Библия. Историческое и литературное введение в Священное Писание

Когда мы изучили жизнь и поучения апостола Павла, мы продолжим. Теперь мы рассмотрим, как Павла понимали и изображали впоследствии, после его смерти. В этой главе мы сосредоточимся на Деяниях апостолов, в которых Павлу отведена главная роль, и на девтеропаулинистских посланиях, письмах, обладающих вторичным авторитетом в каноническом корпусе сочинений Павла. Причина их вторичного авторитета заключается в том, что эти шесть книг — Послание к ефесянам, Послание к колоссянам, Второе послание к фессалоникийцам, Первое и Второе послания к Тимофею, Послание к Титу — были, возможно, написаны не апостолом, а поздними авторами от лица Павла. Другими словами, они все ложно атрибутированы. До того как мы перейдем к подробному рассмотрению этих поздних выражений паулианства, будет полезно сказать несколько общих вещей о том, как Павла понимали в его собственное время и позже.

ПАВЕЛ ВО ВРЕМЕНА И HOGIE НОВОГО ЗАВЕТА

Кто-то может заявить, что Павел приобрел даже большую значимость после своей смерти, чем при жизни. Многие считают Павла самой значительной личностью раннего христианства помимо Иисуса, что верно, по уже рассмотренным нами причинам. Но есть некоторые указания на то, что на момент, скажем, 50-х гг. н. э. Павел не был в той же степени значительной фигурой, какой он стал позже. Во-первых, стоит заметить, что почти во всех церквях, установленных Павлом, у него были противники, чьи взгляды совершенно отличались от его собственных и кого он считал угрозой для своей миссии и послания. Эти люди наверняка представляли опасность. И казалось, что их так много! Можно предположить, что при жизни Павел один выступал против многих. Его голос возвысился над остальными, но это не было очевидным исходом в его время. Кроме того, противники Павла не придерживались единых взглядов. Например, его противники в Галатии утверждали, что для всех правоверных последователей Иисуса необходимо принять обряд обрезания и следовать Иудейскому Закону. Павел, разъяренный, отвечает. С другой стороны, его противники в Коринфе придерживались такого мнения, что они уже воскресли и наслаждаются всеми радостями спасения. Павел считал, что это совершенно немыслимо. Любопытно, что некоторые из жителей Коринфа, которые купились на это «ошибочное» послание, принадлежали к группе, провозгласившей Павла своим героем и лидером (1 Кор., 1: 12).

Итак, следует сделать два основных вывода: при жизни Павел не рассматривался повсеместно как безусловный апостольский авторитет, чьи взгляды, и только его, можно было принимать как истинные, и даже те, кто в самом деле взывал к его авторитету, временами придерживались таких взглядов, которые он сам находил спорными.

Ситуация не изменилась, а, скорее, усугубилась в десятилетия после смерти Павла. Ко II в. существовали некоторые группы христиан, считавшие Павла заклятым врагом. Таковыми являются духовные преемники противников Павла в Галатии, иудеи-христиане, которые до сих пор считают, что следовать учению Иисуса — значит придерживаться Иудейского Закона. С их точки зрения, Павел, который отделял оправдание верой от Закона, понял это совершенно неверно. Другие группы христиан глубоко уважали Павла, но ни во что не ставили друг друга — каждая группа заявляла, что именно она придерживается «истинной» интерпретации Павла. Например, некоторые группы гностиков настаивали, что Павел поддерживал их точку зрения; другие христиане «ортодоксальной» традиции утверждали обратное: Павел поддерживал их взгляды. И тут ничего не поделаешь.

Каждая из этих фракций предоставила сочинения, отразившие их различные теологические взгляды, написанные авторами от лица Павла. Например, мы знаем о фальшивых посланиях Павла, восходящих ко II в., так, Третье послание к коринфянам — сочинение, содержащее яростные нападки на заявление гностиков о том, что верующим нужно избавиться от плоти, чтобы обрести спасение. Нам также следует учесть послание, которое Павел, согласно гра-диции, адресовал к лаодикийцам (см.: Кол., 4: 16), и серию из четырнадцати писем, которыми обменивались Павел и величайший философ своего времени Сенека. Все эти книги подделаны под послания Павла; ни одна из них не отражает взгляды исторического Павла.

Мы также располагаем повествованиями о жизни Павла из поздних источников, включая одну книгу II в., которая называется Деяния апостола Павла. Этот рассказ наполнен удивительными, но в значительной степени легендарного характера сведениями о Павле. В одной из самых известных частей книги рассказывается, как Павел обратил в христианство богатую женщину-аристократку по имени Фекла, которая случайно услышала Павла, проповедующего неподалеку. Но эта проповедь отличается от всего того, что выходило из-под пера Павла в Новом Завете. В ней Павел заявляет, что путь к вечной жизни — отречься от половых контактов, даже если вы состоите в браке. Здесь главную роль играет не вера в смерть и воскресение Иисуса, а постоянная целомудренность человека. Фекла находит это послание убедительным и становится последовательницей Павла (и через него — Иисуса), к ужасу своей семьи и, особенно, своего жениха. Она бесцеремонно отменяет свадьбу, чтобы она смогла вести целомудренную жизнь. Такое решение приводит к ряду весьма занимательных историй, так как Фекла осуждена и приговорена к смерти (пару раз) за нарушение всех допустимых в ее обществе норм, лишь чтобы неизменно быть спасенной удивительным образом с помощью божественного вмешательства.

Как повествует другая история в Деяниях апостола Павла, апостол, пересекая пустыню, встречает говорящего льва, который просит о крещении. Павел милостиво выполняет просьбу. Спустя большое количество времени, когда Павел приговорен к казни, его ведут на арену на битву с дикими зверьми. Кто бы мог подумать, что рядом с ним окажется его друг, говорящий лев. Они оба чудесным образом спасаются и расходятся с миром.

Ни одна из этих историй (особенно со львом!) не имеет исторического обоснования. Тем не менее их ценность в том, что они показывают, как Павла понимали и изображали в позднее время. Но чтобы увидеть, как представления о Павле отличаются от его собственной подачи в семи посланиях, несомненно его авторства, не обязательно ждать II в. Увидеть это можно уже в сочинениях Нового Завета, особенно в Деяниях апостолов и девтеропаулинистских посланиях.

ДЕЯНИЯ АПОСТОЛОВ

Мы уже узнали кое-что о книге Деяния апостолов из наших комментариев выше. Это единственная история о ранней церкви в Новом Завете, в которой рассказывается, как христианство распространилось по римскому миру через миссионерское служение апостолов. Ключевой фигурой здесь является Павел, который после своего обращения становится центральным героем книги в течение двух третей повествования. Сюжет охватывает только 30 лет, от воскресения Иисуса до заключения Павла в Риме в преддверии его смерти.

Эта книга была написана тем же автором, кто создал Евангелие от Луки. Она посвящена тому же самому человеку, Феофилу; и вначале автор напоминает своему читателю содержание первой части (1: 1–4). Поэтому мы можем, в некотором смысле, рассматривать Евангелие от Луки и Деяния как дилогию. Отчасти является необычным для античного мира (или современного, если на то пошло) то, что эти две части на самом деле написаны в разных литературных жанрах. Однако это более или менее объясняется природой материала. У Луки (так я продолжаю его называть) выбор был невелик. Евангелие, разумеется, повествует о рождении, жизни, смерти и воскресении Иисуса, поэтому, естественно, написано как род религиозной биографии — как и другие Евангелия Нового Завета. Сюжет книги Деяния апостолов не сосредоточен на одной личности. Хотя роль Павла в ней примечательна, он не появляется до главы 7. На самом деле Деяния повествуют о распространении христианского движения, от его не многообещающего начала внутри маленькой группы последователей Иисуса в Иерусалиме до масштаба всей Римской империи. Они больше напоминают «историю» народа, какую вы найдете у других античных историков; например, история иудеев Иосифа в двадцати книгах, «Иудейские древности».

История народа, которая выстроена в хронологической последовательности, называется всеобщей историей, и такова книга Деяний. Мы не должны ожидать от древних книг всеобщей истории того же, что ждем от исторических книг, созданных сегодня. Древние историки не имели возможности обратиться к большим архивам или к системе поиска данных; часто они предпочитали устную традицию письменным источникам; и неоднократно они были вынуждены просто выдумывать события, чтобы объединить повествование. Особенно когда они имели дело с публичными речами. Большинство всеобщих историй Древнего мира содержит много речей главного героя сюжета; такие речи занимают обычно где-то около четверти от всей книги. Так же обстоит дело и с Деяниями, где апостолы регулярно обращаются с речью к нехристианской толпе, чтобы обратить их в христианство, к христианским общинам, чтобы укрепить их, и к властям, чтобы отстоять свои действия. Античные историки, как, например, известный грек Фукидид, были достаточно честны в том, что у них не было настоящего доступа к речам, которые они пересказывали, так как они произносились несколькими годами, десятилетиями или даже столетиями раньше. Никто не записывал. Итак, Фукидид указывает, что, когда он вкладывает речь в уста одного своего персонажа, он поневоле выдумывает ее сам и старается придумать такое, чтобы одновременно пришлось к случаю и звучало правдоподобно для этого героя. Лука поступал так же. Современные историки этим бы никогда не отделались; но здесь мы имеем дело с древней литературой, не с книгами, написанными в прошлом году.

Читатели Нового Завета давно подметили множество явных сходств между тем, что происходит с Иисусом в Евангелии от Луки и с верующими христианами в Деяниях апостолов. Такие параллели показывают, что Лука был не простым летописцем событий, озадаченным тем, как объективно рассказать о первых годах христианского движения. Он скомпилировал эту историю с ясной целью, отчасти для того, чтобы показать, что воля Господа стояла за миссией церкви так же, как и за миссией Иисуса. Так, например, в начале служения Иисуса, согласно Луке, Он был крещен, и Святой Дух сошел на Него; когда новые верующие крестились в Деяниях, на них также сходил Святой Дух. Согласно Евангелию от Луки, Святой Дух дает силы Иисусу творить чудеса и проповедовать; точно так же Он дает силы апостолам творить чудеса и проповедовать в Деяниях. Как пишет Лука, Иисус излечивает больного, изгоняет демонов и воскрешает из мертвых; в Деяниях апостолы излечивают больного, изгноняют демонов и воскрешают из мертвых. В Евангелии от Луки иудейские власти в Иерусалиме противостоят Иисусу; и они противостоят апостолам в Деяниях. Иисуса держат в заключении, обвиняют и казнят в Евангелии от Луки; в Деяниях некоторых Его последователей держат в заключении, обвиняют и казнят.

Эти параллели не просто любопытные совпадения. Один автор написал обе книги, и он использовал параллельные истории, чтобы доказать главное: апостолы продолжали дело Иисуса и таким образом продолжали Его миссию с помощью силы Святого Духа. Потому они убеждали через те же деяния, им оказывали тот же прием, и они разделили ту же судьбу.

Лука начинает свое повествование там же, где он закончил его в своем Евангелии, с появления Иисуса перед Своими учениками после воскресения. В Деяниях он указывает, что Иисус провел с ними сорок дней, предоставив им «многие верные доказательства» (1: 3), что Он будет жить снова (достаточно странное высказывание: какие еще доказательства могли бы потребоваться?), и разговаривая с ними о Царстве Божием. Ученики думают, что теперь, когда уже Иисус воскрес, конец совсем близок, и они спрашивают Его, не пришло ли время. В ответ Иисус говорит (это одно из ключевых утверждений всего повествования): «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (1: 7–8).

В некотором смысле это утверждение можно рассматривать как программное в свете всего, что происходит в повествовании Луки дальше. В главе 2 Деяний на учеников нисходит Святой Дух в день Пятидесятницы. Как Иисусу дал силы Святой Дух во время крещения, так произошло и с ними. Исполненные Святого Духа апостолы начинают возвещать евангельское послание Иисуса в Иерусалиме. Затем они выходят из Иерусалима в окрестную сельскую местность Иудеи и доходят до Самарии. Потом, на протяжении большей части книги, они (или, по крайней мере, Павел и его спутники) распространяют евангельское учение во всех языческих странах, пока оно, наконец, не достигает Рима.

Распространение христианства в этой книге описывается не только с географической точки зрения, но и с точки зрения этнической. Вначале в христианство обращаются иудеи в Иерусалиме; в главе 8 Деяний «полуиудеи», самаряне, приняли Святой Дух; и затем, начиная с главы 10 Деяний, неиудеи приходят к вере. Одна из главных тем, к которой обращается книга, которую также затрагивал в своих письмах ранее Павел: должны ли эти неиудеи становиться иудеями, чтобы стать христианами? В Деяниях высказано такое же мнение, которого придерживался и Павел: ответ — громкое нет.

Вернемся к началу. После того как Иисус говорит Свои последние слова Своим ученикам (1:8), Он возносится на небеса, чему они все были свидетелями. Вскоре после этого все последователи Иисуса собираются (теперь сказано, что их стало 120 — тем или иным образом), и Петр произносит свою первую речь для них. В ней он рассказывает, как Иуда Искариот встретил свою судьбу после предательства Иисуса. Это любопытный рассказ (1: 18–19), частью потому, что он расходится с единственным другим рассказом о смерти Иуды в Евангелии от Матфея (27: 3—10). Прочтите эти два отрывка и попытайтесь понять разницу: спросите себя, кто приобрел поле, на котором умер Иуда, почему оно было названо «землей крови» и как он умер? Петр продолжает, говоря о том, что апостолы должны выбрать еще одного апостола, который займет место Иуды, так как необходимо, чтобы их было двенадцать. Не совсем ясно, почему это так важно: как читатели неоднократно подмечали, большинство апостолов фактически не играют никакой роли дальше в повествовании Деяний, и в книге ни разу не объясняется, почему апостолов должно быть двенадцать. Но Петр видит в этом божественную необходимость и приводит два отрывка из Писания, чтобы показать, что это было предначертано (Деян., 1: 20). Это само по себе интересно. Для Луки, автора обоих повествований и этой речи (вспомните: никто ничего не записывает; Лука писал спустя где-то 50 лет), в Писании не только предсказывается, что случится с Иисусом (Лк., 24: 27), но также то, что случится в церкви. Согласно Луке, существование первой христианской общины было в действительности предсказано пророками Ветхого Завета.

Следующее важное событие происходит во второй главе Деяний апостолов, в день Пятидесятницы. Пятидесятница — еще один ежегодный иудейский праздник, отмечавшийся через пятьдесят дней после Пасхи. В этой истории последователи Иисуса по этому случаю собрались вместе, и внезапно они услышали шум, похожий на шум сильного ветра, и увидели языки, словно огненные, расположившиеся над головой каждого. Они начали говорить на чужих наречиях, которых раньше никто из них не знал. Они были на улице, когда это случилось, и «неверующие» (то есть иудеи, они не были христианами), которые пришли из разных стран на праздник, услышали их и удивились, потому что они проповедовали Евангелие на их родных языках.

Цель этого рассказа — показать, что Евангелие распространится в других странах и распространение его возможно благодаря помощи Святого Духа, снизошедшего на верующих. В этом случае люди, бывшие снаружи, выставляют христиан на посмешище за то, что они-де пьяны. Это дает Петру повод подняться и произнести речь. Она очень любопытна, это первое послание евангелистов, сохранившееся от раннего христианства. Петр заявляет, что произошедшее сейчас — исполнение пророчества (Деян., 2: 17; цитирует Книгу пророка Иоиля, 2: 28). И он быстро переходит к разговору об Иисусе, Которого он описывает как могущественного Мужа, творившего невероятные чудеса, беззаконно казненного злыми людьми, но Господь защитил Его, воскресив из мертвых.

Здесь будет важным вспомнить то, с чем мы встретились в Евангелии от Луки. Там смерть Иисуса изображалась не как искупительная жертва, а как повод осознать свою вину перед Господом и раскаяться, чтобы Господь простил вас. Именно это происходит и здесь. Петр вовсе не говорит, что Иисус погиб за чужие грехи. Он говорит, что люди (по всему миру) виновны в убиении Иисуса и потому им нужно покаяться в своих грехах для их прощения. И это срабатывает. Три тысячи человек сразу же обратились в веру и покрестились.

Это начало поразительного служения апостолов в Иерусалиме. Теперь, когда на них снизошел Святой Дух, они могут творить чудеса, как и Иисус. В следующей главе Петр и Иоанн излечивают хромого, и толпа изумлена. Петр воспользовался ситуацией, чтобы сказать еще одну проповедь о том, что Иисус был несправедливо убит, но Господь воскресил Его из мертвых, как и предсказывали пророки. И еще пять тысяч человек обратились в веру (4: 1–5: 4). Очевидно, что здесь мы имеем дело с преувеличенными цифрами. Ведь если все было именно так, то в Иерусалиме не осталось бы нехристиан.

В этом месте поднимается еще одна ключевая тема Луки. Петру и Иоанну противостоят иудейские лидеры — как и Иисусу до них. На протяжении повествования Деяний Бог творит чудеса через апостолов; иудейские власти противостоят апостолам, апостолы преследуются и привлекаются к суду, но тем не менее Бог действует через их проповеди и спасает людей.

В первых главах Деяний рассказывается о целом ряде историй об апостолах и их деятельности в Иерусалиме. Одна из тем, охватывающих всю книгу, — существование полного единения среди тех, кто обратился в веру, и в особенности среди самих апостолов. Посторонние могут попытаться проникнуть в их апостольскую среду; возможны преследования со стороны иудейских властей; возможно, существуют серьезные теологические вопросы, которые нужно разрешить; могут возникнуть те или иные трудности. Тем не менее, раз апостолов направляет Святой Дух, в их рядах не будет раздоров, не будет и намека на разобщение. Такой образ полной сплоченности и единства первой христианской общины несколько противоречит, очевидно, тому, что мы узнали из посланий Павла.

В главе 7 Деяний рассказывается о первом христианском мученике, Стефане, который предстал перед судом иудейских властей и произносит весьма длинную речь, в которой доказывает, что Иисус исполнил пророчества Ветхого Завета. Чрезвычайно раздраженная заявлениями Стефана, толпа иудеев нападает на него и забивает камнями до смерти. Сказано также, что при этой казни присутствовал «юноша, именем Савл» (7: 58). Это еврейское имя человека, который нам так хорошо известен по своему греческому имени Павел.

Дальше повествуется о преследованиях христиан Павлом (8: 1–3). Но затем происходит одно из ключевых событий книги. Савл, ревностный гонитель церкви, держит путь в город Дамаск, когда Иисус появляется перед ним в ослепляющем свете. Савл понимает, что Иисус на самом деле восстал из мертвых, и становится верующим (гл. 9). Он добирается до Дамаска, где встречает христианина по имени Анания, который излечил его слепоту. Савл немедленно начинает служение как проповедник.

Мы уже видели в собственных посланиях Павла, что он рассматривал себя как апостола язычников, и кто-то может подумать, что он первый пришел к мысли о том, что язычники могут следовать учению Иисуса без того, чтобы сначала стать иудеями. Но не таково мнение автора Деяний. В Деяниях автор старается доказать, что столь глубокое единение в апостольской общине существовало не в малой степени из-за того, что первому Господь открыл Свою истину Петру, а не Павлу. В весьма значительной сцене в главах 10–11 Петру показывают в видении, посланном Богом, что не обязательно есть только кошерное. Ему даются указания идти в город Кесарию, чтобы поговорить с римским центурионом Корнилием. Петр подчиняется и обращается к Кор-нилию и другим язычникам, собравшимся в его доме. Пока он говорит, Святой Дух снизошел на всех них, и они все обратились в веру и крестились. Петр понимает значение этого: неиудеи могут принять Святой Дух так же, как и иудеи, им не обязательно принимать обычаи иудаизма, чтобы поверить и креститься. Он возвращается и сообщает свои открытия иерусалимским апостолам (гл. И).

Литературное мастерство Луки не ограничивается созданием параллелей Евангелия и Деяний. Такой же интерес представляют параллели между главными героями в самом повествовании Деяний, особенно между Петром, главным героем в главах 1—12, и Павлом, главным героем глав 13–28.

Выделяются несколько примеров подобных параллелей. Оба — и Петр, и Павел — читают проповеди толпам иудеев, и то, что они говорят, во многих отношениях достаточно схоже (например, сравните речи в гл. 3 и 13). Оба творят удивительные чудеса: к примеру, оба излечивают больного без прямого с ним контакта. Так, тень Петра может излечить (5: 15), как и платки Павла (19: 12). Обоим упорно противостояли лидеры среди иудеев, но Господь защитил их обоих; они были заключены в тюрьму за свои проповеди, но освободились от оков через божественное вмешательство (12: 1—11; 16: 19–34). И возможно, самое важное: они оба были абсолютно убеждены божественным откровением и успехом их проповедей, что Господь решил принять неиудеев в церковь без того, чтобы они сначала становились иудеями (гл. 10–11, 15). Эти параллели подкрепляют наше первое впечатление о том, что на протяжении своего повествования Лука хочет показать, что Бог принимает участие в христианской миссии. Те, кто предан Господу, говорят схожие речи со схожими результатами, схожие истины им открыты, и судьбы их похожи. Итак, мастерство Луки послужило основообразующей цели.

Главная перемена в повествовании происходит в главе 13 Деяний. До этого Петр, очевидно, был главным героем сюжета. Некоторые другие апостолы, например Иоанн, появлялись время от времени, но по большей части эта книга — рассказ о деятельности Петра. Все это меняется с главы 13. Павлу и его спутнику Варнаве поручено отправиться в путь и распространять Евангелие дальше. Так они и сделали. В главах 13–20 Павел продолжает служение в трех своих апостольских путешествиях в города Малой Азии, Македонии и Ахайи — в местах, также упомянутых в посланиях Павла. В отличие от посланий Павла в этом рассказе он заведомо первым делом идет в местную синагогу, какой бы город ни посетил, и проповедует Евангелие Христа находящимся там иудеям, в некоторых городах в течение недель. И опять же заведомо он вызывает протест у иудейских лидеров, которые выгоняют его из синагоги и иногда наказывают более сурово, например бьют. Однажды его действительно забили камнями, но вместо того, чтобы умереть, как любой обычный человек, он просто встает после этого и идет в следующий город, чтобы проповедовать там (14: 19–20). Согласно Деяниям, христианскую миссию или ее главного миссионера Павла не остановить. Святой Дух следит за происходящим, и миссия будет продолжаться.

Евангельские проповеди Павла крайне любопытны, не в последнюю очередь потому, что чрезвычайно схожи с евангельскими проповедями Петра из начала книги. Прочтите речь Павла в главе 13 и сравните ее с речью Петра в 3-й. Слова необразованного галилейского рыбака Петра мог бы произнести Павел, интеллектуал эллинистического духа, и наоборот. Почему так? Потому что ни один из них на самом деле не произносил этих речей. Их сочинил Лука. Особенно поражает то, что характерные для Павла акценты, отраженные в его собственных письмах, почти никакой роли в этих речах не играют — например, что смерть Иисуса была искупительной жертвой и что Его воскресение — ключ к спасению.

После первого апостольского путешествия, описанного в главах 13–14, настает время знаменитого собора в Иерусалиме, описанного в главе 15, который мы уже обсуждали в связи с рассказом Павла в Послании к галатам. После прочтения этого послания у нас складывается впечатление, что Павел был вынужден применить грубый нажим, чтобы убедить апостолов в Иерусалиме, что Евангелие можно нести неиудеям без того, чтобы требовать от них подчинения Закону. Согласно описанию в Деяниях, все было совсем не так. Существовало несколько обманувшихся братьев, которые придерживались возмутительного мнения, будто бы вера в Иисуса требует обрезания и подчинения Закону. Но никто из апостолов на это не купился. Петр разъясняет свое видение и беседу с Кор-нилием. Иаков выступает за апостольские путешествия к неиудеям. Павел и Варнава воспользовались своим шансом высказаться. И все кругом согласились, что неиудеям не обязательно соблюдать Закон, кроме самых основных требований, как, например, воздерживаться от принесения идолам еды и от беспутства.

Павел возвращается к своей миссионерской деятельности, и в следующих главах описываются его апостольские деяния и значительные успехи.

После третьего апостольского путешествия он совершает судьбоносную поездку в Иерусалим (вы заметите, что есть множество литературных параллелей между происходящим у Луки и происходящим в Деяниях; Иисус также совершал подобное путешествие). Когда он был в Иерусалиме, Иаков побудил его устроить особую жертву в Храме, чтобы показать, что он не забыл Закон Моисеев (гл. 21). Это также является ключевой темой Деяний. Несмотря даже на то, что Павел верит в обращение неиудеев, он сам остается иудеем во всех отношениях. Он никогда не сделает ничего нарушившего бы Иудейский Закон. Неиудеям не должно исполнять его нормы. Но, как правильный иудей, сам Павел все же придерживается Закона.

У него тем не менее есть противники в Иерусалиме, и они приказали его арестовать. Его берут под стражу римляне. Ему разрешают высказаться в свою защиту перед иудеями (гл. 22). Затем он должен предстать перед судом иудейского Синедриона (гл. 23). Когда римский трибун узнает о заговоре убить его, он приказывает, чтобы Павла вывезли в ожидании суда (гл. 23), и затем он произносит речь в свою защиту перед правителем Феликсом. Но Феликс, надеявшийся получить мзду, оставляет его в темнице еще на два года. К концу этого времени Феликса сместил человек по имени Фест. Павел опасается, что ему не видать справедливого суда. Потому он апеллирует к тому, что у него, как у римского гражданина, есть право требовать, чтобы его дело услышал римский император (ничто в посланиях Павла не указывает на то, что он был римским гражданином; а идея, что любой мог добиться слушания у императора, выглядит слегка странной). Его посылают в Рим, по пути он терпит кораблекрушение (гл. 27), но в конечном итоге прибывает на место, и книга заканчивается на его проповеди, обращенной к любому, кто мог его слышать в тюрьме (гл. 28).

На протяжении этих глав Павел приводит множество доводов в свою защиту и своего поведения. В них он настаивает, что он иудей-христианин, который никогда не делал ничего, что шло бы вразрез с Законом Моисеевым. Он заявляет, что он встречал сопротивление, потому что он верит в Иисуса и передал Его послание неиудеям. Но его преследования абсолютно необоснованны: ни его новообретенная вера, ни апостольские путешествия к неиудеям не ослабили иудейскую веру. Как раз наоборот, все это — исполнение правил иудаизма.

Некоторые утверждают, что раз Деяния апостолов заканчиваются на пребывании Павла в тюрьме, то книга должна была быть написана вскоре после того — например, в 63 или в 64 г. Конечно, логика этого рассуждения подсказывает, что в Деяниях сообщалось бы о смерти Павла, если бы Лука о ней знал. Но на самом деле не все так очевидно, как кажется. Прежде всего, если большинство исследователей правы в том, что Евангелие от Луки написано в 80–85 гг. н. э. и данная книга — его продолжение, то тогда, очевидно, автор писал спустя пару десятилетий после смерти Павла. И можно задуматься об убедительных причинах, по которым Лука не упомянул о его казни. Согласно Деяниям, Павел — человек, которого нельзя остановить. Возможно, автор не хотел сообщать о событии, показывающем, что в действительности Павла можно остановить, — в сущности, его остановили окончательно. Потому, вместо того чтобы сообщать о том, что Павел был бесцеремонно казнен, Лука останавливает свое повествование на триумфальной ноте. Павел может быть в тюрьме, но он проповедует там и до сих пор обращает людей в веру. Миссия должна продолжаться.

Теперь, когда мы рассмотрели повествование и многие из тем книги Деяния апостолов, мы можем вновь вернуться к вопросу ее исторической ценности. Рассказывает ли нам Лука в своем повествовании то, что действительно происходило в первые годы церкви, о событиях жизни Павла и его учении? Здесь я снова повторю свое мнение, высказанное ранее: представляется, что Деяния в той же степени точны с исторической точки зрения в отношении Павла, в какой Евангелие от Луки — в отношении Иисуса. Деяния достаточно точны в изображении ситуации крупными мазками, но деталей не хватает, иногда из-за масштаба; и существуют некоторые значительные, основные различия.

Апостольские путешествия Павла согласно Деяниям апостолов

Лучше всего это показать на детальном сравнении того, что в Деяниях сказано о Павле, и того, что сам Павел говорит о себе, в случае когда ситуации описываются одни и те же. Сначала рассмотрим учение Павла. Здесь я приведу лишь один пример: и в Деяниях, и в посланиях Павла излагается точка зрения апостола на языческое идолопоклонничество, но различаются они достаточно резко. В Деяниях Павел проповедует нескольким греческим философам в Афинах (17: 22–31), и он сообщает им, что они заблуждаются, почитая идолов. Хотя их ошибка понятна: они были невежественны и не понимали, что существует только один Бог. Господь посмотрит сквозь пальцы на их невежество и простит их. Сопоставьте это с тем, что говорит сам Павел в Послании к римлянам (1: 18–32). Там он заявляет, что язычники всегда знали о существовании только одного Бога, но сознательно отвергали это воззрение (всем известное), чтобы создавать для себя идолов, прекрасно зная, что они ненастоящие боги. Поэтому Господь не простит их, наоборот, накажет их за то, что поступали против известной им правды. Итак, что же правда? Были ли язычники невежественны и их готов был простить Бог? Или же они действовали, вполне осознавая, что они делают, и, таким образом, были объектом божественного гнева. Некоторые интерпретаторы утверждали, что эти рассказы можно согласовать друг с другом: когда Павел разговаривает с язычниками в Деяниях, он вряд ли стал бы говорить им, что он на самом деле думает, чтобы обратить их в веру. Но это не кажется логичным: Павел всегда говорил то, что думал, вне зависимости от последствий. И кажется маловероятным, чтобы он сказал то, что противоположно, с его точки зрения, истине, когда он и пытался проповедовать истину. Представляется, что в Деяниях было изменено то, что Павел в действительности думал по этому поводу.

Между Деяниями и посланиями Павла существуют противоречия не только в проповедях Павла, но и в деталях его жизни. Их часто можно заметить, если сравнить комментарии Павла с повествованием Деяний. Иногда различаются маленькие детали. Например, Павел сам указывает, что во время его путешествия в Афины с ним был Тимофей (1 Фес., 3: 1–2); но в Деяниях же подчеркивается, что Павел ушел в Афины один, без Тимофея (гл. 17). Это может показаться малозначительным, но чьи сведения верны?

Иногда различия куда важнее. Как мы уже видели, обращение Павла происходит в главе 9 Деяний. Первое, что он делает после того, как покинул Дамаск, — направляется в Иерусалим, чтобы встретиться с другими апостолами (9: 23–30). Но Павел в Послании к галатам особо подчеркивает, что все произошло совсем не так: он не был в Иерусалиме в следующие три года, и он не общался ни с одним апостолом, кроме Кифы и Иакова. Павел клянется, что это правда (Деян., 1: 17–20). Это различие трудно сгладить, и оно важно для обоих авторов. В Деяниях автор хочет подчеркнуть, что Павел и апостолы были и всегда будут единомышленниками, с самого начала. И потому Лука заявляет, что они встретились сразу после обращения Павла. С другой стороны, Павел хочет сделать акцент на том, что его евангельское послание не искажение того, что он узнал от апостолов: он никогда с ними даже не встречался. Какое мнение верно с исторической точки зрения? В этом случае Павел клянется, что он говорит правду, и, когда, он говорит об этом, мне хочется ему верить. Лука, писавший спустя примерно 50 лет после этих событий, просто не знал об этом.

Деяния и послания Павла отличаются друг от друга во многих важных аспектах. Как мы уже видели, в Деяниях подчеркивается, что Павел никогда в жизни не делал ничего, что противоречило бы Иудейскому Закону. Этой теме посвящено большинство речей, произнесенных им на суде, в главах 21–22 (см. также: 28: 17). Но в своих посланиях Павел указывает, что он жил «как язычник», когда пытался обратить язычников (1 Кор., 9: 21); и большой спор, который был у него с Петром, возник именно потому, что Петр отказывался поступать так же (Гал., 2: 11–14). Опять же, что правда? Снова я больше склонен верить Павлу.

Итак, Деяния апостолов — наш самый ранний рассказ об истории первичной христианской общины. Однако он не объективен, не повествует о том, как все было на самом деле. Лука хотел сделать несколько замечаний по поводу ранней церкви: именно Господь показал, что неиудеи могут быть спасены без того, чтобы соблюдать Закон; абсолютная гармония существовала среди истинных христиан, без внутренних споров; Павел и Петр и все остальные полностью сходились во взглядах по каждому вопросу, большому или незначительному; и что важнее всего — Господь поддерживал их миссию с самого начала, и ничто не могло ее остановить.

Мы уже видели пример псевдоапокрифа Павла в поддельной переписке между апостолом и римским философом Сенекой. Другой пример — Третье послание, которое, по легенде, Павел написал христианам Коринфа против еретиков, которые возникли в их среде. Следующее извлечение покажет, что послание было на самом деле написано после смерти Павла, чтобы подвергнуть критике протортодоксальных христиан середины II в., которых считали еретиками. К ним же относились придерживающиеся докетизма — учения, согласно которому у Иисуса не было настоящего тела из плоти, что его мать не была девственницей. Довольно любопытно, что эти темы сам Павел никогда явно в своих подлинных посланиях не затрагивал. Возможно, автор Третьего послания к коринфянам этого бы хотел.

«Павел, узник Иесуа Христа, братьям в Коринфе — радоваться! Так как во многих бедах я пребываю, не удивляюсь тому, что учение лукавого столь быстро множится. Потому и придет вскоре Господь Иесуа Христос, что отвергнут Он теми, кто извращает слова Его. Передавал же я изначально вам то, что от апостолов получил, кои прежде меня были и все время с Господом Иесуа Христом пребывали… Но справедлив Бог Всемогущий, не отрекается Он от творений своих, и послал в огне Он Духа в Марию Галилеянку, веровавшую всем сердцем своим, и приняла Она Духа Святого во чреве Своем, дабы Иесуа в сей мир явиться с тем, чтобы сокрушен был лукавый тою же плотью, через которую власть он обрел, и убедился, что не Бог он вовсе. И потому собственным телом Своим спас Иесуа Христос всякую плоть…» (3 Кор., 1: 1–4; 12–16).

ВТОРИЧНЫЕ ПАВЛОВЫ ПОСЛАНИЯ

Деяния апостолов не единственное сочинение Нового Завета, в котором учение Павла значительно отличается от исторического, настоящего Павла. С этим же феноменом мы сталкиваемся в девте-ропаулинистских посланиях. Это шесть посланий, в которых утверждается, что они написаны Павлом, но, возможно, они были написаны другими авторами, жившими в позднее время, которые просто притворялись Павлом. Кто-то может всерьез задаться вопросом, зачем бы им это делать. Ответ достаточно очевиден большинству исследователей. С одной стороны, после смерти Павла некоторые члены его церквей столкнулись с новыми ситуациями, не затронутыми апостолом в его сохранившихся посланиях. Если бы он жил сейчас — что бы он сказал? Некоторые из этих посланий могли быть написаны авторами, притворявшимися Павлом для того, чтобы получить авторитетные ответы «Павла» на вызовы, которые перед ними возникли.

Схожее с этим мнение заключается в том, что существовали люди в церквях Павла, кто просто хотел, чтобы его собственный голос был услышан, кто хотел оказать влияние на курс, практики и верования церкви в их собственное время; но они были «никем», людьми без статуса и авторитета. Чтобы их взгляды распространились и были приняты как авторитетные, что может быть лучше, чем написать о них от имени самого апостола? Притворяясь Павлом, эти авторы могли получить большое влияние на церковь в свое время. И во многих отношениях они были чрезвычайно успешны. Эти шесть писем, написанных в общей сложности четырьмя авторами (один автор написал три из них), были восприняты ранней церковью как действительно восходящие к перу Павла, и потому они были помещены в канон Священного Писания. Только в XIX в. исследователи начали понимать, что эти сочинения на самом деле были написаны не Павлом, а авторами, которые использовали его имя для своих собственных целей.

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ФЕССАЛОНИКИЙЦАМ

Некоторые ученые заявляли, что Второе послание к фессалоникийцам не является девтеропаулинистским посланием, а на самом деле написано Павлом. Отчасти можно сомневаться в атрибуции послания из-за того, что во многом оно написано уж слишком по-павловски (на первый взгляд): в частности, оно даже слишком похоже на Первое послание к фессалоникийцам. Но, согласно истории исследования, именно это сходство с Первым посланием к фессалоникийцам и вызвало серьезные сомнения в том, мог ли его написать Павел. Может показаться слегка ироничным, но здесь присутствует некоторое несоответствие логике. Ни одно из посланий Павла не походит на другое, как Второе послание к фессалоникийцам походит на Первое послание к фессалоникийцам. Строятся послания почти одинаково. Например, в корпусе сочинений Павла существует только два послания, которые содержат два (а не одно) благодарения Богу, связанные с получателем; затрагиваемые темы практически одинаковы (каждая тема Второго послания к фессалоникийцам поднимается также и в Первом послании к фессалоникийцам); и самое важное — есть целые куски текста, которые повторяются слово в слово. Все это может просто означать, что Павел написал два одинаковых послания к фессалоникийцам. Позднее мы поймем причины, по которым можно считать, что Второе послание написано не Павлом, а кем-то еще, пытающимся притвориться Павлом и для того копирующим имевшееся у него Первое послание к фессалоникийцам.

Как и в Первом послании к фессалоникийцам, в этом послании говорится о том, кто его написал: «Павел и Силуан и Тимофей — Фессалоникской церкви» (1: 1). Кем бы ни был настоящий автор послания, повод для сочинения ясен. Оно адресовано группе христиан, терпящей серьезные страдания из-за своей веры (1: 4–6). Мы не знаем, как они страдали, было ли это неким противостоянием с официальной властью, или враждебностью местного населения, или чем-то еще. Мы действительно знаем лишь цель, с которой автор писал это послание. Он хочет уверить своих читателей, что если они останутся верующими, то они будут вознаграждены, когда Христос вернется во время Суда на землю. Когда это происходит, те, кто противостоял христианам и отвергал их послание, будут наказаны «вечной погибелью». С другой стороны, праведники получат свою славную награду (Г. 7—12).

Вторая причина, по которой было написано это письмо, заключается в том, что некоторые члены христианской общины начали верить в то, что конец света вот-вот начнется; то есть Судный день случится не в неопределенном будущем, а прямо сейчас (2: 1–2). Некоторые из придерживающихся подобных взглядов получили их подтверждения в пророчествах, произнесенных членами конгрегации, которые были переданы, что еще более интересно, в поддельном послании Павла (2: 2). Автор Второго послания к фессалоникийцам, заявляющий, что он настоящий Павел, предупреждает своих читателей, чтобы те не обманывались. Что бы ни провозглашал предыдущий фальсификатор, конец еще не настал, потому что сначала должны обнаружиться определенные события (2: 3).

Автор описывает эти события в ходе любопытного апокалиптического сценария. Он утверждает, что в настоящем существует некая сила, которая еще сдерживает самое страшное зло; но в конечном итоге эта сила будет побеждена, и фигура наподобие Антихриста появится на земле до прихода Христа; эта необузданная личность, безусловно, «сын погибели» (2: 3). Он возвысится, займет место в Храме в Иерусалиме, «выдавая себя за Бога» (2: 4). Автор напоминает своим читателям, что он рассказал им весь этот сценарий, когда первый раз был с ними (2: 5). Более того, очевидно, что это еще не произошло. И это значит, что конец еще не настал. Еще есть время, и они поймут, когда конец будет близок: когда произойдут эти события.

Из последней главы этой книги мы узнаём, что проблема в конгрегации заключалась не просто в установлении правильного расписания грядущих событий. Некоторые члены этой церкви были настолько убеждены в близости конца, что они оставили свои занятия и просто ждали конца света (3: 6—15). Подобное создавало серьезные проблемы, так как эти люди все еще были вынуждены, естественно, пока жить, и они сидели на шее других членов общины, бездельничая в ожидании апокалипсиса. Автор напоминает своим читателям, как он и его спутники жили среди них, отрабатывая свою еду вместо того, чтобы ожидать поддержки других. Именно так и должно поступать.

Как вы можете видеть, в этом коротком послании затронут целый ряд павловских тем: неизбежность страдания, ожидание обязательной защиты и отмщения и апокалиптическая надежда, которые составляют основу благой вести Павла. Эти сходства включают термины, фразы и даже предложения, точно такие же, как и в Первом послании к фессалоникийцам. Указывает ли это на то, что послание составил Павел? Трудность с исторической точки зрения состоит в том, что тот, кто решил сымитировать Павла, без сомнения попытается писать как Павел. Если и Павел, и его имитатор могут звучать как Павел, как мы можем вообще узнать, имеем мы дело с самим апостолом или с одним из его поздних последователей, старающихся его сымитировать?

На самом деле существует способ разрешить эту детективную историю; для этого нужно посмотреть на послание по-другому, то есть посмотреть на те части письма, которые не похожи на Павла и которые даже кажутся противоречащими Павлу. Такие негативные свидетельства полезны, потому что мы ожидаем, что фальсификатор будет писать как Павел, но мы не ожидаем, что Павел не будет писать как Павел. Следовательно, именно эти расхождения с Павлом являются решающими для того, чтобы установить, писал ли Павел то или иное послание, подвергающееся сомнениям.

Что касается Второго послания к фессалоникийцам, то самой увлекательной темой является следующая (ее я уже подробно описал): автор пишет, чтобы убедить своих читателей в том, что конец света не должен скоро наступить. Сначала должны произойти другие события. Потому они должны продолжать надеяться и работать, так как время еще есть.

Похоже ли это на того же самого человека, убеждавшего читателей Первого послания к фессалоникийцам не терять бдительности, чтобы не быть застигнутыми врасплох, когда вернется Иисус, так как конец наступит без каких-либо предварительных предупреждений, «как тать ночью», принеся с собою внезапную гибель (5: 1–6)? Согласно Второму посланию к фессалоникийцам, будет множество предварительных предупреждений. Что бы ни сдерживало человека греха, оно падет; затем фигура, напоминающая Антихриста, появится, возвысится над всеми другими почитаемыми культами, установит свой трон в Иерусалимском храме и объявит себя Богом. Только тогда Христос вернется. Разве это похоже на «тать» в ночи, который приходит тогда, когда люди этого меньше всего ждут?

Особенно интересно то, что автор заявляет, что он учил этому фессалоникийцев тогда, когда был у них (2: 5). Если бы он так поступил, кажется странным, что он не ссылался ни на одно из своих предыдущих поучений в Первом послании, когда фессалоникийцы были озабочены тем, что некоторые умерли до возвращения Иисуса. Фессалоникийцы были очень удивлены этими смертями, так как они думали, что Иисус вот-вот придет. Если Второе послание к фессалоникийцам правдиво, тогда Павел никогда не говорил им, что все случится в ближайшем будущем.

В связи с этими трудностями сложно понять, как мог Павел написать Второе послание к фессалоникийцам. Это сделал кто-то, кто пытался походить на Павла. Интересно посмотреть, как он заканчивает послание: «Приветствие моею рукою, Павловою, что служит знаком во всяком послании; пишу я так» (3: 17). Это значит, что автор притворяется Павлом, который надиктовывает послание писцу, но подписывает послание собственноручно так, чтобы читатели могли видеть его собственный почерк и понять, что послание действительно от Павла. Возможно, это убедит вас в подлинности павловского авторства, но, как оказалось, такого рода «гарантия» — уловка, которой часто пользовались фальсификаторы, чтобы убедить своих читателей, что они те, кем представляются. Еще одной уловкой воспользовался автор, и я о ней уже говорил. Этот автор, который лишь притворяется Павлом, предубеждает своих читателей против послания, в котором говорится, что оно написано Павлом, но на самом деле таковым не является (2: 2). Это также трюк, которым иногда пользовались фальсификаторы. Почему фальсификатор предупреждает своих читателей против других мошенников? Потому что тогда читатели не заподозрят, что он делает то, что он обличает. Таким образом, он сбил читателя со следа своего обмана.

Этот автор почти наверняка не был Павлом. Почему же тогда послание так похоже на Первое послание к фессалоникийцам? На самом деле эти сходства — еще одно указание на то, что Павел не писал это послание. Ни одно из своих посланий он не подделывает под ранние (например, через повторение тех же предложений). Вы можете изучить, например, послания к коринфянам: по существу, они никак не являются столь же схожими между собой, как послания к фессалоникийцам. Как Павел, писавший спустя месяцы после Первого послания к фессалоникийцам, точно вспомнил то, что он сказал в своем Первом послании, так, чтобы он смог повторить целое предложение, слово в слово? С большой натяжкой можно представить, что он был в состоянии это сделать, и никогда больше не повторял этого в других посланиях, которые неоспоримо принадлежат ему. Более того, именно этого вы будете ожидать от фальсификатора Павла, который располагал другим посланием. Он использовал его, чтобы написать собственное, следовал его структуре, затрагивал те же вопросы, даже иногда повторял те же слова — все, чтобы сделать его похожим на послание Павла.

Однако оно не принадлежит Павлу. Конечно, мы не знаем, кто был настоящим автором. Что мы можем сказать с некоторой долей уверенности, так это то, что послание было написано несколько позже Павла кем-то, кто был недоволен новой ситуацией и хотел апеллировать к авторитету Павла, чтобы разобраться с ней. Естественно, нет гарантий, что, если бы послание было подделано, оно действительно было отослано к фессалоникийцам; его могли распространять где-нибудь еще. В любом случае люди, к которым автор обращается, были так убеждены в том, что конец близок, что из-за этого возникали трудности. Можно понять, почему они думали, что конец вот-вот настанет, ведь кажется, что этому учил сам Павел. Тем не менее автор, притворяющийся Павлом, хочет уничтожить это мнение. Конец наступит не сейчас. Сначала произойдут другие события.

ПОСЛАНИЕ К КОЛОССЯНАМ

Ученые также спорят о том, сам ли Павел написал Послание к колоссянам, но мы рассмотрим убедительные аргументы в пользу того, что он этого не делал. Меньше споров ведется из-за того, почему это послание было написано. Автор заявляет, что он Павел и сидит в тюрьме. Во время своего пребывания там он услышал новости о церкви в городе Колоссы на западе Малой Азии. Эту церковь основал не Павел; начало ей положил Епафрас, местный житель (1: 7–8, 4: 12). Новость, которую услышал «Павел» о колоссянах, вызывает у него смешанные чувства. С одной стороны, он рад узнать, что они обратились в веру и преданы Христу. С другой стороны, он узнал, что на них влияют лжеучители, которые стараются убедить их в ложных религиозных воззрениях.

К сожалению, автор не дает нам четкой и ясной картины того, каково было это ложное учение. Он называет его «философией и пустым обольщением» (2: 8), но, чтобы понять, что это такое, по большей части мы должны очень внимательно прочесть то, что он говорит ему в оппозицию, и делать из этого выводы. Он же указывает, что его противники занимаются «самовольным смиренномудрием и служением Ангелов», основываясь на особых, посланных им видениях (2: 18–19). Они также настаивают на определенного рода аскетических действиях, например что можно и что нельзя трогать и есть (2: 21–23). Их мнение он парирует, утверждая, что Христос Своей смертью снял требования Иудейского Закона для верующих. Итак, по крайней мере, мы можем сказать, что эти оппоненты придерживались мистического опыта видений и соблюдения Иудейского Закона.

Так кажется, что они поощряли какой-то вид иудейского мистицизма, который можно сравнить с тем, что мы знаем из древних текстов, в которых люди проходили через экстатический опыт видения, таким образом переносились в божественное царство, где они наполнялись радостью и силой божества. Люди, отстаивающие такие взгляды, часто вели аскетический образ жизни, убеждая друг друга не потакать плотским наслаждениям, так как именно дух будет спасен. Потому не стоит слишком привязывать себя к телу (что случается, когда человек уступает физическим желаниям).

Автор, в ответ на такое мнение, решительно утверждает, что верующему не нужны экстатические видения, чтобы насладиться прелестью спасения. Все, что необходимо, уже доступно через Христа. Ведь сам Христос «есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари» (1: 15). Таким образом, не стоит приниматься за экстатическое почитание ангелов. Эти существа фактически подчинены Христу и на самом деле были им созданы (1: 16). Более того, именно Христос содействовал тому, чтобы верующие испытали радости спасения: Он примирил всех с Господом, а также истребил «учением бывшее о нас рукописание». Потому никто не должен возвращаться к Закону (2: 13–15).

Колоссяне уже могут ощутить радости спасения и прийти в божественное Царство, потому они вознеслись к небесам во Христе (3: 1). Конечно, это не значит, что они должны пренебрегать своим физическим существованием в этом мире: им все еще следует жить нравственной и честной жизнью и избегать плотских грехов.

Опять же, послание во многом схоже с тем, что написал действительно Павел. Схема посланий одинаковая, и основная часть похожа на ряд паулинистских тем: важность страдания в мире, смерть Иисуса как примирение и участие верующих в смерти Иисуса через крещение. Тем не менее есть причины думать, что Павел не писал Послание к колоссянам. Один из самых убедительных аргументов основан на том, что, к несчастью, вы не сможете оценить без знания греческого языка, на котором послание было написано. Эксперты в стиле греческого языка внимательно исследовали послание и сравнили его со стилем посланий самого Павла. Эти исследования показали, что раз за разом, оборот за оборотом это послание очень отличается от посланий Павла. Проблема заключается не в том, что стиль послания лучше или хуже стиля Павла. Они просто разные (так же, как Джейн Остен и Джеймс Джойс — оба писатели с прекрасным стилем, но вы никогда их не спутаете).

Другие аргументы легче пояснить, просто придерживаясь английского перевода текста.

Если Послание к колоссянам написал все же Павел, тогда его взгляды на время и значение воскресения христиан изменились, так как здесь сказано, что верующие уже «воскресли со Христом» (3: 1). Вспомните, что Первое послание к коринфянам было составлено во многом против тех, кто верил, что христианам уже пора наслаждаться благословенным существованием после воскресения (см. гл. 15). Разница в грамматическом времени глаголов в отрывках из Послания к римлянам (6: 4–5) и Послания к колоссянам (2: 12) также показательна.

Вопрос, который поднимали истолкователи на протяжении многих лет: что из этого верно? Воскресли ли уже христиане или нет?

Послание к римлянам, 6: 4—5

Послание к колоссянам, 2:12

Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения

Быв погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых

Самый важный вы, возможно, сами заметили. Этот автор верит, что христиане участвовали вместе с Христом не только в Его смерти (через крещение), но и в Его воскресении. Фактически, он очень настаивает на этом: верующие уже воскресли с Христом «на небесах», где они могут наслаждаться спасением (2: 12, 3: 1). Если это мнение вам что-то напоминает, так и должно быть: именно против такого мнения выступал Павел в Первом послании к коринфянам. В своих письмах Павел настаивает: верующие действительно умерли с Христом через их крещение; но они воскреснут с Ним (см. например: Рим., 6: 4–5, и обратите внимание на грамматическое время: смерть со Христом в прошедшем времени, воскресение со Христом в будущем — такая разница имела большое значение для Павла). Для Павла жизнь христианина в этом мире не была полна абсолютной радости и экстаза от прелестей спасения, которые были доступны во Христе. Этот мир все еще был дурным местом, над которым владычествовали греховные силы и силы смерти; те, кто сидел рядом с Господом, будут страдать (так и было) в этом мире. Все это изменится, когда настанет конец, и те, кто были во Христе, воскреснут из мертвых. Это, однако, будущее физическое событие, не прошедшее духовное.

Для автора Послания к колоссянам тем не менее духовное воскресение уже случилось, так же как и для оппонентов Павла в Послании к коринфянам. Конечно, могло случиться так, что Павел изменил свой взгляд на этот вопрос, хотя, судя по страданиям, которые он постоянно испытывал и которые, как он считал, ему следовало испытывать, как апостолу Христа (см.: 2 Кор., И: 16–30), трудно представить себе такое. Кажется более достоверным, что Павел до своей смерти был уверен, и постоянно это утверждал, в том, что христиане еще не воскресли с Христом. И если так, трудно согласиться с тем, что он написал Послание к колоссянам.

Мы снова не можем знать, кто написал послание. Почти наверняка это сделал член одной из церквей Павла, живший в позднее время, возможно около конца I в. Этот автор столкнулся с христианами, которые проповедовали в некотором роде мистический, экстатический опыт как путь к наслаждению всеми радостями спасения, опыт, требовавший строгой аскетической жизни от участника. Автор посчитал, что это абсолютно неверно: нет нужды в ангелах, в опыте видений и в строгом образе жизни, чтобы испытать все то, что доступно во Христе, в Котором пребывает вся полнота божественности Господа. Все, что нужно, — это Христос, и радости, которые Он даровал тем, кто был воскрешен из мертвых и вознесся на небеса.

ПОСЛАНИЕ К ЕФЕСЯНАМ

Меньше споров среди исследователей-критиков об авторстве Послания к ефесянам, чем об авторстве уже рассмотренных нами дев-теропаулинистских посланий. Сколь «не похожи» послания Павла на Послание к колоссянам с точки зрения и стиля, и содержания, Послание к ефесянам не похоже еще больше. В отличие от других двух посланий послужившую предлогом для написания послания ситуацию трудновато разглядеть. Кажется, что речь идет о некоторой общей трудности, с которой можно столкнуться в ряде церквей в дни жизни автора, предположительно ближе к концу I в. Существуют противоречия между иудеями и неиудеями в некоторых церквях, где неиудеи, в частности, были в большинстве и смотрели свысока на своих иудейских братьев и сестер. Этот автор думает, что для такой ситуации нет причин, и он пишет это послание, чтобы с ней разобраться.

В частности, автор хочет напомнить своим читателям-неиудеям, что, хотя они в прошлом отрицали Бога, то теперь объединились с иудеями через служение Иисусу, через примирение Иисуса с Господом, через Его покаяние (2: 1—22). Точнее, смерть Иисуса сломала барьер, который раньше отделял иудеев от неиудеев: Иудейский Закон (который, следовательно, больше не имел силы). В итоге эти две группы абсолютно равны и могут жить в гармонии друг с другом; более того, Иисус объединил обе группы с Господом. Верующие не только умерли с Христом, они воскресли в Нем, чтобы насладиться радостями небесного существования (2: 1 — 10). Единство иудеев и неиудеев и тех и других в Боге и есть «тайна» Евангелия, по мнению автора, которая теперь открыта (3: 1 — 13).

Во второй половине послания автор наставляет читателей, чтобы те жили в провозглашенном единстве, которое у них есть. Оно должно быть очевидным в жизни церкви (4: 1 — 16), в том, как явно отличаются христиане от других членов общества (4: 17 — 5: 20), и в социальных отношениях христиан друг с другом. Особенно в их ролях жен и мужей, детей и родителей, рабов и господ (5: 21 — 6: 9).

Книга оканчивается на наставлении продолжать борьбу против сил зла.

Как в случае с Посланием к колоссянам, даже в большей степени, эксперты в стиле греческого языка показали, что это послание сильно отличается от тех, что безусловно принадлежат перу Павла. Предложения здесь, как правило, гораздо длиннее и более сложные, чем у Павла, и в этом послании встречается большое количество слов, которые не появляются в других сочинениях Павла. Но еще более убедительны, чем аргументы, основанные на стиле греческого языка, такие аргументы, которые основаны на содержании послания. Для нас будет полезно присмотреться в особенности к одному отрывку, который на первый взгляд действительно очень похож на то, что Павел мог бы пожелать рассказать. Но если вы копнете глубже, станет ясно, что сообщающиеся в нем взгляды сильно отличаются от взглядов Павла. Трудно представить, что Павел мог это написать.

Мы будем обсуждать отрывок из Послания к ефесянам (2: 1 — 10). Прочтите его внимательно для себя. Здесь автор вспоминает обращение неиудейских читателей на заре их жизни к спасению, которое они познали во Христе. Здесь затрагивается ряд важных паулинист-ских тем: об отделении человека от Бога до обращения к Христу говорится как о «смерти»; дьявол назван «князем, господствующим в воздухе»; сказано, что благодать Господа принесет спасение через веру, не через деяния; и новое существование человека теперь должно вести к смертной жизни. На первый взгляд похоже на то, что мог бы написать Павел.

Важно, однако, присмотреться лучше. Начать с того, что существует значительная трудность, касающаяся статуса верующего. Описание удивительно схоже с тем, с чем мы встречаемся в Послании к колоссянам (послания схожи во многих аспектах). Хотя в посланиях, безусловно принадлежащих Павлу, явно делается акцент на то, что воскресение верующих, даже в духовном смысле, еще не случилось, автор Послания к ефесянам указывает, что верующих оживили с Христом, и вознесли с Ним, и посадили «на небесах во Христе Иисусе» (2: 6). Мнение о статусе христиан как вознесенных здесь выражается даже громче, чем в Послании к колоссянам, так как автор здесь подчеркивает, что верующие уже испытали такое же состояние вознесения, какое испытал сам Христос. В главе 1 книги он заявляет, что при Вознесении Христа Господь посадил «одесную Себя на небесах превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем» (1: 20–21). Таково Вознесение. А где верующие христиане? Их посадили здесь, рядом с Ним. Может ли это быть написанным одним автором, который сурово осуждал коринфян за утверждения о том, что они уже вознеслись с Христом и потому уже правили вместе с Ним?

Другое различие с собственными посланиями Павла заключается в том, как автор Послания к ефесянам (особенно отрывка 2: 1—10) представляет «дела», которые человек совершил, чтобы достичь спасения, напрасными. В посланиях самого Павла неиудеи исправились в глазах Господа не через «дела Закона», а через веру в смерть Христа.

Итак, когда Павел говорит о делах, он намекает на исполнение той части Иудейского Закона, которая наделяет иудеев отличительными чертами как народа Господа: обрезание мальчиков, дозволенность только кошерной пищи, соблюдение Шаббата и т. д. Это главная забота Павла: никто не должен думать, что им следует совершать иудейские «дела» (и таким образом стать иудеем), чтобы быть праведными в глазах Господа. Но когда автор Послания к ефесянам говорит о «делах», он имеет в виду совсем не это. Он говорил о «добрых делах», о том, чтобы делать добро людям. Не это спасет вас. Павел, может, согласился бы, может, и нет (возможно, он бы согласился), но это просто не та тема, о которой он писал или просто интересовался. Учение Павла о «делах Закона» видоизменилось в учение о «добрых делах».

Как и понятие о делах, кажется, затерялось среди специфического иудейского содержания, так же и предшествующая жизнь автора, в которой он принялся за свои занятия. Как мы уже поняли из краткого биографического очерка в главе 12, Павел сам гордо рассказывал о своей предшествующей жизни, в которой он соблюдал Иудейские Законы лучше, чем ревностные фарисеи, которые сопровождали его юность. По его собственным словам, «по ревности — гонитель Церкви Божией, по правде законной — непорочный» (Флп., 3: 6). Обращение Павла — не отделение его праведного и нравственного в настоящем от распущенного в прошлом. Это был переход от одной формы строгой религиозности к другой. А что же автор Послания к ефесянам? Здесь дело обстоит совсем по-другому. Автор указывает, что «между которыми [то есть среди язычников] и мы все жили некогда по нашим плотским похотям, исполняя желания плоти и помыслов» (2: 3). Он вел такую же распущенную жизнь, как и большинство безнравственных язычников на земле. Является ли он Павлом?

Правда, Павел сам иногда говорит о том, что делал вещи, которые, как он знал, он не должен был (Рим., 7). Однако в посланиях, безусловно принадлежащих ему, его грех состоял в «пожелании» (Там же, 7: 7–8), но не в распутном и сластолюбивом образе жизни язычников, который он иногда очерняет (см. например: Там же, 1: 18–32). Что касается его образа жизни, Павел жил «беспорочно». Не так жил автор Послания к ефесянам.

Итак, Послание к ефесянам, как Второе послание к фессалоникийцам и Послание к колоссянам, кажется, не было написано Павлом. Снова же, мы не знаем, кто был настоящим автором, кроме того, что он был членом одной из установленных Павлом церквей, возможно ближе к концу I в., который хотел обсудить возникшую новую ситуацию. Напряженность прорывается в отношениях между неиудеями и иудеями в знакомых ему церквях, и он пишет, чтобы вновь подтвердить то, что он видел в основе идей Павла: что Христос сделал иудея и неиудея равными и примирил их с Господом. Всем членам христианской церкви в ответ на их новое существование во Христе — как те, что уже вознеслись с Ним и правят с Ним в небесах, — должно принять и содействовать единству, которым они уже обладают.

ПАСТЫРСКИЕ ПОСЛАНИЯ

Здесь пойдет речь о Первом и Втором посланиях к Тимофею и о Послании к Титу. Эта группа объединяет три послания, так как, согласно широко распространенному и обоснованному мнению, они написаны одним автором. Эти послания написаны не с одной целью, но в них все же затрагивается много одинаковых тем, при этом два из них (Первое послание к Тимофею и Послание к Титу) чрезвычайно похожи. Эту группу часто называют Пастырскими посланиями из-за их видимого назначения: согласно традиции, они написаны Павлом к двум подчиненным ему соратникам: Тимофею, который остался в Эфесе, чтобы разобраться с проблемами тамошней церкви, и Титу, который остался на острове Крит по той же причине. Эти послания наполнены пастырскими советами к этим «пастырям», нуждавшимся в некоторой помощи, чтобы разобраться с проблемами, возникшими среди их паствы.

Я уже говорил, что касательно других вторичных Павловых посланий продолжаются споры среди исследователей о том, написал ли эти послания Павел. Гораздо меньше споров ведется об этих трех Пастырских посланиях. Исследователи-критики считают, что они не принадлежат Павлу. В обсуждении авторства этих писем стоит постоянно помнить о том, что мы не задаемся вопросом, могли или нет христиане в первых веках христианства написать поддельные сочинения от лица Павла. Мы знаем, что в действительности некоторые из них так поступали: Второе послание к фессалоникийцам, напри^ мер, содержит намек на поддельные послания (тут либо автор знает о подделках посланий от имени Павла, либо сам создал подделку), и мы располагаем такими подделками, как Третье послание к коринфянам и переписка Павла с философом Сенекой. Мы же задаемся вопросом не о том, могли ли эти послания быть подделкой (да, могли), но были ли они таковыми на самом деле. И кажется, что ответ — прямолинейное да.

Прежде чем перейти к дискуссии об авторстве этих писем, мы должны рассмотреть повод их написания и главные темы каждого из них.

Предыстория Первого послания к Тимофею такова, что Павел и Тимофей посетили город Эфес и Павел решил оставить здесь Тимофея. Он должен был подчинить лжеучителей (1: 3—11), чтобы организовать церковь (2: 1 — 15) и чтобы выбрать нравственных и праведных лидеров, которые были бы в состоянии поддерживать налаженную работу (3: 1 — 13). Большая часть письма состоит из указаний, как должны христиане жить и взаимодействовать друг с другом: например, как им должно молиться; как они должны вести себя со старшими, вдовами и перед своими лидерами; чего им следует избегать, как, например, бессмысленной аскезы, материального богатства и еретиков, которые извращают истину.

Ясно, что автор особо озабочен вопросом о лжеучении, к которому склонялись некоторые члены общины, но не так ясно, что это было за учение. Автор все же указывает, что некоторые члены конгрегации завлечены «баснями и родословиями бесконечными». Это пришлось ко двору исследователям, которые знали о поздних формах христианского гностицизма (мы говорили об этом в гл. 11). Вспомните, что гностики рассказывали мифы о том, как боги начали свое существование в божественном царстве; не к этому ли отсылает нас автор? Любопытно, что в конце послания он говорит своему читателю: «Храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания» (6: 20). Греческое слово, обозначающее «знание», gnosis, слово, от которого произошел термин «гностицизм». Принадлежали ли они к ранней форме гностицизма или нет, эти лжеучители делали акцент на мифах, генеалогиях и gnosis, как и поздние гностики. Более того, они особенно интересовались Иудейским Законом, так как автор нападает на них за то, что они желали (но, разумеется, по его мнению, не преуспели в этом) «быть законоучителями» (1: 7). Многие из гностических мифов — детальные и умопомрачительные толкования первых глав Бытия — части, разумеется, Закона. Наконец мы узнаем, что эти противники были строгими аскетами; запрещали «вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением» (4: 3). Это также подходит под многие формы гностицизма, так как гностики верили, что дух будет спасен, когда дух будет освобожден от тела. Это означает, что человек не должен привыкать к телесным наслаждениям и желаниям. Но в раннем христианстве существовало множество аскетических групп, так что в целом неясно, были ли эти оппоненты какой-то формой раннего гностицизма или нет.

Ясно, что автор не хочет в лоб нападать на взгляды оппонентов, споря с ними (в отличие от метода Павла, отраженного в его посланиях); вместо этого он убеждает Тимофея не прислушиваться к их словам, а покорить их (1: 3). Как мы увидим позже, многие из указаний, которые автор дал лидерам церкви, могут демонстрировать попытку организовать их, чтобы встретить противников единым фронтом. Он подробно разъясняет, в частности, качества епископов и диаконов: они должны быть мужчинами (только мужчинами!), нравственными и сильными личностями, которые могли служить примером в общине и вызывать уважение в мире вне своей церкви.

Крепкая организация церкви важна также для внутренней работы общины. В частности, автор озабочен тем, какую роль должны исполнять женщины в конгрегации. По его мнению, они вовсе не должны играть большую роль. Им не только не было позволено быть лидерами — быть как епископами (или «надзирающими»), которые наблюдали за духовным состоянием общины, так и диаконами (или «служителями»), которые разбирались с физическими нуждами общины. Им не дозволялось говорить в церкви. Женщины не должны были пользоваться властью над мужчиной. Если они хотели обрести спасение, они должны были завести детей (2: 11–15). Не стоит говорить об очевидном, но большинство современных читателей решит, что это не предполагает просвещенного взгляда на отношения полов. Но этот автор обеспокоен той ролью, которую женщины играли в церквях, особенно «вдовицы», которые, видимо, принимались церковью, и им предоставлялась некоторая материальная помощь в обмен на их благочестивые дела (5: 4—16). Вероятно, этот автор считает, что женщины вообще и вдовы в особенности приносят проблемы и им не следует доверять (5: 11–13).

Послания, которые безусловно принадлежат Павлу, не содержат ничего напоминающего структурированную иерархию. Начали прояснять этот вопрос в своих работах поздние писатели, как Игнатий Антиохийский (начало II в.), который убеждает в том, что один епископ должен полностью управлять своей конгрегацией, что пресвитерам и диаконам также нужно давать некоторую власть (ср. с Пастырскими посланиями). Вот что говорит Игнатий христианам из Смирны: «Все последуйте епископу, как Иисус Христос Отцу, а пресвитерству, как апостолам. Дьяконов же почитайте как заповедь Божью. Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви. Только та евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставит это. Где будет епископ там должен быть и народ, так же, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь. Не позволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви; напротив, что одобрит Он, то и Богу приятно, чтобы всякое дело было твердо и несомненно… Почитающий епископа почтен Богом; делающий что-нибудь без ведома епископа служит дьяволу. Во всем да будет у вас обильная благодать, потому что вы достойны того. Вы во всем утешили меня, и вас да утешит Иисус Христос. И заочно и лично вы оказывали мне любовь. Да воздаст вам Бог, Коего вы приобщаете, если будете терпеть все ради Его!» (Смирн., 8–9).

Предыстория второго Пастырского послания совершенно другая. Оно также написано «Павлом» к Тимофею (1: 1). Однако теперь говорится, что Павел находится в тюрьме в Риме и ждет скорой казни после второго судебного слушания (1: 16–17, 4: 6–8, 17). Павел, другими словами, в конце своего жизненного пути. В некотором смысле это послание выражает его последнее желание. Он пишет Тимофею не только для того, чтобы вдохновить его продолжать выполнять его пастырские обязанности, искореняя лжеучителей в его церкви (которые проповедуют ложное учение, отличное от описанного в Первом послании к Тимофею), но и для того, чтобы тот присоединился к нему так скоро, как это будет возможно (4: 13, 21).

Это послание настолько личное, что некоторые читатели могут удивиться, как оно могло быть подделано. Зачем бы несуществующему автору просить несуществующего получателя послания принести ему несуществующую фелонь и бумаги? Причину на самом деле не так сложно понять, как давно обнаружили исследователи древних подделок. Упомянув такие персональные вещи, автор действительно кажется реальным человеком, пишущим исходя из реальной ситуации, так что это уловка, которая должна сбить читателя со следов того, что автор действительно делает: притворяется кем-то, кем он на самом деле не является.

Отчасти наличие уловки автор выдает своими небрежными отсылками к самому Тимофею. Это молодой человек, подверженный юношеским страстям (2: 22). Он христианин в третьем поколении, до него христианами были его мать Евника и его бабушка Лойда (1: 5). Он изучал Писание с детства и, будучи уже взрослым, стал спутником Павла в апостольских путешествиях (3: 1 — 11, 15). Он был посвящен в свое служение через возложение рук (1: 6, 4: 1–5).

Один аспект этого описания вызывает удивление у читателей. Как может быть Тимофей все еще юным, если Павел уже в конце своего жизненного пути? Мы знаем из Деяний апостолов и из посланий самого Павла, что Тимофей был спутником в апостольских путешествиях Павла до того времени, когда написал свои послания, которыми мы теперь располагаем, по-видимому в 40-х и 50-х гг. н. э. Он мог начать путешествовать с Павлом только тогда, когда уже был взрослым. Если верно то, что, согласно традиции, Павел был казнен в Риме в начале — середине 60-х гг. н. э., как можно было думать о Тимофее как о «юном» в это время? В лучшем случае он был бы среднего возраста или старше. Таким образом, трудно согласовать это письмо с достоверной хронологией жизни Павла.

В любом случае послание отчасти адресовано «Тимофею», чтобы убедить его разобраться с лжеучителями. Их изо всех сил порочит автор в целом ряде пассажей, исполненных яростными ругательствами (3: 2–5), но комментарии такого рода нам не помогут, если мы хотим узнать об их учении. Автор дает четко понять только одно: двое из этих оппонентов заявили, что «воскресение уже было» (2: 18). С таким заявлением мы уже сталкивались в посланиях Павла. Кажется, что именно так говорили противники Павла в Коринфе. Любопытно, что такое же заявление делает автор и Послания к колоссянам, и Послания к ефесянам. Не должно казаться странным то, что могли быть христиане, которые придерживались оппозиционных взглядов на важные теологические вопросы, и все они претендовали на поддержку Павла. Мы уже видели, что в городе Коринфе существовала группа, называющая себя «Павловыми» (1 Кор., 1: 12), с которыми Павел совершенно не согласен. Во II в. также существовали разнообразные группы, например гностики и «ортодоксальные» христиане, противостоящие им, которые называли Павла своим апостолом и утверждали, что они придерживаются его взглядов, хотя их взгляды вразрез расходились друг с другом.

Послание к Титу куда больше похоже на первое Пастырское послание, чем на второе. В самом деле, это послание кажется чем-то вроде версии Первого послания к Тимофею от «Ридерз дайджест», так как здесь также есть список качеств церковного лидера и приводятся инструкции морально-нравственного характера для членов конгрегации, которыми следует руководствоваться в отношениях друг с другом.

Предыстория в этом случае такова, что «Павел» оставил своего доверенного товарища Тита на острове Крит как представителя апостолов в тамошней церкви (1: 4–5). В частности, Тит должен назначить пресвитеров, или епископов, в церквях каждого города. Павел пишет, чтобы убедить Тита выправить ложные учения, которые чрезвычайно схожи с теми, что уже подвергались нападкам в Первом послании к Тимофею. Они включают в себя «басни», смущающие истинно верующих (1: 10–16), и «родословия, и споры и распри о законе» (3: 9). Титу даются указания не спорить с этими людьми. Он должен дважды попытаться убедить их изменить свои взгляды, а затем просто игнорировать.

Значительная часть послания содержит апостольские советы разным социальным группам внутри конгрегации: пожилым мужчинам, пожилым женщинам, молодым женщинам, молодым мужчинам и рабам (2: 2—10). Ближе к концу советы становятся более общего характера, включая увещевания вести нравственный образ жизни. Послание заканчивается на просьбе автора о том, чтобы Тит присоединился к нему в городе Никополе, где он думает провести зиму.

Большинство ученых обоснованно разделяют убеждение, что все три Пастырских послания написаны одним автором. В Первом послании к Тимофею и Послании к Титу сомневаться не приходится. Стиль письма, тема и особенности содержания в общем одинаковы. Второе послание к Тимофею отличается в ключевых моментах, но его словарь и стиль письма можно легко поставить в один ряд с остальными двумя; для себя сравните начало Первого послания к Тимофею (1: 2) с началом Второго послания к Тимофею (1: 2). Они буквально написаны слово в слово, и нет других посланий Павла с таким же зачином.

Как в случае с другими девтеропаулинистскими посланиями, решить, является ли автор Павлом, можно в зависимости от стиля и содержания. Что касается стиля, давно выяснили, что эти послания разительно отличаются от посланий, безусловно принадлежащих Павлу. Например, некоторые сложные исследования посланий показали, что кроме личных имен в Пастырских посланиях использовано 858 разных слов. Из них 306 больше не появляются в других сочинениях Павла (включая для статистики даже второпаулинист-ские сочинения). Это означает, что треть их словарного состава больше нигде не засвидетельствовано в сочинениях Павла. Еще более интересно, что больше чем двумя третями этих слов, не встречающихся у Павла, пользовались христианские авторы II в. Таким образом, словарный запас, представленный в этих письмах, более развит, чем в других письмах, принадлежащих Павлу.

Еще более значительным является тот факт, что некоторые из ключевых слов, встречающиеся в этих письмах, используются и Павлом, но они значат нечто совершенно иное. В качестве простых примеров приведу следующее. Павел обозначает «быть по правую руку от Господа» (буквально «праведность»), теперь это имеет новое значение: «быть праведным человеком» (то есть «уважаемый»[43]человек; Г. 8). Термин «вера», под которым Павел имеет в виду на веру принимать смерть Христа как спасение, теперь означает основу учения, которое создает христианскую религию (1: 13).

Конечно, этот аргумент, основанный на словарном составе, не может быть сам по себе решающим. Каждый человек использует разные слова по разным случаям, и Павел мог использовать слова, означавшие различные вещи, в разные периоды своей жизни. Но эти аргументы, основанные на словарном составе, могут вкупе с вопросами касательно содержания сделать доводы против авторства Павла убедительными.

Мы уже начали рассматривать другие аргументы на примере Второго послания к Тимофею (написанного, конечно, автором остальных двух; так что если одно из посланий можно уличить в том, что оно является подделкой, следовательно, все они таковыми являются). Действительно трудно понять, как мог Тимофей оставаться молодым ко времени смерти Павла в начале 60-х гг. Что касается остальных двух посланий: если в действительности нападкам подвергается какая-то форма гностического учения, то тогда послание почти наверняка датируется временем после жизни Павла, ведь в его время свидетельств о таких ложных учениях нет. Мы не располагаем ничем схожим с развитыми гностическими религиями до II в., но могли существовать некие ранние формы этих религий, которые не сформировались в полной мере к концу I в.: приемлемая дата для этих посланий.

Очень важное указание на то, что существование этих посланий не может быть с достоверностью допущено во времена Павла, — главные темы Первого послания к Тимофею и Послания к Титу: установить правильных епископов («надзирающих») и диаконов («служителей») в церквях. В некоторой степени эта забота о том, чтобы иметь настоящих лидеров и установленную субординацию, связана с главной заботой, выраженной в этих посланиях: подчинить своему влиянию лжеучителей и упорядочить внутреннюю работу церкви. Легче контролировать лжеучителей, когда находящийся у руля может воспользоваться своей властью, чтобы удостовериться, что поучают верно; и внутренние проблемы церкви (например, женщины выступают, когда им следует молчать) также легче проконтролировать, когда порядок подчиненности четко выстроен.

Подумайте, однако, что мы знаем о церкви во времена Павла. Среди всех посланий, точно восходящих к Павлу, Послание к коринфянам дает нам больше всего информации о том, как были организованы церкви Павла. Как мы видели, это была проблемная церковь, с трудностями, включавшими в себя еженедельные культовые службы (предосудительное исполнение обряда причащения, хаос, возникающий при чрезмерном говорении на разных языках), их внутреннюю совместную жизнь (фракции, образующиеся вокруг определенного одаренного учителя; некоторые члены церкви ведут других в гражданский суд из-за разногласий), неподобающее с точки зрения нравственности поведение (мужчины посещают проституток, один человек спит со своей мачехой) и ложные учения (о природе будущего воскресения из мертвых). Видя все эти проблемы, разрушающие церковь, вы можете удивиться: почему Павел не написал лидерам церкви, чтобы они навели порядок среди ее членов? Почему он не говорит епископам и диаконам взять под свой контроль проблемы распущенности и ложных учений? На самом деле есть убедительная и понятная причина, по которой Павел не направляет свое послание к лидерам церкви в Коринфе. Не было лидеров церкви в Коринфе.

Это становится ясно из самого послания, текст которого показывает, что в церквях Павла скорее не было церковной иерархии с лидерами на официальных должностях. Церкви Павла были харизматическими общинами. Термин «харизма» происходит от греческого слова со значением «дар». Из Первого послания к коринфянам (гл. 12–14) становится ясно, что церкви Павла управлялись не выбранными лидерами, а каждым членом церкви совместно, каждый служил общему благу в меру своих «дарований», которые ему были даны.

Таким образом, она работала. Как мы уже видели, Павел верил, что после крещения человек получает дар от Святого Духа. Дары бывали всевозможные, но все они должны были помочь функционированию церкви и тому, чтобы дела шли как по маслу, в короткий период между началом конца всего сущего (с воскресения Иисуса) и до конца этого конца (до пришествия Христа во славе). Этот период не будет долгим; пока не настанет конец конца, церковь должна управляться совместно. Функционирование было основано на дарах, посланных Святым Духом каждому члену церкви. Итак, некоторым членам был послан дар учения, другим — дар исцеления, или пророчествования слова Господа, или говорить слово Господа на незнакомых языках (дар говорения на языках), или способность переводить с этих незнакомых языков (дар истолкования языков). Все эти дары были необходимы для жизни; все были предназначены для того, чтобы внести свой вклад в общее благо.

Коротко говоря, общины Павла были харизматическими общинами, в которых не было ни ответственного лидера, ни выбранных должностных лиц, которые бы заправляли общиной.

В Пастырских посланиях понимание того, как женщины должны выполнять свои функции в христианской церкви, разительно отличается от того, что мы найдем в сочинениях самого Павла. В этом отношении любопытен отрывок из Первого послания к Тимофею (2: 11–15). Здесь неизвестный автор от лица Павла указывает, что женщины должны молчать, подчиняться мужчинам, выполнять супружеский долг. Если женщины хотят насладиться всеми радостями спасения, они должны рожать детей.

Как же это отличается от взглядов самого Павла, выраженных в его сочинениях. Взять хотя бы Послание к римлянам, главу 16, в качестве примера. Здесь, в своем приветствии церкви в Риме, Павел упоминает несколько женщин, и многие из них, очевидно, являются лидерами. Вот Фива, диакониса (или служительница) церкви Кенхрейской и помощница самого Павла, которой Павел доверил доставить послание в Рим (16: 1–2). Вот Прискилла, которая вместе с мужем Акилой в большой степени ответственна за апостольскую миссию к неиудеям и которая поддерживает конгрегацию на родине (16: 3–4; отметьте, что ее имя написано перед именем ее мужа). Вот Мариам, соратница Павла, которая трудилась среди римлян (16: 6). Вот Трифена, Трифоса и Персида, женщины, которых Павел называет своими «сотрудницами» во Христе (16: 6, 12). Вот Юлия, и мать Руфа, и сестра Нирея, все эти женщины, как представляется, занимают видное положение в этой общине (16: 13, 15). Больше всего впечатляет Юния, женщина, о которой Павел говорит: «Прославившаяся между Апостолами» (16: 7). Вот женщина, которая не только является апостолом, наравне с Павлом, но и прославилась среди них!

Очевидно, что-то произошло в церквях Павла после его смерти, что изменило позиции и авторитет, которым располагали женщины. Широко распространено мнение, что в итоге, когда больше мужчин обратилось в новую веру, они взяли верх и попытались заставить замолчать женщин, которые играли такую решающую роль прежде. Эта попытка подчинить женщин мужчинам очевидна в Пастырских посланиях, особенно в главе 2 Первого послания к Тимофею, написанного поздним последователем Павла, который хотел настоять от имени Павла на том, чтобы женщины молчали и находились под властью мужчин. Так, однако, не было на самом деле в собственных церквях Павла.

Как вы думаете, что случится через большой промежуток времени с такой общиной, без человека (или маленькой группы людей), который бы всем руководил? То, что обычно случается, случилось в Коринфе: беспредел. Не нужно иметь степень по социологии, чтобы понять, как в церквях в конечном итоге стали разбираться с этим беспределом. Церкви станут организованными. Люди с лидерскими способностями возьмут на себя ответственность. Будут задействованы методы, с помощью которых община превратится в упорядоченное и деятельное собрание верующих.

Вот что в действительности произошло после смерти Павла. Конец конца не настал, и церковь стала организованной. Развивались церковные должности, причем епископы, пресвитеры и диаконы имели определенные обязанности. Такие лидеры должны были отвечать определенным качествам, чтобы быть выбранными. Они отвечали за внутреннюю работу церкви. И, как глубоко уважаемые лица с наложенными на них обязательствами, они были тем, кто мог определить, что является, а что не является приемлемым учением. Нетрудно понять, где Пастырские послания приспособились к этой линии развития от харизматических общин Павла в 50-х гг. н. э. к иерархически выстроенным церквям II в. с более жесткой структурой. Эти послания предполагают ситуацию, куда более похожую на ту, что мы видим в поздние времена. Представляется, что они должны были быть написаны после смерти Павла.

В конечном итоге нужда выявить ложные учения в христианских общинах привела лидеров церкви к тому, что они взывали к авторитетам большим, чем они сами, чтобы исправить содержание веры. Первые христиане, конечно, использовали Еврейскую Библию как свое Писание. Но когда возникли споры о доктрине и практике, христианам понадобились исключительно христианские авторитеты. Как мы увидим в главе 15, именно это в конце концов привело к образованию христианского канона Писания, собрания сочинений, которые считались авторитетными в вопросах о том, во что христиане должны верить и как они должны себя вести. В сформированном каноне учение и жизнь Иисуса были его центром (в Евангелиях) так же, как сочинения апостолов (например, сочинения Павла).

Любопытно, что мы можем наблюдать движение к позиционированию исключительно христианских сочинений как авторитетных уже здесь, в Пастырских посланиях, которые снова показывают, что эти книги были написаны спустя десятилетия после смерти Павла. В Первом послании к Тимофею (5: 18) автор хочет настоять на том, что лидеры церкви достойны особых почестей (что значит, что им нужно платить); в качестве аргументов в пользу своей точки зрения он цитирует два отрывка из Писания. Первый — из Торы, Второзакония (25: 4); а второй (также из Писания) — цитата Иисуса, очень схожая с тем, что можно найти в Евангелии от Матфея (10: 10). Это автор, который не только застал куда более развитую структуру церкви, чем современную Павлу, с ее назначенными надзирающими, пресвитерами и диаконами, но также допускает, что слова Иисуса в письменном виде — часть Писания, равная по авторитету самой Торе.

Существуют другие аспекты Пастырских посланий, указывающие на то, что они восходят к периоду после того, как Павел сошел со сцены: их большая озабоченность здешними социальными порядками и респектабельностью в глазах внешнего мира, чем если бы конец света вот-вот настал; их настойчивость в том, что будет лучше, если лидеры церкви будут женаты, чем одиноки и хранили целибат (что предпочел бы Павел для себя и своих обращенных); их допущение того, что Тимофей — христианин в третьем поколении, до которого в веру были обращены и его мать, и его бабушка; их забота о том, чтобы заставить замолчать женщин, которые, по мнению автора, совсем отбились от рук. Этот автор меньше обеспокоен грядущим концом света, чем проблемами обустройства церкви, которой предстоит существовать здесь еще долго. Это была церковь, которая нуждалась в самоусилении через крепкую организацию, которой нужно было сдерживать лжеучения, распространившиеся с течением времени.