Бог войны

Глава 4

Гвардии Лейтенант столичного полка имперских специальных сил никогда за пределами империи не бывал и никогда раньше не бывал в Альде, которая лежала в паре дневных переходов за большой рекой, но тем не менее, искренне ее ненавидел.

Вместо того чтобы нести комфортную и скорее парадную службу в столице, он был вынужден морозить задницу в богом забытом хуторе, в котором даже расквартироваться нормально было негде. В прошлом году ему удалось не попасть в состав десантных полков, с которыми Архимаг Фулгур Де Мендакс намеревался одним решительным броском привести к покорности Альдийское королевство — совершенно случайно, по совету всегда все знающего дядюшки, он споткнулся спускаясь по лестнице и сломал ногу, но за три месяца перелом полностью залечили и теперь он не мешал нести тяготы воинской службы, разве что нога иногда начинала ныть, может, реагируя на погоду, может еще на что.

Этой ночью лейтенант снова проснулся от того что разболелся недавний перелом. Около часа он лежал в кровати, глядя в потолок и поскрипывая зубами, не столько от боли сколько от злости, но потом все же решил встать и размять немного ногу, в надежде что ныть она перестанет.

Встал, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить товарищей-офицеров которые тоже заняли этот дом — один из двух десятков домов, из которых и состоял этот хутор. Уровень комфорта оказался сильно ниже среднего, но зато было хотя бы тепло. Солдатам в шатрах снаружи явно было еще менее комфортно.

Наскоро одевшись, лейтенант подошел к окну, открыл деревянную раму с мутными стеклами, и впустил в затхлую избу немного свежего воздуха. Постоял, подышал немного глядя во все еще холодную, но уже по-весеннему а не по-зимнему, ночь.

Лагерь спал, часовые бдили, дальний дозор был выслан далеко вперед, дабы заранее известить о возможном приближении противника, остальные заняли места в своих походных шатрах. До границы мятежного королевства оставалось еще два дня пешего марша, но офицеры не сомневались что вражеская разведка их уже заметила, и возможно армия королевства готовится дать бой. Кроме них, конечно же, вражеская разведка скорее всего заметила и остальные отряды, так что Альдийские командиры, скорее всего, разрываются пытаясь решить, нападение с какой стороны отражать, но сильно спокойнее от этого не становилось.

Уровень готовности был максимальным. Дозоры усилены, а дальние разъезды высланы дальше чем обычно. После отбоя по территории лагеря практически никто не передвигался. Привычного для любой другой армии разброда и шатания — вроде отошедших до ветру — не было — это сборные солянки феодальских армий могли позволить себе дарить языков вражеской разведке, но не специальные силы империи.

Летом такими ночами всегда слышен какой-нибудь ночной шум — пение сверчков, уханье филина, шелестящие в траве грызуны или ящерицы, но зимой, единственным звуком было только завывание ветра в лысых ветках деревьев.

Лейтенант замер, прислушался. Ветер свистел и подвывал, казалось, что на улице бушует едва ли не ураган, но все было спокойно а свист нарастал. Вот уже и часовой заволновался. Встал, огляделся, пытаясь понять что это за негромкий, но быстро нарастающий свист, лейтенант тоже вслушивался в темноту силясь определить откуда исходит звук, который уже превратился в настоящий рев.

— Что за черт!

Один из походных шатров смяло, словно на него уронили что-то сверху, послышались крики удивления, страха и боли — кого-то, вероятно, придавило. Та же участь постигла еще один шатер, а затем третий… Что-то непонятное с воем падало на землю, ломая повозки и шатры, поднимая клубы то ли пыли, то ли дыма. Один из таких воющих демонов упал на дом в котором расквартировался лейтенант и еще несколько офицеров. Затрещали доски перекрытий, с хрустом, больше похожим на звон, разлетелась черепица, и на пол, проломав потолок, что-то упало, с грохотом и шипением, тут же подняв клубы пыли, а может быть пара. Комнату мгновенно затянуло мутным туманом. Упавшее на дом нечто, очевидно, дымилось или парило, как описать себе то что он видел, лейтенант не знал — было темно, а свечи он не зажег…

Мелькнула мысль воплотить лампу, но в следующий миг на дом, ломая крышу, рухнул еще один воющий демон, а потом все скрылось в огненном облаке, которое вырвалось из деревянной избы, распускаясь величественным и ужасным огненным цветком и разбрасывая во все стороны бревна, щепки и горящие ошметки тел.

Лейтенанту повезло. Обернувшись на шум он почувствовал, как на него пахнуло жаром, словно из плавильной печи, а потом что-то ударило, но не куда-то конкретно, а одновременно всюду, как будто на него налетела каменная стена. Эта же стена затвердевшего воздуха и вышвырнула его в окно, отбросив на добрый десяток метров, благодаря чему он и не изжарился в пламени, разве что слегка подрумянился снаружи, местами до хрустящей корочки.

С трудом понимая что происходит, он поднялся на ноги, покачнулся, но не упал. Побежал куда-то — не понимая куда, просто как можно дальше, за пределы лагеря.

Над головой заорал демон, просвистел мимо, вонзился в землю. Свист резко прекратился, но лишь для того, чтобы мгновением спустя ударить по ушам жутким грохотом и резануть по глазам огненной вспышкой. Мутный туман вокруг, застилавший взор, мгновенно расцвел красным и желтым, превращаясь в огненный смерч. Цельный щит, представлявший из себя сплошную непробиваемую полусферу, еще кое-как держался и сдерживал бушующее пламя, но не жар. Несколько секунд в этой печи, даже внутри непробиваемого кокона, и лейтенант превратится в хорошо запеченный кусок мяса. В конце концов, когда над углями запекают кабана, языки пламени тушу тоже не лижут.

По какому-то наитию лейтенант создал кусок льда, который мгновенно потек, мысленным усилием растянул его на всю площадь щита, словно создав внутри внешнего щита еще один, чуть поменьше, изо льда, направил в него поток маны, снижая температуру намного ниже, холоднее чем лед. Что может быть холоднее чем лед?

Воздух иногда бывает холоднее. Он бывал однажды на вершине горы, помнил как холодно было там, помнил, что если снять перчатку вне походного шатра, то рука замерзала намного сильнее, чем если в нее просто взять кусочек льда. Температура воздуха была сильно ниже.

При этом внизу, у подножия горы, было тепло: росла трава и деревья, спать можно было под открытым небом, а на вершине был жуткий холод. А если гора будет еще выше? Будет ли там холоднее? А если представить бесконечно высокую гору, будет ли там бесконечно холодно?

Ледяной купол окрасился ярко голубым, потерял прозрачность, лейтенант внутри упал на колени, вместо адского жара почувствовав страшный холод, заметил как покрывается инеем земля под ногами и металлические элементы экипировки. Несколько долгих секунд он удерживал покров холода пытаясь воссоздавать ледяной щит быстрее, чем он плавился в адском пламени, уменьшая диаметр купола, сжимая его сначала с привычных пяти-шести шагов в ширину, до двух, чего едва хватало чтобы накрыть скрючившегося внутри человека. Активировал сначала один манокристалл, потом второй, а затем вдруг понял, что ему нечем дышать — воздуха под маленьким куполом не осталось.

Все еще на что-то надеясь лейтенант влил в ледяной щит столько силы, сколько сумел, закрепив его в реальности и последний раз глубоко вздохнув, упал на землю и потерял сознание.

В небесах выли демоны, тут и там что-то ударяло в землю, расцветая огненной вспышкой и разбрасывая вокруг щепки, бревна, землю и смертоносные металлические осколки, которые, словно наконечники стрел без древка, поражали все вокруг. Земля горела, пылали шатры и трупы людей, ржали редкие уцелевшие лошади, кричали раненые.

В клубах огня и дыма то тут, то там видны были мерцающие защитные барьеры редких уцелевших бойцов. Большинство пали, даже не успев толком проснуться, не то что выставить щиты, иные смогли продержаться под защитными куполами совсем недолго — адский жар запекал людей прямо внутри силовых пузырей. Кто-то сгорел, кого-то разорвало чудовищными огненным всполохами, от которых в стороны словно разбегались стены затвердевшего воздуха, иные пали посеченные летающим со страшной скоростью железом, жертв ночного нападения, совершенного непонятно кем, было немало, но и уцелели многие.

Корректировщики огня, наблюдающие с дальних позиций и чего-то примерно такого и ожидавшие, все равно были поражены. Казалось что открылся волшебный портал и из него в мир, выплеснулся кусочек ада, и это несмотря на низкую кучность и то, что около трети снарядов ушли мимо.

Залп оказался идеальным — если начертить окружность между крайними разрывами снарядов, практически в ее центре размещался хутор с вражеской стоянкой. Попадание идеальное, но вот кучность была низкой.

Окружность, в пределах которой отмечались попадания, оказалась сильно больше вражеского лагеря, не меньше трети снарядов разорвались за пределами хутора — сильно левее или правее, с перелетом или недолетом. Но даже это казалось чудом, учитывая, что артиллеристы били с запредельного расстояния в два дневных перехода. Сражения на таких дистанциях, в это мире еще никто и никогда не вел.

Замаскированные на дальней позиции корректировщики наблюдали в компактные зрительные трубы как уцелевшие после артобстрела спесивые собираются в группу, накрываются общим защитным куполом, хорошо заметным ночью по легкому свечению невидимого магического барьера, и организованным отрядом отходят, забрав с собой тех раненых, кто мог ходить.

— Разделимся, — отняв от глаза подзорную трубу приказал лидер разведроты, — я возьму с собой птиц и с частью отряда пойду вслед за спесивыми, там их больше половины уцелело, надо посмотреть где они встанут и дать знать артиллеристам. Вы забирайте мины, там еще… — командир разведчиков взглянул на обратные часы, которые ему выдали вместе с минами, — еще сутки и один час остались. Разъезды скоро вернутся, они отправлялись вперед миль на пять, если и правда решили возвращаться к лагерю сразу едва заслышали звуки взрывов, то осторожным аллюром — а ночью быстрее скакать опасно — будут добираться не меньше часа. Заминируйте то, что осталось от лагеря. Минируйте трупы, шатры, тропы по которым разъезды пойдут за уцелевшими, в общем не мне вам объяснять. Времени немного, приступайте. Раненых добивайте, разве что офицеров не сильно тяжелых, можно попробовать взять. Сонные препараты есть?

— Есть.

— Тогда можно. Главное проснуться не давайте, они там все маги, такого цепями не удержишь, только в экранированной темнице. Миномет берите тоже. Если посчитаете, что сможете справиться с разъездами, разрешаю вступить в бой, снарядам все равно один день остался.

— Принято.

Часть отряда аккуратно покинув лежку двинулась вслед за отступающим полком спесивых, вторая же половина словно выдавила из себя двух человек с минами и клинками. Каждый из пары диверсантов нес с собой по одной большой мине и по десятку малых, у каждого была складная лопатка, каждый, даже в темноте умел так срезать дерн и вернуть его на место, что и не заметишь сразу что там что-то закопано.

Разведчики набирались из охотников и егерей, так что им ставить ловушки было не в новинку, просто ловушки поменялись и теперь вместо капканов, самострелов да силков, приходилось ставить штуковины похожие на жестяные банки разного размера, от здоровенных, с котелок, до маленьких, не больше кружки.

Пока двое диверсантов черными тенями перемещались по разгромленному лагерю, от одного тела к другому, изредка нанося скупые удары и добивая раненых, вторая группа разворачивала миномет. Это была труба с ножками и круглым железным упором, который обычно от трубы был отсоединен и использовался одним из членов отряда как щит. Собрав миномет, диверсанты сорвали пломбу и открыли ящик с гранатами — это было что-то похожее на артиллерийских драконов, такие же круглые вытянутые штуковины, похожие на бутылки без горлышка только чуть поменьше, и в такой же драконовской резьбе. С отлитыми мордами, глазами в которых мерцали синие камни, и чешуйками.

Били такие драконята, конечно же, не на два дневных перехода, хорошо если шагов на тысячу — немногим больше чем могли дотянуться самые дальнобойные маги, но против конных разъездов должны были хорошо сработать. Конники никогда полноценный купол с собой не таскают — быстро двигаться под ним проблематично. Обычно у них легкие щиты от стрел и мелкой магии, которые те держат перед собой. Снаряды падающие сверху должны против плохо бронированных всадников сработать как надо. Опять же лошади часто не полностью щитами прикрыты.

Время шло. Конные разъезды должны были уже вот вот вернуться, двойка высланная на минировку и добивание, превратилась в тройку — темные тени двигались обратно к лежке, волоча с собой тело.

— Во! — гордо предъявили минеры обугленный полутруп, — офицер. Лейтенант.

— Да он же сдохнет не через час так через два.

— Никак нет. Это он только сверху так обуглился. Шкуру малость попортило, глаза чутка запеклись, ну и по мелочи — нос, уши, пальцы. Но дышит ведь, авось день-другой протянет.

— Ладно давай в цепи его, сонного зелья в глотку влейте и ни звука. Разъезды скоро вернутся. Сколько трупов?

— После второй сотни считать бросили. Наверное штук триста, может чуть побольше. Раненых добили не меньше ста, с десяток оставили, самых громких, а сколько там по кускам валяется, уж и не сосчитать.

— Принято. Три с небольшим сотни тут положили, у отступивших раненых не меньше четверти, считай еще сотни полторы подранков. Можно сказать пол полка вышло из строя. Хороший результат и без потерь с нашей стороны.

— Тихо! Возвращаются.

Из редкой лесной опушки на поляну неторопливым шагом выходили конники — работали бойцы слаженно, выдвинулись на одинаковое расстояние, обратно вернулись почти одновременно и к лагерю прибыли одним отрядом из двух десятков всадников, хотя разъезжались в разные стороны тройками.

Едва заметное свечение и блики говорили о том, что всадники накрыты щитами. Опасаются, сходу не ломятся. Остановившись на границе лесной опушки, половина бойцов спешились и, обвешавшись щитами, подвесив перед собой по паре парящих ламп и раскочегарив на ладонях факелы, двинулись к лагерю. Понимают, что битва уже закончилась, но предпринимают все меры предосторожности.

Внезапно бойцы замерли, двойка отделилась от массы и бросилась в сторону. С такого расстояния было не слышно, но вероятно голос подал кто-то из недобитых раненых, специально для этой цели оставленный группой минеров.

Двое спесивых склонились над изрядно поломанным третьим, с даже отсюда заметным некомплектом конечностей, один принялся снимать что-то с ремня, вероятно флягу с водой, второй что-то там магичил над раненым, возможно использовал какие-то целительные чары, но едва один из спесивых попробовал приподнять раненого, придать ему полусидячее положение, чтобы удобнее напоить из фляги, как грохнул взрыв.

Оседлав огненную вспышку, в небо устремились куски тела раненого вояки, но далеко улететь не сумели. Вращаясь и разбрасывая кровь, внутренности и петли кишок, ошметки упали на землю, рядом с парочкой еще недавно живых и невредимых спесивцев, один из которых теперь не имел некоторых положенных по штату конечностей, а второго посекло осколками так что он даже не кричал, мгновенно отправившись к праотцам. Наведя на него зрительную трубу, командир разведчиков понял, что у того нет половины головы — крупный осколок угодил ему в нижнюю часть лица, начисто срезав челюсть и разорвав горло.

Оставшиеся спешенные спесивцы ответили веером файерболов разлетевшихся во все стороны, вслепую, не столько чтобы поразить невидимого противника, сколько чтобы заставить его защищаться и выдать свое местоположение. Одновременно с этим щиты явно упрочнились — защитные купола стали менее прозрачными и свечение усилилось. Теперь такой пробьешь только крепостной баллистой. Пока конные солдаты пытались успокоить перепуганных лошадей, пешие рассредоточились, стараясь увеличить расстояние между собой. Еще не понимая что произошло, они поняли, что одним ударом неизвестный противник зацепил сразу двоих и пытались не допустить повторения столь результативного удара.

Следующие две мины взорвались одновременно. Защитные купола бойцов защищали их со всех сторон, но не снизу. Когда бойцы торопливо разбрелись по территории, держа дистанцию, парочка угодила на закопанные в землю мины. С такого расстояния слышно не было, но разведчики могли хорошо себе представить короткий, едва слышимый щелчок, столь же короткое шипение, словно наступил на змею, а потом грохот взрыва, приглушенный для внешнего наблюдателя, защитным куполом.

Силовые купола держались чуть-чуть дольше чем их владельцы, перерабатывая вложенную ману, а потому все вокруг могли наблюдать забавную картину, как прозрачный, почти невидимый купол мгновенно окрашивается изнутри красными кляксами и брызгами, затягивается дымом, словно подпрыгивает, выпуская излишек дыма и огня по периметру, а спустя секунду, когда силовой барьер исчезает, налипшая на него кровь, с требухой падают на землю как дождь, и клубы дыма рассеиваются — на месте обнаруживается перемолотый едва ли не в кашу боец.

— Ух ты! — восхитился шепотом один из минеров, — смотри как!

— Ага — согласился второй, — щиты всю мощь внутри удержали, небось манокамень при себе был. Прямо фарш. Как в мясорубку попал.

— И хорошо, и плохо. Не будь щита осколки бы разлетелись, еще кого-то зацепило бы. Даже не знаю что лучше, один гарантированный труп или парочка подранков.

— Тихо ты!

— Отходим, — заорал один из конников, справившись со своей лошадью, и пустил коня по кругу, обходя лагерь и прикрываясь от спрятавшихся вражеских магов горящим хламом лагеря, шатрами и развалинами изб. Еще несколько всадников двинулись за ним, а оставшиеся поскакали другим путем.

Пешие, поняв что исследовать лагерь никто не будет, бросились к своим коням, двое, к их чести, на ходу попытались забрать с собой еще одного раненого, который подавал голос, но едва попытались поднять того с земли, прогремел взрыв и еще двое присоединились к раненому, потеряв что-то из конечностей.

В этот же момент первый отряд всадников зацепил растяжку — тонкую бечевку натянутую на уровне колена, приводящую в действие здоровенную мину, размером с котелок. Грохнуло так, что даже у разведчиков на таком расстоянии заложило уши. Всадников, пусть и под щитами смело, словно здоровенной метлой, и целая куча лошадиных и человеческих тел в ворохе разлетающихся в стороны конечностей, покатилась по земле. Смешались в кучу кони, люди, раненые орали, лошади ржали и метались, нанося своими копытами дополнительный урон тем, кто уцелел, ломая ноги и пробивая неудачливо подвернувшиеся головы пытающихся подняться бойцов. Один из солдатиков вскочил на ноги и бросился куда-то бежать, оставляя за собой многометровый хвост разматывающихся кишок, хорошо заметный даже в неверном свете полыхающего пламени и даже с такого расстояния. Оставшиеся на ногах спесивые вскинули щиты и встали в оборону спина к спине, ожидая в любой момент атаки с любой стороны, и не имея понятия куда отступать.

— Гони их вперед и налево, — уже не приглушая голоса сообщил минер минометчику, — там моя растяжка с большим фугасом.

Минометчик чуть подкорректировал угол и направление своей трубы, и закинул в ствол мину. Гулко хлопнуло, оставшиеся в живых спесивые обернулись на звук, наконец получив хоть какой-то намек на местоположение врага. Примерно в сторону спрятавшихся разведчиков полетел ворох файерболов, молний и стрел, разумеется, никого не зацепив, но снаряд по крутой дуге перелетев через обороняющихся, упал с противоположной стороны, совсем не там, откуда они ждали удара.

Грохнул взрыв. Он был слабее фугаса и даже стационарной мины, но кого-то все таки зацепило. Видимо некоторые использовали не полные купола, а берегли ману, пытаясь защищаться частичными сферами. Обернувшись на звук выстрела миномета, они получили осколки в спину. Несколько лошадей упали — вероятно ноги были прикрыты не очень хорошо. Отряд спесивых, огрызаясь во все стороны убойными заклинаниями, отступил от того места где прогремел взрыв, оставляя раненого бойца и отходя подальше от беснующейся лошади, которая своими копытами могла нанести больше вреда, чем вражеский маг.

Почти тут же рядом взорвался еще один снаряд, а затем следующий, вынуждая уцелевших спесивых броситься едва ли не в паническое бегство. Минометчик сменил угол и следующий взрыв раздался впереди и чуть правее отступающего отряда, заставив тех резко затормозить и сменить направление. Щиты спасли: кое-кого посекло осколками, но на ногах имперская спецура держалась. Еще пара взрывов, один из которых расцвел прямо на невидимой стене группового щита, который спесивые все же скооперировались и поставили. Защиту не пробили, но это, видимо, далось тяжело — парочка бойцов под щитом просто упала на землю. Может быть все же осколки дотянулись, а может щиты, приняв порцию урона, разом высосали из них приличное количество сил.

Спесивые сместились еще немного в сторону, продолжая напитывать силовой купол маной и огрызаясь молниями и файерболами во все стороны, не глядя. Они уже поняли, что гулкие хлопки где-то далеко никак не связаны с направлением, на котором распустится очередной огненный цветок.

— Давай-давай, еще чуть-чуть! — один из минеров даже закусил кончик бороды от напряжения, — давай, пару шагов!

Грохнул разрыв минометного снаряда. На стенке защитного купола распустилась огненная вспышка, масса людей под куполом качнулась в сторону, отступая и, спустя пару секунд, грохнул взрыв фугаса.

Подвижный купол, который словно парил над землей и мог перемещаться вслед за отрядом, цельным не был, иначе если бы он стоял краем на земле, его было бы не сдвинуть. Где-то на высоте колена он истончался и около земли уже совсем переставал существовать. Это было уязвимостью, но в то же время позволяло таскать защиту за собой, перемещаясь по полю боя. Этой щели под щитом хватило, чтобы растяжку активировал не перемещающийся купол, своей гранью, а кто-то из людей под ним. Когда фугас взорвался, он уже был под куполом, полностью.

Разведчикам показалось, что в ночной мгле внезапно вспыхнула огромная лампа. Выглядело то, что они увидели, как привычный стеклянный шар магического фонаря, наполовину закопанный в землю. Яркая светящаяся полусфера, внутри которой бушевало пламя, но продержался шар не долго. Невидимая полусфера купола исчезла и пламя растеклось по сторонам, разбрасывая куски тел волной затвердевшего воздуха.

— Дай-ка в эту кучу пяток драконят, — получил приказ минометчик, — и выдвинемся проверим, может кого добить надо.