Библия Раджниша. Том 4. Книга 2

Беседа 25 РЕЛИГИЙ, КАК И БОЛЕЗНЕЙ, — МНОГО; ИСТИНА, КАК И ЗДОРОВЬЕ, — ОДНА 22 февраля 1985 года

Что такое религия и почему в мире так много религий? Возможно ли иметь одну религию для всего человечества?

Религия — это просто вид науки, но с одним отличием: наука спрашивает об объективной реальности — той, которая существует вне вас.

Наука исключает самих ученых. Она спрашивает обо всем, кроме самих спрашивающих.

Религия спрашивает о спрашивающих.

Это вопрос о внутреннем, субъективном.

Чрезвычайно удивительно, что ученые никогда не беспокоились о сознании, которое осуществляет все исследования, изобретения, открытия. Это кажется абсолютно абсурдным, что вы не обеспокоены наиболее существенной действительностью в мире, поскольку человек — единственный, кто обладает субъективностью, у кого есть внутренний мир.

Стул, стол — они существуют. Но они не знают, что они существуют, внутри них нет познающего. Они существуют для вас, не для себя. В них нет никого, они лишь только средства. Вы можете использовать их, плохо обращаться с ними, это не имеет значения, потому что нет никого внутри, кому можно было бы причинить боль, кто почувствовал бы себя плохо, кто мог бы отреагировать.

Человек — это единственное явление с глубокой внутренней сущностью. Все остальное — поверхностно. Все остальное — просто поверхность; за поверхностью нет ничего. Это просто как шелуха на луковице: вы снимаете один слой и находите другой слой; вы снимаете этот слой и находите еще один. Вы продолжаете снимать слой за слоем, и в конце ничего не остается у вас в руках. Вы можете продолжать снимать кожуру, в конце концов вы никого не найдете там.

И наука очень точна, очень логична; но ученый странным образом отстраняет себя от своих исследований. Он выносит себя за скобки. Он — единственный источник, и он ни во что не включен из того, что делает. Он исполнитель, он свидетель, он искатель, но он не существует.

Ученый не верит в то, что он существует, по той простой причине, что он не может поставить себя как объект исследования перед собой. Как можете вы принять себя в качестве объекта исследований? Просто попробуйте.

Вы выпрыгиваете перед собой, но того, из кого вы выпрыгнули, больше нет, он выпрыгнул. И снова перед вами никого нет. Вы все время прыгаете… Ученый заключает, что вы не можете поставить себя перед собой, потому что вас нет. Если бы вы были просто как другие предметы — скалы, деревья, все существование, — вы были бы в состоянии поставить себя на стол. Но вся эта идея делает ученого выглядящим глупо.

Ученый все время думает, что он очень умный, очень понятливый, и, конечно, так оно и есть в том, что касается вещей. Но есть область, в которой он плохо разбирается. Он верит в вещи, а поскольку он — не вещь, то это очевидно доказывает, что его нет. Существуют только вещи, кроме вещей, нет ничего; и если вы показываете что-то, что не является вещью и все же существует, то он не поверит в это.

Сначала вы должны доказать вещественность. Но это невозможно — сознание не вещь. Что мы можем поделать? Но просто то, что это не вещь, не означает, что это не существует.

Один слепой человек был приведен к Гаутаме Будде; он был логик и очень одаренный человек. Многие ученые пытались доказать ему существование света; все они пытались, но напрасно. Он всегда побеждал — в каждой аргументации, в каждой дискуссии, в каждых дебатах. Он стал знаменитым.

Все знают, что свет есть, но это невозможно доказать слепому по той простой причине, что для слепого должны быть выполнены определенные условия, чтобы доказать ему существование чего-нибудь.

У него только четыре органа чувств вместо пяти, у него нет способности видеть. И нет способа доказать ему, что у него нет этой способности. Как вы можете доказать это? Вы не можете показать ему: «Другие люди имеют глаза, а ты нет». В этом истинная проблема — в том, что вы не можете показать ему; еслй бы вы могли показать ему, то не было бы проблемы. Он мог бы увидеть глаза других людей, так почему бы не увидеть и свет?

Итак, сначала он сказал: «Вы все пытаетесь доказать мне что-то, чего не существует. Глаз нет. А если существуют, то просто дайте мне понюхать их, я могу различать запахи. Дайте мне попробовать их на вкус, я могу различать вкус. У меня есть четыре чувства… И то же самое о свете. Все это просто ложь. Если свет существует, то ударьте по нему чем-нибудь, он. зазвучит. Все, что существует, будет звучать, если по нему ударить чем- нибудь. Я не слышу звука. Или, по крайней мере, положите его в мои руки. Я могу чувствовать тяжелое ли это, шероховатое ли, гладкое ли».

Но как положить свет ему в руки? Как дать ему почувствовать его вкус? Какой у света вкус? Какой у света запах? Но вы не можете сказать, что он абсолютно не прав. Что он может сделать? У него нет глаз. Все, что у него есть, он готов использовать, а вы не в состоянии дать ему доказательство, которое он может оценить.

Подобная ситуация и с учеными, если не хуже. Ученый наблюдает, экспериментирует, но он не готов поверить в то, что в нем есть наблюдатель. Это нечто будет наблюдать за вами: «Как это возможно?»

Наблюдение — один из методов науки; конечно, наблюдатель необходим. Для наблюдения необходимы три вещи: наблюдаемое, объект; процесс наблюдения; и наблюдатель, от которого начинается процесс наблюдения. Наблюдение — это связь между объектом и наблюдателем; между познаваемым и познающим происходит процесс познания.

Ученый готов воспринять познаваемое, он готов воспринять знание; но он не готов воспринять познающего по той простой причине, что познающий сам не может быть сделан объектом познания — и он верит только в объективную реальность.

Если вы взглянете на это подобным образом, то наука будет выглядеть таким идиотским подходом, основанным на такой глупой идее; даже маленький ребенок может понять это. Но вы можете также понять затруднение. Ученый тоже чувствует это в моменты, когда он не полностью ученый, а немного и человек. Он может видеть суть; но эта проблема заключается в том, что если что-то не наблюдается, то его существование не доказано. Оно остается только предположительным.

Поле деятельности религии — это та область, которую наука постоянно отрицает: познать познающего, увидеть смотрящего, почувствовать чувствующего, осознать сознание. Определенно, это гораздо более великое приключение, чем любая наука, потому что это происходит внутри самого ученого. Ученый может отправиться к истокам, может найти самую отдаленную границу объективной реальности, но он останется абсолютно несведущим относительно самого себя.

В Индии есть маленькие глиняные лампы, это не что иное, как маленькие чаши, сделанные из глины и наполненные маслом. В них есть простота и красота, но также и проблема. Из- за этой проблемы в Индии есть пословица: Дийя тале андхера — „Под лампой — темнота“. Вот чашка, вот пламя в ней, оно распространяет повсюду свет, везде, но под самой лампой — темнота.

Странно, но это абсолютно точно в отношении ученого: он освещает все, но под собой, в себе — темнота, возможно, темнее, чем в ком-нибудь еще. Кажется, как если бы он освещал весь мир, а вся темнота, которую он изгнал изо всех углов, сконцентрировалась в его собственном существе.

Вы спрашиваете меня, что такое религия?

Религия должна осветить тот темный внутренний мир, которого наука не может достигнуть, где наука не может даже надеяться что-нибудь найти.

Религия приходит в эту темноту и рассеивает ее.

Поэтому-то переживание религии называют просветлением.

В тот момент, когда темнота внутри вас исчезает, вы преобразуетесь, превращаетесь в новое существо. Вся ваша жизнь останется той же, но с некоторым отличием, а отличие таково, что действительно создает отличие.

Вы будете есть, когда голодны, вы будете спать, когда устали; но эти простые акты имеют совсем другое сопутствующее значение, другое качество, другую интенсивность, другую особенность. Вы будете спать, и все-таки вы бодрствуете. Вы будете потрясающе любящими, но вы никогда не влюбитесь, потому что влюбиться (по-английски, буквально, — упасть в любовь) несет в себе противоположность в терминах. В любви должны подниматься, не падать. Вы будете постоянно любящими, изливающими свою любовь — и не только на того, кто связан с вами.

Обычная любовь персонально ориентирована: вы любите свою мать, вы любите своего брата, вы любите свою жену, вы любите своего сына. Любовь просветленного человека персонально не ориентирована; это просто его особенность, его аромат. Даже если мимо пройдет незнакомец, то и на него будет распространяться эта любовь, как и на всякого другого. Вне зависимости от того, воспринимает он ее или нет, это действует на него. Он может держать свои двери открытыми, он может оставаться твердым, неуязвимым, закрытым; но это его действие.

Человек, который знает себя, просто подобен вам.

Он другой, но только с одним отличием: Его дом освещен, а ваш дом темен.

У вас есть все возможности осветить его. Все есть, вы просто должны включить свет. Вы должны найти выключатель, что также не очень трудно — ведь это ваш дом.

Человек открывал миллионы звезд в своем прошлом, пытаясь даже разузнать о будущем, — и неспособен отыскать в себе маленький выключатель, который может сделать всю его жизнь потрясающим экстазом.

Религия — это поиск вашего внутреннего света, вашей внутренней сути.

Это такой же большой поиск, как и наука, но намного более глубокий, более высокий.

Религия — это высочайший поиск.

Это самое захватывающее приключение, в котором может участвовать человек.

И найденное — это безмерное сокровище из всего того, что является прекрасным, блаженным, мирным, вечным, бессмертным.

Это ваше царствие.

Я не назову это царствием Божьим. Кто этот парень, Бог? И какое отношение к вашему царствию имеет Бог? Это ваше царствие.

Иисус заставляет вас чувствовать себя бедняком, нищим. Вы блаженны — почему? Потому что вы унаследуете царствие Божье. Оно не ваше, оно чье-то еще; оно зависит от его милости. Так продолжайте молиться, умоляя господа: «Будь милостивым». Оставайтесь нищими. Иисус делает вас нищими, и почти все религии делают то же самое. Поэтому-то я и называю все эти религии псевдорелигиями. Это не истинные религии.

Истинная религия сделает вас императором.

Это не значит, что вы унаследуете чье-то царство, — ведь все унаследованное может быть отнято. И будет соревнование: кто получает первым, кто получает больше, кто получает более высокое положение?

В последнюю ночь, когда Иисус уходил от своих учеников, ему был задан точно такой же вопрос; «Господь, ты теперь уходишь. Одна вещь осталась неустроенной, — а вы должны помнить, что все они были евреями; дело, в конце концов, есть дело. — Мы так долго следовали за тобой…» — а они следовали за ним именно ради наследования царства Божьего.

А вопрос вот в чем — их было двенадцать. Конечно, они принимают в расчет, что Иисус — сын Божий, так что он будет на правильной стороне, он будет вторым в царстве Божьем… — «но кто будет третьим? Ты должен выбрать для своих двенадцати учеников, кто какое положение будет занимать там».

Итак, если вы говорите в терминах царств, которые вы унаследуете, тогда все эти вопросы просты: «Кто унаследует больше?» И существует постоянный страх, что если вы делаете что-то неправильно, вы можете потерять это, так что продолжайте молить господа.

Это то, что во всем мире делают христиане, индусы, мусульмане. Очень странная ситуация… все они говорят: «Будь смиренным. Не желай страстно имущества, не будь привязанным к вещам; довольствуйся тем, что имеешь, тем, кто ты есть». Но почему все эти люди везде молятся? Утром, вечером, весь день напролет, миллионы людей молятся, тратятся миллионы часов. Для чего? Наследство.

Так много людей… Я как-то сказал своему отцу: «Я не хочу никакого наследства».

Он сказал: «Что?!»

Я ответил: «Разделенное между столькими людьми, оно становится почти ничем. Так много миллионов людей было раньше, так много миллионов людей существует теперь, и мир все еще не закончился; еще миллионы людей будут здесь. Только подумайте, простая арифметика: при стольких миллионах людей, какая доля царства будет моим наследством?»

Он сказал: «Ты никогда не перестанешь задавать безумные вопросы!»

Я ответил: «Это не безумный вопрос. Я сын бизнесмена, я просто спрашиваю — это просто бизнес. Если я собираюсь посвящать столько часов в день… какая отдача будет от этого? Я не думаю, что Бог хотя бы узнает меня в такой толпе в судный день. Представляете себе эту толпу?»

«Я не думаю, что кто-нибудь будет беспокоиться о том, какие грехи я совершил и какие добродетельные дела я сделал. В такой толпе… и все должно быть решено в двадцать четыре часа — один судный день. Я не думаю, что будет какой-нибудь суд в этот день. И не только мужчины, столько же будет и женщин. Будет столько шума и болтовни, а встреча людей — так много жизней они не встречались… Вы просто представьте ситуацию!»

«И какой суд может быть в этот день? Кто-нибудь побеспокоится о Боге? Люди будут искать своих друзей и жен, и каждый должен иметь миллионы жен в миллионах жизней и миллионы детей. Я не думаю… — сказал я отцу. — … Я абсолютно уверен, что в этот, день в особенности не будет никакого суда. Кто будет слушать?»

Но все эти люди молятся, потому что псевдорелигии создали в вас нищих. А нищий никогда не может быть религиозным: только император может быть религиозным; поэтому я и говорю вам о том, что религия — это предельная роскошь.

Вы должны полностью отбросить мысль о том, чтобы быть бедняком и нищим; вы не бедны.

И царство не где-нибудь в будущем, в чьих-то там руках, так что вы должны умолять его, и массировать ему ноги, и умасливать его. Оно внутри вас; оно уже здесь. Просто немного поищите в себе… И это то, что и является религией: немного поискать внутри.

Но псевдорелигии продолжают насиловать вас точно так же, как это делает и наука. Наука, по крайней мере, объективна и приносит некоторые результаты, потому что она связана с вещами. Псевдорелигия — наихудшее из того, что может произойти. Это не религия, это не исследование внутри; это не наука, это не исследование в объективном существовании. Тогда что же это?

Это исследование чего-то, что находится внутри, но пытаются найти это снаружи; то, что находится внутри, ищется снаружи. Это и есть псевдорелигия.

Наука немного слепа в отношении самого ученого, но в отношении всего остального она имеет очень ясное восприятие.

Религия абсолютно восприимчива, потому что она — абсолютная осознанность.

Псевдорелигии нет нигде, — ни здесь, ни там. Она ни объективна, ни субъективна. Это жульничество, это обман людей. И псевдорелигия всегда боролась против науки и против истинной религии.

Как раз на днях в Афинах десять тысяч священников греческой православной церкви отправились с маршем протеста в столицу — кажется, двадцатый век никогда не придет — из-за того, что в учебнике греческих университетов упомянут Дарвин и его теория о том, что человек эволюционировал от животных. Против этого учебника, говоря, что он должен быть немедленно запрещен, эти епископы, и кардиналы, и высшие священники; все маршировали в черных мантиях — великий день оплакивания того, что этот глупец Чарльз Дарвин все еще остается в учебниках.

И они требовали, у них были плакаты со словами: «Все, что против Бога и Божьей церкви, не будет дозволено. Все, что против Бога, должно быть запрещено во всех общеобразовательных институтах, а Греция должна быть объявлена христианской страной».

Эти люди против Чарльза Дарвина. Нет проблем, любой может быть против Чарльза Дарвина. Но вашими действиями вы точно доказываете, что вы хотите изъять из учебников. Такое поведение не свойственно человеку. Если у вас есть мужество и интеллект, докажите, что Чарльз Дарвин ошибается.

Прошло так много лет, прошел почти целый век: за целый век все христианские мыслители, теологи, профессора — а их можно считать на миллионы — не смогли доказать, что этот один человек ошибается.

На каком основании вы хотите, чтобы эта теория была изъята из учебников? Просто, потому что вы так сказали? Просто, потому что она идет против теории христиан — вот в чем беда.

Бог создал мир за шесть дней, а Чарльз Дарвин говорит, что мир эволюционирует — вот в чем беда. Вы, должно быть, не поняли, в чем в точности заключается проблема. Их не беспокоит, что вы произошли от обезьян, это не имеет значения. Если Бог может сделать человека из грязи… Вот что значит слово гуманный: из гумуса, грязи; слово Адам тоже означает «из грязи».

Если это не оскорбительно, что Бог создал человека на грязном ранчо… Вот почему это место называется «Ранчо Большая Грязь», ведь там произошло величайшее событие. Нет, это не оскорбление.

Бог создал женщину из ребра мужчины… Он не смог найти ничего другого? До чего замечательная идея — ребро мужчины! Итак, если это не оскорбления, тогда в чем проблема, если Чарльз Дарвин думает, что человек медленно эволюционировал из обезьяны? Обезьяны, кажется, должны быть намного лучше, чем грязь; по крайней мере, они живые, на самом деле очень живые… разумные существа. Что в этом неправильного? И если мужчина или женщина могут быть созданы из ребра… обезьяна, по крайней мере, имеет все органы, не только ребра. Нет, это не проблема.

Люди подумали, что эти священники, эти христиане против теории эволюции потому, что обезьяны — это оскорбительно. Нет, проблема в том, что Бог сотворил человека; сотворение и эволюция не могут идти вместе. Это противоположные слова.

Сотворение означает конечный продукт; в шесть дней Бог закончил мир. Он сделал последнее, окончательное прикосновение, и после этого он не беспокоился ни о чем. Это просто как с фабрики, со сборочного конвейера автомобиль сходит полностью законченным. Он не эволюционирует впоследствии — вырастают две руки, исчезает хвост, и странные вещи начинают происходить с ним, — нет, он законченный продукт.

Идея религий заключается в том, что Бог создал мир как законченный продукт. Теперь нет вопроса об эволюции: обезьяны были созданы им обезьянами, человек был создан им человеком, деревья были созданы им деревьями; и не было эволюции.

Нет прогресса, вещи статичны. Они там, где они всегда были. Нет движения. Фактически, если вы углубляетесь в это, время теряет все свое значение. Вашим часам нет необходимости все время бессмысленно тикать, потому что ничто не меняется; все является законченным продуктом.

Чарльз Дарвин ненамеренно… потому что он сам был ортодоксальным христианином, он не осознавал того, что он делает. Это случилось так, как если бы человек в бессознательном состоянии продолжал делать что-то, иногда даже против своей собственной философии, своей собственной религии. Он не осознавал, что он делает что-то против Бога. Он был очень богобоязненным человеком. Он не думал, что идея эволюции идет против Бога. Но она против.

Она подразумевает, что никогда не было никакого сотворения. Вещи никогда не существовали как законченный продукт, они всегда эволюционировали. Эволюция — это непрерывный, постоянно идущий, вечный процесс. Мы не достигли конца. Никогда не было никакого начала, никогда не будет никакого конца. Это эволюция — постоянное развитие, непрерывность. Это создает трудности, она перечеркивает всю идею сотворения.

Итак, эти псевдорелигии боролись против науки. Все, что идет против их священных писаний, должно быть запрещено. Все, что становится выше, что становится более гуманным, более разумным, должно быть подавлено.

Приблизительно двадцать лет назад в Америке прекратили молитвы в школах и других образовательных учреждениях, потому что демократическому правительству не следует поддерживать какую-либо веру. Если вы поддерживаете какую-либо веру, то чью веру вы собираетесь поддерживать? При демократии это, естественно, будет вера большинства, но тогда кто будет защищать права меньшинства?

Если христиане в большинстве, страна является христианской; тогда кто будет заботиться о евреях, мусульманах, индусах, буддистах — о меньшинствах? Их детей будут заставлять творить христианские молитвы, читать христианские священные книги, ходить в христианские церковные школы, держать экзамены в них. И все это против них.

Это просто против индивидуальной свободы, это не демократично. Итак, это был огромный шаг, когда молящиеся были распущены, остановлены. Но христиане страстно желали — и теперь у них есть президент, такой же фанатичный, как и любой обычный христианин. Теперь он поддерживает закон, по которому принудительно вводится одна минута молчания во всех общественных образовательных учреждениях: школах, колледжах, университетах.

На первый взгляд здесь, кажется, нет проблемы. Молчание, в общем-то, различно; одна минута молчания — она ни еврейская, ни христианская, ни индуистская, но тогда вы слишком глупы.

Стратегия состоит в том, что христианские священники говорят детям в их религиозных братствах: «Используйте эту одну минуту для христианской молитвы. Оставайтесь молчащими, а внутри повторяйте по памяти молитву». Теперь молитву приводят через заднюю дверь. Вот как работают политики!

Первым делом Рональд Рейган должен доказать, что он сам может оставаться молчащим в течение одной минуты. И теперь есть приборы, так что это не проблема проверить, молчите вы или нет. Это совсем как кардиограмма: к вашему лбу прикрепляются провода и прибор начинает рисовать график — думаете вы или нет. Если вы думаете, тогда на графике будут длинные зубцы, маленькие зубцы, большие зубцы. Если вы не думаете, тогда на графике будет гармоничная плавная кривая.

Теперь это так просто определить, думает молчащий человек или нет. Просто держать рот закрытым теперь недостаточно.

Сперва Рональд Рейган должен доказать, что он может оставаться молчащим в течение одной минуты. Но никто не просит его. Двадцать один штат в Америке уже принял закон о том, что одна минута молчания во всех общественных учебных заведениях обязательна; просто намек президента, и все они готовы. А священники делают свою работу, говоря: «Используйте эту одну минуту», — так возвращается молитва.

Эти псевдорелигии развращают человеческий разум любым способом. Они дали вам ненаучные идеи, антинаучные идеи. Они также дали вам ортодоксальные, старые, мертвые, устаревшие идеологии, которые не дают вам стать современными.

И наиболее вредно из того, что они делают, это то, что они не дают вам разобраться, что же такое религия, потому что, прежде чем вы найдете, что такое религия, вы уже — христиане, индусы, мусульмане. Ребенок не имеет шанса исследовать, сомневаться, спрашивать.

Когда ребенок так податлив, что вы можете выгравировать на нем что угодно, тогда вы и гравируете. А позже, когда он становится тверже… эта гравировка остается с ним на всю жизнь. Трудно изгладить ее, очень трудно освободиться от нее; она становится почти частью его костей и мозга.

Вы спрашиваете меня, почему так много религий. Религий существует так же много, как много существует болезней. Существует только один вид здоровья, вам не нужны к нему прилагательные. Если кто-нибудь спрашивает: «Как ваше здоровье?» — вы отвечаете: «Я совершенно здоров». Он не спрашивает вас: «Какого вида ваше здоровье?» Если вас спросят: «Какого вида ваше здоровье?» — вы будете удивлены. Вы ответите: «Просто здоров! Здоровье — это просто здоровье, чувство здоровья, ощущение, что все как надо, что все идет спокойно, что я счастлив, что я не могу подумать, что может быть лучше, чем есть».

Много ли существует видов здоровья? Нет, существует только один вид: здоровье. Но болезней — миллионы.

То же самое относится и к истине: истина одна. Но существуют миллионы видов лжи, потому что ложь зависит от вас; вы можете продолжать выдумывать их столько, сколько хотите. Болезни зависят от вас. Вы можете продолжать жить неправильно, неправильно питаться, делать неправильные вещи, и вы можете все время создавать новые болезни.

То же самое и со здоровьем — всегда новое, но оно всегда было тем же самым. Вы можете называть его самым древним и в то же время самым последним, самым новым.

Пять тысяч лет назад кто-то был здоров, и теперь вы здоровы; вы думаете здесь будет какая-то разница? Он был не вашего цвета, он не знал вашего языка, и прошли пять тысяч лет; но если кто-то был здоров, неважно, кто он был, на каком бы языке он ни говорил, какого бы цвета он ни был, мужчина или женщина, молодой или старый, если он был здоров, тогда вы знаете, по крайней мере, о нем одно — он был здоров.

Это чувство здоровья вы можете испытать. Вам ничего не надо знать об этом человеке, хорош ли он собой, уродлив ли, низок ли, высок ли — не имеет значения; одна вещь похожа: он здоров и вы здоровы. Лишь это одно одинаково.

Но болезни… каждый день продолжают появляться новые болезни. Существуют миллионы болезней, и будет намного больше, так как человек становится все более изобретательным.

Вы никогда не пойдете к доктору, если чувствуете себя здоровым, не пойдете, говоря: «Вот уже две недели я чувствую себя здоровым, должно быть, что-то не так?»

Фактически, в древнем Китае была лишь одна вещь заслуживающая упоминания; возможно, через некоторое время в будущем она может быть использована снова. Конфуций оказал на Китай наибольшее влияние. Одна из его идей была… и она была осуществлена, на века она осталась действующей. Идея была вот в чем: доктору должны платить за сохранение пациента здоровым, не за исцеление его. Если доктору платят за ваше исцеление, тогда его естественный интерес в том, чтобы вы оставались больны. Чем сильнее вы больны, тем лучше; чем больше людей больны, тем лучше. Вы создаете дихотомию в разуме целителя.

Сначала вы учите врача тому, что его работа — сохранять людям здоровье: «Ваша задача продлевать их жизнь, энергию, молодость». Но если насущный интерес врача будет в том, чтобы все оставались здоровыми, молодыми, никто не болел, тогда он умрет с голоду. Если все здоровы, тогда доктора будут больны, совершенно больны, больны смертельно. Что же им делать?

Нет, насущный интерес врача идет против философии, которой он был обучен. Его интерес в том, чтобы люди оставались больными, чем больше заболеваний, тем лучше. Отсюда вы поймете одну странную вещь: если бедный человек заболеет, то ему станет лучше скорее, чем богатому человеку. Странно… почему бедному человеку станет лучше скорее? Да потому что доктор хочет избавиться от него, ему не нужно тратить напрасно время. У бедного человека нет денег; напротив, он просит у доктора немного денег на лекарства.

Если доктор прописывает фрукты, молоко, то и это, бедный человек говорит: «Тогда дайте мне немного денег. Когда у меня будут деньги, я верну их». А доктор знает, что он не сможет вернуть их. Итак, дайте ему лекарства, дайте ему фрукты — лучше вылечить его поскорее.

Но если заболевает более богатый человек, тогда все становится очень длительным. Возможно, доктор молится Богу: «Сохрани его больным». Возможно, он разбавляет лекарства; и в странах, подобных Индии, вам не надо ничего делать, потому что никто не знает, что есть в пакете. Вы делаете инъекции, а это просто чистая вода. Таким образом, фармакологи чрезвычайно полезны в сохранении людей больными.

Идея Конфуция чрезвычайно важна; он говорит, что каждый должен платить доктору ежемесячную плату за сохранение своего здоровья. Если человек остается здоровым весь месяц, тогда он платит определенное количество денег доктору. Если он заболевает, тогда плата соответственно уменьшается.

Очень странно вначале, потому что по всему миру мы делаем прямо противоположное, — но очень логично, очень здраво. И Конфуций во многих отношениях — здравомыслящий человек. У каждого должен быть свой врач, и каждый должен платить врачу за сохранение своего здоровья, не за излечение. Если он заболевает, тогда расходы несет доктор — лекарства и все затраты, и его заработная плата будет также уменьшена, потому что он не заботился о человеке.

Это продолжалось столетия. И это работало хорошо, потрясающе хорошо для обоих; для врачей, для пациентов, для обоих работало хорошо. Доктора не были так тяжело обременены. И пациенты были совершенно счастливы, потому что насущный интерес доктора не был направлен против них, он был в их пользу.

Итак, доктор не был заинтересован в том, чтобы они так или иначе заболели и зависели от лекарств. Он прописывал больше упражнений — прогулки, плавание, спорт, — так они и оставались здоровыми. И столетия, пока оставалось влияние Конфуция, Китай был, должно быть, самой здоровой страной в мире.

Точно такая же ситуация и с псевдорелигиями. Псевдорелигии хотят, чтобы вы были духовно больны. Они не хотят, чтобы вы были полны света, они хотят, чтобы вы были заполнены тьмой, грустью, болью; в этом их насущный интерес.

Если люди действительно счастливы и радостны, тогда церкви будут пусты, синагоги исчезнут. Кто будет платить всем этим раввинам и всем этим епископам? За что? Кто собирается слушать их глупые советы?

Псевдорелигии живы только потому, что вы не осведомлены в подлинной религии. Следовательно, если где-то появляется кто-то с подлинной идеей религии, то немедленно все псевдорелигии выступают против него. Это должно быть взято как указатель. Иудей может быть против христианина, христианин может быть против иудея, мусульманин может быть против индуса; это нормально, это просто лавочники борются между собой, конкуренты борются между собой.

Но вы не найдете, чтобы все эти так называемые религии были против одного человека. А если вы где-то найдете это, то будьте немного настороже и внимательны: этот один человек должен иметь нечто такое, что больно задевает все псевдорелигии одинаковым образом. Он больно задевает их ложную сущность. И теперь это больше не вопрос христиан, индусов или мусульман; имеется лишь один вопрос.

Кто-то сказал: «В Америке правительственные источники полагают, что вы засланы сюда Советским Союзом». А в Советском Союзе мои книги запрещены! У меня есть несколько санньясинов оттуда, конечно подпольно, но они встречаются, а одна женщина была поймана, потому что она была курьером, перевозящим книги, журналы и другие вещи. И они изводили ее всеми возможными способами.

Они хотели, чтобы она призналась, что я американский агент, готовящий людей и засылающий их в коммунистические страны для саботажа. Она сказала: «Но это абсолютно абсурдно!» Она сообщила мне: «Это странно. В Америке думают, что вы из Советского Союза, а в Советском Союзе люди думают, что вы американский агент!»

Я ответил: «Это не ново. То же самое случилось и в Индии: индусы были против меня, джайны были против меня, буддисты были против меня, мусульмане были против меня, христиане были против меня, парсы были против меня. Все это религии, которые против меня».

И меня много раз спрашивали: «Можно понять, что одна религия против вас, но все религии?..»

Затем и коммунистическая партия присоединилась к ним. Коммунистическая партия опубликовала книгу против меня. Тогда это было действительно весело: люди, которые верят в Бога, они против меня; люди, которые не верят в Бога, и они против меня; материалисты против меня, идеалисты против меня. Идеалисты думают, что я материалист; материалисты думают, что я идеалист. И никто не спрашивает меня, кто я на самом деле. Они решают сами, но все они против меня.

Но в одном пункте они согласны: если я должен быть уничтожен, то все они будут вместе. Не будет ни различий, ни теологических проблем, ни старинных раздоров и борьбы, ничего. Они все будут согласны, что этот человек должен быть уничтожен по той простой причине, что я не выступаю против какого-либо единственного принципа, я выступаю против коренной причины: ложной сущности религий.

А почему была вовлечена в это коммунистическая партия? Потому что я сказал, что коммунизм — это материалистическая псевдорелигия, как и фашизм был псевдорелигией.

Теперь последователи Адольфа Гитлера говорят, что он был перевоплощением пророка Илии. И я получил от них письма, говорящие: «Вы не должны высказываться против Адольфа Гитлера, потому что это задевает наши религиозные чувства».

Я сказал: «Мой Бог, невозможно выступать даже против Адольфа Гитлера!» Я никогда не думал, даже в самых сумасшедших моих идеях я никогда не думал, что это будет задевать религиозные чувства людей. Политические чувства я мог бы понять, но нет политических чувств, существуют только политические идеи.

Да, если я говорю против Иисуса, чьи-то религиозные чувства могут быть задеты. Но вот письмо от президента Американской Нацистской партии и его угроза: «Вы должны прекратить высказывания против Адольфа Гитлера, потому что это не имеет ничего общего с политикой, это наши религиозные чувства».

Адольф Гитлер — религиозный лидер… Если бы эти люди победили, то вы можете себе представить: Адольф Гитлер, Бенито Муссолини — эти люди были бы выставлены в церквях, синагогах, в храмах. Кришна, и Иисус, и Будда были бы выброшены прочь, и вы поклонялись бы этим людям.

И это не притянуто за волосы. Это случилось в России. Россия была одной из наиболее ортодоксальных христианских стран. Что случилось после революции? Теперь поклоняются могиле Ленина, а пока Сталин был жив, поклонялись его статуям, его портретам. Книга Карла Маркса Капитал стала священной книгой коммунистов. И с Капиталом случилось то же самое несчастье, какое случается со всякой священной книгой: ее никто не читает.

Стать священной книгой — это самое большое несчастье, какое может произойти с любой книгой, потому что тогда никто не читает ее. Она слишком священна, чтобы ее читать; просто поклоняться ей, положить несколько цветов на нее.

Маленького мальчика спросили в школе: «Можешь ли ты рассказать нам, что такое Библия?» — потому что несколько дней учитель объяснял, что такое Библия.

Мальчик встал и сказал: «Да, я могу рассказать вам. В моей Библии сестра хранит свои любовные письма, а мама хранит локон волос моего папы».

Учитель спросил: «Твой папа умер?»

Мальчик ответил: «Мой папа не умер, но у него выпали волосы, это просто память. Она хранит волосы, которые были у него. А мой папа хранит там билеты в кино, на скачки, лотерейные билеты — в моей Библии так много вещей». В ней нет Иисуса, в ней нет Моисея. Вот значительные вещи, находящиеся в ней.

Священная книга в конце концов достигает этого состояния. Чем святее она становится, тем меньше ее читают.

Эти книги, по крайней мере, прочитал, потому что для меня они не святые, это просто книги, подобные всякой другой, — они плохо написаны, не великие шедевры. Невозможно даже и сравнивать их со Львом Толстым, или Достоевским, или Чеховым, или Горьким — естественно, потому что Лука и Марк, эти бедные парни, что они могут сделать, чтобы стать Достоевским, Толстым? Это невозможно. Фактически, все, что они сделали, восхитительно; неграмотные, бедные, ничего не знающие — по крайней мере, они собрали все, что говорил Иисус.

И что мог Иисус сказать именно в тех четырех Евангелиях? И те четыре Евангелия могут быть сжаты, потому что все они повторяются, все четыре: четыре версии той же самой личности, четыре журналиста передают одну речь. Каждое немного отличается, но это та же самая вещь.

Вся Библия может быть сжата в маленькую открытку, все, что существенно, может быть написано на открытке. И даже тогда эти существенные вещи не подлинны, они все заимствованы. Иисус цитирует; они все в кавычках. Он цитирует старых пророков, а те старые пророки цитируют других старых пророков. Это очень странная история… Кто тот парень, который начал всю эту чепуху? Его очень трудно найти; они все цитируют.

Библия не очень стара, но в Индии есть очень древние книги; они также все цитируют. Даже Риг Веда, которой, как полагают, по крайней мере пять тысяч лет… даже согласно христианским теологам, весь интерес которых заключается в том, чтобы приблизить время ее создания как можно ближе к настоящему времени, потому что у них есть одна проблем. Эта проблема состоит в том, что Библия говорит, что Бог создал мир за четыре тысячи четыре года до рождества Иисуса. Если есть книга, которая старше, то это создаст трудности. Итак, весь интерес христианских теологов — снизить ее возраст; но они не могут сделать больше, чем это.

Действительно, согласно индусским астрологам — и это, кажется, должно быть очень научное наблюдение — Риг Веда описывает расположение звезд, которое было девяносто тысяч лет назад. Относительно этого западная астрономия согласна: то расположение звезд, то конкретное расположение, было девяносто тысяч лет назад. А оно описано так точно, что невозможно, чтобы книга, написанная пять тысяч лет назад, могла описать что-то, что произошло за восемьдесят пять тысяч лет до этого. Нет способа описать это, и с такой точностью. Просто по памяти от поколения к поколению было передано это… но тогда мир тоже должен существовать задолго до четырех тысяч лет до рождества Иисуса.

Это делает возраст мира равным только шести тысячам лет. В Индии есть города, которым, согласно западным ученым, семь тысяч лет. И если города были там, а города такие, что вы не в состоянии поверить!.. И, глядя на сегодняшнюю Индию, это становится даже более невероятным.

Я побывал в Моханджодро и Харрапуре; оба теперь в Пакистане. Кажется, что Моханджодро должен был быть великим городом своего времени; семь раз его разрушали стихийные бедствия, но как именно, до сих пор не решено. Но люди были действительно отважны; они создавали его снова, и снова, и снова.

Город существует в семи слоях. Когда был найден первый слой, думали, что это все, что есть, что это весь город. И просто случайно, пока копали первый слой города, нашли, что кажется должен быть также и другой слой, на семь метров ниже. Семь метров грязи покрывали предшествующий город; должно было произойти ужасное наводнение, чтобы принести так много ила, что весь город был покрыт им. В Моханджодро вскоре были найдены семь слоев. Сейчас подошли к последнему слою; теперь уже нет другого уровня. Каждый раз там было наводнение. Никогда не узнают, как много тысяч лет потребовалось для того, чтобы город был семь раз разрушен и восстановлен заново.

Прекрасно видно, что дороги были больше, чем в современном Бомбее, намного шире. Город не был просто примитивным видом города. Дома были с ваннами, которых нет в сегодняшней Индии, по крайней мере в девяноста восьми процентах домов.

Ванные комнаты — современное явление. Даже всего лишь две сотни лет назад в Европе не было ванных комнат; отхожие места были действительно отхожими местами. И когда впервые в Америке сотню лет назад были сделаны первые ванные, был такой шум! Это было против религии, иметь ванную в доме, отхожее место внутри дома — это был грех.

Это обсуждалось в парламенте. С громадным трудом Верховный Суд решил, что если кто-то хочет иметь ванную в своем доме, то он ото может; если он хочет ванную в доме, то это никого не касается. Если вы не хотите идти в его дом, не ходите. Но это его личная свобода.

За сотню лет мы далеко ушли. Последняя разработка из Скандинавии — комната в ванной комнате. Мне понравилась эта идея. Почему пристроенная ванная комната? Ванная больше, комната внутри нее. Это должно быть и в нашей коммуне в первую очередь. Это войдет в историю, и, возможно, снова будут трудности в парламенте: «Эти люди делают теперь слишком много — помещают свою комнату и рабочий кабинет в ванной!»

Но в Моханджодро имеются ванные комнаты, подземные канализационные системы, трубопроводы — не металлические, а сделанные из глины, — трубопроводы, подводящие воду в ванные, горячую воду и холодную; плавательные бассейны, и по крайней мере трехэтажные здания… семь тысяч лет назад.

Эта культура должна была быть на земле по крайней мере в течение двух — трех тысяч лет; иначе, как могли разработать все эти вещи?

Все эти священные книги я прочел. Одна вещь одинаково ясна в каждой священной книге: она ложна, она не основана на подлинном переживании; это действительно стратегия держать людей в невежестве относительно подлинного переживания, потому что если подлинное переживание становится достоянием людей, все духовенство теряет свой ореол, свою власть, свое положение. А духовенство — одна из крупнейших профессий в мире, наиболее уважаемая профессия и, возможно, старейшая профессия.

Люди говорят, что проституция является старейшей профессией. Я так не думаю, потому что как без священника вы можете быть проституткой? Кто будет называть ее проституткой? Кто будет осуждать ее как проститутку? Священник нужен прежде проститутки. Фактически, проститутка является продуктом духовенства. Священник должен осуждать секс, должен осуждать любую внебрачную связь, должен осуждать добрачные связи. Все это необходимо, чтобы создать проституцию, — он должен осуждать проституцию.

Духовенство кажется старейшей эксплуататорской профессией, и, определенно, намного худшей, чем проституция, ведь проститутка, по крайней мере, предлагает вам что-то. И я не думаю, что она абсолютно бесполезна. Возможно, из-за проституции большинство ваших браков стабильно; она спасает ваши браки.

Жены не беспокоятся, если муж ходит к проститутке, потому что это только сексуальная связь, нет проблемы. Он приобретает определенный товар, вот и все. Но если муж ходит к другой женщине, которая не проститутка и которая не может быть куплена, тогда жена пугается, тогда она выходит из себя, покрывается пятнами. Тогда есть опасность.

Проститутка никогда не конкурент, она не будет думать как конкурент. И эта бедная женщина спасает ваши браки, предотвращает много изнасилований, случающихся в обществе, потому что те люди, для которых она достижима, если бы она была не достижима, искали бы другую женщину. Они не станут просто сидеть тихо, ничего не делать, и пусть трава вырастет сама. Для них трава вовсе не растет; так можно просидеть вечность.

Проститутка спасает многих женщин от изнасилования. И эта бедная женщина приведена в такое положение всем вашим обществом и осуждена. Вы привели ее в это положение. Ни одно общество не разрешило женщине экономическую свободу; ни одно общество не разрешило женщине образование, культуру, равенство с мужчиной. Вы не оставили ей ничего; кроме своего тела, ей нечего продать.

И за это положение священник несет наибольшую ответственность. Если кто и отправится к черту, то это священник, а не проститутка, потому что это он вызывает все эти вещи.

Все святые писания и все священники делают одну вещь, просто одну вещь: пытаются спрятать подлинную религию, которая прорывается, несмотря на все их усилия. Но они продолжают прятать ее.

Они делают две вещи, чтобы спрятать ее. Во-первых, они борются с ней. Они пытаются распять ее, они пытаются убить ее.

Я видел кепки и свитеры с изображением моей головы на них, голова перечеркнута. Они были распроданы — должно быть, в миллионах экземплярах, ведь их сделали в Гонконге, в Тайбее. Когда Гонконг и Тайбей или Корея производят что-либо, они производят это миллионами, никак не меньше. Они не могут поместить меня на крест, это было бы слишком грубо и отталкивающе, но желание есть. Это желание просматривается в тех картинках, плакатах; мысль та же.

Первое — это уничтожить человека любым возможным способом. Это то, что они делают здесь. Они говорят, что этот город противозаконен, потому что он смешивает религию и государство. Теперь они принимают закон в законодательном собрании штата о том, что наша школа не должна получать никаких субсидий от правительства, потому что, они говорят, это религиозная школа. Все христианские школы получают субсидии; все учителя — христиане, все учащиеся — христиане, и нет проблемы.

Наши школы вовсе не учат религии, потому что мы не обретаем никакой религии таким путем. Наши учителя даже не носят малу в школе, когда они идут учить.

Я видел фильм о Верховном Суде Америки и о том, как он постепенно дрейфует, все в большей и большей степени защищая правительство, чем человека. А причина, почему они так делают, в том, что в Америке… Верховный Суд состоит из девяти судей; они назначаются президентом, и это пожизненное назначение. Это условие было сделано таким, чтобы никто не мог оказывать на них давление. Если однажды судья назначен, то он назначен на всю свою жизнь; поэтому вы не можете оказывать на него давление. Какое давление вы можете оказывать на него?

Вы не можете выгнать его с работы. Нет более высокого поста, на который вы можете помешать ему продвинуться, и вы не можете понизить его в должности. Ему ничего нельзя сделать, вот почему возникла эта идея. Но они забыли одну вещь: этот замечательный день, когда президент должен назначать судью. И по случайному стечению обстоятельств пятеро из девяти судей уходят в отставку в этом году; срок их службы закончился.

Теперь у Рональда Рейгана есть власть назначить пятерых из девяти судей Верховного Суда: пятеро будут его людьми. Это отнимает всю независимость и славу Верховного Суда. Теперь они танцуют под дудку Рональда Рейгана. Поскольку он хотел, чтобы эта одна минута молчания была введена, суд не смог отклонить это, несмотря на то, что тот же самый суд за двадцать лет до этого запретил молитву, которая продолжалась два столетия.

Этот фильм носит исследовательский характер; он вертится вокруг проблемы, исследует учителей, директоров школ… И я был удивлен, что открыто, в средствах массовой информации, учителя заявляют… одна женщина-учитель заявила: «Я двадцать четыре часа в сутки христианка, даже когда я учу, я христианка. И я буду продолжать учить моим убеждениям. И христианство не религия, это способ жизни».

Если христианство — способ жизни, тогда все религии — способы жизни. В чем проблема? И если христианин может сказать: «Я двадцать четыре часа в сутки христианин, тогда почему еврей не должен быть двадцать четыре часа в сутки евреем? А что касается моих людей, они работают до крайней мере вдвое больше, чем другие. Они сорок восемь часов в сутки раджнишисты; в двадцать четыре часа они делают сорокавосьмичасовую работу.

И это не только способ жизни, это также и способ смерти, потому что мы имеем свой стиль в жизни, мы имеем свой стиль в смерти. Но мы не учим никакой религии, потому что у нас нет никаких убеждений. А эта женщина говорит открыто, что она будет продолжать, что бы ни решало правительство или Верховный Суд, она будет продолжать учить своим убеждениям.

Эти школы будут все время получать субсидии от правительства, и все школы, почти все, в таком же положении. Но закон против только нашей школы, одной единственной школы, одной маленькой школы.

Они прежде всего будут стараться уничтожить нас всеми возможными способами.

Когда я приехал сюда в первый раз, я видел каждый пятнадцатый день месяца, что дорогу, принадлежащую округу, ремонтируют. Но в последние два года они прекратили делать ремонт этой дороги, потому что этой дорогой пользуются наши люди, таким образом: «Пусть они терпят, сколько смогут».

Первое усилие псевдорелигий будет — уничтожить. И когда они преуспели в убийстве человека или некоторым образом в камуфлировании его откровения, тогда вторая вещь — восхвалять его, сделать из его учений великую религию. Это покажется вам очень противоречивым, но так они работают.

Убить подлинного человека, подлинное откровение, а затем извратить все, что он сказал; наложить на это комментарии, сделать из этого великую теологию так, чтобы все, что он сказал, потерялось в суматохе; сделать из этого религию.

Опять новая работа для новых священников — они не пропустят этого момента. Иисуса распинают, а папу радушно приветствуют. На самом деле они должны распинать каждого папу, просто чтобы доказать, что именно они последователи Иисуса, его представители. Что-то должно быть сделано. Если вы не хотите распять полностью, просто отрежьте чью-нибудь голову, чьи-нибудь руки, чьи-нибудь ноги, но делайте что- нибудь, чтобы доказать, что этот человек представляет Иисуса, который был распят… представляет его, по крайней мере, частично.

Но их радушно принимают. Когда последний папа приехал в Индию, то это была проблема. Президент Индии приехал в Бомбей встречать его — доктор Радхакришнан был президентом. После, в Дели, я спросил его: «Вы никогда не ездили встречать шанкарачарью, вы никогда не ездили встречать главу джайнов или буддистов. Вы индус, и вы последователь шанкарачарьи Южной Индии. Вы никогда не ездили в аэропорт Дели, чтобы встречать его, когда он приезжал в Дели. Почему же вы едете встречать папу?»

Он ответил: «Это политика».

Я сказал: «Тогда, если вы прямой человек, отрекитесь от этой политики и публично разоблачите ее». Папу должен встречать президент, потому что папа контролирует шестьсот миллионов католиков во всем мире, — и страны, которые он контролирует, — богатейшие в мире. «Итак, это не папа, кого вы едете встречать. Вы не пошли бы встречать Иисуса, вы были бы одним из тех, кто распял Иисуса. Его представитель встречен, радушно принят, а вам даже не стыдно».

Но именно это происходит во всем мире: везде, куда приезжает папа, — торжественная встреча, встреча на красном ковре. Иисусу не устроили и единственной торжественной встречи. Даже маленького красного коврика не расстелили. Единственным приветствием было то, что он должен был сам нести свой крест, а он не был сильным человеком, и крест был по-настоящему большим и тяжелым. Он три раза падал на пути, но они не разрешили никому поддерживать его. Его хлестали бичами и говорили: «Поднимайся! Вот твое учение. Ты говорил людям, что каждый должен сам нести свой крест, теперь неси его».

Таким было приветствие, которое он получил.

Стоило Иисусу умереть, как открыли новое предприятие. На его смерти начали новую религию, новый источник занятости для духовенства; и действительно, это обернулось большим бизнесом. Насколько я знаю, евреи все еще обижаются; они упустили величайшую благоприятную возможность. Это был их собственный парень, кто учредил всю эту фирму, а другие пожинают плоды! Они упустили свой шанс.

Итак, сначала псевдорелигии убьют действительно религиозного человека, источник. А затем духовенство соберется вокруг и создаст еще одну псевдоредигию. Вот почему псевдорелигий продолжает становиться больше, и больше, и больше; их уже три сотни на земле.

А вы спрашиваете меня, возможно ли иметь одну религию для всего человечества? Это невозможно и не нужно, потому что идея монополии всегда присутствовала.

Мусульмане пытаются сделать весь мир мусульманским, так чтобы была одна религия. Христиане пытаются обратить весь мир в христианство, так, чтобы была только одна религия. Все эти люди пытаются иметь одну религию для всего человечества.

Нет, даже поддержать эту идею опасно, потому что это просто означает истреблять других. Но кто мы? Если кто-то хочет оставить индуизм, или ислам, или христианство, тогда это его выбор. И никому до этого нет дела. Религия — это частное дело, личное дело. Вам нравится определенный цветок, а мне он не нравится, но это не значит, что мы враги.

Нет необходимости, чтобы была только одна религия.

Но может быть одна религиозность.

Люди могут принадлежать к различным видам религий, но, тем не менее, они могут нести одно и то же качество религиозности. Тогда нет проблем с тем, идут ли они в церковь, или в синагогу, или в храм, или никуда. Они могут никуда не ходить, собственный их дом — храм.

Это возможно — не только возможно, это должно быть сделано фактически существующим — может быть одна религиозность для всего человечества, но эта религиозность может принимать так много форм как это возможно. Я люблю мир, полный разнообразия, полный красок, полный различных ароматов. Нет необходимости организовывать все человечество по одному образцу, по одной модели. Это будет уродливо. Это не сделает человека богатым, это сделает человека крайне бедным.

Итак, это немного сложно. Но вы должны понять меня.

Я допускаю так много религий, как это возможно. Фактически, я буду рад, чтобы каждый человек мог иметь свою собственную религию — столько религий, сколько человек в мире, но все имеют одно и то же качество религиозности. Могут быть миллионы влюбленных, но качество любви одно и то же; имеются миллионы разумных людей, но качество разумности одно и то же.

Осветите свое внутреннее бытие, и ваша жизнь начнет распространяющиеся колебания, которые точно такие же; с кем бы ни случилось просветление, в том возникнут такие же колебания. И вы будете способны легко распознавать людей, какого бы цвета они ни были, каким бы ни был их язык, какой бы ни была их страна, вы будете в состоянии немедленно распознать, что дом этого человека светел.

Вы можете видеть это даже снаружи; даже из окон свет показывает, что внутри светло. Вам даже не надо входить в дом. Дом может иметь любую форму, любой цвет, любую окраску, любую архитектуру, — это не имеет значения. Что имеет значение, так это то, показывают окна свет или нет, наполнены ваши глаза светом или нет, излучает ваше существо религиозность или нет.