Божка 1

4. Окно в крыше и Богоподобный Справочник

— Я и пальцем к тебе не притронусь!

[А как же пылинки, мягкая влажная тряпочка?]

— Это должна была быть твоя работа!

Никита лежит на мягком одеяле, расстеленном на полу возле деревянной ванночки, наполненной теплой водой. Они с Азой находятся в полуподвальном помещении трактира «Хромая курица», где хранится чистая посуда. Хозяйка повелела использовать ее, как ванную комнату для Никиты. Не тащить же его в общую купальню, в самом то деле?

[...]

— Нет, нет, нет! Ни за что! — скривившись, будто проглотила чей-то пережеванный обед, Аза смотрит на Никиту. Никита увидел жирного паука в паутине над ее головой.

[Жирный паук.]

— Где?! — справочная служба передернулась, оглядываясь по сторонам.

[Прямо над твоей головой.]

— Аэээ...

Спустя мгновение, Аза уже стояла с правого бока Никиты.

[Я тебя спас, теперь давай купай меня.]

— Нет! Я не притронусь к твоей заднице!

[Задница — это у хозяйки трактира, у меня попка.]

Никита в самом деле ощущал дискомфорт от состояния собственного тела. Липко, чешется, несет чем-то кислым.

[Блин, ну давай, пожалуйста...]

Аза смотрит на Никиту, и, видимо, ведет сложную внутреннюю борьбу. Никита ее прекрасно понимает, но, черт возьми, это не она сейчас, обгадившаяся, валяется беспомощной на полу!

[Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!]

— Аааа, ладно! Ладно! — девчонка нагнулась, и подняла Никиту.

Дзыыы...

— Хватить дзыкать, достал!

[Ага.]

— Хватит агакать.

[Прости.]

Изучая лицо Азы, Никита ощутил себя собачьей какашкой, которую хозяйка подняла с газона целлофановым пакетом.

Дз...

— Что дальше-то?

[Ну, тип рядом стоит ванна...]

— Это тазик для грязной посуды, идиот!

[А почему он такой большой?]

— Ааа...

[Давай, помой меня.]

— Ааа...

— Меееее.

[Пожааалуйста.]

Господи, неужели он так отвратителен? Рот Азы, от искривления лица, сейчас окажется рядом с ее собственным ухом. Но, тем не менее, он уже ощутил тепло, исходящее от воды.

[Вот...]

Никита поддерживал свою служанку.

[Да...]

Плюх, плюх...

Аза его макает, как чайный пакетик.

— Все, доволен?!

[Что?]

— Хватит с тебя!

Аза подняла Никиту над водой, и уже собиралась опустить обратно на одеяло, как вошла хозяйка.

— Ну что же ты делаешь, молодежь... — покачала головой женщина, увидев эту сцену. — Давай покажу, как правильно надо.

[Учись у профессионала.]

Аза злобно зыркнула на Никиту.

— Вот так...

Голова Никиты легла на большую, теплую ладонь женщины.

Дзы...

Дз...

Дз...

А потом он мягко погрузился в воду.

— Шею… шею и головку всегда придерживай... — приговаривала трактирщица. — Купи-купи-купи-купи!..

[Мотай на ус, богородица.]

— Нужно мыть все...

— Все-превсе? — в глазах Азы отражается ужас.

— Все-превсе.

Дзыыыы!

Дзыыыыы!

Дзыыыыыыы!

[Убери пальцы из моей задницы!]

Аза выглядит так, будто это ее сейчас лапают во всех самых потайных местах.

Дзыыыыы!

Она даже дернулась.

[Аза, помоги!]

— Вот, теперь попробуй ты...

Тельце Никиты продолжает лежать на руке трактирщицы.

— Давай-давай, — пригласила Азу женщина.

Аза неуверенно приблизилась к ним.

— Вот, теперь аккуратненько, подлезь под мою руку.

Никита ощутил, как маленькая ладонь Азы легла поверх ладони трактирщицы.

Дзыы...

— Все, я отпускаю.

Надежная поверхность ушла из-под спины Никиты, и теперь он балансировал на веревочной конечности Справочника, как канатоходец.

— Теперь очень осторожно промывай. Ручки, ножки, складочки, — продолжила транслировать свой гайд женщина. — Только очень осторожно!

По телу Никиты принялись скользить дрожащие призрачные пальцы Азы. А он скользил взглядом по ее позеленевшему лицу.

[Только на меня не вывернись.]

— Везде, — неуклонно напомнила трактирщица.

— И т-там тоже? — глаза Азы, распахнутые до затылка, смотрят куда-то ниже пупка Никиты.

— И там.

— Ааа, ааа-а... — Аза зажмурила один глаз, а вторым через узкую щелку смотрит на его достоинство. Ее голова наполовину отвернута от Никиты. — Ааа... а...

— Не бойся, — подбодрила ее трактирщица. — Это не страшно, ты привыкнешь.

И вот палец Азы теребит его там.

Дзыыыы!

— Уаааа, бээээ!

Дзыыыы!

— Вуээээ.

Короче, досталось им обоим.

— И попку тоже.

Аза уже вся мелко дрожала, и, кажется, прямо сейчас грохнется в обморок, пустив Никиту на дно.

— Попку, — была непреклонна училка по плаванию.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Да, — последнее слово трактирщицы было таким спокойным, словно глаголила сама Азора.

Это подействовало на Азу. Ее рука скользнула под Никиту.

Дзыыыы!

— Буээээ!..

Дзыыыы!

— Вот и все, — заключила женщина. — А ты боялась.

Азу пережевали, выплюнули на асфальт, и в завершении, сверху всего этого, придавили грязным тяжелым ботинком.

— А теперь вытирай малыша, только не три, а промакивай.

Вскоре, довольный своим чистым телом, Никита покоился на руках Азы, завернутый в пушистое одеялко.

[Хорошо-то как...]

На подавленную и униженную Азу, он решил не обращать внимания. В отместку, на обратном пути, та пихала Никитино лицо всем попадающимся по дороге дежурным целовательницам — от уборщицы и поварихи, до фан-клуба мамаш, которые, кажется, отныне сделали трактир местом своей сходки.

Комнату им выделили просто божественную! Это было чердачное помещение трактира, ранее отведенное под складирование всякой интересной хрени. Большую часть предметов отсюда уже убрали, но осталось еще довольно много барахла, которое Никита очень хотел изучить. Там даже были книги. Вот только, символы на корешках какие-то странные. Арабские что ли? Он никогда не был силен в языках.

Но это не сильно важно, главное — это окно. А окно находится прямо в крыше. В своей тесной однушке, в прошлой жизни, он всегда мечтал о таком окне. Хоть чердак и не сказать, что будет просторней его прошлой квартиры, но он может смотреть по ночам на звезды! Или на пролетающих мимо богов. И Никите пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы уболтать Азу, поставить его кроватку прямо под этим окном.

Кстати, об Азе... Теперь на ней нет того убогого мешковатого шмотья, в котором та заявилась вчера в деревню. Заместо него, ей вручили серое платье, простенькое, но чистое. А сверху него напялили передник. Ага, сегодня ее первый рабочий день.

[Гы.]

Никита с наслаждением оценил ее неуверенный внешний вид.

— Завались! — рассердилась служанка.

[Извините, ваше величество.]

— Ты свое-то величество видел, карапуз?

[Что?]

Скривившись в издевательской усмешке, она указывала пальцем ниже его живота.

— Что тут у нас? — девчонка начала разматывать одеяло, в котором тот был укутан.

[Эй, остановись!]

— Что это такое? Вха-ха-ха! Вха-ха-ха!

[У тебя жуткий смех.]

— Это фасолинка? — она бесстыдно рассматривала его сокровище.

[Я еще выросту!]

— Сейчас, подожди, я за зеркалом! Вха-ха-ха!

Аза исчезла из поля зрения, но вскоре появилась со старым большим зеркалом в деревянной раме. Никита удивленно уставился на самого себя. Одно дело, это знать, что ты мелкий, а другое — видеть сморщенного голубоглазого гнома с облезлыми старческими волосами в собственном же отражении.

[Ы?]

— Что, думать разучился? И правильно, неча думать, если ты личинка.

[Я не личинка.]

— Личинка-личинка, — злорадно приговаривала Аза. — Ну что? Где теперь та твоя гордая, неудобная палка, которой ты размахивал в туалете и душе?

[Чо?]

Никита перевел взгляд на свое имущество.

[А? Что это?]

— Да я и сама пока не поняла... Нужно специальное оборудование, чтобы рассмотреть.

[...]

Так-так-так-так... Ладно, хорошо... Никита мысленно поправил обеими руками пиджак, и пригладил шикарную шевелюру.

[Аза.]

— Чего? — выражение ее лица все еще полно превосходства: зеленые глаза светятся от злорадного счастья, рот искривлен в насмешке.

[Переверни зеркало.]

— Зачем?

[Переверни-переверни.]

— Ладно, — похоже, она очень сомневается в способностях Никиты как-либо парировать ее нападки на его достоинство. Аза перевернула зеркало. — И что?

[Ты хоть раз видела разделочную доску в бюстгальтере?]

Красное ухо Азы, которое только и было доступно взору Никиты, очень подробно рассказало, что с ним сейчас будет. Ему пиздец.

— Да я тебя!

Аза занесла зеркало над головой, в намерении навсегда оставить красное отражение Никиты на задней его части.

— О, мы играем!

Месть Азы прервали вошедшие в комнату трое грудастых кормушек. У двоих из них в руках уже было по конверту со сладко спящим младенцем.

— Лови зайчика! — не растерялась девчонка, и навела на Никиту солнечный луч размером с него.

Никиту ослепил нестерпимо яркий свет.

— Мы тебя накормим, гномичек ты наш, — тут же принялось кудахтать подкрепление.

— Спаточки уложим.

— А ты не беспокойся, маманя, твой кроха в надежных руках.

[Все, теперь мне точно конец.]

— Ну ладно, я пошла, — бросила Аза Никите, а затем, глянув на вошедших теток, быстро нагнулась, и «чмокнула» его в щечку плотно сжатыми губами. — Не скучай.

[Блять.]

Победившая в этой дуэли Аза, гордо покинула комнату. Ну, настолько, насколько ей это позволил ее прислужливый внешний вид.

— Ути-пути-пути...

— Крошечка!

— Белопузик!

Живот Никиты принялись щекотать быстрые пальцы, а щеки оказались в слюнях.

— Гху...

— Он смеется! — умилилась одна из сиделок.

[Это был мой смех?]

— Гху! — ответила вторая маман, и выражение ее лица было потрясающе глупым.

— Ми-ми-ми!..

[Ладно, дамы, заканчиваем с прелюдией, и сразу переходим к буферам. Чем быстрее это наступит, тем быстрее закончится.]

— Меееееееее!..

Чпок!

Дзыыы!..

Дзыы!..

Дз…

Глоть-глоть-глоть...

— Мамка-то его похоже из знатных, — умиленно наблюдая за тем, как Никита ест, поделилась одна из женщин.

— Наверное, с простолюдином спуталась, — предположила вторая. — Вот семья и отказалась от нее.

[Началось...]

Многое Никита узнал, чего узнавать не следовало: кто — кого, кто — с кем, кто — от кого, и ничего интересного. Никто ни про магию не заикнулся, ни про Богов, ни про окружающий мир вообще. Весь мир молоковозок оказался в шкафах местных жителей в виде обглоданных скелетов. Плюс пара-ройка рецептов и онлайн-уроков по уходу за ребенком.

Когда вернулась Аза, его уши были полностью забиты пробками из сплетен. Надо же, он ей обрадовался. Даже не сказав спасибо, Аза рухнула лицом вниз на свою кровать. Мамки нехотя вернули Никиту обратно в колыбель, и пригрозили скоро вернуться.

[Тишина… оказывается тебя и потрогать можно.]

Настолько плотным оказалось безмолвие, когда дверь за сплетницами закрылась.

— Господи, как я устала, — глухо пожаловалась Аза в матрас.

[Аза.]

— Ну, а?

[Тебя не было два часа.]

— И что с того?

[Всего лишь два часа...]

— И?

[Обычный рабочий день длится восемь часов.]

— Что? — от удивления Аза даже голову подняла и уставилась на Никиту. — А жить когда?

[Эмм... Что значит жить?]

— Это, как ты, валяться и нихрена не делать!

[Тогда после смерти.]

— Вот черт! — Аза перевернулась на спину, и принялась подробно себя жалеть. — Жила себе в Перекрестке Судеб, не тужила. Гуляла, когда хотела, спала, когда хотела — на уютной твердой полочке! И надо ж было тебе завалиться! Ну почему не другой Бог? Почему ты? Почему я выбрала именно тебя?

[Не знаю.]

— И я не знаю. Поэтому решила, что это мой последний шанс выбраться из той скучной тюрьмы. Но нет, это был последний мой шанс остаться там! И я его профукала. Что мне теперь делать? До конца своей жизни мыть посуду и твою задницу?

[Я вырасту и смогу сам.]

— А посуда — нет! Уаааа...

Аза свесила голову и руку с кровати, уставившись в пол.

(...)

[Аза?]

— У.

[Так это ты меня выбрала?]

— Да, я.

[Палочка, значит, выбирает волшебника...]

— Ты меня палочкой назвал? Это ты о чем? — глаза Азы сузились в подозрении.

[Да так...]

Никита поспешил поднять мысли девчонки выше пояса.

[...из одной книжки.]

Некоторое время Аза недоверчиво смотрела на Никиту, а потом снова уткнулась взглядом в пол.

[Аза.]

— А, а, а, и еще раз а?!

[Почему ты меня выбрала?]

— А больше и некого было, — Аза водила пальцем по полу. — Времена нынче такие — дохрена религиозных и ноль верующих.

(...)

[И все же?..]

— Чо ты прицепился? Если ожидаешь каких-то серьезных причин, то их не было. Просто показался забавным.

[Забавным значит...]

— Да, забавным. Кто еще отлетает от одного вздоха женщины на... волшебную палочку.

Вспышка!

Лицо Ксю.

Выстрел.

Плюх!

[Уже успела Гарри Поттера полистать?]

— И посмотреть… Насколько хватило твоей памяти.

[Вот, значит, как это работает…]

[Аза.]

— Ну вот же блин!

[Теперь я не кажусь тебе забавным?]

— Фрагментально.

[Ок.]

[Аза.]

— Вууээээ! Ну что? Что? Что? Что?! — Аза резко села на кровати, и раздраженно уставилась на Никиту.— Что тебе вечно от меня надо?

[Я обделался.]

Наверное, следующий пронзительный звук Азы, похожий на предсмертный стон, услышал весь трактир.

Вечером, Никита удобно лежал в кроватке и впервые наблюдал звездное небо через свое новое окно. Вид был завораживающий. В его мыслях проскочили сожаления о навсегда утерянных пк-играх и аниме, но всего лишь на мгновение. Сияющее небо почти полностью захватило его разум. Его голубые глаза, отражающие свет звезд, переливались мириадами огоньков.

Аза сменила крестьянское платье на скин-ночнушку с мелкими изображениями единорогов.

[Гадость какая.]

— Я те дам, гадость!

[Хороший выбор.]

— Так-то. Все, дрыхни, молекула.

Свет в комнате потух.

Никита отлично выспался за этот день, и сна не было ни в одном глазу. Он хотел снова прикопаться к Азе, но боялся, что та не выдержит очередного его мысленного слова «Аза», и взорвется, как помидор в микроволновке. А так хотелось, чтобы она рассказала ему какую-нибудь историю перед сном, чтобы зумерская мессенджер-ломка, зудящая где-то на краю сознания, сошла полностью на нет.

— Ладно, я расскажу тебе историю, — уставший вздох Азы. Похоже, ей сложно заснуть под терзания Никиты. — Эту сказку я листала в одной книжке...

[Постой, книжка листала книжку?]

— Да.

[И как ощущения?]

— Не хочешь, как хочешь!

[Все-все-все, прости!]

— Ладно, — снисходительные интонации. — Это история об одном Справочнике, ставшем Богоподобным. Звали этот Справочник Кина. Однажды, в Перекрестке судеб, в библиотеке Справочников, жил один...

[Что значит Богоподобный?]

— Это значит живой, — раздраженно ответила Аза, резко прерванная Никитой.

[А ты что, не живая?]

— Настолько, что не ощущаю вкуса, холода или тепла.

[И все?]

В голове Никиты промелькнули многочисленные сцены роликов с порносайтов.

— Держи свои мысли у себя в пеленках.

[Кхм... Но тебе же хочется спать, и ты ешь… А еще ты теплая.]

— Я только имитирую, что ем, чтобы не вызвать подозрений. А насчет остального, не уверена... Ты будешь слушать сказку или нет.

[Да, конечно... Прости.]

— Кина была выдающимся Справочником. Однажды, наступил момент, когда ей выпал случай выбрать своего собственного Бога.

[Так Боги для Справочников — свои, собственные... Ясно.]

— Ее выбор пал, заткни-свои-мысли-мелочь, на прекрасного Бога Страсти Эякла...

[Пошла попса...]

Далее Никите в уши полилась розовая жижа, состоящая из запретных чувств, самопожертвований, и беспочвенно невыносимо сильной любви. Что-то в стиле «Шрека», только если бы Шрек с Фионой имели нежно-розовые оттенки кожи. Короче, блевотина феи. Тем не менее, свою работу стори отлично выполняла, по ходу дела, нокаутируя Никиту пушистыми помпонами.

Когда они оба с Азой почти отрубились, Никита гаснущим сознанием анализировал прячущуюся за словами сказки реальную подоплеку. Почему его опекунша выбрала именно эту сказку?

[Так ты мечтаешь стать Богоподобной?]

— Это все не правда, — слабым голосом ответила Аза, очевидно, одной ногой уже в объятиях Бога сна. — Но да, каждый Справочник этого бы хотел.

[Послушай, если ты поклянешься качественно, но без лишней… тщательности мыть меня, то, когда стану взрослым могущественным Богом, я возьму твою мечту на рассмотрение.]

— Склей веки, могущественный, — едва слышно усмехнулась Аза.

[Расскажешь мне завтра другую… более детскую сказку?]

— Посмотрим...