователями истории к этим источникам в их поисках исторического Иисуса.

Раз истории изменяются со временем и зачастую их приукрашивают, лучше всего существенным образом полагаться на источники, которые восходят ко времени, близкому к событиям, о которых они повествуют. Евангелия, восходящие к IV в., как правило, с меньшей вероятностью будут содержать в себе исторически достоверную информацию об Иисусе, чем Евангелия, восходящие к I в. Более того, нам стоит особенно доверять самому раннему из этих канонических Евангелий — и их источникам. Евангелие от Иоанна последнее из четырех, и, как мы уже заметили, в нем образ Иисуса полностью развит и описывается с теологической точки зрения. Как правило, в нем не будет содержаться столько же исторических сведений, как у синоптиков (даже если большинство читателей предпочитают теологию Евангелия от Иоанна теологии синоптических Евангелий). Среди синоптиков Марк самый ранний, и ему стоит уделить особенное внимание. Q датируется приблизительно тем же временем, что и Евангелие от Марка, так что этот источник должен также занимать видное положение в расчетах исследователей.

Каждый раз, когда вы имеете дело с двумя или больше свидетелями, каждый из которых подтверждает сообщение другого о случившемся, без сговора свидетелей друг с другом, есть порядочный шанс того, что все случилось именно так, как они описывают. Если у вас только один свидетель, есть вероятность, что он все выдумал; или, если у вас есть два свидетеля, которые до того пообщались, один мог передать свое видение другому. Вам нужно много независимых свидетелей.

В случае с четырьмя Евангелиями мы имеем дело именно с таким свидетелями. Евангелие от Марка создавалось без учета источника Q; источник М — без учета источника L; Иоанн не был знаком с синоптиками; и если уж на то пошло, автор Евангелия от Фомы не был знаком ни с одним из канонических Евангелий. Павел не был знаком ни с одним из Евангелий (так как они еще не были написаны), и, насколько мы можем судить, авторы Евангелий не читали послания Павла. Все, что содержится в этих источниках, засвидетельствовано независимо. Итак, например, есть независимое свидетельство о том, что Иисус явился из Назарета (Марк, L, Иоанн), что в самом начале Он связался с Иоанном Крестителем (Марк, Иоанн, Q), что Он говорил притчами о Царстве Небесном (Марк, Q, М, L, Фома) и что Он был распят Понтием Пилатом (все источники). То, что эти факты зафиксированы во многих источниках, не обязательно означает, что они историчны, но шансы на это сильно увеличиваются. Я хочу подчеркнуть: даже если изречение или деяние Иисуса появляется только в одном Евангелии (например, притча о добром самарянине), это не обязательно означает, что они не восходят к Иисусу. Но вы будете в состоянии доказать, что изречение или деяние действительно восходит к Иисусу, опираясь на этот критерий независимого свидетельства.

Мы знаем, что христиане изменяли и даже выдумывали истории об Иисусе, возможно с самого начала. Очевидно, что они делали это с той целью, чтобы больше историй рассказывало о том, о чем они хотели бы услышать. Что, если у нас есть предания об Иисусе, которые, как кажется, не содержат в себе того, что христианские рассказчики хотели бы в них видеть? Трудно было бы объяснить такие предания как сочиненные христианами для своих собственных целей. И тогда почему существуют такие предания? Скорее всего, потому, что они правдивы. Это называется критерием различия. Если в традиции сохранились сведения об изречении или деянии Иисуса, которые расходятся с тем, что бы христиане хотели о Нем сказать, скорее всего эти сведения правдивы.

Трудно представить себе причину, по которой христиане бы выдумали, что Иисус явился из Назарета, маленького городка, о котором никто никогда не слышал. Если бы вы захотели выбрать родной город мессии, это был бы Вифлеем, или Иерусалим, или Рим. Но не Назарет. Почему в источниках последовательно указывается, что Иисус пришел из Назарета? Возможно, потому, что Он на самом деле пришел оттуда. Также трудно представить, зачем христианам потребовалось сочинить историю о том, что Иисус был крещен Иоанном, по двум причинам. Во-первых, потому, что в раннем христианстве, согласно широко распространенному мнению, тот, кто совершает крещение, духовно стоит выше, чем тот, кто крестится (прихожанин не будет крестить своего пастыря). Но кто захочет заявить о том, что Иоанн превосходит Иисуса? Во-вторых, Иоанн крестил для прощения грехов. Кто мог бы сказать, что у Иисуса есть грехи, которые нужно отпустить? Если христиане не стали бы выдумывать подобные истории, то почему тогда существуют такие рассказы о Его крещении? Потому что Он был крещен Иоанном в начале Своего служения.

Последний пример может поразить вас своей странностью. Почти с полной уверенностью можно сказать, что христиане не придумали рассказ о том, что Иисус был распят. Но почему нет? Разве не в этом весь смысл? Вспомните все, что мы сказали и узнали об иудейских ожиданиях от будущего Мессии. Он будет могучим царем-воином или великим лидером-священником Израиля. Кто может предположить, что мессию распнут? Абсолютно никто. Если бы христиане, которые признавали в Иисусе Мессию, захотели сочинить историю о Его судьбе, они бы сказали, что он стал царем в Иерусалиме и теперь правит всеми римлянами. Почему они так не сказали? Потому что все знали, что это неправда. Его погубили римляне, казнив самым уничижительным способом из возможных. Это не такая история, которую бы сочинили о мессии. Итак, Иисус на самом деле был распят.

Предыдущие три критерия были «позитивными». Их можно применить ко всем преданиям об Иисусе, чтобы увидеть, что же Он в действительности говорил и делал. Они не помогут узнать, что Он не говорил и не делал. Последний критерий, однако, может быть для этой цели использован, и, таким образом, он наш единственный «негативный» критерий. Суть критерия ситуативного правдоподобия состоит в следующем: если существует предание об Иисусе, содержащее Его изречения или деяния, которое неубедительно вписывается в контекст иудейской Палестины I в., значит, его нельзя считать надежным с исторической точки зрения. Простой пример: в гностических Евангелиях иногда Иисус изображается излагающим гностические мифы о том, как возникло царство богов и как люди оказались запертыми в материальном мире. У нас нет указаний на то, что какое-либо из подобных мнений было распространено среди живущих в деревнях палестинских иудеев I в. Почти наверняка можно сказать, что учение Иисуса такие вещи в себя не включало.

ИИСУС — ПРОРОК АПОКАЛИПСИСА

Возможно, вы захотите перечитать наше обсуждение иудейского ожидания конца света в главе 8, в связи с книгой Даниила. Вкратце скажем: апокалиптизм возник во времена сирийского царя Антиоха Епифана, когда иудеи подвергались гонениям за то, что следовали своим религиозным традициям. До этого пророки Еврейской Библии утверждали, что причиной, по которой народ Господа страдает (от стихийных бедствий, от политических потрясений, военных катастроф), является то, что они не подчинились Богу и Он наказывает их. Придерживающимся апокалиптических взглядов пришлось иметь дело с такой ситуацией, когда иудеи старались делать то, что велел им Господь, и все еще страдали. На самом деле их страдания напрямую объяснялись тем, что они следовали Закону. Они развивали идею о том, что не Бог был причиной страданий, а силы зла, которым дали волю в этом мире, — силы, противостоящие Богу и Его народу.

Придерживающиеся апокалиптических взглядов развили дуалистическую картину мира. Происходило сражение между силами добра и зла, и зло побеждало. Сама история мира представлялась дуалистической: есть нынешний век, контролируемый силами зла, и есть будущее Царство Божие, в котором ни больше места злу, а властвовать станет Господь. Нынешний век наполнен демонами, катастрофами, войнами, болью, невзгодами и страданиями. Но Господь скоро вмешается в такой ход дела, чтобы ниспровергнуть силы зла и принести Царство Небесное на землю. Некоторые придерживающиеся апокалиптических взглядов считали, что Царство Небесное на землю принесет мессия, которого иногда называли Сыном Божиим (Дан., 7: 13–14).

И когда окончится нынешний век и начнется новый? Когда наконец добро восторжествует над злом? Когда Царство Божие заменит собой царство зла на земле? Это должно случиться очень скоро. Не сегодня, так завтра. Вот слова Иисуса: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк., 9: 1). Вот что Он говорит дальше: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет» (Там же, 13: 30).

Иисус проповедовал о грядущем Царстве Божием. Но это было учение не о «небесах», куда ваша душа попадает после смерти. Это настоящее царство, здесь, на земле, которое принесет Сын Человеческий. Этот грандиозный судья на земле начнет суд над всем и вся, противостоящим Богу. Но те же, кто твердо придерживался учения Иисуса и объединился с Богом, получат награду в будущем царстве. «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Там же, 8: 38).

Прежде чем более полно разобрать структуру апокалиптического послания и миссии исторического Иисуса, мне стоит представить несколько убедительных аргументов, выдвинутых учеными, в пользу того, чтобы рассматривать Его как пророка апокалипсиса.

Если вы внимательно проанализируете наши ранние источники об Иисусе (наиболее верные с исторической точки зрения), пользуясь рядом критериев, которые мы уже наметили, то вам станет ясно, что Иисуса лучше всего рассматривать как человека, придерживающегося апокалиптических взглядов, в ожидании грядущего конца этого мира, каким мы его знаем.

Критерии

Во-первых, ситуативное правдоподобие. От Иосифа Флавия и из ряда других иудейских сочинений того времени мы знаем, что иудейский апокалиптизм был широко распространенным мировоззрением среди палестинских иудеев I столетия. Фарисеи были, несомненно, апокалиптистами: они верили в будущее воскрешение мертвых, в отличие от саддукеев. Ессеи придерживались апокалиптических взглядов, как это отчетливо видно в свитках Мертвого моря. Существовали иудейские пророки апокалипсиса, согласно Иосифу Флавию, разбросанные по всей Палестине, включая Иоанна Крестителя и других, ему подобных. Сам Иоанн, согласно источнику Q, проповедовал следующее: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Лк., 3: 9). Другими словами, час суда уже близок, и это не будет радостным событием для тех, кто не подготовился.

Во-вторых, древность. Самые древние источники — Марк, Q, М и L — содержат многочисленные апокалиптические поучения Иисуса (о чем я вот-вот сообщу поподробнее). К тому моменту, когда мы добираемся до последнего канонического Евангелия (от Иоанна), мы встречаем совсем мало апокалиптических поучений (хотя некоторые присутствуют, например, в 5: 28–29). Впоследствии же, в текстах вроде Евангелия от Фомы, апокалиптические идеи критикуются как ошибочные. Неизбежно напрашивается вывод: чем старше источник, тем охотнее Иисус изображается как апокалиптист. Таков самый древний взгляд на Иисуса.

План Иерусалима в I в. н. э.

В-третьих, независимое свидетельство. Помимо всего прочего, эти источники изображают Иисуса в независимой друг от друга манере. Марк не знал об источнике Q, источник Q составлялся без учета источника L, источник L — без учета источника М, источник М — без учета Евангелия от Марка и т. д. Апокалиптические традиции, которые можно найти в этих ранних источниках, целиком независимы.

В-четвертых, различие. Существует некоторое количество апокалиптических поучений, произнесенных Иисусом, которые подходят под критерий различия. Например, приведенная цитата из Марка (8: 38). Как каждый человек ведет себя по отношению к Иисусу, так же Сын Человеческий отнесется к нему. Если вы вынужденно читаете это изречение без веры, не по своей воле, о том, что Иисус — Сын Человеческий, или не зная о том, что многие считали Его Сыном Человеческим, то ничто в этом изречении не укажет, что Он говорит о Себе. Как раз наоборот: кажется, что Он говорит о ком-то еще. Придумают ли христиане изречение, в котором Иисус, очевидно, под Сыном Человеческим подразумевает кого-то еще, а не Себя? Это маловероятно.

Или взять, к примеру, описание Иисусом Судного дня в главе 25 Евангелия от Матфея, когда Сын Человеческий судит «овец» и «козлов». Овцы — люди, которым даруется награда вечного блаженства, потому что они делали добрые дела для Сына Человеческого, когда Он нуждался. Они кормили Его, одевали Его, навещали Его в тюрьме и т. д. Они возражают: они никогда Его раньше не видели. Сын Человеческий отвечает, что, поскольку они делали это для нуждающегося, они делали это для Него. Между тем козлам суждено вечное наказание, потому что они отказались творить добро для нуждающихся и, точно так же, для Сына Человеческого, Которого они никогда раньше не видели. Эта история почти наверняка отражает нечто, чему учил сам Иисус. А почему? Задумайтесь на минуту: что думали бы первые христиане о том, что человеку нужно сделать, чтобы заслужить вечную награду? Творить добро? Нет, вовсе нет! Путь к этому лежал через веру в Иисуса. Как мы увидим, такова преобладающая точка зрения апостола Павла и ему подобных. Никто не может быть «спасен» с помощью добрых дел, только с помощью веры в Христа. Но в этой истории спасенные получили вечную награду не потому, что они верили в Иисуса. Наоборот, они не только не верили в Него, но и ничего не знали о Нем. Они спасены через добрые дела. Такую историю не придумали бы поздние христиане, потому что представленный в ней взгляд на спасение отличается от того, что избрали первые христиане. Итак, она почти наверняка восходит к Иисусу. И это целиком апокалиптическая история.

Последний аргумент основан на определенном критерии. С относительной уверенностью мы знаем, как Иисус начал Свое общественное служение. Оно началось при участии Иоанна Крестителя, который крестил Иисуса (этим сведениям, исходя из контекста, можно доверять, они засвидетельствованы независимо, они также подходят под критерий различия и древности). Почему Иисус связался с Иоанном Крестителем, а, скажем, не с фарисеями, или саддукеями, или представителями секты «Четвертая философия», или с кем-то еще? Очевидно, потому, что Его внимание в особенности привлекло послание Иоанна. А послание Иоанна целиком и полностью апокалиптическое: конец близок, и людям стоит подготовиться к нему, иначе они будут прокляты. Мы знаем не только о том, как Иисус начал Свое служение, мы знаем, что произошло после Его служения и после Его смерти. Христианские общины стали появляться и расти по всему Средиземноморью. И как мы должны характеризовать верования первых христианских общин? Они были сплошь апокалиптическими. Мы увидим это, когда дойдем до апостола Павла, который, как Иисус, ожидал близкого конца с приходом Судии над миром, который должен был уничтожить силы зла (в его случае он думал, что судьей будет сам Иисус). Итак, мы знаем, как началось служение Иисуса, и мы знаем, что происходило после него. Начало и конец характеризуются весьма сильными апокалиптическими настроениями. А что происходило между основными, апокалиптическими по своему духу моментами? Серединой является само общественное служение Иисуса. Начало и конец — ключ к середине: если они оба по своей природе апокалиптичны, то середина тоже должна таковой являться. С почти полной уверенностью можно назвать Иисуса апокалип-тистом.

Иисус проповедует апокалипсис

Что мы можем сказать об особенностях проповеди Иисуса? Первые слова, записанные за Иисусом, встречаются в нашем самом раннем из дошедших Евангелий, в Евангелии от Марка. Иисус начинает проповедь с апокалиптического послания: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (1: 15). Я думаю, это обобщает все поучения Иисуса. Когда Он говорит, что исполнилось время, Он имеет в виду, что этому веку было отмерено определенное количество времени. И оно почти истекло. Царство Божие уже почти здесь — рукой подать. По мнению Иисуса, такое Царство не является божественным благословением для вашей души: это настоящее царство здесь, на земле, которым будет управлять Господь через Своего Мессию. Некоторым будет разрешено разделить радости этого царства, другие будут отлучены от него, чтобы предстать перед судом. Людям стоит поверить этим благим вестям и приготовиться. Потому что это вскоре случится.

Мало что можно узнать о молодости Иисуса, но что можно сказать наверняка, так это то, что Он вырос в Назарете, родном городе Иосифа и Марии. Этому преданию есть множество подтверждений (Мк., 1: 9; Мф., 1: 23 (М); Лк., 4: 16 (L); Ин., 1: 45), что успешно подходит под критерий различия: Назарет был маленьким заштатным городишкой (даже это слишком громко сказано), без притязаний на известность, о котором даже не слышало большинство людей, живших в Палестине. Кто бы мог выдумать историю о том, что Спаситель мира явился отсюда? Вот и Нафанаил с удивлением спрашивает: «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин., 1: 46).

Назарет никогда не упоминался в Еврейской Библии; Иосиф Флавий, который был полководцем иудейских войск в этом регионе (см.: отступление «Иосиф Флавий», с. 345), упоминает сорок шесть других тамошних городов, но ничего не говорит о Назарете. Он не назван также в иудейской Мишне, которая была составлена в Галилее.

Археологи провели раскопки в Назарете, чтобы помочь определить, каким он должен был быть во времена Иисуса. Судя по всему, жизнь была достаточно мрачной. Нет свидетельств каких-либо общественных зданий (синагоги, городских зданий), мощеной улицы, ввозимых товаров, любых предметов роскоши. Кажется, что выживание обитателей селения почти полностью зависело от местного сельского хозяйства. Подсчеты расходятся, но представляется, что жилая часть деревни во времена Иисуса занимала менее 10 акров (4 га). По самым лучшим оценкам, численность населения в общей сложности составляла от двух до четырех сотен человек. Жилищные условия были примитивны, хлев для скота и крестьянские домики строились над маленькими пещерами. Они делались из обтесанных булыжников, нагроможденных один над другим, обмазанных для тепла грязью, глиной и навозом, смешанными с соломой, с плохо сделанной соломенной крышей и земляным полом.

В общем, будучи юным, Иисус жил нищенской жизнью крестьянина в захолустном сельскохозяйственном районе. Не стоит удивляться тому, что ранние Евангелия сообщают, что уже взрослым Он проводил Свое время проповедуя в маленьких селениях и деревенских районах, избегая больших городов, до той поры, когда Он совершил Свое последнее и роковое путешествие в Иерусалим.

В Своих поучениях Иисус объявляет, что это царство скоро настанет; Он описывает, каким оно будет, и уговаривает народ подготовиться. Это царство принесет Судия над миром, которого Иисус называет Сыном Человеческим, — отсылка на видение в главе 7 Книги Даниила. Однако Иисус не считает, что Сын Человеческий — это весь народ Израиля (так «как бы Сына человеческого» интерпретирует Даниил — Дан., 7: 13–14); наоборот, как и другие апокалиптически настроенные иудеи того времени, Иисус думает, что Сын Человеческий существующая в действительности личность, Судия над миром, посланный Господом на облаках небесных. Исследователи долго спорили о том, считал ли Иисус себя Сыном Человеческим. На мой взгляд, ответ — нет. Когда Он говорит о грядущем Сыне Человеческом как о Судии над миром, кажется, что Он почти всегда намекает на кого-то другого, помимо себя. Такие «изречения о Сыне Человеческом» почти наверняка восходят к Иисусу, раз христиане, как мы уже поняли, не стали бы придумывать подобное. А что делать с остальными изречениями в Евангелиях, когда Иисус говорит о Сыне Человеческом и ясно, что Он говорит о Себе («Сын Человеческий должен пойти в Иерусалим и быть отвергнутым… и убитым»)? Такие изречения не подходят под критерий различия (так как поздние христиане считали Иисуса

Сыном Человеческим), и потому мы не можем знать, говорил ли Иисус когда-нибудь подобное.

Согласно учению Иисуса, когда придет Сын Человеческий, будет всеобщий суд. Словно у рыбака большой улов. Он с усилием вытягивает свою сеть и выбрасывает обратно рыбу, которую он не хочет, сохраняя лишь хорошую: «Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную» (Мф., 13: 49–50). На этом суде произойдет полное изменение фортуны. Те, кто находится у власти сейчас, были возвеличены господствующими силами этого века, силами зла. Те, кто сейчас страдает, будут одесную Господа. Все будет изменено в грядущем Царстве, где «будут последние первыми, и первые последними» (Там же, 20: 16). Вот почему «кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Q; см.: Там же, 23: 12).

Людям нужно приготовиться к грядущему царству. Они готовятся, слушая и следуя учению Иисуса, единственного, кто правильно понимает Тору Господа. В частности, Иисус учит Своих последователей необходимости доверять Господу, как ребенок доверяет родителю. Возможно, сейчас дела идут не очень хорошо, но вы можете доверить Господу все исправить. В приготовлении к Царству люди должны в настоящем посвятить себя друг другу. Это и означает делать то, что в самом деле хочет Бог, как Он сам учит в Торе. Вы должны поступать с другими так, как бы вы хотели, чтобы поступали с вами. Следует возлюбить ближнего своего как самого себя. Таковы основные учения Писания, по мнению Иисуса. Тем, кто хочет унаследовать Царство, должно быть преданными Богу, и доверять Ему, и любить друг друга.

Те, кто уже начал поступать так, уже потихоньку начали понимать, каким будет это Царство. Это будет Царство мира, любви и справедливости. Итак, те, кто укрепляет мир, живут в любви и добиваются справедливости, уже сейчас в состоянии мельком увидеть, каково будет на самом деле, когда Царствие придет. Вот почему Царство похоже на маленькое горчичное зерно, посаженное в землю, которое затем вырастает в могучее растение (Мк., 4: 30–32). Это маленькое начало в жизни учеников Иисуса; но когда Сын Человеческий придет на суд, оно распространится по всей земле.

Апокалиптическая трактовка смерти Иисуса

После Своего крещения Иоанном Иисус проводит практически все время Своего общественного служения в Галилее, проповедуя Свое послание. Он собрал вокруг Себя двенадцать учеников (засвидетельствовано независимым образом); этот поступок мог быть совершен в апокалиптическом духе, чтобы показать, что будущий народ Господа будет похож на первоначальный избранный народ, на 12 колен Израилевых. Иисус шел из деревни в город, убеждая людей раскаяться в приготовлении к тому, что скоро должно произойти с приходом Сына Человеческого. Он придает силу этому посланию многими Своими деяниями. Его противники разгневаны тем, что Он проводит так много времени среди отбросов общества, грешников — таких, как ненавистные сборщики налогов, и блудниц. Но Он поступает так, чтобы доказать: будущее Царство настанет вовсе не для сильных мира сего. Они будут сурово осуждены за то, что угнетали и ненавидели. Бог встанет на сторону грешника, смиренного, угнетенного, презренного. Поступки Иисуса соответствуют Его словам. И именно Его поступки и слова в конечном итоге стали виновниками Его бед, связанных как раз с сильными мира сего, которых Он так глубоко презирал.

В последнюю неделю Своей жизни Иисус едет в Иерусалим, чтобы принять участие в ежегодном празднике Пасхи. Согласно нашим ранним источникам, это был Его первый приезд в большой город. То, что Он увидел, Ему не понравилось. Храм, со всем его необыкновенным великолепием, поразил Его тем, что он противоречил правде Господа. Среди мощи и великолепия не было Господа; Он был Богом бедных и угнетенных. Иисус, как зафиксировано во многих преданиях, вошел в Храм и перевернул столы тех, кто обменивал римскую монету на храмовую (они меняли ее потому, что чеканка, связанная с идолопоклонничеством, с изображением божественного императора не разрешалась в Храме), и выгнал тех, кто продавал жертвенных животных. Для Иисуса, несомненно, жульничеством было «наживаться» на том, что должно было быть подлинным поклонением Богу.

Более того, Иисус предсказывает, что, когда наступит конец (очень скоро), сам Храм будет уничтожен. Возможно, таково в основном было Его убеждение, скрытое под Его актами насилия по отношению к менялам и продавцам животных: вероятно, Он наглядно показывал притчу, как делали много веков назад пророки Иеремия и Иезекииль. В этом случае, перевернув столы и учинив волнение, Он мог объявлять о том, что Господь будет вскорости делать в большем масштабе. Господь не на стороне религиозных авторитетов иудеев. Наоборот, когда придет Сын Человеческий, именно их ждет суд.

Иисус из Назарета был не единственным апокалиптическим пророком, возвещавшим скорый суд Божий, которого не миновать не только врагам иудеев (римлянам), но и некоторым иудеям. Иосиф Флавий сообщает нам о еще нескольких пророках такого рода во времена Иисуса (не говоря об Иоанне Крестителе). Примечательно, что имя одного из этих пророков также было Иисус (для того времени имя необычное).

Согласно Иосифу Флавию (Иудейская война, Кн. 6), спустя примерно тридцать лет после смерти Иисуса из Назарета в Иерусалиме появился человек по имени Иисус[42], сын Анана, который пришел в Святой город во время ежегодного праздника и начал проповедовать во весь голос: «Голос с востока, голос с запада, голос с четырех ветров, голос, вопиющий над Иерусалимом и храмом… голос, вопиющий над всем народом!» Знатные граждане посчитали этого проповедника, возвещавшего роковую судьбу, нарушителем спокойствия и приказали наказать его ударами, но это его не остановило. Он продолжал громко проповедовать в общественных местах: «Горе, горе тебе, Иерусалим!» Римский прокуратор приказал арестовать его и высечь почти до смерти. Но, решив, что он был без преувеличений сумасшедшим, прокуратор отпустил его.

На протяжении еще семи лет этот Иисус продолжал проповедать, что грядет падение Иерусалима, пока город не был осажден в конце 60-х гг. и он сам не был убит камнем, пущенным из катапульты римлянами через стены.

В любом случае Иисус из Назарета был не единственным иудейским пророком, возвещавшим близкое падение города, и не единственным, кто противоречил местным иудейским лидерам, и не единственным арестованным и наказанным римским прокуратором. Он даже не был единственным Иисусом, с которым все это случилось!

Те, кто обладал властью, подметили, что делал Иисус, и решили за Ним приглядывать. Как мы видели, Пасха была самым посещаемым пилигримами праздником в Иерусалиме, и город был переполнен вдесятеро против обычного, так как иудеи со всего мира приезжали, чтобы отметить событие Исхода. Римские власти к этому семидневному празднеству (которое было связано с Праздником опресноков) относились со всей серьезностью: в это время года римский прокуратор, в данном случае — Понтий Пилат, объявлялся в Иерусалиме, располагаясь среди своих войск. Они присутствовали там, чтобы поддерживать спокойствие. И они не были идиотами. Они понимали, что это ежегодное празднество напоминает время, когда, согласно иудейским преданиям, Господь спас Свой народ от его чужеземных угнетателей. Многие иудеи отмечали этот праздник не просто из-за того, что Бог сделал раньше, а потому, что ожидали от Него того же: деяния, которое ниспровергнет врага, в этом случае — римлян. Римские власти были сосредоточены на том, чтобы предупредить бунты и восстания; особенно зорко они приглядывали за любым потенциальным возмутителем спокойствия, который мог взбудоражить толпу, за любым, кто, например, возвещал неотвратимое уничтожение врагов Бога.

Тому, что один из учеников Иисуса, один из двенадцати, решил предать Его ради денег, есть много свидетельств, кроме того, это подходит под критерий различия (не думается, что таким преданием гордились бы ранние христиане). Трудно понять, почему Иуда сделал то, что он сделал. Возможно, он считал Иисуса мессией, который уничтожит римлян, и был горько разочарован, когда тот не пробудил народ. Может быть, он считал, что Иисус зашел слишком далеко в Своей оппозиции к иудейской верхушке. Этого мы никогда не узнаем. Но Иуда решился предать Иисуса, и он рассказал властям то, что им следовало знать.

Состоялась Тайная вечеря Иисуса с Его учениками, на которой, согласно нашим ранним свидетельствам, Он намекнул им, что Он знает, что Ему осталось недолго. Нетрудно понять, что случится во время Пасхи с человеком, убеждающим народ подготовиться к грядущему вмешательству Бога, когда Он уничтожит царство зла на земле и принесет Свое собственное Царство, с центром в Иерусалиме, где править будет не чужеземный император, а иудейский мессия. Иисус собирал толпы людей, время было неспокойное, и власти были готовы подавить любую опасную акцию.

Иисус вышел в сад для молитвы, и именно туда Иуда привел власти к Нему. Иудейские лидеры были глубоко заинтересованы в том, чтобы предотвратить любые возмущения, а Иисус собирал последователей. Гораздо лучше было убрать Его с дороги, чем возбуждать массы и вынудить римлян к вторжению, с мечом в руке. Однако Иудейский синедрион не имел власти казнить возмутителя спокойствия. Рим сохранил это право за собой.

Итак, иудейские власти передали Иисуса римскому прокуратору Пилату, обвинив его в мятежности против властей. Они не сказали Пилату, что он был богохульником. Пилата это бы не заинтересовало. Они сказали ему, что Он называл себя царем Иудейским.

Это было злокозненное обвинение, потому что, как вы уже увидели, Иисус ведь никогда так Себя не называл в Евангелиях. Так почему Он был в этом обвинен и в конечном итоге на этих основаниях казнен? Я неоднократно указывал, что грядущим Царством, о котором проповедовал Иисус, будет править Мессия. Иисус с определенностью пояснил Своим двенадцати ученикам, что они сами будут «на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Q; см.: Мф., 19: 28). По-видимому, двенадцать будут править, подчиняясь Мессии. Но кто такой Мессия? Иисус был тем, кто избрал двенадцать. Сразу после Его слов о том, что помогло бы человеку попасть в грядущее Царство. Учил ли Иисус Своих учеников втайне, что Он будет будущим Мессией? Что Он будет царем в будущем Царстве?

Если так, то тогда все встает на свои места. Иисус был обвинен в том, что называл Себя царем Иудейским, именно потому, что на самом деле Он так Себя называл. Но не публично. Как об этом узнали власти? Они подкупили осведомленное лицо ради информации. И Иуда им ее дал. Иуда рассказал властям о тайных указаниях Иисуса, и это было все, в чем они нуждались. Иудейские власти проинформировали Пилата. Пилат судил Иисуса и спрашивал Его, является ли правдой то, что Иисус видел Себя царем. Иисус не мог полностью отрицать это, раз Он в самом деле видел Себя царем. Пилату этих сведений хватило.

У прокуратора было право распоряжаться жизнью и смертью. Если он того пожелал, он мог приказать казнить человека на месте. Так он и поступил с двумя другими возмутителями спокойствия этим утром. И он так же поступил с Иисусом. Суд, возможно, занял всего пару минут. Он приказал распять этого смутьяна, этого возмутителя спокойствия, этого пророка апокалипсиса, самопровозглашенного царя. Его солдаты высекли Иисуса, вывели Его из города и пригвоздили к кресту. Он скончался через шесть часов.