Божка 1

6. Бо, гг...

— Может, Иккинион?

[Пожалейте заик, госпожа...]

— Уйст?

[Хуйст.]

В окружении почти всех жителей деревни, Никита возлежит посреди большого круглого стола на заботливо под него подложенной подушке. Совершенно без штанов! Неписи, от мала до велика, нагло таращатся на него, даже не пытаясь культурно отвести, хоть на секундочку, свои взгляды. Никаких личных границ, а тем более банального приличия.

Им похрен — сейчас решается его великая судьба. Приперся даже староста, судя по виду, на последнем издыхании. После этой сходки его не станет.

Уже не одна неделя миновала после того, как они с Азой причалили к этим краям и, с какого-то хера, только сейчас до всех дошло, что он не Малютка, не Голопузик, не Ми-ми-ми, а просто никто. Нет у него имени.

Был срочно созван чрезвычайный совет, куда все с радостью и приперлись, побросав свои важные для выживания деревни крестьянские дела. Лесопилка заглохла, мельница застыла, шахта обезмолвела, вымена коров взрывоопасно раздулись. Стопанулась вся инфраструктура ради того, чтобы Никита обрел какое-нибудь нелепое прозвище.

Беспомощная Аза, стиснутая со всех сторон широкими плечами, смотрит то на одного гения мысли, то на другого.

— А могеть Шинорасифилонум? Так деда моего величали, — проскрипел староста.

[Шино-чего?.. Старче, открой рот, я тебе язык обратно распутаю.]

[Аза, это прекратится?]

Но нет, похоже, для собравшихся это было только самое начало. Знать не знающие таких великих вещей, как интернет и «Netflix», развлечься местные жители таким образом намерены сегодня на полную катушку...

— Гомс, — подняла руку одна из маман.

[Ты кем меня назвала? А ну повтори…]

— Херрум?

[Похеррум.]

[Аза, хватай меня и беги!]

— А может, Кину? — очередное предложение из толпы.

[Я те кину!]

Никита поднял угрожающе кулак, но почему-то все посчитали это милым.

— Так, хватит, — над столом, словно над военной картой, грозно склонилась трактирщица, тетка Арн. — Пусть мамка выбирает.

Десятки пар глаз тут же продырявили Азу. И Никита даже на мгновение забыл, что жертва здесь он, а не Справочник, и слегка пожалел ее.

— Ну, мамка, не тяни.

[Эй, это звучит как угроза!]

— Ну я... — глаза Азы заметались между присутствующими. — Это...

Кррр...

Угрожающий скрип половиц под ногами, придвинувшихся поближе к мямлящей Азе всех участников «ритуала» одновременно. Смелая лишь перед всемогущим богом-младенцем, Аза выглядит в данный момент уж совсем жалко. Так и быть...

[Кончаем концерт!]

— Мееееееееееее!

— Ой, девки, шож это мы, воздуху совсем дидятку не даем! — возмутился кто-то.

— Малютка проголодался! — тут же экипировала боевые доспехи одна из кормилиц Никиты.

— Дайтеть эво мне, — прокряхтела старуха.

[Ба, мне нельзя сухое молоко.]

Поднялся жуткий гвалт. В сторону Никиты прямо через стол уже собирается ползти одна из молочных зомби, чтоб его рот навсегда умолк под щедрой дозой лактозы.

[Ладно, мне это надоело.]

Никита напрягся.

Прзпррр...

Он с удовлетворением ощутил под собой что-то неприятно горячее.

— Моя родовая подушка... — глаза тетки Арн широкоформатно уставились на желтую жижу, стекающую на стол откуда-то из-под Никиты. Все мгновенно заглохли.

— ...

— ...

[Конец дискуссии.]

— Простите, я все отстираю! — тут же ухватилась за возможность сделать ноги Аза.

Через секунду, трясясь прямо на подушке, Никита уже летел в свою собственную купальню.

[Аза, теперь ты мне по гроб жизни должна.]

Буль-буль...

Плюх-плюх...

— Это ты мне должен, Шинорасифилонум!

[Чего?]

— Если бы не я, тебе бы уже приклеили какую-нибудь достойную тебя кличку.

[Но ты ничего не сделала!]

— Именно.

[Сказала бы просто, что меня зовут Никита.]

— Ага, и ты бы сразу стал целью номер один для всех самок в округе.

[Эт почему?]

Никита был бы не против такого расклада.

— Потому что твое имя, мягко сказать, неблагозвучно для этого мира.

[?]

— Знаешь такое слово «куннилингус»?

[А откуда ты его знаешь?]

— От тебя.

[Тогда чего спрашиваешь?]

— ...

Глаза Никиты стали медленно расширяться.

[Да ну...]

— Ну да.

[Это так здесь называется?!]

— ...

Сказать, что Никита был в шоке, это ничего не сказать.

[Я что, Куннилингус?]

— Мастер фехтования языком, — усмехнулась Аза. — Кстати, задатки уже имеются.

[Да ну тебя.]

Никита попытался представить, как пользуются его именем в обиходе: «...хочешь, сделаю тебе Никиту?..», «...его Никита был просто потрясающим!..».

[Фу...ээээ. Блять!]

Тут его заинтересовала другая сторона этой медали.

[А как называется... ну это самое... когда наоборот. Ну ты поняла...]

— Не дорос еще, чтобы знать.

[Ну и ладно.]

(...)

[Аза.]

— Да.

[Собираю свое собственное совещание в кругу доверенных мне лиц. Мне необходимо срочно обзавестись достойным именем. Уходим через черный вход. Встречаемся на Тайной поляне.]

Аза держит Никиту на вытянутых руках, в ожидании, когда большая часть воды стечет с него обратно в ванночку.

— Слушай, полководец, разворачивай свои войска обратно в койку, и ожидай указаний сверху – а это значит указаний кого угодно.

[Ну Аза.]

— ...

[У тебя все равно выходной.]

— Да, и у меня в планах сбагрить тебя куда подальше, и дрыхнуть без задних ног до самого завтрашнего утра.

[Это я-то здесь Наполеон?]

[Аза...]

Аза устало вздохнула:

— Ну не так все просто.

[О чем ты?]

— Имя Богу дается первым истинно уверовавшим в него в этом мире.

[А просто нельзя сказать... там, Том или Джерри, допустим?..]

— Это не станет твоим именем. Просто пустые звуки.

[А разве это не всегда было так?]

— В твоем мире может так и было, и то не факт...

[Так что, мне теперь вечно отбиваться от преисполненных творческих позывов крестьян?]

— Да, — беззаботно ответила Аза.

[А ведь это напрямую касается и тебя тоже.]

— Как-нибудь справлюсь...

[Ну давай хоть временный ник мне придумаем, а?]

Никита попытался сделать жалобное выражение лица.

[У меня выходит?]

— Ты все еще сморщенный гном, —развеяла его ожидания Аза.

[Аз...]

— Я тебе не Аз.

[Пппп-пожалуйста.]

— Не слишком много букв «п»?

[Аз, Аз, Аз...]

— Не Аз я тебе!

[Умоляю.]

— Аааа, ладно! Достал!

(Ломается все проще... Такими темпами, скоро станет его личным миньоном).

— Сейчас стану твоим личным пискооткручивателем.

[Гхм...]

[...]

[Черный ход, Тайная поляна...]

— Еще слово, и я тебя придушу.

[И молока захвати.]

Тайной поляной теперь являлась небольшая лужайка в лесу за огородом бабки Грай, смахивающей на недовольную седую ворону. Она-то, Грай, единственная из всей деревни, и осмелилась взять опекунство над совушкой Сиов, когда та появилась в деревне. Птичья солидарность, что ли?

Как бы там ни было, это место стало их секретной базой, где новоявленные друзья, совершенно бессмысленно для Азы, проводят время вместе без лишних глаз и ушей «душных» жителей деревни.

По чуть-чуть, через Азу, Никите удалось вытянуть из Сиов ее историю, а заодно, так же с помощью Справочника, он немного разобрался в роли зверолюдей в этом мире. До того, как оказаться здесь, Сиов с матерью и отцом жили очень далеко отсюда в Снежном лесу, локации, где обитают снежные люди-совы. На их гнездовище напали браконьеры. Многих убили, среди которых был и ее отец. Большинство же, в основном женщин и детей, побросали в клетки и повезли на аукцион. Там богатые мира сего, должны были их раскупать, как фисташки по акции. А так как снежные совы довольно редкий вид, то и цена за них весьма высока.

На вопрос Никиты, зачем совы понадобились людям, Аза ответила, что кому для коллекций-гаремов, кому для того, чтобы в своих владениях подвешивать на всеобщее обозрение в клетках, как экзотических птиц, ну а некоторых сов выкупают хозяева богатых борделей, чтобы разнообразить «меню» заведения. Услышав это, он не просто крайне удивился, а просто охуел от такой жестокости.

Затем он узнал, что такое отношение касается всех зверолюдей без исключения, ибо даже Боги отвернулись от них. А все лишь потому, что зверолюди, пополняющие ту или иную Паству, ни капли не прибавляют к могуществу своих Покровителей, насколько бы преданность и благоговение данных верующих ни были сильны. Их вера для Богов — пустое место. Поэтому, зверолюдей окрестили, как существ, не имеющих души, и они были прировнены к разумным животным. С тех пор минуло много кровавых столетних войн зверолюдей с представителями «одухотворенных» рас. Но без поддержки Богов, зверолюди были обречены на поражение. Так, в конце концов, их стало слишком мало, чтобы сопротивляться объединенным армиям Паств, и все завершилось неоспоримым господством последних в этом мире. Зверолюди же превратились в их рабов и питомцев. Не имеющие права на голос и даже на собственную жизнь. Ворота всех храмов и святилищ навсегда закрылись для них, а весь окружающий мир превратился в опасную площадку для их же собственного выживания. Единственное, что осталось для зверолюдей, это прятаться, существуя в вечной тревоге. Потому что даже собственные дома больше не были для них гарантом безопасности. Частые рейды браконьеров и просто богатеньких охотников никогда не оставляют их в покое и по сей день.

Судьба, которую не пожелаешь и злейшим своим врагам.

Возвращаясь к Сиов, то им с мамой каким-то образом удалось сбежать с рабского каравана, который в это время проезжал неподалеку отсюда. Схватив свою дочь, крылья которой в силу ее возраста были еще слишком малы и слабы, ее мама устремилась к ближайшему лесу. Но ее подстрелили. В конце концов, из последних сил, они добрались сюда. В тот же день, ее мать скончалась от полученных ран.

Смотря на слезы Сиов, застывшие в ее глазах при воспоминаниях об этом, Никите стало больно. Но он ничего не мог поделать, чтобы хоть как-то облегчить страдания девочки. Все, на что у него хватило сил, это находиться рядом, и держать Сиов за пальчик. И Никита пообещал себе, что когда он обретет могущество, то сделает все, чтобы изменить устоявшиеся дикие правила этого мира. А пока...

— Гху!

Сиов бегает ловкими пальчиками по его пузику.

[Стой, стой, стой, хватит!]

Никита остановил ее руку, схватив девочку за мизинец. И невыносимая щекотка прекратилась. Теперь ладошка Сиов лежит у него на животе, успокаивающе поглаживая его. Тепло и приятно.

Наконец-то Никите удалось рассмотреть наличие крыльев у девочки. Сначала он подумал, что Сиов слегка сутулится, а оказалось, что это ее крылья спрятанные на спине под грубой тканью платья, намеренно носимого ей на несколько размеров больше. Жаль только, что на его просьбу показать их, девочка, покраснев до корней волос, отказалась.

— Тогда ей придется раздеться до пояса, — пояснила потом Аза.

Ха, так он сам, вообще без трусов! Его хозяйство для глаз Сиов стало уже чем-то вроде солнечных часов, на которые смотришь, чтобы понять, когда нужно закругляться.

— Руф? — предложила Сиов очередное свое птичье имя.

Никита держал ее пальцы, указательный и мизинец, в руках, не желая, чтобы ладонь девочки покидала его живот. Удивительное дело, Сиов стала первым существом в обоих мирах, относящимся к нему с теплотой, к которому он быстро привык и совсем не передергивался от конвульсий встроенного отторжения.

— А может Кака? — проигнорировала предложение Сиов Аза.

[Сама ты Кака!]

— Да... мило, — для Сиов каждый звук был хорошим именем.

— Или Пипк.

[Мой пипк через пару десятков лет тебе в...]

Взгляд Азы поднял Никиту высоко в воздух и хорошенько приложил его о землю, заставив прервать, начавшееся было развиваться возмущение.

— Я придумала просто отличное имя, — почти угрожающе произнесла она. — Правда, немного длинное, но сойдет, — последние ее два слова уже прозвучали, как рычание, и даже Сиов в страхе отпрянула.

[Глыть.]

Никита мысленно с трудом сглотнул.

— Имя ему — Мелкий Сморщенный Засранец Который Дома Хорошенько Отхватит По Своей Нежной Розовой Попке.

[Глыть.]

[Ты же меня не тронешь, да?]

— А... — Сиов сидела, оперевшись обеими руками о землю. В этот раз она не поддержала идею Азы, насчет Никитиного нового имени. И он был с ней согласен — хреновое имя.

— Еще как... — Аза запнулась, вспомнив, что кроме них тут еще и Сиов, которая только догадывается о возможностях их телепатической связи.

Присутствие девочки придало Никите смелости.

[Тогда уже давай Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.]

— Дорос хотя бы до Аль... — скривилась уже спокойная Аза.

— Аль... красивое имя, — несмело поделилась Сиов, как всегда, соглашаясь на любые не очень длинные ненасильственные имена.

[Чего?!]

Никита продолжал возмущаться вопиющей несправедливости Азы по отношению к нему. Значит, ей можно все время его подкалывать, а ему и слова нельзя сказать! И это на глазах у Сиов!

[Да я, вообще-то, самый, что ни на есть, настоящий Бог!]

— ...бо, — сказал Никита.

Наступила тишина, в которой две пары глаз, янтарные и изумрудные, уставились на Никиту.

— Бо! — обрадовалась Сиов.

[Ха, это были мои собственные слова!]

— Слушай, а вполне неплохо, — злорадно улыбнулась Аза. — Бо, это почти, как Бог, только для этого буков не хватает. Бо... — хмыкнула она, и добавила, — гг...

[Чо? Что это еще было за «гг» в конце?]

— Решено! — Аза хлопнула в ладони, подводя итог. — Бо, — и снова, вот прям, как и до этого, очень неприятно прибавила, — гг.

— Бо, — подхватила Сиов.

[Сиов, и ты туда же!]

[Аза, неси меня обратно на стол переговоров в Хромую курицу!]

— А сам нарвался, — беззаботно ответила Аза.

[Ах ты б...]

— Если слово «бо» умножить на два, то получится «бо-бо», — быстро проговорила Аза, едва он начал формировать свои мысли из собравшихся в памяти богатых залежей ругательств.

[Чтоб тебя!]

— Бо, — ручка Сиов опять оказалась на Никите.

...Ну, когда это имя произносит она, ему даже как-то приятно его слышать.

— Ладно, дело сделано, пора закругляться, — Аза встала, и принялась собирать пожитки, в которые входил и сам Никита. Сиов поспешила ей помочь.

Вскоре, Никита уже лежал в корзине, закрученный Азой, как хлопающая глазами сырная шавуха с халапеньо.

— Пока, — попрощалась Аза.

— Пока, — Ответила девочка-сова, и нагнулась к Никите. — Пока, Бо, — она быстро поцеловала его в лоб.

[До встречи, Сиов.]

Они с Азой отправились обратно, где Никиту уже просто заждались свежее молоко и мягкая кроватка. Тем не менее, по дороге домой его голову не покидало то длинное угрожающее имя, которое ему придумала Аза не так давно. Словно назойливая муха, это воспоминание, все время кружит на краю его сознания. Странное дело, но почему-то он ощущает себя провинившимся ребенком, которого дома ждет суровое наказание. Прямо как в детстве... Блин, он и так в детстве. Тогда как в прошлом детстве. Хотя, чего это он... Никита, вообще-то, практически самодостаточный взрослый человек с оформившейся психикой и неоспоримым личным мнением. Нашел чего бояться! И все же…

— Не дрейфь, Дамблдор, твоя жопа в полной безопасности, — успокоила Никиту Аза, прочитав его беспокойство. Правда, перед этим она еще довольно долго наслаждалась его мысленными терзаниями. — Там и шлепать-то пока не по чему, — добавила со снисхождением она. — Отложу пока эти шлепки в шлепательную сумку до тех пор, пока ты не научишься сидеть - для большей продуктивности их использования.

[Шлепательная сумка?]

— Да.

[И много там уже накопилось?]

— Хватит, чтобы обрести пару-тройку мозгов.

[...]

[Аза.]

— Послушай, я уже ненавижу свое имя, понятно?

[Хм...]

[А кто дал имя тебе?]

— Никто мне его не давал.

[Тогда как?..]

— Я его просто услышала.

[И?]

— И пошла за ним.

[И?]

— Оказалась на полке в Библиотеке Справочников одним из Справочников.

[И?]

— Подхватила назойливую опухоль в виде болтливого, озабоченного младенца.

[...]

[Все-таки спрошу... Тебе нравится твое имя?]

— Устраивает.

[И даже не хочешь какое-нибудь другое?]

— Нет.

[Ну, если вдруг захочешь, я тебя переименую.]

— Я тебе не ярлык на рабочем столе.

[Это я так... вдруг...]

— ...

[Аза.]

— ...

[Аза.]

— Шлепательная сумка.