Библия Раджниша. Том 4. Книга 2

Беседа 22 КАК ВАМ УДАЕТСЯ ДЕЛАТЬ ЭТО? 19 февраля 1985 года

Как Вам удается не делать этого?

Самое легкое в мире всегда является самым трудным. По той простой причине, что это легко, это и становится трудным.

Это не парадокс, а простая логика эго. Вы должны понять эту логику. Логика эго такова, что для доказательства его существования требуется попробовать делать что-то трудное. Если вы в этом преуспеете, то это значит, что вы удовлетворили эго. Если вы можете достичь невозможного, значит, вы величайший человек в истории человечества.

Сотни лет люди пытались достичь вершины высочайшего пика Гималаев. Погибли сотни альпинистов, но попытки покорить вершину не прекращались. Молодые люди из всех стран мира продолжали восхождение на Эверест, потому что высочайшая вершина Гималаев и всего мира по-прежнему оставалась вызовом человеческому эго. Она оставалась непокоренной.

Но ведь как таковой цели не было. Если взойти на Эверест и посмотреть вокруг, будешь чувствовать себя глупо: достигать нечего. Ни магазинов, некому даже сказать «привет!»… Абсолютно пустынно, только вечные льды, которые никогда не тают. А сама вершина настолько мала, что на ней вряд ли уместятся два человека.

Что там можно делать? Эдмунду Хиллари и Тенцингу потребовались годы, чтобы достичь вершины, — а сколько они там стояли? Не более пяти минут. Но даже пять минут показались бы пятью веками, потому что там замерзает все, даже время. А потом, после тех пяти минут, спуск на землю, где их уже ждут люди, машут руками, кричат — полные радости зато, что человек покорил непокоримое. Но каков выигрыш?

Этого выигрыша можно и не увидеть, но он есть — это то, что я называю логикой эго: Эдмунд Хиллари вошел в историю. И теперь уже никому не занять его места; больше никто не сможет стать первым покорителем Эвереста. Все остальные будут вторыми, третьими, четвертыми, — но слава быть первым — это мощная подпитка для эго.

Первый человек, ступивший на Луну, первый человек, облетевший вокруг Луны… Я встречался с тем русским, Юрием Гагариным, который первым в истории человечества пролетел так близко от Луны. Без него было бы невозможно высадиться на Луне. Он подготовил почву. Он наблюдал и прикидывал, находясь в непосредственной близости от Луны, что должно быть сделано для посадки на нее. Он стал всемирно известен.

Его пригласили в Индию, он приехал, и даже индийские дураки… Можно ожидать от индийских дураков немного больше здравого смысла, потому что они самые старые, самые древние дураки; они-то уж должны были бы чему-то научиться. Но дураки есть дураки — современные, древние, индийские, американские. Они не принадлежат ни к какой нации, ни к какой касте. Они, таким образом, почти просветленные.

Я никогда не видел индийцев такими сумасшедшими! В Нью-Дели собрались миллионы, чтобы посмотреть на Юрия Гагарина. Ни на какого мудреца, или святого, или махатму не собиралось посмотреть такое количество народа. Столько любопытства!

Юрий Гагарин, должно быть, чувствовал себя в тысячу раз большим, чем он на самом деле был. Когда я с ним встретился, я спросил его: «Какую цель преследовали лично вы? Я не говорю о научном прогрессе — о том, что вы доставили ценнейшие материалы, которые помогут первому человеку высадиться на Луну, — с этим все в порядке. Какая цель была лично у вас?»

Он ответил: «Я никогда об этом не думал, но вы правильно поставили вопрос. Конечно, у меня была своя цель. Я стал всемирно известен, хотя сам ничего не сделал. Я не могу показать вам, что „вот это мое достижение“. Но я понял ваш вопрос и вижу, на что он нацелен».

«Да, это правда: я больше не тот Юрий Гагарин, каким был прежде. Я был обычным, простым человеком. Я никогда не думал, что меня будут приветствовать миллионы — и с такой потрясающей радостью, что я чувствую, что только теперь я живу; раньше я был мертвым».

Я сказал: «Это чувство не от того, что вы осознаете, что вы есть, потому что ваше сознание осталось тем же. Это ощущение второго рождения идет от вашего эго; ваше эго стало сильнее, оно полностью удовлетворено. Это и есть ваш „выигрыш“. Но для тех, кто знает, это ваша потеря».

То, что для эго является выигрышем, то для души является потерей.

То, что является благословением для эго, является проклятием для души.

То, что имеет огромное значение для эго, является полнейшей ерундой для самой сердцевины вашего существа.

Логика эго заключается в том, что его не затрагивают простые вещи. Ведь если вы скажете: «Я дышу!» — это вовсе не значит, что должны собраться толпы людей, чтобы приветствовать вас, чтобы сказать: «Тииртха, ты велик! Твое имя будет бессмертно, потому что ты можешь дышать».

Никто не скажет вам этого, — а если кто и скажет, то вы подумаете, что он насмехается, что он не ценит вас, — ведь дышать — это так просто. Вам даже не надо ничего делать; это происходит само собой. Это не ваша заслуга, так как же вы сможете чувствовать себя сильнее из-за этого? И наоборот, вы дышите: без дыхания вы были бы в небытии.

Способность дышать намного глубже, чем эго, намного существеннее эго и намного более экзистенциональна, чем эго. Эго ничего не может. Оно поверхностно — это просто мыльная пена на поверхности реки. Оно ничего не знает о глубине. Способность дышать относится к вашей самой глубинной части. Вот почему, даже когда вы спите, дыхание продолжается. Ему не нужно даже, чтобы вы просыпались.

Однажды я пришел навестить женщину, которая в течение девяти месяцев находилась в коме, но дышала нормально, даже в такой длительной коме; за все это время она ни на минуту не пришла в себя. И врачи говорили, что она может оставаться в таком состоянии еще по крайней мере три года, пока не умрет. Но она жива. Она так мирно дышит; возможно, никогда раньше, до комы, она так мирно не дышала!

На свете так много внешних раздражителей, но для нее они не существуют. Она не может ни слышать, ни видеть, ни думать, — но она продолжает дышать. Способность дышать дана природой, а вовсе не заслуга эго; следовательно, в этом процессе эго проявить себя не может.

Вы видите проблему? Наиболее важное, наиболее существенное совершенно неинтересно для эго; оно совсем не заботится о дыхании. Те люди, которые озаботились процессом своего собственного дыхания, осознали определенную истину — если вы делаете что-то трудное, эго никогда не покинет вас, потому что каждый шаг, дающийся с трудом, усиливает эго, а чем оно сильнее, тем дальше вы от самих себя.

Ваше эго — это дистанция между вами реальными и вами нереальными. Чем больше эго, тем больше эта дистанция; меньше дистанция, меньше ваше эго. Если этой дистанции нет вообще, эго исчезает, и с его исчезновением появляется ваше истинное лицо.

Что касается меня, то я думаю, что это наиболее важное открытие во всей истории открытий.

Я не имею в виду открытие атомной энергии, ядерного оружия или чего-либо подобного, более важного, чем открытие того, что при осознании такого простого естественного процесса, как дыхание, эго исчезает.

Вам не нужно отбрасывать эго.

Если вы попытаетесь это сделать, у вас не получится:

Кто собирается отбросить его?

То, что отбрасывается, не является вашим эго. Отбрасывающий внутри вас скажет: «Гляди-ка, я отбросил эго; теперь я смиренный человек, без эго, одухотворенный, святой». Отброшенное не играет роли; вся проблема в самом отбрасывающем.

Поэтому действительно ничего нельзя сделать для того, чтобы прийти в состояние недеяния.

Это так просто. Вопрос интересный, но ответ крайне прост. Рассматривая вопрос, можно подумать, что он очень сложен; но это не так. Если вы прикладываете какие-нибудь усилия, чтобы достигнуть состояния недеяния, то вы ввергаете себя в путаницу.

Это подобно собаке, пытающейся поймать свой хвост; время от времени каждая собака упражняется в этой йоге. Это прекрасное зрелище — упражнение по захвату ее собственного хвоста. Можно наблюдать все трудности этого упражнения, неудачные попытки: собака снова собирается с силами, берет лучший разбег, ищет решения, чтобы удачно выполнить упражнение — потому что как только она прыгнет, по непонятной причине хвост прыгает тоже! И чем быстрее собака пытается это сделать, тем быстрее движется хвост.

Но ведь бедная собака не может видеть, что хвост с ней соединен; и нет никакой возможности поймать его. Да и нет необходимости; он и так является ее частью, она уже владеет им.

Что же она пытается сделать? Пытается овладеть чем-то, чем уже владеет? Пытается получить что-то, чем она и так владеет?

Поймает собака свой хвост или нет, он всегда с ней; куда бы она ни направилась, он всегда с ней. Она даже не может убежать от него, поэтому нет необходимости его хватать. Даже если она захочет сбежать, это будет невозможно.

Возможно, некоторые собаки, которые верят в самоотречение, — вообще существуют всякие собаки, — видя бесконечные неудачные попытки схватить хвост, завладеть им, могут прийти к заключению, что вся эта затея с захватом хвоста иллюзорна, что это майя. «Не теряй времени; отрекайся от этого и убегай как можно быстрее — в пещеры, в монастыри — далеко в Гималаи, где не найти даже и следа этого хвоста. Тогда ты будешь свободна. Откажись от владения им!»

О том же самом думает человек, который отрекается от богатства, от своей жены, детей и сбегает. Но он этого не осознает. Можно увидеть, что собачий хвост прикреплен к нему; и куда бы ни направилась собака, туда же движется и хвост. Если посмотреть глубже, можно увидеть следующее: если муж отказывается от своей жены, детей, собственности, разве он поступает иначе?

Прежде всего, зачем ему было жениться? Должно быть, было что-то внутри него, что нуждалось в жене. Жена — это не что-то внешнее, это некая внутренняя потребность. В нем должна существовать некая внутренняя потребность иметь собственность; иначе зачем ему было все это наживать? В нем должна существовать некая внутренняя потребность в желании иметь детей; а иначе кто его заставляет их иметь?

На самом деле, весь мир пытается, все правительства пытаются: «Используйте методы контроля рождаемости». Никто не слушает. Это не значит, что люди не понимают, что им говорят, что они не видят роста населения в таких размерах, что эта земля может скоро погибнуть, — и не от ядерной войны, а от голода.

Но должно же быть нечто, некая важная потребность, которая заставляет человека хотеть иметь детей. И это ваши внутренние психические потребности. Хвост собаке можно отрезать — не такая уж это и большая проблема, — но никакое хирургическое вмешательство не поможет вашим потребностям. Они укоренились в вас намного глубже, чем хвост у собаки. Это просто внешний предмет, который можно убрать без каких-либо больших потерь для собаки. Но ваши потребности, от которых вы бежите, будут с вами, куда бы вы ни направились.

Я знаком со всеми видами самоотречения. Однажды я был в Ришикеше в Гималаях и сидел под деревом, очень красивым деревом. Был жаркий солнечный полдень, а в тени дерева было так прохладно, и, несмотря на то что я должен был идти, я засиделся несколько дольше.

Подошел один старый индусский монах и сказал: «Что ты делаешь здесь под моим деревом?»

Я сказал: «Ваше дерево? Вы отказались от всего мира, а это дерево теперь ваше? Я не вижу вашей подписи или… Как вы докажете, что это дерево ваше?»

Он сказал: «Нет необходимости это доказывать; все вокруг знают. На протяжении тридцати лет я сижу под ним».

Я сказал: «Вы можете сидеть под ним тридцать лет, но дерево было здесь и до вас; теперь я сижу под ним, а дерево останется и дальше. Оно не имеет никакого отношения ни к вам, ни ко мне; у него нет понятия, кто его владелец. Вы просто заблуждаетесь!»

Он сказал: «Что ты говоришь? Ты сидишь здесь всего несколько часов и уже стал его владельцем, а я сижу здесь тридцать лет».

Я сказал: «Я не собираюсь становиться владельцем этого дерева, я скоро уйду; но не просто так. Вы должны будете извиниться перед деревом. Вы не купили его, вы не посадили его, вы не поливали его. На каком же основании вы становитесь его владельцем — просто потому, что сидите здесь тридцать лет, беспокоя его день и ночь?

Вы в долгу перед деревом, оно же ничего не должно вам. Вы видели от него только добро, а сами стали его владельцем! И это «владение» является тем, что вы оставили после себя. Ничего другого».

«Вы даже готовы прямо сейчас, здесь, подраться со мной. Тридцать лет назад вы бы дрались за дом, за клочок земли: „Это моя жена, это мой дом, это моя религия, это моя страна…“»

«Теперь же все сосредоточилось на этом бедном дереве. Вся ваша жажда собственности сконцентрировалась на нем. И не имеет значения, владеете ли вы целым королевством или просто маленьким деревом; собственность не имеет ничего общего с количеством, это ваша позиция».

Я сказал ему: «Вы старый человек, отказавшийся от всего, вы, должно быть, слышали известную историю о короле, который жил в древние времена. Один великий мудрец велел своему ученику отправиться ко двору короля и провести там несколько дней в качестве последнего испытания. Прежде чем мудрец объявит, что обучение закончено, ученик должен был провести несколько дней при дворе короля».

«Если этого хочет учитель…» Молодой человек отправился. Он думал: «Вероятно, король — великий мудрец; должно быть, более великий, чем мой учитель, если к нему посылают учеников на последний урок и последнее испытание».

«Странно, что мудрец, отказавшийся от всего, должен посылать своих учеников к человеку, который ни от чего не отказывается, который является просто обыкновенным властолюбивым человеком, непрерывно пытающимся завоевать другие страны; империалист, настолько привязанный к вещам, что не останавливается даже перед убийством тысяч людей. И меня послали к нему? В этом должен быть какой-то секрет».

«Он отправился. Был уже вечер, но его немедленно доставили к королю. Для короля настало время выпить, и женщины, красивые женщины вышли, чтобы танцевать. Его двор собирался отметить наступление вечера».

«Видя все это, молодой ученик был жутко шокирован, он сказал королю: „Я пришел провести здесь несколько дней, но я не могу оставаться здесь даже и нескольких минут. Я не мог подумать, что учитель посылает меня в такой ад!“»

«Король сказал: ‘‘Если твой учитель послал тебя, то на это должна быть какая-то причина. И не надо судить так скоро. Что ты потеряешь, проведя здесь два-три дня? И запомни, это твое последнее испытание. Без моего одобрения ты можешь провести в доме своего учителя всю свою жизнь, но так и не закончишь учебу. Так что лучше приди в себя; останься здесь на три дня. Тебя прислали сюда не для того, чтобы оценивать меня; тебя прислали сюда, чтобы я мог оценить тебя“».

«Это было уже слишком: этот человек собирался дать оценку ему, который отрекся от всего! Но что делать? Он был в затруднительном положении. Если он уйдет, его учитель будет огорчен. Но если уж так случилось, что он был вынужден прийти сюда, то будет лучше как-нибудь выдержать эти три дня и получить одобрение этого самонадеянного человека».

«Король сказал: „Остынь и приди в себя. Сначала прими хорошую ванну, которую я для тебя приготовил, потому что заранее получил послание о твоем прибытии. И не надо расстраиваться: в юности все слишком скоры на суд. Требуется опыт, чтобы научиться не судить или, по крайней мере, не судить поверхностно. А ты еще ничего не видел“».

«„Побудь здесь три дня, смотри, наблюдай. У тебя есть вся твоя жизнь, в которой ты можешь судить других, — нет проблем, — но сначала получи мое одобрение. Так что сначала думай о моей оценке и поступай соответственно, чтобы получить от меня благоприятный отзыв; в противном случае ты будешь вынужден приходить сюда снова и снова, всю свою жизнь. Итак, иди и прими ванну — я все приготовил“».

«Молодой человек никогда не бывал в королевской ванной; он никогда не видел такой красоты. Его ждали обнаженные женщины, чтобы сделать массаж… Он сказал: „Боже мой, испытание закончено; этот человек собирается за три дня убить меня!“ И прежде чем он смог что-то сказать… А он действительно был на грани нервного расстройства: он убежал от женщин, а здесь он видит их обнаженными. Ему никогда прежде не доводилось видеть таких красивых женщин, и они собирались делать ему массаж!»

«Но прежде чем он смог что-то сказать, он обнаружил, что потерял дар речи, он не мог говорить. Он мог только сказать: „Аааахх!“ — и ничего больше. А те женщины начали его раздевать. И прежде чем он смог что-нибудь сделать, он уже стоял обнаженный; эти четыре женщины полностью завладели им, погрузили его в ванну, полную розовой воды».

В Индии короли и очень богатые люди принимают ванны в розовой воде. Ночью в ванну кладут тысячи роз, так что вода наполняется их ароматом. Утром все лепестки собирают, роз вы уже не видите, но вас окружает облако их аромата.

«Никогда в жизни он не видел подобной роскоши. Ванна была сделана из золота; его тело облили драгоценными маслами и массировали. Ему до смерти хотелось куда-нибудь сбежать, но он чувствовал себя полностью парализованным».

«Потом король пригласил его отведать пищу, которую он никогда прежде не пробовал. Он всегда повторял: „Приучай себя к безвкусной пище“, — а здесь еда была такая вкусная! Одного запаха, аромата было достаточно, чтобы почувствовать голод».

«Король сказал: „Садись и ешь — и помни о том, как тебя приучали к безвкусной пище. Что особенного было в доме твоего учителя, где пища и так была безвкусной? Если ты мог помнить об этом там, так ты думаешь, это благодаря обучению? Пища была безвкусной; это поймет любой дурак. А ты вот теперь попробуй не почувствовать вкуса’ ’».

«Молодой человек видел всю трудность своего положения, но также и свою цель. „Между прочим, — сказал король, — как ванна? Как тебе понравились женщины — они самые искусные массажистки из всех? Я думаю, ты должен быть удовлетворен“».

«Он сказал: „Удовлетворен! Я просто как-то пытаюсь пережить эти три дня — если я смогу выжить, но у меня нет большой надежды. Это первый вечер; три дня мне кажутся длиной в три жизни. А теперь эти лакомства! Я буду помнить их всю мою жизнь — и я должен от всего отказаться! А те прекрасные женщины — я их никогда не забуду. Что это за испытание? Вы готовите совсем другие ситуации, чем те, к которым я готовился все эти годы“».

«Затем подошло время выпить, и король сам предложил ему вина. Молодой человек сказал: „Это уже слишком — в доме моего учителя вино запрещено“».

«Король сказал: „Здесь тебе не дом твоего учителя, это дворец твоего экзаменатора. Если ты хочешь, чтобы я дал хороший отзыв, будь начеку и делай то, что я говорю. Твой учитель говорил тебе не терять сознания. Так и не теряй; пей и оставайся трезвым. А что толку в том, чтобы не пить и оставаться трезвым? Все так могут; все так и делают“».

«„Ты пей, и пей столько, сколько душа пожелает, потому что такой возможности у тебя больше не будет. И я говорю тебе, что это не имеет ничего общего с потерей сознания: я буду пить с тобой; в действительности я уже пью весь вечер — можешь ты сказать, что я нетрезв? Так что пей!“»

«Он вынужден был пить. А затем король повел его… Он чувствовал себя так, как будго это происходит не с ним, он вообще не понимал, что происходит, — опьянение, женщины, пища, красивая одежда, в которую его облачили после ванны… А затем король повел его в дом для гостей, где он должен был жить. Он не мог этому поверить: он думал, что, должно быть, попал на небеса — алкоголь многим дает иллюзию небес».

Возможно, поэтому все религии против алкоголя, ведь он может удовлетворить ваше желание попасть на небеса… Кто захочет ходить в церкви, в соборы, в ашрамы и исполнять всякого рода странные ритуалы, когда увидеть небеса можно просто выпив вина?

«Молодой человек думал, что он, должно быть, на небесах; он совершенно забыл о том, что пришел сюда на испытания. Король показал ему его кровать, и в тот момент, когда молодой человек лег, он увидел обнаженный меч, подвешенный на тонкой нити прямо над ним. Весь хмель сразу прошел; внезапно он обнаружил, что находится не на небесах. Этот меч… Смерть может любого вернуть на землю откуда угодно!»

«Он спросил короля: „Зачем здесь этот меч?“»

«Король ответил: „Он здесь для того, чтобы привести тебя в сознание. Это твоя комната — теперь ложись спать. И если по милости божьей мы оба доживем до завтрашнего утра, мы встретимся снова“».

«Молодой человек сказал: „С вами ничего не случится, вы доживете; весь вопрос обо мне. Я думаю, что даже с Божьей помощью эта тонкая нить не выдержит такого тяжелого меча, который висит надо мной; он готов упасть в любой момент. Достаточно легкого дуновения, и я покойник!“»

«Король ответил: „Не волнуйся. Если ты умрешь — твой учитель говорил тебе о перевоплощении, — ты перевоплотишься во что-нибудь, родишься заново. И все, чему ты научился, уйдет с тобой. Так что не упускай последних мгновений. Может быть, он и упадет — я не могу ничего гарантировать. Как ты проведешь эти мгновения, твое дело. Оставайся трезвым, и если ты умрешь трезвым, ничего не будет лучше этого“».

«Но молодой человек сказал: „Я не хочу умирать. Я прибыл сюда только за тем, чтобы получить ваш отзыв, а вы просто отзываете меня из самой жизни!“»

«Король сказал: „Это и есть путь для получения отзыва. Ложись спать: чему быть, того не миновать — этому учит твой учитель. Как говорят индусы, даже лист не сдвинется с места без Божьей волн, поэтому, как же может меч без Божьей воли убить тебя? А по его воле, кинжалом или нет, ты все равно будешь убит“».

«„Так что ложись спать, как это делаю я. Над тобой висит только один обнаженный меч; надо мной их висят тысячи. Но скоро из соседней комнаты ты услышишь мой храп“».

«Молодой человек не смог заснуть всю ночь; и всю ночь он слышал храп короля. Утром король зашел в его комнату.

Молодой человек не спал, он просто лежал и глядел на кинжал; цля него в целом мире не существовало ничего, кроме этого кинжала».

«Король сказал: „Я собираюсь принять омовение“, — прямо за дворцом протекала священная река индусов Ганг. — „Пойдем со мной на утреннюю прогулку и немного поплаваем в реке“. Они отправились. На молодом человеке не было ничего, кроме ланготи».

Ланготи — это просто маленький клочок одежды, нечто вроде очень короткого нижнего белья без единого стежка или шва. Надо просто взять узкую полоску ткани, обернуть ее вокруг талии и закрепить один конец впереди, а другой сзади, и ланготи готово.

Не требуется никакого шитья; ланготи можно сделать где угодно и когда угодно. И именно это полагается носить индусскому монаху, потому что шитье — дело сложное; оно предполагает чью-то помощь, денежные затраты, — а всего этого монаху следует избегать.

Индусский монах старается избегать всего, что возможно. У него остаются простейшие вещи, без чего нельзя обойтись: чаша для подаяний — которая изготавливается не из металла; ее делают из кокосового ореха, разрезанного на две половины, его твердая скорлупа становится чашей. Таким же образом, как и чашу, можно сделать и ланготи.

Также и посох — можно подумать, зачем он. Это из-за индийских собак. Их так много, и все они не любят людей в униформе. И хотя одежда монахов мало похожа на униформу, все же она является униформой, потому что все монахи с их чашами, ланготи и посохами выглядят одинаково.

Собаки относятся к униформе подозрительно; они думают, что что-то где-то не так. И, возможно, они правы, потому что в армии носят униформу, полицейские носят униформу, почтальоны носят униформу — и монахи носят униформу. Кажется, все плохие люди носят униформу. Так что посох абсолютно необходим, чтобы отгонять собак.

Так что я сказал старому индусскому монаху: «Итак, молодой человек взял с собой эти три предмета: ланготи, чашу для подаяний и посох. Утром он вышел из дворца, снова облачившись во все это, потому что его стесняли богатые одежды, которые предложил ему король».

«Он сказал: „Я могу носить их во дворце, но не на улице. Бели кто-то увидит меня в этих одеждах, будет неудобно и вам и мне, так что позвольте мне остаться в моей обычной одежде“».

«Король сказал: „Поступай, как хочешь“. Итак, король отправился к реке в своей королевской одежде, а монах в своей униформе. Они оба сложили одежду на берегу Ганга и вошли в воду. В то время как они плавали, монах крикнул королю: „Ваш дворец горит!“»

«Король сказал: „Я увидел это раньше тебя, но здесь не о чем беспокоиться. Что можно сделать? Он горит, но ничего не случается без воли Божьей, так что не волнуйся; продолжай плавать“».

«Молодой человек сказал: „Что вы говорите! Я должен по крайней мере спасти одежду, которая лежит прямо возле дворца», — и он выбежал из воды спасать свои вещи. Дворец был объят пламенем, там была королевская одежда, а он беспокоился о своей униформе!»

«Король принял омовение. Дворец сгорел дотла — он был подожжен по его приказу. Монах не переставал трястись и дрожать, он говорил: „Какая большая потеря. Сколько миллионов рупий!..“»

«Но король сказал: „Не печалься; к тебе это не имеет отношения. Твои вещи в сохранности“».

«Молодой человек сказал: „Все мои вещи в полном порядке“».

«Король сказал: „Для тебя достаточно — ты и будешь печалиться о своих вещах: это твоя собственность, твое королевство. А вот мне все равно, если сгорит все мое королевство; это не имеет значения — потому что, когда меня здесь не было, весь мир уже был и королевство было. Однажды меня здесь не станет, а вот мир по-прежнему останется. Я здесь просто посетитель, созерцатель. Зачем же мне тоже вмешиваться во все?“»

«„Но ты должен запомнить, что ты еще не приобрел способность отказаться от всего; ты пока еще не стал созерцателем. Ты не смог даже просто смотреть на пожар в моем доме. А если бы твоя униформа — которая мало похожа на униформу — загорелась, я думаю ты бы сошел с ума! Ты и так на грани помешательства из-за таких больших потерь… Но какое это имеет отношение к тебе?“»

«„Ты был шокирован, когда увидел, что я пью, но даже в это время я простой созерцатель. Ты был шокирован, увидев меня окруженным красивыми женщинами; но, даже глядя на их танцы, я остаюсь только созерцателем. А вот ты совсем не созерцатель. И за два дня тебе надо им стать. Времени мало, очень мало. Будь созерцателем, потому что, прежде чем я дам тебе положительный отзыв, ты должен будешь доказать, что стал им“».

«Монах спросил: „Как я должен это доказать?“»

«Король ответил: „Тренируй себя сегодня навеем. Ведь все устроено так, что поможет тебе созерцать. Просто смотри. Не пытайся устраниться, не пытайся сдерживаться, не пытайся сражаться, не пытайся избегать: просто наблюдай, пусть все идет как идет“».

«Ив последний день было устроено последнее испытание, связанное с предстоящим красивым танцем. Молодому человеку дали в руки чашу, полную масла, — настолько полную, что если бы он хотя бы слегка двинулся, масло расплескалось бы. Танцоры образовали круг — все танцующие женщины были обнаженными, — а в центре сидел король. И бедняге монаху, который держал драгоценную чашу, полную масла, сказали: „Если хотя бы одна капля масла прольется на пол, тебя постигнет неудача“».

«А было столько искушения взглянуть на то, что происходило, — так много красивых танцовщиц! Но если хоть одна капля из этой чаши… буквально на одно мгновение ослабить внимание… Он проходил мимо женщин, обходил вокруг — и по мере того, как он делал шаг за шагом, он становился осторожнее. Он забыл про танец; была только чаша, масло и бдительность…»

Бдительность — вещь простая.

Но в состоянии бдительности нет удовлетворения вашего эго.

Так же обстоит дело в случае медитации.

Есть разные названия — бдительность, свидетельствование, медитация, осознанность, наблюдательность, — разные названия для одного явления; и все это происходит, когда вы находитесь в состоянии недеяния. А вопрос вот в чем: как себя вести в состоянии недеяния?

Если вы спрашиваете «как», вы промахиваетесь мимо цели, потому что «как» подразумевает действие, — а вы меня спрашиваете: «Скажите, что надо делать для того, чтобы достичь состояния недеяния».

Если вы пойдете к любому священнику, он скажет вам, что делать, и говоря вам, что делать, он доказывает, что ничего не знает.

Я не могу сказать вам, что делать.

Я могу только объяснить, что выполнение какого-либо действия не поможет. Вы должны будете это понять. Путем этого понимания и возникает недеяние.

Недеяние — это то, что случается.

Оно не зависит от вас, от того, что вы можете заявить: «Я сделал это. Я достиг этого». Вы только можете сказать: «Это случилось, когда меня там не было. Потому что всякий раз, когда я там оказываюсь, этого не происходит».

Лев Толстой, один из мудрейших людей России нашего века, написал книгу Что нам теперь делать? и это была одна из книг, которая сделала Мохандаса Карамчанду Ганди Махатмой Ганди.

Махатма Ганди провозгласил троих людей своими учителями. Первым был Лев Толстой, вторым был Генри Торо, а третьим был Эмерсон. Все эти трое были истинными христианами.

Это очень странно, что Ганди находился под влиянием этих трех фанатичных христиан. Ганди причинил безмерный вред Индии: он искажал понимание восточной религии, неосознанно смешивая ее с фанатичными идеями христианства. Эти люди оказывали на него влияние, и он начал толковать восточные религии согласно этим идеям.

Много раз за свою жизнь он был готов принять христианство. И было бы намного лучше, если бы он это сделал. По крайней мере, тогда он не стал бы осквернять восточную мысль идеями, гораздо менее значительными.

Но его политики отговорили его, потому что, если бы он стал христианином, он потерял бы своих индусских последователей. Для того чтобы его последователи-индуисты остались с ним, он не переменил веру, но его мышление — это мышление христианина; у него нет понимания восточной мысли.

Он получил образование в Англии, затем работал в Южной Африке, опять-таки под управлением английского правительства. И общался он только с христианскими миссионерами. Один из самых известных миссионеров-христиан тех дней, К.Ф. Эндрюс, был ближайшим другом Ганди. Но Ганди не мог принять христианство, потому что, стань он христианином, все индусы бросили бы его немедленно и навсегда.

Его сын Харидас Ганди восстал против своего отца — потому что этого отца было слишком много, он был действительно опасным отцом… Он хотел формировать вас полностью в соответствии со своими идеями. Я симпатизирую Харидасу Ганди, его сыну, потому что Харидас хотел ходить в школу; но Махатма Ганди не позволил, потому что считал всю систему образования коррумпированной.

Это правда, она коррумпирована, но разве есть выбор? Оставаться необразованным? Пока вы создаете новую систему образования, ничего не остается, как пользоваться старой; это вынужденное зло. Так что будь внимателен, будь осторожен — но запрещать детям ходить в школу…

Вы будете удивлены: все дети Ганди остались без образования, кроме Харидаса, потому что он сбежал из дома. Известны тысячи случаев, когда дети сбегали из дома, потому что их отцы принуждали их получать образование, но это единственный случай, когда сын сбежал из дома, потому что он хотел учиться, а его отец был абсолютно против любого рода образования.

Ганди был разгневан. Он так много говорил о ненасилии, о любви и сострадании, но сам не обладал ничем подобным; он был очень разгневан. А какое преступление совершил его сын? Он был принят в высшее учебное заведение. Харидас думал, что, раз уж он начал учебу, его отец может злиться на него, кричать, даже побить; но сколько это может продолжаться? Все изменится. Но Ганди не был покладистым.

Он заявил, что Харидас должен оставить его дом; он отрекся от своего сына. Но Харидас был мужественным. Он сказал: «Хорошо, я приму мусульманскую веру, потому что мой отец постоянно твердит о том, что все индусы и мусульмане братья; что и Коран, и Гита, и Библия говорят об одном и том же; что есть один Бог, но имена у него разные — так что посмотрим».

Он стал мусульманином, а Ганди так разгневался, что сказал своей жене: «Я не хочу больше видеть его лица». Когда Харидас это услышал, он сказал: «Но ведь индусы, мусульмане, христиане — все они братья, и во всех этих книгах написано одно и то же. Что же случилось?»

Харидас изменил свое имя на Абдуллу. Его новое имя было Хаджи Абдулла Ганди. Хаджи эквивалентно Махатме. Он отправился в Мекку совершить хадж. Хадж — это паломничество; вы идете в Мекку, туда, где была основана мусульманская религия и где Мухаммед построил первую мечеть.

Безусловно, для каждого мусульманина необходимо совершить хадж; хадж означает святое паломничество. Бели этого не сделать, то нельзя считаться истинным, подлинным мусульманином. А того, кто это совершает, называют хаджи; он становится святым. Совершив паломничество в Мекку и обойдя семь раз вокруг камня, вы становитесь мудрецом.

Абдулла — это просто перевод на арабский имени Харидас. Харидас означает слуга Бога; то же самое значение имеет и Абдаллах. Аллах означает Бог, абд означает слуга: Абдулла. И Харидас попросил сохранить имя. Хаджи означает махатма, Абдулла означает Харидас, а фамилию он оставил, потому что «Ганди» не имеет ничего общего с индусской религией.

В Индии существует странный обычай: профессия постепенно становится фамилией. Ганди просто означает — тот, кто продает благовония. Кто-то среди его предков был продавцом благовоний. Ганд означает благовоние, поэтому Ганди означает — тот, кто продает благовония. Это ничего общего не имеет с индуизмом; есть еще Ганди парсы — вот почему Индира была тоже Ганди.

Она не имела никакого отношения к Махатме Ганди. Она вышла замуж за парса Фероуза Ганди; она даже не была замужем за индусом. Родители Фероуза, должно быть, продавали духи. Они никак не связаны ни с какой религией — любой может их продавать, — но когда вы продаете духи в Индии, мало- помалу вы становитесь Ганди. Вот как появляются индийские фамилии. Ваше дело, ваша профессия постепенно закрепляется за вами. Так что Абдулла сохранил «Ганди», потому что это никак не связано с индуизмом.

Только один раз пересеклись пути Махатмы Ганди и Абдуллы Ганди, это случилось на вокзале в Катни. Ганди ехал на поезде, а Абдулла должен был сесть на поезд в Катни. Тысячи людей пришли увидеть Ганди, и тысячи людей, мусульман, пришли проводить Хаджи Абдуллу Ганди, потому что они провозгласили его святым — в противоположность Ганди.

То, что сын Ганди не верил в индуизм и считал ислам высшей религией, имело большое значение для этих людей. Поэтому они выкрикивали лозунги в честь Хаджи Абдуллы Ганди: «Да здравствует Хаджи Абдулла Ганди!»

Когда их процессия поравнялась с купе Ганди — он стоял лицом к толпе, — он повернулся к ним спиной. Он не взглянет в лицо своему сыну — и этот ‘человек говорит о сострадании, доброте, любви, ненасилии! И не только это — его жена, в конце концов, была матерью. Она хотела сказать Харидасу по крайней мере пару слов, но Ганди остановил ее. Он сказал: «Выбирай. Если ты скажешь ему хоть одно слово, ты тоже уйдешь с ним».

Это и есть проявление эго. Кастурба, его жена, молча плакала, но не могла сказать ни единого слова. Абдулла остановился, увидев спину своего отца. Этим было сказано все: глядя на залитое слезами лицо матери, он подумал, что будет лучше ничего не говорить, не приносить новых бед старой женщине; он прошел мимо.

В тот день, когда Ганди был убит… Харидас был именно тем человеком, который должен был бы зажечь погребальный костер Ганди, но его отвергли — он перестал быть индусом. Он прошел весь путь позади всех, он присутствовал там, где сжигали тело Ганди, но никто не признал его, даже его братья.

Один из сыновей Ганди, Рамдас, был расположен ко мне. Я спросил его: «Теперь твой отец мертв, что же воздвигает стену между тобой и Харидасом? Если это только вопрос эго — кто должен подойти первым, тогда я смогу это устроить, я знаю Харидаса. И насколько я знаю, Харидас чрезвычайно мужественный человек — бороться с бессердечным отцом, лицемером, который не был махатмой, который не мог быть махатмой».

«Харидас бросил твоему отцу вызов: „Если вы говорите, что все религии одинаковы, то почему столько суеты вокруг моего вступления в мусульманскую веру?“ Ведь вы постоянно думали о принятии христианства; если ваш сын стал мусульманином, то что в этом плохого?»

Рамдас сказал: «Я могу это понять, но всю свою жизнь отец говорил нам: „Никогда не относитесь к Харидасу как к брату“, — и теперь, когда он умер, я буду чувствовать себя виноватым, если пойду против его воли. Но вы правы».

Я сказал: «Я могу привести Харидаса, потому что он никогда не был против кого-либо — ни против Махатмы Ганди, ни против тебя, ни против матери, ни против других братьев. Он просто показал Ганди простой факт, что „того, чему вы учите, на самом деле не существует; то, что вы говорите, не означает, что вы так живете“».

Но вот он путь эго. Оно говорит об одном, но делает прямо противоположное. Оно даже может притвориться своей собственной противоположностью: оно может притвориться смиренным. А это именно то, куда и ведет вопрос.

Если вы спрашиваете меня, что делать, чтобы достичь состояния недеяния… Для этого не надо делать ничего. Недеяние — это не достижение, это просто ваша натура. Когда вы ничего не делаете, оно и есть.

Если кто-нибудь вбежит сейчас в эту комнату и спросит: «Что мне надо сделать, чтобы остановиться, чтобы я мог тоже сидеть, как вы?» Что вы ответите этому человеку? Бежать — это действие; сидеть — это недействие. Вам ничего не надо делать для того, чтобы сидеть, вы должны просто прекратить свой бег; не бегите! Или же если для вас это невозможно, то есть другой вариант, бежать до тех пор, пока рано или поздно вы просто упадете. Сколько же можно бежать?

Так что в мире существует только два типа людей, которые бездействуют: к одному типу относятся люди, которые с помощью ясного понимания приходят к расслаблению и находят это состояние недеяния, покоя и тишины; и другой тип людей, которые будут проходить тысячи миль, будут истязать себя любым возможным образом, выполнять упражнения йоги, стоять на голове, поститься, умирать от голода, отказываться от всех земных благ, сдерживать свои чувства, молиться, уходить в монастыри и делать другие глупости. И в конце концов, просто устав и истощившись, они сядут — и это будет именно то.

Они могут подумать, что ко всему этому они пришли через свои активные действия. Но это не так — все это произошло вопреки их действиям. Иначе говоря, они так натренируются, что могут и дальше продолжать свои действия, потому что чем больше бегать, тем совершеннее становится бег.

И этому нет конца: вы становитесь все более искусными, более подвижными, все более и более ловкими. Вы продолжаете искать новые пути. Вы насытились одним, теперь вам надо другое. А в мире существуют миллионы всяких возможностей, которые вы можете испробовать.

Для того чтобы бездействовать, не нужно ничего, никаких приемов.

Вам надо просто понять природу недеяния.

Не задавайте абсурдных вопросов. Просто постарайтесь понять, что путем выполнения каких-либо действий будет удовлетворяться ваше эго. Что бы вы ни делали — молились, постились, ходили в церковь, становились монахами, — что бы вы ни делали, действие — это пища для эго, а ваше эго — это барьер между вами и жизнью, между вами и реальностью.

Не надо ничего делать.

Почему вы не можете просто жить, не делая всей этой бессмыслицы?

Ешьте, когда голодны.

Пейте, когда вас мучит жажда.

Ложитесь спать, когда клонит ко сну.

Вставайте, когда проснулись.

А все остальное забудьте!

Делайте только то, что необходимо.

Живите простой обычной жизнью.

И вы это найдете.

Иисус говорит: «Ищите и найдете».

Я говорю вам: «Ищите, и вы никогда не найдете».

Иисус говорит: «Просите, и вам воздастся».

Я говорю вам: «Просите, и вам никогда не воздастся». Иисус говорит: «Стучите, и дверь отворится».

Я говорю вам: «Стучите, и дверь никогда не отворится». В действительности же нет никакой необходимости стучать: двери открыты.

Входите!