Божка 1

1. Ты мой Бог (Часть первая. Заново)

Трыыынь!

Трыыынь!

Трыыыыыыыынь!..

Будильник.

[Будь проклята эта работа.]

Прихлопнув смартфон, Никита медленно сел на кровати. Солнечный зайчик, отразившийся от черного зеркала мстительной мобилы резко ударил в глаз.

[Блять!]

Никита перевернул аппарат экраном вниз.

Туалет. Душ. Дежурная мастурбация, сопровождаемая чавкающими звуками под струями воды...

Кофе. Остановка. Троллейбус. Супермаркет.

Ему уже тридцать лет, а он грузчик в сети второсортных продуктовых магазинов. Ну разве не прекрасно? А если к этому еще добавить его выдержанную до неупиваемости девственность, то вообще, концентрат триумфа.

Ни девушки, ни денег, ни какого-либо интереса к окружающему миру. Только ПК-игры и аниме. И куча заблокированных счетов в банках. Когда его жизнь пошла не так? Скорей всего с рождения.

Работа. Совершено удивительное явление в жизни. Сборище неписей, собранных вместе всеобщим равнодушием друг к другу и окружающему миру. Раздражение, усталость, апатия — вот что это. И деньги, будь они прокляты.

[Ненавижу!]

— Опять опаздываешь! — старшая смены, Людмила Геннадьевна. Тощая тетка с двумя темными пятнами под глазами — медалями за героический стаж, и с прической, смахивающей на пучок желтой сладкой ваты. — Машина уже приехала.

— Ага.

— Штраф!

[Шкаф.]

— Купите себе кофе.

— Быстро на разгрузку.

— Ага.

— Без ага.

— Ага.

— Агакни мне еще раз.

— Ага.

— И еще раз.

— Ага.

Тыдыщ!

— Без рук! — Никита увернулся от очередного легкого подзатыльника начальницы.

[Старая кочерга.]

Ну, не любит он прикосновений. Хоть, зная нрав данной тетки, это и было, можно сказать, любя... Но — особенно любя. В этом вся проблема. В тактильности.

А корни проблемы тянутся из далекого детства. Где он, лишившийся родителей, отматывает срок в приюте. Темном неприятном месте, в котором обычные человеческие объятия — посягательство на последнее, что у тебя осталось — душу. И где сарказм — непробиваемый щит от всякого подозрительно безосновательного тепла.

Никита же, в этом странном месте был самым нещупательным представителем детей-сирот. В то время, как все остальные дети делали ставки на то, кто из них окажется счастливчиком, доставшимся очередной молодой обеспеченной паре, незнамо как заблудшей в эти края, Никита просто посылал всех приемных родителей обратно в их светлые, полные любви и заботы, солнечные дома. И тем приходилось выбирать другой «товар». За это остальные дети даже стали уважать его, будто он приносил себя в жертву ради увеличения их шансов на счастливое будущее. Что ж, будущее стало настоящим. У кого-то счастливым, у кого-то несчастным, а у него — вот таким.

Тачка. Заполненная до отвала разнообразным дешевым дерьмом, которое полунищие граждане ежедневно пихают себе в рот. И он сам.

— Явился.

Мертвый кладовщик, кажется, пережил зомбиапок, который Никита умудрился как-то пропустить.

— Ага.

— Нога. Разгружай давай.

— Ага.

Рутина, как жеваная-пережеваная жвачка, бросаемая перед сном в стакан с водой, чтобы наутро опять засунуть ее в рот. Коробки, пакеты, бутылки, ящики... Водила, у которого на шее только петли не хватает, чтобы догадаться, чем закончится сегодня его смена. Вечно пиздящий, чтобы шевелил конечностями.

[Чувак, тебе уже некуда спешить — это конец твоей жизни... и моей тоже.]

Наконец, обед.

— Привет.

В дверях столовки появилась тонкая фигурка Ксюши, держащей в руке контейнер с едой.

— Вот, это тебе, — девушка смущенно протянула Никите еду.

— Хм, спасибо... — он отложил свой бутерброд с колбасой в сторону.

Ксю — единственный луч света в этой дыре. Двадцать один годик. Совсем молоденькая. Что она тут забыла?

Так уж вышло, что девушка знает о его статусе сироты. Начальница, видевшая его документы при поступлении на работу, разболтала об этом всем.

[Гнида.]

Правда, у всех это вызвало лишь дополнительное недоверие к нему. А с подобным отношением к себе, Никита чувствует себя вполне комфортно. Привычка.

Только на Ксю эта информация подействовала прямо противоположно. И теперь она таскает ему обеды каждый небожий его рабочий день. Но он — не против. Неудобно немного, но не отказывать же.

Ксю села напротив него и достала свой собственный обед. Взгляд Никиты скользнул по ее светло каштановым волосам, и на секунду задержался на вырезе под ключицами. Иногда, он представляет ее, когда дрочит.

И что она в нем нашла? Дело не только же в жалости? Часто, при разносе товара по прилавкам, Никита ловит ее укромные взгляды, бросаемые в его сторону. И ее мгновенно наливающееся краской лицо, когда она понимает, что это не ускользнуло от его внимания.

Та самая чуждая любовь?

[Да ну...]

Почему бы ей не прибрать к рукам Сержа? Он ее ровесник, и бреется чаще, чем Никита. Хотя... Никита вспомнил коллегу с его носом, как у ястреба, вечно повешенным в седьмом смертном грехе — унынии. Тем не менее, даже Серж, со всеми своими недостатками, проявляет активный интерес к Ксю, одаривая ее вымученными улыбками и диктуя по воображаемой шпаргалке комплименты. Никита же — просто ест ее обеды.

— Фкуфно... — констатировал Никита сквозь набитый рот.

— Спасибо, — Ксю неловко улыбнулась. Она с интересом наблюдала за тем, как он ест. И, кажется, ей это приносило некое удовлетворение. Что-то типа родительских чувств к собственному чаду?

Не слишком ли мала для этого, мамочка?

— Пофлуфай, — Никита решил расставить все по полочкам. — Я тридцатилетний мужик, ага?

— Ага... — неуверенно согласилась девушка.

— Так фот...

Глыть...

Он с силой сглотнул почти не пережеванный огромный ком еды, чтобы разъясняться отчетливей.

— Я — не бедный сиротка. Сиротки — это десятилетние дети, ясно?

— Да, но...

— Если из-за жалости ты все время...

— Но... — руки девушки стремительно легли поверх рук Никиты.

Дзыыы!..

Он резко отодвинулся назад, проскрипев ножками стула по полу.

Кии-крх...

— Без...

— ...без рук! — Ксю испуганно подняла руки вверх, словно показывая, что безоружна.

Некоторое время они смотрели друг на друга.

— Хорошо, — сказал Никита, и придвинулся обратно.

Девушка часто и глубоко дышала. Лицо красное, грудь ходит ходуном, вилка нервно ковыряет котлету в контейнере.

— Послушай...

[Что, реально возможно стать еще красней?]

— ...не хотел бы ты пойти со мной погулять вечером?

[Блять, что?]

Кажется, выражение лица Никиты красноречиво передало его мысли собеседнице, и та виновато уставилась в свой обед.

— Прости... — уши девушки полыхали как лампы в светофоре.

Настала очередь Никиты чувствовать себя виноватым. Блин, ну нельзя же быть такой сволочью?.. Он собрался с мыслями, успокаиваясь.

— За руки держаться не будем? — вкрадчиво спросил он.

— Нет-нет, — уверила Ксюша, продолжая смотреть в свой контейнер.

— По рукам!.. То есть, — Никита понял, какую парадоксальную глупость сморозил, — договорились.

Весь остальной день у него прошел, как на иголках. Блин, а что, если дойдет до этого самого? Как он сможет со своим психологическим дефектом, плюс еще с девственностью, не облажаться? Секс — это же... просто апофеоз тактильности. Они же будут буквально липнуть друг другу, тереться кожей, целоваться, и все время трогать друг друга за... все.

[Блядушки-оладушки!]

Вечером они встретились возле входа в их супермаркет. Это понравилось Никите. Они знают друг друга, как обычных людей, и незачем строить их себя принца и принцессу. Тем более, до принца он явно недотягивает. Да и, более приличествующей случаю одежды у него, просто-напросто, нет. Спортивки, футболка, жилетка.

[Та-дам!]

Ксю выглядела тоже, как человек просто вышедший прогуляться... Очень милый человек. На ней было летнее платье в горошек и поверх легкая кофта. На спине небольшой рюкзак.

— Привет, — в смущении закусила губу девушка.

— Ага, — согласился Никита, чувствуя себя ужасно неловко.

Они молча направились по тротуару.

[Ты ее недостоин, ты ее не достоин, ты ее недостоин...]

— Вкусный был обед... — нарушил молчание Никита.

— С.. спасибо...

Да она напряжена не меньше его!

— Куда мы идем?

— Не знаю.

Ладно, сойдет. Никита засунул руки в карманы, боясь, что девушка нарушит уговор, и попытается сжать его ладонь в своей.

— Можно? — Ксю кивнула на его локоть.

[Вот же...Ну блин... Обманула!]

Но не может же он отказывать ей в такой момент? Тем более на девушке кофта с длинным рукавом, их кожа не соприкоснется.

Никита оттопырил локоть, приглашая привести в исполнение ее задумку. Легкая рука девушки тут же скользнула под его руку. Кавалер повел даму на бал.

Ты-дым, ты-дым, ты-дым...

Сердце в груди бешено забилось.

[Терпи, терпи, терпи, терпи!..]

Близость, вот что было его фобией. А прикосновения являются лишь ее инструментом. Сколько раз он представлял себя с Ксю. Но там не присутствовало тепла и нежности. Только стремительный трах, чтобы поскорее кончить, и успеть выпить кофе перед работой.

И что ему с этим делать?

— Ты ведь знаешь, — Никита задумался, как бы сформулировать свои мысли, насчет своих нюансов.

— Знаю, — сказала девушка, не дождавшись продолжения.

— Так вот...

— Я тебе помогу! — опять не дала ему досказать Ксю. — Ты боишься... Извини!

Наблюдая за тем, как спутница смотрит в другую сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, Никита подумал, что она похожа на него. Она тоже боится.

[Так, и что дальше?]

— Я старше тебя на десять лет, — привел довод Никита. Странное дело, но чувствует себя, как тот самый ребенок из приюта.

— И что?

— Ну, я из другого мира, как бы.

— Нет.

Это начинало быть похожим на битву за право владением его душой.

— Да.

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Не отдам!

Они резко остановились, смотря друг на друга. Ксю поняла, о чем он.

— Но я...

[Нет, нет, нет, нет, нет!]

— ...тебя...

[Господи-не-надо-умоляю!]

— ...люблю!

— Я девственник! — голос Никиты, больше похожий на визг, заставил прохожих остановиться.

«Бедный мальчик» — красноречиво подумало выражение лица, проходящего мимо старика.

[Вали дальше, ритуальные услуги за углом, отче!]

— Я знаю, — спокойно ответила Ксюша.

Ну конечно она знает, еще бы.

— Тогда что? Запретный плод? — съязвил Никита?

— Я... тоже...

Она опять покраснела. Ну сколько можно?

— И я тоже... боюсь, — закончила девушка.

[Так давай займемся дрожащим от страха сексом...]

— Меня?

— Да.

[Вот это свиданьице. Дальше, что, драка?]

— Прости меня, — выдохнул Никита. — Это не то, что ты должна была получить от меня на... этой прогулке.

— Но я хочу... — широко распахнутые от страха глаза с вызовом смотрят на него.

[О чем это ты?]

— Этого?.. — уточнил Никита, его голос дрожал, как у пятнадцатилетнего подростка.

— Д-да.

У нее что, начали зубы стучать? Тепло же.

— Почему?

— Лучше с тобой.

— И больше никто?

— Нет.

Со стороны, наверное, их разговор был похож на неправильно склеенный диалог из обрывков пущенного на утиль сценария. Но они друг друга прекрасно понимали.

— Тогда... ага, — Никита быстро нервно закивал, словно это он с собой соглашается, а не с девушкой. Ксюша, от волнения, прижала руки к груди.

В конце концов, он же об этом давно мечтает! Ежедневные тренировки по два, а то и три раза в день... Вот так неожиданно? Да не сказать. Если считать все совместные обеды с Ксюшей в столовке за свидания, то они уже встречаются давно. Правда, ни разу не целовались.

Ту-дум, ту-дум, ту-дум!..

Сердце выскакивает из груди.

Они поднимаются на лифте на этаж, где находится квартира Ксю. Это сейчас произойдет?.. Хорошо, что у нее... А не то его берлога повергнет в шок даже тараканов...

— Вот, заходи... — девушка растворила перед ним дверь, лицо краснючее, как помидор.

[Целенаправленный трах... Цель — трах.]

Внутри было тесненько, но чисто и уютно. Пахло настоящей вкусной едой.

— Хочешь есть?

— Да, можно, — теперь Никита хотел оттянуть то, что должно произойти, хотя в штанах от мысли об этом нарастало дикое напряжение. Ему пришлось сомкнуть руки перед пахом, чтобы это не стало заметно.

— Фкуфно...

(...)

Комната. Так быстро? Он не готов!..

...И почему у них обоих мокрые волосы и пахнут шампунем? Он настолько был взволнован, что душ начисто стерся из его памяти?

— Ты покраснел, — поделилась Ксюша.

— Ты тоже.

Они сидят рядом на кровати, и смотрят на закрытые голубые шторы.

— Выключить свет?

— Не знаю.

— Хочу видеть тебя.

— Ладно.

Ее рука дотронулась до его руки.

Дзыыы!..

Ксюша отпрянула от его конвульсивной реакции, а затем осторожно повторила это действие снова, словно усмиряет зверя.

Дзыыы!..

[Держись, держись, держись!]

Сколько он раз представлял это?

[Сделай что-нибудь, не сиди, как дятел!]

Он выглядит так глупо — одна рука в руках Ксюши, вторая облокотилась о кровать, в штанах раскинута палатка.

[Бляааать! Еще, нахуй, поцелуй мне руку!]

[Что? Нет? Это твой фетиш?]

Девушка приложила руку Никиты к своим губам.

Дзыыы!..

Тук, ..., тук.

Его сердце даже удар пропустило от шока.

[Я принц Чарминг, или святой отец? Кто тут вообще ведет?]

— Ссстой, — Никита осторожно вынул свою руку из захвата Ксюши. Это уже был перебор. Такого боготворения, он уж точно недостоин.

— Прости, — Ксю испуганно и вместе с тем виновато смотрела на него.

— Д-давай я, хорошо?

Он опять заикается!..

— Угу, — Ксюша напряженно поджала губы.

— П-подними руки, — попросил ее Никита.

Девушка повиновалась. Дрожащими руками, Никита стал стягивать с нее платье. И вот...

— Угм...

Под ним не оказалось ничего.

[Помилуй мя грешного...]

Сцепив ручки в замочек, Ксю жарилась под взглядом Никиты, как гриль на вертеле. А он не мог прекратить изучать ее. Это было даже нечестно, потому что сам-то полностью одет. Никита протянул руку, и осторожно дотронулся до покрывшейся мурашками груди девушки.

Дзыыы!..

Он отдернул руку.

— Ребенок, — тихо сказала Ксю.

— Что?

— Не мужик — ребенок, — уточнила девушка. — Ты.

— Да?

[Ну я и идиот.]

Никита не знал, как себя вести дальше. Начать самому раздеваться?.. Но тогда столько много его кожи откроется для трогания.

— Можно? — Ксю приподнялась на коленях, прижав руки к груди, отчего те вызывающе приподнялись. Она приблизилась к нему.

Кажется, еще мгновение, и треск в его штанах услышит весь район.

Он просто кивнул, не в силах выдавить ни слова. И вот ее лицо прям рядом с его лицом, грудь уперлась в его грудь.

Дзыыы!..

[Горячая...]

Даже сквозь футболку он ощущает жар, исходящий от нее.

А дальше — Ксю поцеловала его. Никита не умел целоваться, так как раньше не приходилось, поэтому девушка делала с его ртом то, что она считала нужным.

Дзыыы!

Дзыыы!

Дзыыы!..

Она облизывает его губы, проникает языком в его рот... Так мокро... и горячо. Легкие пальчики подлезли под футболку, и гладят его талию, колено уперлось между ног.

Дзыыы!..

[Уаааа-ааа!.. Я не могу это выдержать!]

— Подними руки, — попросила Ксю, не отпуская талии Никиты, словно боялась, что он сбежит.

Что говорить, он был от этого недалеко. Он медлил.

— Я тебе помогу, — и он ощутил, как футболка стала задираться на нем. Вскоре она валялась на полу рядом с платьем Ксю.

Потом девушка опустилась на пол, и встала на колени перед ним, руки вцепились в резинку штанов.

[Уа-а-а...]

[Я так больше не вынесу!]

[Мама, спаси меня-а-а!]

[У меня нет мамы!..]

[Государственные органы опеки и попечительства России, спасите меня-а-а-а!]

Она попыталась снять их, но кажется резинка за что-то зацепилась. А когда Никита ощутил руку Ксю у себя в трусах, которая аккуратно придерживала его, чтобы беспрепятственно снять последние остатки одежды, то он подумал, что сойдет сума.

[Ух-ух-ух...]

От быстрого дыхания его грудь прыгала, как бешеная.

И вот, ладони Ксю держатся за внутренние стороны его бедер.

Дзыыы!

Дзыыыы! —Слышь, я твое чувство самосохранения, не игнорируй меня! —Дзыыыы!..

Руки ползут все выше и выше. Ближе к поясу стало щекотно, а когда они достигли своей цели... невыносимо!

Руки обхватили его, как рукоять меча.

Бух!

Бух!

Бух!

Сердце...

Он смотрит на голову Ксю, становящуюся все ближе и ближе к его полыхающей части тела, которая уже взорваться готова от навалившихся на нее ощущений. Уже у самого источника его бешенных желаний, девушка застыла.

— Извини, Никит… — тихо сказала она, - но… ты мой Бог, — и ее горячее дыхание окутало его промежность.

Последнее, что Никита увидел в своей жизни, это как в лицо Ксю ударила белая струя.

Плюх!..