Божий Глашатай Уильям Фетлер

Но как и Сперджен, он был непоколебим в главных и основных принципах своей евангельской веры. Он часто цитировал Мартина Лютера, который говорил: «На том стою, и не могу иначе!» В своём обращении к собранию лютеранских служителей он говорил: «Святой Дух должен быть не теорией, но реальным фактом».

Оказалось, что вопрос касался не только Русского Библейского Института. Фетлеру дали понять, что если он согласится изменить свои некоторые взгляды, он сможет рассчитывать на выгодную дружбу и полезное сотрудничество с Джоном Д. Рокфеллером, который планировал открыть Баптистскую церковь «Риверсайд» в Нью-Йорке. Талантливый пропо-ведник и такой прекрасный организатор, как Фетлер -пришелся бы им очень кстати.

Фетлер осознал, что ему не позволят учить своих учеников принципам Сперджена: полному посвящению себя евангельской истине. С характерной ему решимостью (некоторые называли это импульсивностью, упрямством и глупостью), он оставил пост директора Русского Библейского Института. Он объяснил своим ученикам: «Я не мог пойти на компромисс с Русской Православной Церковью в России. Как же я смогу пойти на компромисс с еретиками среди моих братьев?»

Говоря про еретиков, он не имел ввиду конкретных личностей; он просто выражал таким способом свои убеждения. Это высказывание породило много обиды и недовольства в Нью-Йорке. Однако, даже те, кто были недовольны Фетлером, не могли упрекнуть его в неискренности или в недостаточном посвящении себя Евангелию и миссионерскому труду. Некоторые продолжали поддерживать его, но недовольные и критические высказывания, которые выражались и впоследствии, имели начало именно в то время.

Возможно дело было не только в разнице теологических взглядов. У Фетлера был совсем иной, уникальный подход к евангелизму. Ещё будучи студентом и посетив служения в Уэльсе, он убедился в необходимости быть ведомым Духом Святым и переживать пробуждение. В благоустроенных местных церквях, где служения проходили чинно и тихо, не чувствовалось свободы Духа. По этому поводу он написал стихотворение 6 мая в 1920 году, под названием «Мне не Место»:

Мне не место в мирской, современной церкви,

Что считается мудрой, богатой.

В слепой церкви с остриженными волосами,

С воспоминанием о могуществе славном.

Что живёт мёртвой верой в мёртвых пророках,

Чьи гробницы она горделиво возводит,

Где пророков живых, в то же самое время

На неправедный суд, на новое «Лобное место» приводят.

В такой церкви - я выгляжу, может, недобрым,

И владенье рассудком моим под вопросом,

Но скорее спешу заявить я: мне не место!

Свои недостатки я знаю - их много.

Но песнь мирской церкви всё же петь я не стану!

Идя за слепою толпой, неправедный суд совершать я не буду!

Назвать чёрное - белым и доброе - злым, мне не под силу!

Я грешен, поэтому, каясь и плача,

Ежедневно для плоти своей умираю.

Моя надежда - разорванная в храме завеса!

Но наслаждаться миром, как современная церковь - не смог я,

Поэтому, удалился так скоро,

Как только понял: играть с ними в ритме - я не способен!

В этом стихотворении ярко выражены убеждения и внутренние личные переживания Фетлера. Следует заметить, что несмотря на постоянное стремление быть ведомым Духом, Фетлер не впадал в религиозный экстремизм. Он всегда почитал великого христианского деятеля, Эразма Роттердамского, который призывал быть рассудительным в вере. С другой стороны, Фетлер также разделял теологические взгляды Фомы Кемпийского, который призывал к духовности и утверждал, что человеческий разум и интеллект следуют только за верой, а не впереди её.

Второй сын Фетлера, Тимофей, который стал профессором философии и религии в городе Санта-Барбара, Калифорнии, характеризовал своего отца, как человека глубоко духовного, так и человека дела или действия. В некоторых случаях своей жизни, касающихся его лично, Фетлер искал ответа и руководства Духа, что подтверждается из его личного дневника.

Поездка в Филадельфию

После разрыва отношений с модернистами, Уильям Фетлер не прекратил своей деятельности. Продолжая «жить по вере», он покинул Нью-Йорк всего лишь с пятью долларами в кармане. С присущей ему решимостью, он решил основать новую Библейскую школу для обучения миссионеров в Россию и Восточную Европу.

Русские студенты из Нью-Йорка настолько любили своего учителя, что пятьдесят из них последовали за ним в Филадельфию, совершенно не представляя, где и каким образом продолжится их учёба. Они тоже решились «жить по вере».

Фетлер всегда верил и проповедовал, что «Бог всё усмотрит». В скором времени на новый проект чудесным образом начали поступать денежные средства из различных источников. Через две недели после его отъезда из Нью-Йорка, Фетлера пригласили выступать на летней конференции Муди, в Массачусетсе, где некая женщина дала ему денежный чек на 5000 долларов (сумма во много раз больше в современных деньгах) на основание Фундаментальной Библейской школы в Филадельфии. Еще 5000 долларов он получил от незнакомой пожилой семейной пары, проживающей на западном побережье страны, которой понравилось твёрдая непоколебимость Фетлера в фундаментальных евангельских доктринах. В очередной раз, вместо поражения, Фетлер испытывал победу, и решение «жить по вере» обернулось большим благословением.

В Филадельфии верующие образовали комитет, который купил два 4-х этажных здания по адресу: {надо вставить адрес}street. Здесь была основана новая Библейская школа. В одном из зданий поселились приехавшие студенты и Фетлер со своей семьёй, состоявшей из 3-х детей к тому времени. Двое из них родились в Нью-Йорке, и позже, еще двое детей родились уже в Филадельфии. Довольно скоро Библейская школа насчитывала уже 110 студентов, которые хотели поехать миссионерами в Россию и Восточную Европу. Денежный фонд уже насчитывал 75,000 долларов.

Из тех, кто поддерживал Библейскую школу были такие известные служители, как: доктор С. И. Скофилд, автор «Библии Скофилда»; доктор Чарльз Блангард, президент Виттонского колледжа возле Чикаго; Чарльз Г. Трамбулл, главный редактор газеты «Сандэй Скулл Таймс»; доктор Уильям Петтингил, президент Филадельфийской Школы Библии; широкоизвестные евангелисты: Пол Рэй- дер, Уилбур Чапмэн и У. Б. Райли. Многие из них выступали с лекциями в новой Библейской школе.

Многие друзья Фетлера просили, чтобы он руководил миссией из Америки, находясь в безопасности и комфорте. Но Фетлер был не согласен, поэтому выразил свои переживания и стремления в стихотворении «Стремление Миссионера», которое он написал в Филадельфии 6 ноября в 1919 году:

Пошли меня назад, где нужда,

Где великая печаль, нищета,

Чтоб чудесная Евангельская весть

Людям всем могла спасение принесть!

Пошли меня, мне здесь так одиноко

В этой чуждой, далёкой стране.

Я иду, Иисус, но Ты только Сохрани меня в сильной руке!

В славных ваших городах я побывал;

Взад-вперед по улицам ходил,

Веселых песен много услыхал,

Всю сладость ваших благ я испытал.

Но сердце моё только рвётся туда,

Родная где слышится речь.

Там алчущих толпы мечтают:

«Когда же раздастся Спасения весть?»

Проповедовать людям призванный я,

Буду помнить об этом всегда!

Громкий зов вновь влечет меня к тем,

Кто нуждается в силе Христа!

Отпустите меня! Я скорее иду!

К умирающим я ль не пойду?

Он призвал меня и поэтому, буду я

Пребывать в послушании Господу!

В 1920 году первая партия миссионеров была отправлена в Восточную Европу. Сначала Фетлер хотел организовать миссионерскую работу среди беженцев на окраинах России, а затем и в самом Советском Союзе. Коммунисты поначалу обещали предоставить религиозную свободу. Фетлер не мог предполагать, что в скором будущем железный занавес отсечёт бывшую Российскую империю от остального мира.

Глава 7

Русское Миссионерское Общество

Все работники и служители, имеющие отношение к миссионерской деятельности в России, наде-ялись, что Советское правительство предоставит свободу вероисповедания. Но видение Фетлера распространялось также и на другие территории, освобожденные от господства Российской царской империи: Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, а также Польши, Чехословакии, Румынии и Венгрии. Для осуществления своих грандиозных планов Фетлеру нужна была новая организация.

Приехав в Лондон, он поведал своим давним друзьям Чарльзу Филлипсу и пастору Е. А. Картеру о своих намерениях. Они сказали, что его идеи были слишком грандиозны для их маленькой группы. Друзья посоветовали, чтобы он основал новую организацию для евангелизации России и Восточной Европы, которая получила название: «Русское Миссионерское Общество» и в котором успешный предприниматель Филлипс стал кассиром. Несколько филиалов организации были открыты позже в Лондоне, Филадельфии и Чикаго. Миссионеры получали дополнительное обучение в Великобритании, возле пролива Ла-Манш, в городе Саутборне, являющимся сегодня частью города Борнмута. Здесь Фетлер построил еще один центр для обучения миссионеров, где также родился автор этого повествования в 1921 году.

В России Фетлер все ещё был одним из самых известных христианских евангельских лидеров. Капитан Фрэнсис Маккулаг, автор книги «Среди Казаков», был хорошо знаком с обстановкой в дореволюционной России. После Первой Мировой войны он написал книгу «Гонения Христиан Большевиками», в которой он упоминал: «Пастор Фетлер является одним из главных лидеров евангельских христиан».

Позже, в Англии, Маккулаг встретился с Фетлером, когда тот трудился среди русских беженцев в Англии и в Восточной Европе. Он вспоминал: «Фетлер неустанно трудился среди русских эмигрантов, проводя с ними служения и решая их насущные материальные проблемы». Маккулаг также отзывался о Фетлере, как о «замечательном ораторе, неутомимом труженике и обаятельном человеке».

Русское Миссионерское Общество под руководством Уильяма Фетлера стала всемирной организацией, со штаб-квартирой в Лондоне и с филиалами в Варшаве, Берлине, Стокгольме, Торонто, Чикаго, Сиднее и Окленде, Новой Зеландии.

Фетлер путешествовал по многим странам, выступая перед многочисленными собраниями, чтобы привлечь христиан к поддержке евангелизационной работы в послевоенной, лежащей в руинах Восточной Европе и в России. Получая помощь в основном из Великобритании и Америки, миссионерская организация была очень успешной. К 1925 году Русское Миссионерское Общество содержало око-ло 85 миссионеров и евангелистов только в Советском Союзе, не считая другие страны Восточной Европы. Проповедь Фетлера и его помощников положила основание 200 церквям в нескольких странах Восточной Европы. Чтобы находиться вблизи евангелизационной работы, он перевёл руководящий центр организации сначала в Берлин, а затем в Варшаву и потом, в Ригу.

Миссионерская школа в Филадельфии также продолжала существовать. К 1928 году в школе было обучено свыше 200 миссионеров. Несмотря на усиливающиеся притеснения, 75 из них продолжали трудиться в Советском Союзе. Некоторым из них удалось проникнуть на территорию Советского Союза через Польшу и Латвию. В результате, миссионерские пункты и церкви были открыты на территории Латвии, Польши, Эстонии, Болгарии и Румынии. В варшавском миссионерском центре к 1928 году насчитывалось свыше 200 работников.

Русское Миссионерское Общество столкнулось еще с одной задачей. В Польшу приезжало множество русских беженцев, многие из которых состояли из бедных семей, у которых не было средств, чтобы одеть и прокормить своих детей. Фетлер в очередной раз проявил себя как неутомимый и заботливый общественный работник. Он приобрёл большой дом в Констанцине, в пригороде Варшавы и оборудовал его в детский приют.

Ложь Большевиков

Фетлер намеревался возвратиться в Россию, но вскоре выяснилось, что это невозможно. К изумлению большевиков, евангельское движение распространялось с поразительной быстротой. Это обстоятельство чрезвычайно обеспокоило новую атеистическую власть. После того, как Ленин при-шел к власти, Анатолий Луначарский, Комиссар образования, докладывал, что «после революции, число евангельских христиан выросло от ста тысяч до свыше 4-х миллионов». Это означало, что евангельских христиан было больше, чем членов Коммунистической партии.

Стремясь к полному уничтожению религии в стране, коммунисты стали закрывать церкви. Самому жестокому гонению сначала подверглась Православная Церковь. В1914, по данным Правительствующего Синода Православной Церкви, в стране было свыше 84,000 церквей и храмов, в которых несли службу свыше 100,000 священников. В России на тот момент было свыше 400 женских и свыше 400 мужских монастырей. В 1918 году всё имущество, а также свыше 8 миллиардов рублей, принадлежащих Православной Церкви, было конфисковано. Такая ценная добыча с лёгкостью досталось большевикам, так как царская власть и Церковь не были отделены.

С церквями евангельских христиан большевики поначалу поступали иначе. Один, из так называемых «легальных способов», состоял в том, что церкви облагались очень высоким налогом. Когда выяснялось, что собрание не способно вынести финансовое бремя, здание забирали и использовали под склад или для других целей. В 1929 году вышел закон, который напрямую запрещал собираться в церквях. Евангелисты лишились способности проводить евангелизационные служения в арендованных помещениях. Всех, кто нарушал этот закон - арестовывали и отправляли в Сибирь. Христиане стали проводить служения секретно, собираясь по домам, - Советская власть запретила и это. Многие христиане были вынуждены собираться и проводить служения в лесу, или в других безлюдных местах. Библий было очень мало, а так как печатать их запрещалось - то верующие переписывали их вручную.

При Сталине гонения на христиан еще более ужесточились. По данным некоторых исторических источников, от сталинского террора погибло около 25 миллионов человек, многие из которых были христианами. Некоторые исторические источники говорят, что число погибших достигает 6о миллионов. Свидетельства о героях веры, которые отдали жизнь за свои убеждения, могли бы составить огромные тома книг. Пятнадцатое издание энциклопедии «Британника» раскрывает ужасающую картину этого массового народного истребления. К 1927 году, до начала сильных гонений, Русский Баптистский Союз насчитывал 500,000 членов, а в Союзе Евангельских Христиан состояло 4,000,000 христиан (6,000,000 по утверждению Советской власти). Однако в 1944 году, после того, как эти два похожих Союза соединились в один, в нем оказалось всего 545ооо крещённых верующих. Даже если учесть всех, кто воздержался и не вступил в этот Союз, 4 или 5 миллионов верующих погибли или пропали без вести.

Трудясь в Восточной Европе, Фетлер утешал себя только одной мыслью: его Дом Евангелия в Санкт-Петербурге и церковь в Москве продолжали существовать. Однако в 1928 году Дом Евангелия был конфискован и переоборудован в фабрику. Общине пришлось собираться в старой, заброшенной православной церкви, которую они переименовали в новый Дом Евангелия. Московская церковь необъяснимым образом продолжала существовать.

Фетлер продолжал ездить по всей Восточной Европе, проповедуя и помогая миссионерам, которых он обучал в Америке, Англии и Польше. Когда обнаружилось, что в Париже находится полмиллиона славянских беженцев, Фетлер поехал туда и снял большое помещение для Богослужений. В Париже он встретил свою давнюю знакомую из Санкт-Петербурга, баронессу Ясновскую, которая с готовностью принялась помогать Фетлеру во всех его делах. После Парижа, он опять возвратился в Польшу, а затем поехал по другим соседним странам. |

Хотя он стал известен в Европе как прекрасный оратор, Фетлер уделял большое внимание печатному слову. Он начал издавать христианскую литературу на русском, украинском, польском, латышском и других языках. Он напечатал самый крупный тираж русских Библий, выходивший до того времени, который составлял 6о,ооо экземпляров. Так как печатание Библии было запрещено в Советском Союзе, он планировал тайком перевести их через границу.

Фетлер стремился, чтобы Благая весть достигла максимального количества людей. Для этого он эффективно использовал современные средства массовой информации. Например, он бронировал половину, а иногда и всю страницу местной газеты и печатал там проповеди Сперджена, Муди, Торрэя и других проповедников. Его соратники удивлялись, а некоторые сомневались в таких методах, но Фетлер неизменно говорил: «Благая весть должна быть услышана!»

Возвращение в Ригу

Главный международный центр управления Русского Миссионерского Общества оставался в Лондоне, но американский центр со временем переехал в Чикаго. В 1923 году у Фетлера наконец-то появилась возможность возвратиться на свою Родину в Ригу, которая стала столицей свободной Республики Латвии.