Боевой маг

Глава 8

КОГДА ОСТАЛЬНЫЕ ВСЁ-ТАКИ НАШЛИ ЕГО, он ещё держал Афину на руках. Когда Лисандр помог перетащить тушу катоблепаса к Шелдону, Флетчер начал залечивать раны Афины. Он был рад видеть, что рана не смертельна, даже если она не сможет летать долгое время. Игнатус делал все возможное, чтобы поддержать её: тёрся мордой о клюв и безрезультатно лизал поврежденное крыло, но его целебная слюна не могла ничего сделать для сломанных костей, а Флетчер не мог рисковать исцеляющими заклинаниями, опасаясь, что её кости останутся искривлёнными.

Он был склонен втянуть её и позволить исцелиться внутри себя, но знал, что в ближайшее время её ночное зрение будет необходимо — с кровавой тушей на панцире их ждёт самая опасная ночь. Нет, им придется сделать это по старинке.

Он шинировал ей повреждённое крыло одной из своих стрел и примотал его к телу. Она ковыляла по панцирю, несчастная, низведенная к земле. Но долго не страдала, потому что дни голодания закончились, и перед её глазами предстал пир.

Туша была разделана клинками на огромные задние ноги, вырезы темной плоти и груды внутренних органов. Кишечные и другие ядовитые органы были тщательно удалены и зарыты на некотором расстоянии от их пути, потому что зловоние было ужасным, и это могло предотвратить шествие падальщиков по следам Шелдона.

Остальное было тщательно разбросано на шкуре демона, которая была настолько большой, что из нее можно было сделать палатку.

Приготовление мяса имеет важное значение и они не хотели разводить огонь на панцире заратана боясь причинить ему боль. Поэтому, насыпали высокий слой земли на гребне панциря, чтобы изолировать его. Использовали сухие, тонкие ветви, разбросанные на лесной подстилки, для разжигания огня.

Съедобные органы были использованы в первую очередь, поджаренные на огне на деревянных прутиках, которые Флетчер вырезал и обстругал своим хопешем. Каждый имел свои вкусовые качества: печень сухая и мягкая, почки жирные и сочные; даже сердце было съедобное, но не вкусное.

Травоядные Соломон и Тоск питались в лесу, окружающего их, но мясоеды Лисандр, Афина и Игнатус были хищными и ели сырыми легкие, даже грызли мозг, когда ждали своей очереди на приготовленное мясо. Вид их окровавленных клювов, поглощающих неприглядную плоть, был почти достаточным, чтобы испортить аппетит Флетчера. Почти.

Следующими были съедены большие куски мяса в спешке выбранные из кучи. Темная плоть была мраморной с прожилками сливочно-желтого жира, который капал в огонь при приготовлении. Флетчер, Отелло, Сильва, Кресс и даже Элис ели мясо обжигающе горячим, жевали, набив полные рты, неистово рвали зубами.

Это была лучшая еда, которую когда-либо ел Флетчер. Это были вырезки с ног и боков, спины и крупа. Они трапезничали, как лучшие благородные Гоминиума, пробовали каждый кусочек и удивлялись разнообразию текстуры и вкуса.

Они радовались свету и теплу костра, ибо это была единственная ночь, которую они могли позволить себе, не боясь быть обнаруженными сверху. Они ели в тишине, наполняя её чавканьем и урчанием, звуками характерными скорее для собак, уминающих пищу, чем для цивилизованных людей.

Отелло заговорил первым.

— Всё ещё думаете, можно ли есть демонов? — проворчал он с набитым ртом.

Жующая Кресс мгновенно задумалась.

— Не, это чертовски вкусно, — сказала она, продолжая грызть огромное бедро.

Флетчер отвалился на спину, постанывая от переедания. Он повернул голову и осмотрел гору мяса, которая все ещё оставалась.

— Какая пустая трата, — сказала Кресс, бросая кость во тьму и ложась рядом с ним. — Если повезет, мы можем позавтракать утром, пока оно не испортилось.

— Да, — сказал Отелло, подслушав их. — Вот почему я набиваю свой живот. После того, что случилось с Афиной, я не хочу снова охотиться, пока это возможно. Праздник и голод, вот как это должно быть.

Они сидели тихо какое-то время, пока Сильва не заговорила.

— Хотелось бы, чтобы здесь с нами был лесной эльф, — вздохнула она, снимая сапоги и носки и шевеля пальцами над костром.

Флетчер ухмыльнулся, вспомнив, что Отелло не так давно делал то же самое, когда они укрылись от дождя в сарае после покушения на Сильву. Было время, когда она могла бы скривить нос при таком поведении. Как всё изменилось.

— Почему же, — спросила, — и в чём разница?

— Лесные эльфы — это обычные охотники, которые проводят большую часть своей жизни на земле Великого Леса, ухаживая за нашими стадами оленей и уходят на много миль от нашей родины. Они знают как сохранить мясо и даже сделать припасы.

— Флетчер, разве ты не охотился дома? — спросил Отелло.

Но разум Флетчера уже вовсю работал. Он не был экспертом в выделывании шкур, поскольку просто передавал их кожевникам до начала процесса. Но знал как сделать сухое и вяленое мясо. Он делал так в домашнем очаге и кузнице Бердона. Это казалось невозможным здесь, во влажном и чуждом лесу.

— Нам понадобится больше дров для огня, — сказал Флетчер, садясь. — Пожалуй это возможно. Может, чёрт возьми, и не получится, но можно попробовать.

Итак, Флетчер приступил к работе. Не просто было делать это в темноте пользуясь только светом костра, но всё необходимое было под рукой. Он срезал крепкие низко висящие ветви с деревьев и построил похожую на вигвам конструкцию, используя сухожилия катоблепас для крепежа. Затем сделал стойку из тонких веток, где можно было повесить полоски мяса для высушивания.

Пока другие нарезали мясо тонкими полосками, он начал обдирать огромную шкуру, используя сакс Кресс, для отсечения избыточной плоти. Вскоре у него была снятая шкура, розово-белая с одной стороны и волосатая с другой стороны.

Последовала самая ужасная часть. Не имея горшка, Флетчер был вынужден снять череп с головы Катоблепаса и использовать его.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — застонал Отелло, наблюдая, как Флетчер кромсал и разминал мозг катоблепаса в липкую пасту.

— Моим саксом! — закричала Кресс.

— Это помогает обработать шкуру, — сказал Флетчер, морщась, пока перемешивал отвратительную смесь. — Охотники делали это на протяжении веков.

Вскоре он неохотно распределил жидкость по шкуре руками, а Игнатус пыхнул горячим воздухом, чтобы высушить. Когда они закончили, огонь практически погас.

— У нас есть угли, я положил несколько веток сухого дерева на них, которые будут тлеть и дымить всю ночь. — А сейчас помогите мне со шкурой, — распорядился Флетчер.

Остальные взяли каждый угол и подняли её вверх. Вместе они прошли к огню и обернули её вокруг загруженной мясом конструкции, где на месте проколов края были соединены с помощью клинка Сильвы, сухожилий и заклинания затягивания, чтобы гарантированно удержать.

Наконец, они отошли и восхитились делом рук своих. Дым поднимался из верхней части конструкции как в камине. К счастью, дым оказался достаточно слабым, чтобы раствориться в воздухе, прежде достигнуть купола ветвей.

— Мы будем поддерживать огонь зелеными листьями и большим количеством дерева всю ночь, — сказал Флетчер. — Это должно задубить шкуру и в то же время закоптить мясо. Просто помните, мы не готовим его, мы его высушиваем. Так что держите тепло низким и постоянным — не разводите огонь слишком большим. Если повезет, все должно быть готово через шесть часов. Из шкуры можно сделать практичный покров, когда пойдёт дождь, или, по крайней мере, более комфортный панцирь для спины Отелло.

— Да, — сказал Отелло, втихаря потирая копчик.

— Я возьму первые часы, сказала Сильва.

— Разбуди меня в два часа, — ответил Флетчер, взял на руки Афину и Игнатуса и лёг рядом с матерью.

Было хорошо иметь полные животы, и, если повезет, у них будет сушёное мясо в течение нескольких дней. Но даже так, Флетчер обнаружил, что сон ускользнул от него.

Он старался не думать о проходящем времени, игнорировал приступы разочарования в их медленном, задумчивом передвижении сквозь темный лес. Тем не менее с каждым вдохом он понимал, что этот воздух отравлял, высасывал жизнь из тела. Они ничего не могли сделать, только ждать и надеяться.

Он встрепенулся и развернулся к твердому панцирю, слушая скрип веток и странный ночной шум леса.

И, наконец, как только небо снова стало светлеть, Флетчер спал.