Бог войны

Глава 12

Полет, или точнее взлет, на всех присутствующих произвел неизгладимое впечатление еще до того как мы успели погрузиться на яхту. Когда огромный корабль внутреннее убранство которого я переделал под свои нужды, превратив по сути в небольшой дом в компактном корпусе, вздрогнул и поднялся в воздух, у меня самого на мгновение дух захватило, хотя я уже не раз на подобных летал, что уж говорить о других.

Я был уверен, что поездка, точнее полет к границе и разбирательства с имперцами на месте у нас много времени не займет. В конце концов моя яхта делает в час три дневных перехода минимум, а серьезной драки вроде как, не предвидится, но все равно мы распределили внутренние помещения. Одна из комнат отошла принцессам, вторую забрал я, еще одну — Агата, а вот бравому генералу пришлось разделить оставшуюся каюту с Хадсом и Дезмондом, которых взяла с собой моя нынешняя мать. Остальная охрана и минимальная прислуга, которую по причине присутствия среди нас дам, все же пришлось взять, расположилась в своего рода общаге для персонала — эдаких казармах на нижнем ярусе.

Остальная наша бригада — полк Фейблгардцев, корпус Кригга и стройбатовцы, летели на отдельных кораблях значительно отстав, дабы не мешать нам ревом своих реактивных движков. Пожалуй надо будет научиться делать турбированные реактивные двигатели. Пульсирующие очень уж шумят. Даже в километре их прекрасно слышно. В тайный рейд этот орущий оркестр не отправишь.

Впрочем, почти сразу же все из своих кают повыходили на общую открытую палубу, куда я распорядился вынести кресла и накрыть стол. С первого взгляда, наш отдых вполне можно было бы принять за вечерние посиделки на открытой террасе, вот только под нашими ногами пролетали городки и деревни, а вокруг клубились облака.

Принцесс забрала Агата — стоя у самого борта, оперевшись на деревянный леер, она показывала вниз на проплывающие под нами элементы пейзажа и населенные пункты, очень интересно и увлекательно рассказывая про то или иное пятнышко застройки, тонкую нитку реки или кляксу озера. Огромные территории пашен тоже произвели немалое впечатление на принцесс, а маго-научная команда Фейблгардцев поражалась летающему кораблю, так и не сумев понять принципа, благодаря которому тот держится в воздухе. Генерала в оборот взяли уже мы с Хадсом и Дезмондом, показав тому клинок Ланте.

— Мерзкое оружие, — заявил тот осмотрев нож, — грязное.

— Вы знаете как такие делают? — спросил я, хотя ответ уже знал заранее.

— Знаю, конечно, — кивнул генерал Тан, — если определенным образом закалить нож в крови пустотника, многократно повторяя процедуру, получится на какое-то время придать клинку пустотные свойства. Ненадолго, правда.

— Мерзость, — поморщился Хадс, и я его отношение к клинку мог понять. Ради того, чтобы этот кусок железа получил на какое-то время способность дотянуться до моей шкуры, был убит кто-то из его соплеменников.

Пустотники, именно как народ, в свое время оказались едва ли не на грани вымирания. Тогдашняя церковь, считавшая, что бог и создатель всего сущего был всего лишь очень-очень сильным магом, объявила их, разрушающих магию — то есть саму основу мироздания по тогдашней вере — истинным злом.

Костры инквизиции тогда пылали по всему континенту, и спастись можно было разве что за морем или в королевстве бездарных, названия которого я так и не узнал, потому как в империи и вольных королевствах его упоминать было не принято. Бездарные же, которые в те времена вели свою собственную священную войну против носителей магии и неодаренных людей которые магам подчиняются, в свою очередь, не стеснялись пускать пустотников под нож ради крови, в которой закаляли всякий колюще-режущий инструментарий.

Маги на магическх землях, прежде чем отправить пустотника в костер, тоже не брезговали слить с бедолаги кровушку и закалить в ней нож, чтобы потом воткнуть его в печень кому-нибудь из заклятых друзей. В общем, генофонд антимагов этого мира, за пару веков церковного мракобесия, проредили изрядно.

Хадс с генералом Таном пустились в спор о технологической стороне процесса, и я вроде как понял, что нож для правильной закалки надо было зажать в тисках над какой-нибудь емкостью, и нагревая со стороны рукояти, причем нагревая от души, чтобы лезвие было раскаленным, поливать это самое лезвие кровью. Процесс был длительный, крови уходило много. Все, что сливалось в емкость, снова отправлялось на лезвие. Почему-то считалось, что вся кровь должна была запечься и выпариться на клинке. Без остатка.

В результате получалось "ржавое железо" — нож с узнаваемым покрытием, которое слегка полировалось, чтобы соскрести с лезвия... хм, назовем это биологический нагар, и пускалось в ход. С наконечниками стрел это почему-то не работало, а может работало, да никто не хотел тратить ценный продукт и кучу времени на стрелу, которая скорее всего воткнется в землю или лишь поцарапает доспех. Думаю какой-нибудь лучник-снайпер, мастер одного выстрела, вполне мог изготавливать такие наконечники для себя, просто широко такая практика не распространилась.

За те два с небольшим века, пока церковная доктрина не изменилась, пустотников вырезали едва ли не под корень, и сейчас антимаги считались редкостью. Даже покойный Мендакс — один из самых богатых и влиятельных людей империи, крупнейшего государства на континенте — не сумел наскрести себе в личную гвардию больше двух десятков человек. У матери Хадс вообще один был.

Сейчас практика изготовления таких антимагических ножей встречалась редко. Люди наделенные властью и деньгами, поняли что пустотника выгоднее взять на службу, вместо того чтобы получить из него по сути одноразовый клинок, ну а людям без власти и денег, антимагический клинок просто не был нужен.

Я, слушая двух вояк, обсуждавших теоретические и теологические аспекты подобного ритуала, пришел к выводу, что магия тут была не при чем. Пожалуй все дело в том что на клинке образовывался тонкий слой из чего-то содержащегося в крови и вряд ли это был свернувшийся белок или какие-нибудь подгоревшие частицы ДНК.

Нет, я конечно допускал, что дело именно в этом, но тогда, наверное, проще было бы окунуть стрелу в кровь пустотника и сразу стрелять, или набодяжить какой-нибудь клей или лак на основе этой крови, который конечно же быстро испортился бы, но зато хорошо держался бы на ноже. Если так не делали, значит пытались извлечь из крови что-то другое. Что не меняется в мертвом организме? Что остается точно таким же как и было?

Вся органика разлагается, каждая молекула белка разрушается, каждая спираль ДНК распадается. Все меняется. А вот неорганические вещества в организме — металлы которых в теле взрослого человека наверное штук сто всяких-разных, скорее всего, не меняют свою структуру и не важно мертв человек или жив.

Я конечно же не химик ни разу и не биолог, так что могу ошибаться конечно же, но эксперимент подобный провести надо. Почти уверен, что такое вот кустарное кровавое напыление на пуле не продержится — его сдерет в стволе, но попробовать то можно? Если сделать в пуле полость и наполнить ее кровью пустотника, пройдет ли она сквозь магический щит?

Я не знал, был почти уверен что нет, но на втором конце этой уверенности была другая — если извлечь металл из крови пустотника и отлить из него пулю, уж она то, сквозь магический щит должна пройти легко. Опять же надо экспериментировать, но сначала это железо надо было добыть…

— Ты не успеешь рыпнуться в кусты — пробубнил я под нос строки песенки — когда тебя уложат из обреза, на свете нет прекрасней красоты, Чем абстиненция морфинного генеза!

— Чего? — прервал меня генерал не поняв язык на котором я заговорил, видимо я перешел на великий и могучий.

— Нет, ничего — я посмотрел на плывущие за бортом облака и в голове как-то сама собой всплыла следующая строчка — Взгляните в небо, грязные скоты, Хотя бы раз, хотя б для интереса! На свете нет прекрасней красоты, Чем абстиненция морфинного генеза! Всего отрадней прыгнуть из окна, Отринув тьму, где мусор и блевота; Всей этой жизни красная цена — Одно мгновение свободного полета! В астрал вернутся детские черты, Из нашей крови выплавят железо; На свете нет прекрасней красоты, Чем абстиненция морфинного генеза…

Судя по лицам, никто не понял что я говорил. Хм, интересно, обычно мой синхронный переводчик в голове переводит все на лету… Подсознательно отследил прыжок мысли но не стал мешать мыслительному процессу катиться по новым рельсам.

Сколько железа в теле взрослого человека? Два грамма? Грамм? Полтора? Пол грамма? Сколько человек надо отжать и выпарить ради одной пули? В принципе, если взять за примерную точку отсчета, ну пусть будет пару грамм на шесть литров крови, то хорошую, полновесную пулю, для моего пистолета, который по сути был микромушкетом и калибр там весьма солидный, можно получить литров эдак из шестидесяти — семидесяти. Всего-то пропустить через мясорубку, пресс, центрифугу и испаритель десятка полтора человек, и пуля готова… Ну или слить по литру крови человек с семидесяти, слыхал это относительно безопасно. Создать под эту пулю магический пистолет не получится — она его просто растворит, как кислота, но моя промышленность уже выкатила вполне себе материальный ствол, плюс-минус такой же конструкции, как тот из которого в свое время Пушкина убили.

— Ваше высочество! — отвлек меня от моей кровавой математики испуганный возглас и я вынырнув из своих мыслей на поверхность, в бренный физический мир, огляделся, пытаясь сообразить в чем дело.

Источник беспокойства я нашел сразу: Линда, младшая из принцесс, усевшись на деревянный леер, с любопытством глядела вниз, болтая ногами, и это на высоте почти в километр.

— Ваше высочество, — снова обратился к ней генерал Тан, осторожно поднимаясь из-за стола, словно пытаясь не спугнуть принцессу неловким движением, — вы бы отошли от края.

— Хадс, когда вернемся, напомни что я хотел поговорить с тобой насчет крови — Я со вздохом последовал примеру генерала и тоже поднялся из-за стола, на шаг приблизившись к краю палубы.

— Зачем?

Линда ловко и изящно перебросила через фальшборт длинные ноги, равернувшись на широком леере. Полированная доска шириной в ладонь, не самое безопасное место для сидения, особенно когда от этой доски до земли — километр. Теперь Линда сидела спиной к пустоте, задорно поглядывала на нас и болтала ногами, демонстрируя, что лишних точек опоры у нее нет.

— Пожалуйста, вернитесь на борт.

— Формально, я все еще на борту, — усмехнулась девушка, и, уцепившись ногой за стойку леера, отклонилась назад, заставив Агату охнуть, а беднягу генерала едва ли не поседеть на глазах.

— Ну все, прекрати, — одернула ее старшая сестра, — хватит.

— Почему? — искренне удивилась младшая, — Я просто делаю то, что мне нравится. Мы с тобой из той категории людей, приказать которым может всего несколько человек в этом мире. Так зачем же ограничивать себя самим?

— Это глупость. Опасная.

— Ну и что? — снова улыбнулась младшая принцесса, — пусть глупость, но если хочется сделать какую-нибудь глупость? Почему нет?

— Ваше высочество, — вступил в дело я, — Если вы упадете и разобьетесь, боюсь ваша невинная шалость обернется дипломатическим скандалом, если не войной. Я не хочу отбиваться от атак империи на востоке, и атак вашего батюшки на западе.

— А я не хочу строить причинно следственные связи, — почти серьезно ответила она, — хочу просто что-то делать, без оглядки на далеко идущие последствия. Я живу моментом!

— Сколько она выпила? — свой вопрос я адресовал старшей, более, как мне показалось, сдержанной.

— Нисколько, — ответила та, — просто Линда у нас всегда была бунтаркой. Бунтовала против всего. Против времени отхода ко сну, невкусной каши, даже против горшка.

— Замолчи! — шикнула на сестру младшая принцесса, но старшая отразила удар ее же оружием.

— Почему? — рассмеялась она, — В конце концов есть ничтожно малое количество людей, могущих нам что-то запретить, разве нет? Зачем сдерживать себя самим? Так вот, Линду долго к горшку приучить не могли, но не потому что она не понимала, чего от нее хотят, а потому что она протестовала против такого насилия над ее личностью, и нарочно…

— Ну все, все хватит. Победила, молодец, — Линда даже пару раз хлопнула в ладоши.

— Слезай, а то упадешь.

— А я слышала, — Линда спускаться на палубу не торопилась, — что его величество Артис умеет летать, это правда?

— Правда, — кивнул я.

— А если бы я упала, вы бы сумели меня поймать?

— Конечно, — я кивнул не столько давая ответ принцессе, сколько успокаивая генерала, мне казалось я даже на другой стороне стола слышал, как колотится у того сердце.

— Ну так ловите.

Линда раскинула в стороны руки и веселым визгом, переходящим в хохот, упала за борт.

— Черт!

Я в два шага пересек палубу и бросился вниз. Машинально нарастил броню, перебросил репульсоры с рук, которые мне будут нужны на спину, и вдавил воображаемый газ в пол, помогая гравитации и устремившись вслед за принцессой, которая с визгом, но не испуганным, а веселым, летела навстречу земле. Догнал, обхватил, и мы завертелись в воздухе, словно в каком-то смертельном танце, девушка хохоча обхватила меня за шею, а я с трудом сориентировавшись подал максимальную мощность на антигравы, перевернулся спиной к земле, прижал принцессу к груди, чтобы не выронить, и выжал газ на полную, врубив репульсоры во всю тягу.

Оставляя густой дымный хвост, по крутой дуге вывел вектор полета в горизонталь, гася разгон, выходя из вертикального падения в горизонтальный полет без резкого рывка — дабы не переломать ненароком хрупкую девчонку, и, наконец, поняв, что полет стабилизировался, выдохнул. Оказывается, все это время я не дышал.

— Артис, вы там? — тонкие пальцы Линды постучались мне в визор шлема.

— Где же мне еще быть? — нарочито недовольно проворчал я сквозь ретрансляторы шлема, но развоплощать его не стал, почти уверен, что у меня на лице в этот момент была до жути идиотская улыбка, показывать которую не хотелось.

— Полетим обратно? А то боюсь нам придется ловить еще и генерала, который бросится следом.

— Полетим, — я отыскал взглядом стремительно уменьшающуюся вдалеке яхту: скорость мы набрали приличную и теперь быстро удалялись… Возвращаться откровенно не хотелось.

— Но по широкой дуге, — словно прочитала мои мысли Линда, поудобнее устраиваясь у меня на руках, — и да, Арт, спасибо что поймали… Я даже немного испугалась. Хорошо что вы не из тех парней, что любят приврать, рассказывая о своих подвигах.

Черт возьми, что за безумная девчонка!

— А если бы я и правда приврал и оказалось что летать я не умею?

— Тан притащил с собой самых умных людей, каких только нашел, и они не смогли понять каким образом ваш корабль держится в воздухе. По их словам это невозможно, а вы его построили. Конечно же, вы умеете летать… И умеете мечтать.

— Почему вы так решили?

— Такое, — она качнула головой в сторону приближающейся яхты, — мог построить только мечтатель. Любой другой пятьдесят лет, как Ланте, бился бы лбом в идею бумажных крыльев, им бы просто в голову не пришло шагнуть в сторону невозможного.

Мне даже стало немного стыдно. Мои мечты давно похоронены под могильной плитой обстоятельств, а то, что Линда приняла за их проявление, всего лишь плагиат. Не я изобрел антигравитацию — ее придумали сотни фантастов до меня. Не я изобрел ракеты, а настоящие гении и мечтатели, да и лазерганы я украл в другой вселенной, пусть и вымышленной. Даже процесс электролиза и получения хлоратов придумал не я — меня этому научил дед, который в детстве подарил мне набор юного химика с картонной ракетой, топливо для которой нужно было сделать самому. Как сделать пистолет тоже показал мне он, правда тот который мы с ним сделали из куска водопроводной трубы и пары деревяшек, заряжался толчеными спичечными головками. Да местные архимаги куда большие мечтатели, чем я…

— К сожалению, мечты не терпят столкновения с реальностью, — ответил я грустно улыбнувшись и запоздало сообразил, что моего лица она не видит, — как минимум мои… Надо приземляться.

— Не обязательно, — девушка тоже улыбнулась как будто услышала улыбку в моем голосе. Ее лицо от моего отделяла всего пара сантиметров брони и стекло визора, — можно продолжать мечтать и витать в облаках и дальше.

— Мы вернулись на яхту, — пояснил я, — надо приземляться.