Божий Глашатай Уильям Фетлер

Честно говоря, в тот момент я впал в отчаяние. Мне еще никогда не приходилось спать в такой тесноте, даже в детстве, когда всей семьёй мы ютились в маленьком дачном домике. И конечно же, никогда не приходилось ночевать в такой компании и в таких грязных условиях.

Дверь захлопнулась. Тут же мне представилась картина долгого пути в Сибирь, где я закованный в цепи, буду ехать, может быть, если посчастливится, в вагоне для перевозки скота. Я осмотрелся вокруг, приглядываясь, как бы мне поудобнее устроиться на нарах. Я не мог уснуть, да и сон - это последнее, о чём я думал в этот час. Я думал о своих верующих друзьях, оставшихся в церкви. Разошлись ли уже все по домам?

Я находился на самом дне отчаяния. Я молился: «Господь Иисус, ответь мне, почему?» И тут вдруг ко мне пришла одна мысль. Я воскликнул своем сердце: «Господь, Ты был распят между двумя разбойниками. Конечно же, я тоже смогу спать между этими двумя заключёнными! И затем, среди ночной тьмы, я услышал ответ: «Да не смущается сердце твоё!» И я вспомнил гимн: «Течет ли жизнь мирно, подобно реке ... В Твоих я покоюсь руках!»

Мне не довелось прилечь на нары. Дверь камеры распахнулась и охранник выкрикнул моё имя. Следуя за охранником, я подумал, что может быть меня уже отправляют в Сибирь.

Когда я очутился в кабинете у коменданта, тот спросил: «Пастор Фетлер?» Я ответил утвер-дительно. Он продолжил: «Верховный Суд в Кремле установил, что вы виновны в преступлениях против государства. Вы отсылаетесь на место отбывания вашего наказания, где будете заключены в кре-пости, в Сибири». Он сурово посмотрел на меня и добавил: «Но если вы подпишете эту бумагу, вы можете добираться до Сибири самостоятельно. Вам даётся три дня для сборов и завершения всех ваших дел».

Мне было понятно о чем он говорил. Царское правительство иногда позволяло осуждённым, которые не представляли опасности для общества и не были закоренелыми преступниками, добираться до места ссылки самостоятельно, без конвоя. Кто- то заступился за меня. Получить три дня на сборы было очень щедрой услугой.

Я увидел во всем происходящем Божью руку и возблагодарил Его в своем сердце. Незамедлительно расписавшись в нужном документе и забрав свои немногочисленные вещи из камеры, я оказался за дверью тюрьмы.

Стояла уже глубокая ночь, когда я оказался на заснеженной, пустой улице. Я начал идти и вскоре, сквозь мерзлый туман, заметил несколько человек, приближающихся ко мне. Они показались мне смутно знакомыми, но я их пока не мог узнать. Подойдя немного поближе, я наконец-то их узнал. Это были два моих старших дьякона. Они медленно брели по улице, понурив голову и опустив плечи, не замечая меня. Я догадался, что они шли в тюрьму,чтобы разузнать о судьбе их любимого пастора.

Увидить их здесь на улице - это как увидеть луч ясного солнца среди ночной тьмы. Я воскликнул: «Братья, я свободен!» Внезапно остановившись, они с недоверием и испугом смотрели на человека перед ними. На их лицах застыло выражение, как будто они только что увидели привидение. Все знали, что нет избавления тому, кого задержали и приговорили к ссылке в Сибирь. Мне пришлось еще раз закричать: «Братья! Это я, ваш пастор! Я возвращаюсь!»

Тогда они ожили. Они ощупывали моё лицо, мои руки и плакали от радости. Вместе мы дошли до церкви, где верующие всё ещё молились за мое освобождение. Переступив порог, я закричал: «Братья и сестры! Господь освободил меня из тюрьмы!» - и прошёл вперёд.

Ах, какая это была радость! Все обнимали и целовали меня. Казалось, мы не виделись очень много лет. Но я поспешил оторвать себя от близких людей. Мне очень нужно было увидеться с кем-то. Я побежал наверх, в нашу квартиру, чтобы увидеть свою жену и ребёнка. Я должен был известить её, что наша радость продлится недолго. Через три дня мне нужно было отправляться в Сибирь. Но по крайней мере, я мог ехать самостоятельно в поезде, а не в товарном вагоне, закованным в цепи.

Изгнание из России

Фетлера всегда удивляло то внимание и расположение, которое аристократы проявляли к нему. Теперь, после его необъяснимого и чудесного освобождения из тюрьмы, становилось очевидным, что эта дружба являлась Божьим промыслом.

Узнав о задержании Фетлера, его друзья сделали правильные выводы. Русская полиция начала крайне подозрительно относиться к тем, кто имел хоть какие-нибудь контакты с иностранцами. Уильям Фетлер получал поддержку и финансовую помощь из Америки, Англии, Германии, Швейцарии и даже Австралии и Новой Зеландии. Этого было достаточно, чтобы попасть под подозрение и быть задержанным. Кроме того, Фетлер во всеуслышание проповедовал против коррупции, нечестия и аморального образа жизни. Друзья Распутина могли с лёгкостью расценить это, как атаку на Распутина, несмотря на то, что Фетлер никогда не упоминал имени Распутина или какой-нибудь другой личности.

Но если Распутин и его друзья полагали, что смогут легко сослать Фетлера в Сибирь, как многих других верующих, они заблуждались. Вскоре обнаружилось, что у Фетлера были влиятельные друзья в правительстве, которые желали спасти его. По- видимому, дело дошло до самого царя или до его ближайшего окружения. Покровители Фетлера предложили альтернативу царю. Через два дня после ареста Фетлера, был издан специальный царский указ, согласно которого ссылка в Сибирь была заменена на пожизненное изгнание из России. Ему дали десять суток на сборы и завершение всех своих дел в России.

За этот промежуток времени была ярко продемонстрирована вся глубина евангельского посвящения Уильяма Фетлера. За десять дней было проведено десять ночных евангелизационных служений, которые посетили много тысяч людей. Пятьсот чело-век покаялось и обратилось к Богу.

В последнюю ночь, в полночь ему пришло время покидать свою общину. Ева Колвах, одна из присутствующих в ту ночь, вспоминала минуты расставания: «После последнего служения, все вышли во двор Дома Евангелия. Посреди огромной толпы пастор Фетлер со своей семьей взошёл и разместился в повозке. Все безутешно плакали, когда повозка тронулась и начала выезжать со двора».

Фетлер с женой и сыном-младенцем взошли на корабль, отправляющийся в Стокгольм, навсегда прощаясь с Санкт-Петербургом и со всей Россией. Ему было неведомо, что в скором будущем произойдут великие перемены в России и во всем мире и что вскоре он продолжит играть свою дальнейшую роль в евангелизации России.

Глава 6

Военнопленные

Узнав об изгнании Фетлера из России, лидеры евангельских христиан в Швеции пригласили его в свою страну. В Стокгольме он был радушно принят принцем Бернадотом, братом короля. Принц был очень заинтересован евангелизационной деятельностью.

В первое время после своего вынужденного выезда из страны Фетлер находился в подавленном состоянии. Несмотря на полную самоотдачу евангельскому делу в России, казалось, что его служение потерпело полный крах. Его люди в России нуждались в поддержке и помощи. Он проводил евангелизационные служения в Швеции и Норвегии, на которые собиралось до 4000 человек, чтобы послушать красноречивого молодого проповедника из России, с шикарной чёрной бородой и жгучими, тёмными глазами. Шведские пастора предлагали ему остаться жить здесь, невдалеке от своей любимой России. Но произошли важные события, которые повлияли на служение Фетлера, задав ему новое, неожиданное направление.

К тому времени пламя Первой Мировой войны охватила всю Европу. Однажды в Швеции Фетлера посетил его друг и бывший соратник Иван Яковлевич Урлауб. Он рассказал новости о том, что очень много русских солдат попадали в плен к немцам на Восточном фронте. Только в одном сражении в плен попало около 100 тысяч солдат. Фетлер сказал своим друзьям, что он услышал голос Господа: «Видишь, они отлучили тебя от твоего собрания в России; теперь Я приведу собрание из России к тебе». Это было в первый, но не в последний раз в его жизни, когда обстоятельства, свидетельствующие о поражении, оборачивались великой победой и служили на пользу.

Он сразу загорелся желанием нести Евангельскую весть русским военнопленным в лагерях. Конечно, для этого требовались большие финансовые средства и обучение новых сотрудников и служителей, иными словами - это было началом новой миссионерской работы в совершенно новом направлении.

Так как Европа была поглощена войной, Фетлер решил искать поддержки у своих старых друзей в Америке. Поэтому, в апреле 1915 года он со своей женой Варварой и малюткой-сыном Даниилом, миновав знаменитую Статую Свободы, сошёл с трапа корабля, причалившего в нью-йоркском порту.

Обучение Евангелистов

По прибытии в Америку, многие газеты писали о том, как Фетлер избежал сибирской ссылки и о его изгнании из России. В Соединенных Штатах Фетлер был хорошо известен в баптистских евангельских церквях. Как только он прибыл в страну, его сразу представили в главном центре Баптистского Домашнего Миссионерского Общества. Там ему предложили позицию главного председателя Русского Североамериканского отдела этой организации. Фетлер согласился, не догадываясь, что в скором времени у него возникнут разногласия в теологических вопросах с американской стороной.

С присущей ему энергией, он также основал Русско-Украинский Баптистский Союз Америки. Исполняя различные многочисленные организационные обязанности, Фетлер, однако, не забыл о русских военнопленных.

Свободное владение английским языком было большим бонусом для Фетлера. Оно позволяло ему иметь непосредственный контакт с американскими верующими и производить благоприятное впечатление на служителей не только в Северной, но и в Южной Баптистской конвенции. Он был желанным проповедником по всей Америке: от восточного до западного побережья, и от северной границы с Канадой до южной границы страны. Люди с большим интересом слушали о событиях, происходящих в России. К тому моменту, более 2 миллионов русских солдат было взято в плен немецкой и австрийской армией. Где бы Фетлер не был, он говорил своим американским друзьям: «Если мы принесем им Весть Спасения, они, вернувшись домой, станут евангелистами в своих городах и селах!»

Фетлер трудился не только с баптистами, но и со всеми деноминациями, которые желали принять участие в распространении Евангельской вести. В результате упорной работы 1 февраля 1915 года в Нью-Йорке был создан миссионерский комитет при поддержке главного редактора и президента газеты «Христианский Вестник», которая выходила 2-х миллионным тиражом. Комитет назывался: «Евангельская Комиссия по Работе среди Русских Военнопленных в Европе».

Комитет находил поддержку среди баптистов, методистов, пресвитериан, лютеран и других деноминаций. Эта помощь была очень щедрой, так только в одно воскресенье было собрано 3000 долларов (сумма намного крупнее сегодня) в Нью-Йорке, в пресвитерианской церкви «Пятая Авеню», пастором которой являлся доктор Д. X. Джауэтт.

Среди христианских лидеров, которые поддерживали Фетлера, были такие как: доктор Д. X. Грир, епископ епископальной церкви нью-йоркской епар-хии; доктор У. И. Хэвен, из Американского Библейского Общества; доктор Иан Халдимэн из «Первой Баптистской Церкви Нью-Йорка»; доктор Р. С. МакАртур из Баптистской церкви «Голгофа» в Нью-Йорке; доктор Кортлэнд Майерс из Баптистской церкви «Тремонт Тэмпл» в Бостоне; доктор Джеймс М. Грэй из Библейского Института Муди в Чикаго; известный бывший сотрудник Дуайта Муди, доктор Р. А. Торрэй из Библейского Института в Лос Анже- лесе. Многие книги этих служителей Фетлер перевел на русский язык.

Вскоре сумма миссионерского фонда достигла 120,000 долларов (примерно полмиллиона сегодня), и Фетлер начал выпускать десятки тысяч евангельских брошюр таких евангелистов как: Сперджен, Муди, Торрэй, Майэр и многих других. Многие брошюры были переведены женой Фетлера, Варварой, и выпускались Обществом Печати Баптистских Брошюр.

У Фетлера также имелось множество контактов в Швеции, что в очередной раз демонстрировало Божий промысел в его жизни. Весь материал был отослан в Швецию, а затем доставлен в Германию, в лагеря русских военнопленных. Некоторые брошюры, переведённые Варварой, печатались в Германии, в городе Касселе и потом оттуда отправлялись в лагеря. Некоторые другие христианские организации также принимали участие в этой работе.

Евангелисты посещали лагеря военнопленных и распространяли Новый Завет и другую христианскую литературу. Русские заключённые с радостью всё принимали, так как у них не было никакой другой литературы на русском языке. Вместо того, чтобы играть в карты, заключённые начали читать Слово Божие и другую христианскую литературу.

В 1917 году 28 ноября в Берлине состоялся съезд руководства, где был сделан доклад о проделанной работе. В нём было сказано, что на средства, собранные Фетлером, было распространено 1,625,754 единиц евангельской литературы среди заключённых. В нем также упоминалось, что 900 заключённых было задействовано в распространении литературы, становясь таким образом помощниками-евангелистами. Специальные отдельные бараки были выделены для проведения служений обратившихся к Бо1у военнопленных. Было установлено, что около 20,000 заключённых из 36 лагерей обратились Богу. К концу 1920, свыше 500 обратившихся военнопленных прошли миссионерские Библейские курсы в Миссионерском Альянсе.

К концу этого миссионерского проекта было установлено, что около 30,000 военнопленных стали евангельскими христианами. В одном из письменных докладов, полученном Фетлером, говорилось, что в одном лагере, состоявшим из пяти тысяч заключённых, 872 человека обратились к Богу и приняли водное крещение. Фетлер с радостью говорил своим друзьям, что изгнав только одного миссионера, Россия взамен получила 20,000 миссионеров, возрождённых в военнопленных лагерях.

После войны, русский пастор, профессор В. Белотиков подтвердил эффективность такой евангелизации. Он говорил, что в России сразу после войны могущественное духовное движение распространилось от деревни к деревне, подобно пожару. После революционного переворота в стране, больше-вики также убедились в последствиях этого духовного движения. В ранние годы Советской власти, до того как были воздвигнуты жестокие гонения на христиан, в одном из правительственных докладов было сказано, что только в одной области возвратившимися военнопленными было основано 8оо новых евангельских церквей.

Библейский Институт

После Первой Мировой войны Уильям Фетлер был нужен для руководства баптистских и евангельских служений в России. Для такой цели он основал Русский Библейский Институт во «Второй Баптистской Церкви» в Нью-Йорке. Эта школа спонсировалась Баптистским Домашним Миссионерском отделом, который предложил Фетлеру стать первым директором этого института.

Первый класс состоял из 53-х учеников, желающих поехать в Россию в качестве миссионеров, евангелистов и пасторов. В те дни на новую Россию возлагались большие надежды, освободившуюся от тирании царского режима. Большевикам было пока не до религии, и христианские лидеры строили большие планы на активные действия в молодой Советской стране.

Конфликт с Модернистами

Неожиданно Фетлер столкнулся с новой и совершенно непредвиденной проблемой, которая касалась его личных теологических убеждений. Она возникла после того, как он стал членом Ассоциации Баптистских Проповедников в Нью-Йорке. Здесь он впервые столкнулся с движением модернистов, которое обрело большую популярность в Северной Баптистской конвенции.

Здесь, в огромном современном центре Нового Мира он обнаружил, что евангельские служители и профессора ставили под сомнение достоверность Библии. Для русского баптиста в такое было трудно поверить. Русский подход к евангелизации всегда подразумевал полное, безусловное принятие Иисуса Христа как личного Спасителя. Ударение всегда делалось на состояние сердца, а не на критические интеллектуальные рассуждения. Это было очередной встречей со старой «Золотой Колесницей», только на этот раз - в иной, современной форме.

К неприятному удивлению, Фетлер узнал, что некоторые руководители Русского Библейского Института не верили в богодухновенность Писания и в унаследованную порочность человека, который нуждается в искуплении. Зато, они верили, что «Бог есть любовь». Разногласия достигли критической точки, когда двое главных руководителей Библейского Института пришли к Фетлеру, чтобы обсудить этот вопрос, а также пересмотреть всю учебную школьную программу. Один из них сказал: «Я надеюсь, что ты не будешь преподавать своим студентам старую теологию! Мы не хотим засорять их умы этой ерундой! Не надо учить их устаревшим понятиям о грехопадении человека и необходимости нового рождения!»

Так как Фетлер был очень погружён в свою миссионерскую работу, новые сложившиеся обстоятельства были для него полной неожиданностью. Конечно, он слышал о модернистах и об их понятиях. Он уже сталкивался с ними будучи студентом в Лондоне и хорошо помнил реакцию Сперджена на подобные идеи. Фетлер, много раз видевший сокрушающихся, кающихся, и вновь возрождающихся людей, не предполагал, что когда-нибудь так близко соприкоснётся с этой ересью. Он не был упрямым религиозным фанатиком, который бы не слушал и не уважал другого мнения. Он хорошо изучил историю церкви и читал очень много разной литературы на многих языках.