Боль

ГЛАВА 5

Было около одиннадцати, когда я закончила рисунок старушки в окружении своих кошек. Мне было трудно рисовать пигментные пятна и морщины, поэтому я была горда, когда наконец закончила его и выложила в Instagram. Все эти часы, которые я провела за практикой, окупились, и широкая улыбка озарила мое лицо, когда хлынули положительные комментарии от моих подписчиков. Они утверждали, что это одна из моих лучших работ на сегодняшний день.

Я ответила на столько комментариев, сколько могла, купаясь в радости, которую я чувствовала каждый раз, когда общалась со своими подписчиками. Это помогло мне отвлечься от депрессивных мыслей, например, от того, что я услышала, как Хейден нашел своего отца. Тогда ему было всего пять лет.

Я тяжело вздохнула и ответила на последнее сообщение Матео.

«И тебе спокойной ночи. Сладких снов».

Я долго смотрела на свой экран, его трещина напомнила мне о Хейдене. Все в эти дни напоминали мне о нем. Я посмотрела на его письмо, которое я приклеила под своим рисунком на стене, и прочитала слова, которые я читала так много раз раньше:

«Без тебя я потерян, но с тобой я раздавлен,

Ты моя вечная печаль и мой самый сладкий порыв.

Я причиняю тебе боль, и мое сердце и кости ломаются,

Но неважно, что я люблю тебя, потому что после всего, что я сделал…

…Это звучит фальшиво».

Я прижала кулак к сердцу, пытаясь облегчить пульсирующее ощущение в груди. Он признался, что любит меня. После всего, что он сделал, он любил меня…

Мой взгляд упал на альбом для рисования и карандаши, которые он мне купил, которые я держала на тумбочке у кровати. Они были для меня необъяснимым образом особенными, и я не хотела ими пользоваться. Мне нравилось открывать альбом для рисования и смотреть на чистый лист бумаги, представляя Хейдена в разных позах, которые я хотела нарисовать, но я даже не пыталась. Я не могла нарисовать его, когда была с Матео. Мне это казалось неправильным.

Мне нужно было поговорить с Матео в пятницу. Чем раньше правда всплывет, тем лучше. Мне было страшно смотреть ему в глаза, но мне нужно было набраться смелости. Как только я решила лечь спать, зазвонил телефон, и я вздрогнула от внезапного звука. Меня охватило беспокойство, когда я увидела на экране имя матери. Было поздно, и она должна была работать.

Я ответила на звонок с сердцем в горле.

— Мама?

— Это Сара, дочь Патрисии? — Произнес незнакомый мужской голос, и по моей спине пробежали мурашки. Я слышала музыку и разговоры людей на заднем плане, что подсказало мне, что она снова отправилась в один из своих любимых баров.

— Кто это?

— Я Майкл. Не знаю, помнишь ли ты меня, но я работаю в баре Frosty's. Она довольно пьяна и отказывается идти домой, но мы скоро закрываемся, и я не хочу, чтобы она садилась за руль в таком состоянии. Так что… — Он вздохнул. — Мне жаль, но ты не могла бы забрать ее снова?

Я кипела, разочарование заперлось в моей груди, когда я ехала на своем старом Ford Escort в бар на окраине города. Это был второй раз, когда мне нужно было забрать свою мать из Frosty's, и я была в ярости, что мне пришлось ехать туда одной и иметь с ней дело, когда она была пьяна. Я просто знала, что будут странные парни, которые будут пялиться на меня, потому что они не видели, как семнадцатилетняя девушка забирает свою пьяную мать каждый день. У меня начинались мурашки, просто представляя это. По крайней мере, бармен не был подозрительным парнем. Я смутно помнила его, но я знала, что он был дружелюбен с моей матерью.

Мне было интересно, почему она решила потерять себя в алкоголе на этот раз.

Я припарковалась на небольшой парковке рядом с баром. Мое сердцебиение участилось, и мне пришлось заставить себя выйти из машины. Я собиралась войти в бар, полный незнакомцев, некоторые из них, вероятно, были опасны, и моей единственной защитой был перцовый баллончик, который я носила в куртке.

Серьезно, как моя мать могла жить такой жизнью? Ей и сорока не было, она была хороша собой и одинока, и проводила ночи в темных, подозрительных местах, где с ней могло случиться все что угодно. Неудивительно, что у нее была долгая история оскорбительных отношений.

Я сделала глубокий вдох. Я могла это сделать. Я должна была. Я просто войду и заберу ее. Надеюсь, она будет слишком пьяна, чтобы устраивать сцену. Может, она вообще не будет агрессивной, и мы быстро уберемся оттуда. Да. Мне нужно было быть оптимисткой.

Я вышла из машины и выругалась себе под нос, когда холодный воздух ударил мне в лицо. Я повыше натянула воротник куртки, чувствуя холодок на шее, когда я быстро зашагала к бару. После минуты успокоения я открыла дверь и вошла в полутемную комнату, где меня встретила рок-музыка, играющая на заднем плане, и непрекращающийся говор голосов вокруг меня.

Ретро-картины украшали коричневые кирпичные стены, которые сочетались с темно-коричневой мебелью и деревянным полом, завершая традиционный облик бара. Место было большим. Оно было разделено на несколько уединенных зон, которые в настоящее время занимали гости, большинство из которых были в возрасте двадцати или тридцати лет.

Мои щеки горели, а кожа покрылась мурашками. Я приказала себе сосредоточиться на баре, который находился прямо напротив входа, но мне казалось, что все глаза обращены на меня. Я стиснула челюсти, оглядывая ближайшие к бару кабинки. Но затем мой взгляд скользнул по знакомому лицу, и мое сердце перевернулось в груди, когда я встретила его напряженный взгляд.

Хейден.

Меня пронзила сладкая боль, и температура в комнате поднялась на несколько градусов. Он нахмурился, его изуродованное лицо выражало смесь удивления и гнева, когда мы смотрели друг на друга. Трудно было поверить, что он здесь, из всех мест. Он сидел с Блейком, Мейсеном, двумя парнями постарше и двумя девушками постарше, которые сидели у парней на коленях, все они были зажаты в той маленькой кабинке и пили пиво. Как им разрешили здесь пить? Они использовали поддельные удостоверения личности или подкупили бармена?

Я переступила с ноги на ногу, понимая, что слишком долго стою на одном месте, и встретилась взглядом с барменом, прежде чем он перевел взгляд на мою мать, которая спала, сгорбившись над стойкой. Мой гнев вспыхнул при виде моей истощенной матери. Я быстро пересекла комнату, надев сильный румянец, который стал еще ярче, когда я остановилась рядом с ее барным стулом. Она даже не пошевелилась.

Майкл улыбнулся мне.

— Привет. Сара, верно?

— Да. Спасибо, что позвонил мне.

Он почесал затылок.

— Извини, что позвонил тебе так поздно, но, как вы видишь, она не совсем здорова.

— Сколько она выпила?

— Скажем так, много. Она смешала несколько напитков, и я ее оборвал. Она не хотела звонить кому-либо, чтобы забрали ее. Ее телефон был рядом с ней, поэтому я позвонил тебе, как только она уснула. — Он пожал плечами. — Мы скоро закрываемся, так что… — Он неловко замолчал.

Я кивнула, поджав губы. Мне хотелось раствориться в воздухе. Она всегда так делала со мной. Она всегда смущала меня и заставляла меня сталкиваться с вещами, с которыми не должен сталкиваться ни один подросток. Неужели она не хочет жить как порядочный человек? Неужели она так и будет тащить меня вниз всю мою жизнь?

— Эй, мам. — Я толкнула ее в плечо и поморщилась, увидев, что она пускает слюни. — Мам. — Я снова толкнула ее, и она пошевелилась, моргнув пару раз, прежде чем сосредоточиться на мне.

Она нахмурилась и села в прострации.

— Что ты здесь делаешь? — Прошипела она, невнятно произнося слова.

— Я позвонил ей, Патрисия, — тихо сказал Майкл. — Тебе нужно идти домой. Мы скоро закрываемся, и ты не можешь сесть за руль пьяной.

— Я в полном порядке, — отмахнулась она.

— Нет, не в порядке, мам. Давай, пойдем. — Я взяла ее за плечо и попыталась поднять, но она вырвала у меня руку и оттолкнула.

— Не трогай меня!

У меня перехватило дыхание. Несколько разговоров прекратились, когда клиенты повернулись, чтобы посмотреть на нас, и я ненавидела, что она выставила нас в центр внимания. Давление нарастало в моей голове и груди под их взглядами, и я изо всех сил старалась смотреть только на свою мать.

— Мам, пожалуйста. Не делай этого сейчас. Я отвезу тебя домой.

Она снова толкнула меня, сильнее, и я ударилась бедром о стойку.

— Хватит заставлять меня делать то, чего я не хочу! Ты всегда так делаешь. Мама то, мама то. Я могу позаботиться о себе сама!

Я ничего не могла сделать, кроме как смотреть на нее в шоке и смущении. Ее пьяные глаза были полны отвращения, и боль пронзила мое сердце. Давление в голове усилилось, громкий шум заполнил мои уши.

— Пожалуйста, не делай этого здесь. Говори тише…

— О, черт возьми! Перестань быть такой слабой! Ты всегда так боишься таких глупостей. Повзрослей!

Мне стало душно. Все это — споры перед всеми этими людьми, постоянная драма, неопределенность завтрашнего дня… Это никогда не кончится. Она всегда будет меня разочаровывать. Спорить с ней было бесполезно, но я не смогла удержаться и сказала:

— Вырастешь? Ты думаешь, я еще недостаточно выросла? Мне семнадцать, но я чувствую себя намного старше, мам! У меня нет нормальной подростковой жизни. Я много работаю и борюсь, чтобы не отставать от школы, работы, счетов…

— Ты борешься с работой и счетами? — Она рассмеялась, как будто я сказала самую абсурдную вещь в мире. — Это я борюсь здесь со своей никчемной дочерью! Я застряла с такой глупой девчонкой, как ты, и мне приходится много работать, чтобы содержать твою тупую задницу!

Ее слова были словно пощечина мне, только они жгли в сто раз сильнее. Горячие покалывания разошлись по затылку, мое зрение затуманилось по краям, когда я поняла реальность, стоящую за ее словами.

— Я работаю на двух работах, совершенно неспособная жить той жизнью, которую хочу, в то время как ты наслаждаешься своей мирной жизнью с глупыми мечтами о поступлении в колледж. Ты хочешь притвориться кем-то? Сюрприиииз — ты никто!

В моей голове ожили насмешливые голоса. Ты никто. Ты мусор. Почему бы тебе уже не умереть? Ты глупая. Ты уродливая. Никому не будет дела, если ты умрешь. Твоя собственная мать тебя не хочет. Зачем ты вообще существуешь? Ты потерпишь неудачу. Ты ничего полезного в своей жизни не сделаешь. Твои мечты глупы. Иди и умри. Ничтожество.

Умри.

Умри.

Горячие слезы хлынули из моих глаз, и я медленно утонула в этом старом отчаянии, не осознавая, что меня окружает. Теперь вся моя голова покалывала. Мое сердце билось так быстро, что я боялась, что оно разорвется.

— Остановись. — Я хотела закричать на нее, но это вышло хриплым шепотом.

— Не говори так, Патрисия, — попытался убедить ее Майкл. Каким-то образом его голос звучал где-то далеко. — Ты пьяна, и это не то, что ты имеешь в виду…

— Я именно это и имею в виду. Я пьяна, но мне так легче говорить все это. — Она перевела взгляд с него на меня. — Я всегда презирала тебя, Сара. Я ненавижу, что родила тебя.

Я дышала слишком часто. Ярость, страх и отчаяние закружились во мне. Я могла бы умереть недавно… Может, было бы лучше, если бы я это сделала. Ей было все равно.

— Остановись, — снова прошептала я. Мое зрение затуманилось.

— Это была худшая ошибка в моей жизни, о которой я сожалею каждую секунду, — продолжила она, безжалостно ударяя меня словами, которые оставляли глубокие шрамы. Я знала это… В глубине души я знала это, но, услышав это сейчас, я почувствовала, что это окончательно. Теперь мне придется смириться с этим. Я не могла убежать от правды.

— Остановись… — Мое тело покачнулось, и я схватилась за стойку.

— Я хотела сделать аборт, но узнала о беременности слишком поздно. Ты обуза, и я хочу, чтобы ты исчезла с моих глаз. Просто исчезни!

— Я сказала, остановись! — Я толкнула ее в плечи, теряя себя в ярости и отчаянии. Она спохватилась, прежде чем упасть со стула, ее глаза сверкали неконтролируемой яростью.

— Ты больше никогда не поднимешь на меня руки, неблагодарная сука! — Она вскочила со своего места и ударила меня так сильно, что треск раздался на весь бар. Я упала на пол, приземлившись прямо на свою травмированную спину, и боль взорвалась в моей спине, как будто моя старая рана была вскрыта.

Занавес темноты опустился на мои глаза. Гул в моей голове стал громче, а смятение заплясало по краям моего сознания. Звуки вокруг меня стали резче, и я открыла глаза, чтобы увидеть Хейдена, нависшего над моей матерью. Он вцепился ей в лицо и что-то сказал ей. Судя по ее выражению лица, это было нехорошо.

— Эй, милая. Давай я помогу тебе встать, — сказал пожилой, похотливый на вид мужчина и остановился надо мной, протягивая мне руку. Милая? Он многозначительно облизнул губы. — Давай вставай.

Хейден быстро двинулся, отталкивая его назад, прежде чем он успел дотянуться до меня.

— Тронешь ее, и ты труп.

Я моргнула, когда увидела его, мой разум затуманился. Он казался нереальным, и я подумала, что мои глаза играют со мной злую шутку. Нет, он здесь, и он помогает мне.

— Эй, чувак. Я просто собирался помочь ей, — сказал парень, отступая, его руки были подняты в воздух в защитном жесте. Он взглянул на меня. — Правда, милая?

— Милая? — Тело Хейдена напряглось от ярости, и он шагнул к нему, подняв кулак.

Майкл в последний возможный момент вскочил между ними.

— Не здесь, — предупредил он Хейдена. — Если хочешь драки, выходи на улицу.

Я поднялась на шатающиеся ноги и взглянула на мать, которая не обратила внимания на суматоху. Она взяла пустой стакан, который использовала, и попыталась отпить из него, пока не поняла, что он пуст. Она поставила его со стуком и переключила внимание на бутылки, выстроившиеся на полках. Она только что сказала мне самые ужасные слова, которые родитель может сказать своему ребенку, но она не показала ни капли раскаяния.

Я снова перевела взгляд на Хейдена, чувствуя головокружение.

— Хейден, все в порядке. Тебе не нужно этого делать, — пробормотала я. Зачем он помогал?

Я попыталась подойти к нему, но покачнулась, когда черные точки заполнили мое зрение, и упала в его объятия. Моя щека прижалась к его груди. Знакомый запах сосны, смешанный с запахом сигарет, встретил мои ноздри, ускоряя мой пульс.

— С тобой все будет в порядке, — прошептал Хейден, заставив дрожь пробежать по моей шее. — Я вытащу тебя отсюда.

Что? Я попыталась посмотреть на него, но он крепко прижал мою голову к своей груди, его теплая рука погладила мою щеку. Я не могла пошевелиться, слушая через рубашку нарастающий ритм его сердцебиения.

Я не могла поверить, что он держит меня вот так. Я не могла осознать тот факт, что он обнимает меня после всего этого времени и всего, что произошло между нами. Это было обескураживающем, насколько естественно это ощущалось. Мое дыхание и пульс были неровными, но теперь это не имело никакого отношения к панике или гневу.

Нежеланный образ Матео пришел мне на ум, отчего у меня в животе возникла тяжесть. Я терялась в объятиях Хейдена, пока была с Матео. Это было неправильно.

Я попыталась оттолкнуть его.

— Пожалуйста, отпусти меня.

Он проигнорировал меня и посмотрел на Мейсена, который остановился с Блейком рядом с нами.

— Мейс, отвези ее мать домой. — Мой желудок перевернулся.

Блейк поднял бровь, с любопытством переводя взгляд с Хейдена на меня, но промолчал.

— А ты? — Спросил его Мейсен.

— Я возьму машину Сары и отвезу ее обратно.

Мои глаза расширились. Я оттолкнулась от его плеч, на этот раз сумев оторваться от него.

— Что? Нет! Я могу сама вести машину.

Лицо Хейдена было пустым, когда он посмотрел на меня.

— Нет, ты не можешь. Ты почти упала в обморок, и ты не в порядке.

— Я не какая-то девица в беде, Хейден. Я могу позаботиться о себе.

Вспышка гнева промелькнула в его глазах.

— Мне плевать, можешь ты позаботиться о себе или нет. Если хочешь потерять сознание за рулем, будь моим гостем. — Его резкие слова полностью заставили меня замолчать, и я не могла придумать ответа, уставившись на него. — Что? Тебе нечего умного сказать? Я, черт возьми, так и думал.

Он взял у Мейсена куртку и коротко помахал своим друзьям в кабинке, которые с удовольствием наблюдали за этой сценой. Он надел куртку и схватил меня за плечо, потянув к выходу. Я оглянулась через плечо и увидела, как Мейсен вытаскивает мою мать, игнорируя ее протесты.

Я была шокирована тем, как прошел этот вечер. Все произошло так быстро. Все это время слова моей матери сидели в уголках моего сознания.

Она сказала мне, что я была просто ошибкой…

Мы остановились рядом с моей машиной, и Хейден протянул руку с открытой ладонью.

— Ключи.

Я нахмурилась на него.

— Ты пьян. Ты не можешь вести машину…

— Знаешь, сколько раз я так водил?

Это было совсем не успокаивающе и неприемлемо.

— Я не позволю тебе вести машину, когда ты не трезв!

— Это не подлежит обсуждению, Сара. Ты хочешь, чтобы я заставил тебя отдать мне ключи и сесть в машину?

Я взглянула на Мейсена и свою мать. Он втолкнул мою мать в ее машину на другой стороне небольшой парковки, не обращая внимания на ее оскорбления и враждебность. Он обменялся парой слов с Блейком, затем Блейк направился в переулок рядом с баром, предположительно, направляясь к своей машине.

Мне пришло в голову еще одно оправдание.

— Ты не можешь меня везти, потому что ты приехал сюда на своей машине. — Это прозвучало неубедительно и глупо даже для меня.

Хейден закатил глаза, становясь все более нетерпеливым.

— Как будто это что-то изменит. К тому же, Блейк привез сюда Мейсена и меня. Теперь ключи.

Я неохотно вытащила ключи из кармана и отдала их ему, вздрогнув, когда наши руки соприкоснулись. Он обхватил мою руку пальцами, прежде чем я успела ее отдернуть, и наши взгляды встретились. Я не могла ничего сделать, глядя на него, наслаждаясь контактом, который подпитывал обжигающее ощущение глубоко во мне.

Я не могла расшифровать эмоции в его глазах или его намерения. Он сказал мне держаться от него подальше. Он игнорировал меня все это время… Я верила, что он оставил меня.

После того, что только что произошло с моей матерью, я была уязвима и растеряна, не имея ни малейшего представления о том, как себя вести и что делать.

Я разорвала контакт между нами, когда потянулась к пассажирской двери и села внутрь, уже скучая по его прикосновениям. Я пристегнулась. Хейден обогнул машину и сел, втиснувшись на мое водительское сиденье. Он отодвинул его назад, чтобы было достаточно места для его длинных ног. Я наблюдала за ним с пульсирующим трепетом в груди.

Хейден в моей машине. И я сейчас испытываю целый букет эмоций. Он не сказал ни слова, когда завел двигатель и выехал со стоянки.

Он так близко ко мне сейчас. Слишком близко.

— У тебя есть салфетки? — Внезапно спросил он меня.

— Нет. А что?

— У тебя кровь на губе, — сказал он те же самые слова, что и два месяца назад, когда моя мать в последний раз ударила меня до крови.

Как только он это сказал, я почувствовала металлический привкус крови во рту. Я вытерла пальцем засохшую кровь и посмотрела на нее. Мое горло сдавило. Онемение распространилось по мне, пока воспоминания об агрессии моей матери по отношению ко мне проигрывались на повторе.

Я вытерла кровь тыльной стороной ладони и сжала руки в кулаки на коленях, глядя через окно со стороны пассажира, но на самом деле ничего не видя. Все, что я могла видеть, это лицо моей матери, искаженное от отвращения.

— Я всегда презирала тебя, Сара.

Все те разы, когда она не заботилась обо мне или моих чувствах.

— Я ненавижу, что родила тебя.

Все те разы, когда она оскорбляла или била меня.

— Это была худшая ошибка в моей жизни, о которой я сожалею каждую секунду.

Все те разы, когда она делала неправильные вещи, постепенно разрушая наши жизни.

— Я хотела сделать аборт, но узнала о беременности слишком поздно.

Все те разы, когда она обращалась со мной так, будто я была грязью под ее туфлями.

— Ты обуза, и я хочу, чтобы ты исчезла с моих глаз.

Все те разы, когда она оставляла меня одну.

— Просто исчезни!

Я чуть не умерла, но она все равно вела себя как чужая. Мы даже не говорили об этом. У меня не было матери, которой я могла бы сказать, как мне больно и страшно. Я боялась Джоша. Я боялась, что что-то подобное повторится. Я была в ужасе от того, сколько физической боли может испытать один человек. Я боялась так многого, и мне нужна была любовь.

Мне нужна была мама, которой у меня никогда не было.

Никогда не будет.

Аборт. Аборт. Аборт.

Ее слова наконец-то улеглись. Она никогда меня не хотела. Я действительно была ошибкой.

Я даже не осознавала, что начала плакать, пока слезы не достигли моей шеи, и я вздрогнула, вернувшись в настоящее. Я посмотрела на дорогу впереди и заметила, что Хейден едет в противоположном направлении от нашего района. Мы ехали к реке Коннектикут.

Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Почему мы едем в эту сторону?

— Я хочу показать тебе кое-что.

Я нахмурилась и вытерла слезы.

— Что?

— Подожди и увидишь.

— В последний раз, когда ты так сказал, ты оставил меня одну в лесу.

Его руки сжались вокруг руля.

— Перестань мне напоминать. Отпусти уже.

— Я хочу домой.

— Позже.

Он прошел через участок голых деревьев, следуя по грунтовой дороге, которая заканчивалась у берега реки.

— Что ты сказал моей матери? — Спросила я его, когда мы добрались до реки.

Он выключил двигатель. Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен на реку, и пока длилась тишина, я подумала, что он мне ничего не скажет. Но потом он сказал:

— Я сказал ей дважды подумать, прежде чем она снова поднимет на тебя руку, иначе она пожалеет об этом. — Я уставилась на его профиль, шокированная. Он отстегнул ремень безопасности. — Выходи.

Не дожидаясь моего ответа, он вышел из машины и пошел к реке, остановившись у самой воды. Я не сразу двинулась с места. Мой пульс застучал в ушах, когда я подумала о том, что он мне только что сказал, и тоска, сильнее разума, пронизывала каждый дюйм меня. Я отстегнула ремень безопасности и вышла наружу.

Холодный воздух столкнулся с теплом, которое я чувствовала внутри, и в одно мгновение мои щеки и нос пронзило холодом. Рядом с рекой было намного ветреннее и холоднее.

Я потерла холодные руки, пытаясь согреть их, и медленно приблизилась к нему. Мое тело гудело от его близости, и я не могла перестать думать о том, как он помог мне сегодня вечером. И теперь мы были здесь, совсем одни.

— Так почему мы здесь? — Спросила я его, остановившись в паре футов от него.

Я посмотрела на темную поверхность реки, слушая, как течет вода. Было слишком холодно, но было мирно. Сверкающие звезды украшали ночное небо, без облаков, портящих его, и мне хотелось повторить это на рисунке. Было приятно находиться здесь, в мистической тишине природы, где мои проблемы казались незначительными в великой схеме вещей.

Пока я дула на руки, чтобы согреть их, он достал из заднего кармана пачку сигарет и зажигалку Zippo и закурил. Он глубоко затянулся и медленно выдохнул, вернув пачку и зажигалку обратно в карман.

— Ты плакала из-за своей матери, — категорически заявил он. — Поэтому вместо того, чтобы отвезти тебя домой, где ты так скоро снова ее увидишь, я подумал, что тебе нужно время и пространство, чтобы успокоиться.

Я резко вдохнула.

Он предлагал мне время и пространство, чтобы успокоиться. Он сделал это для меня.

Что-то во мне рухнуло, и теплые слезы потекли по моим щекам. Он посмотрел на меня, его лицо было непроницаемым.

— Почему ты сейчас плачешь?

Я не могла найти слов, чтобы выразить то, что я чувствовала в этот момент. Несмотря на нашу хаотичную историю, он хотел, чтобы я почувствовала себя лучше.

— Я подавлена, — честно ответила я и смахнула слезы. — В хорошем смысле. Зачем ты это сделал?

Он пожал плечами, отворачиваясь от меня. Он сделал еще одну затяжку и выдохнул дым, наблюдая, как он растворяется в воздухе.

— Называй это погашением долга.

— Долга? Какого долга?

— Ты помогла мне вчера вечером, так что я возвращаю тебе долг.

Мои губы дрогнули в легкой улыбке. Я больше не чувствовала холода, тая после этих слов.

Возвращаешь долг? Я так не думаю.

— Вчера вечером ты злился на меня за то, что я помогла тебе.

— Я все еще злюсь, но как бы глупо это ни было, ты помогла мне, так что я не могу жаловаться на это. Это не значит, что я доверяю тебе или прощаю тебя за что-либо. Я все еще хочу, чтобы ты держалась от меня подальше.

Укол боли пронзил мою грудь, но я не стала зацикливаться на этом. Я не могла так легко ожидать его доверия или прощения. Я поняла, потому что чувствовала то же самое, изо всех сил пытаясь доверять ему или прощать его. Я просто должна ценить то, что он сделал сегодня вечером, независимо от причины.

Мы смотрели на реку в тишине, которая тянулась несколько минут, и я чувствовала, что постепенно расслабляюсь. Он докурил сигарету, бросил ее на землю и наступил на нее, выпустив последнее облако дыма высоко в воздух.

— Спасибо, — сказала я, поднимая глаза, чтобы встретиться с его глазами.

— Не благодари меня, — прорычал он. — Я сделал это не для того, чтобы помочь тебе.

Почему ты отрицаешь очевидное?

— В любом случае, я ценю это. Мне стало лучше.

Это было правдой. На какое-то время мне удалось забыть о женщине, которая не могла быть матерью, и о публичном унижении, которому она меня подвергла. Я не хотела думать обо всех этих лицах в баре, которые смотрели на меня, как на циркового уродца, пока она причиняла мне боль самым ужасным образом.

Он не ответил, завороженно глядя на реку. Я посмотрела на его профиль, медленно обводя острый угол его челюсти, щеку, мягкие губы, синяки, которые были душераздирающим свидетельством его черноты, и даже пар, который выходил из его носа или рта, когда он выдыхал… Я не могла видеть его шрам в темноте, но я знала, где я его найду. Он поблек со временем, в отличие от шрамов внутри нас, но продолжал жить как беспощадное напоминание о нашем болезненном прошлом… о моей ошибке.

Не в первый раз я хотела бы знать, что он чувствовал, когда видел это в зеркале. Это был его личный сорт ада? Может, это было воспоминание, проигрываемое по кругу? Я хотела спросить его об этом и о многом другом, но стена между нами не позволяла этого сделать.

Слова миссис Блэк о самоубийстве его отца вернулись, чтобы насмешить меня, и боль пронзила мое сердце. Я даже не могла представить, что чувствовал Хейден в тот момент. Я шмыгнула носом и закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Он пережил так много уродливых моментов в своей жизни, и я почувствовала глубокую потребность стереть всю эту печаль из его сердца. Я хотела, чтобы у него были счастливые воспоминания. Я хотела, чтобы он улыбался.

Я открыла глаза, качая головой на себя. Нет. Я не жалею его. Никогда не жалела. Хейден был сильным. Он пережил так много, но он все еще здесь, дышит и борется.

— Это то место, куда я иногда прихожу, когда все становится слишком тяжело для меня, — внезапно сказал он, не отрывая взгляда перед собой.

Я была удивлена, но тронута тем, что он позволил мне это, что только вызвало еще больше вопросов. Хотел ли он, чтобы его оставили в покое, когда он страдал или чувствовал себя потерянным? Чего он больше всего боялся? Почему это место было его убежищем? Почему он хотел показать его мне?

Но я только спросила:

— Почему это место?

— Я люблю реки. Их нескончаемый поток завораживает меня, а мерцающая поверхность помогает мне сосредоточиться на ее красоте, а не на уродстве моих эмоций. Это успокаивает меня.

Я смотрела на него с открытым ртом, завороженная его глубокими словами. Он был не таким, как обычно. В Хейдене было гораздо больше, чем я когда-либо знала, и я с горечью задавалась вопросом, могло ли наше прошлое быть другим, начиная с того момента, как я упала, неся ту коробку три с половиной года назад. Одного его оскорбления было достаточно, чтобы я развалилась, но один хороший момент с ним подарил мне эту неописуемую радость и покой. Я снова почувствовала, как все сошлось, и части нашей сложной головоломки сложились вместе, чтобы сформировать гармоничное целое.

Наконец он обернулся, чтобы посмотреть на меня, и улыбнулся.

— Вот видишь, все не так уж и плохо? Ты доберешься домой целой и невредимой.

Он направился к моей машине, и я последовала за ним.

— Я должна поблагодарить свою счастливую звезду, — пошутила я.

Его единственным ответом была медленная улыбка, которая меня очаровала. Он сел в мою машину, и я просто смотрела на него, наслаждаясь видом этого другого Хейдена. Этот неожиданный момент с ним был особенным, и я дорожила им. Он помог мне забыть о моей матери, о морозе… И о Матео.

О Боже. Пятница не могла наступить достаточно скоро.

Мы провели дорогу домой в тишине, но я не возражала. Я время от времени украдкой поглядывала на него, пытаясь понять его эмоции, но его лицо было пустым, как обычно. Он припарковался на моей подъездной дорожке и выключил двигатель, оставив ключ в замке зажигания.

Я сцепила руки на коленях, подбирая нужные слова, прежде чем он уйдет, но прежде чем я успела поблагодарить его еще раз, он повернулся ко мне и сказал:

— Постарайся немного поспать.

Его нежные слова застали меня врасплох, парализовав, и все, что я могла сделать, это ответить на его напряженный взгляд, полный горько-сладких эмоций. Его глаза были такими темными, посылая мне дрожь предвкушения, и я собиралась снова погрузиться в его мир…

Пока он не моргнул, отключившись. Он вышел из моей машины, не сказав ни слова и не взглянув, оставив меня с оглушительным сердцебиением и жгучим желанием.