Глава 6. Покорители Воздуха. Часть 2

«Самое важное для ретранслятора — мобильность и скорость. Тебе нужно научиться летать. Есть два способа. Самый быстрый и надёжный — это материализация. Ты создаёшь двигатель и аэродинамический контур, системы и топливо, всё это поднимает тебя в воздух. Персональный самолёт. Но для этого нужно научиться преобразовывать энергию в материю нужной формы и состава. Нужны знания химии металлов, кристаллические решётки, связи, цепи. Вся та теория, которой ты училась. Без этого невозможно подняться в воздух».

— А второй способ?

«Он проще, но в то же время значительно сложнее. Левитация. Её очень сложно освоить — нужно почувствовать, как это должно происходить. Нет никаких физических принципов, на которые можно опереться. Ты просто поднимаешься в воздух и летишь. Тело легче воздуха, или гравитация обнуляется. Это сложно объяснить. Есть ограничение по скорости — невозможно двигаться быстрее двухсот метров в секунду».

— И как я всё это должна выучить-то?.. — представив весь громадный объем работ, Рин едва не впала в отчаяние. — Ведь времени-то почти нет! Я даже простецкие вещи не могу создавать! Я даже не знаю, откуда брать энергию на всё это!

«Ученые сами не знают, откуда берется энергия. Это сложно. Скажу одно. Она везде. Либо материя. Либо энергия. И ещё кое-что. Завтра ты уезжаешь в Лётно-Испытательный Институт. Времени на всё у тебя нет. Сама ты не успеешь ничего освоить. Я могу тебе помочь, но только сейчас. Дам информацию, с помощью которой можно всему научиться. Но её ещё нужно проанализировать, понять и освоить. Дальше — справляйся сама. Ты хочешь этого?»

— Я… я попробую.

«И вот что ещё. Записывать всю информацию в тетради и на компьютер не имеет смысла. Да и опасно. Есть вещи, о которых учёные не должны узнать ни в коем случае…»

Почувствовав эту мысль, она живо представила Эстер. Девушка, о которой он просил молчать. Кем же она тогда была?

«…храни всё в своей памяти. Я сформирую узел данных, всё будет в одном месте — тебе нужно лишь вспомнить и осмыслить воспоминания. Подойди ближе, нам нужно соприкоснуться разумами».

— Э-это как вообще?.. — девушка приподняла бровь. По телу прокатилась волна дрожи, от волнения сердце застучало чаще — Алголь сделал шаг вперед.

«Открой мне свои мысли. Пожелай показать мне всё, что есть в твоей голове. Не сопротивляйся».

Он решительно подошел к ней и, положив тёплую ладонь на затылок, прижал её голову к своей. Рин успела лишь судорожно вдохнуть и зажмуриться — в мозг словно ворвался ураган.

Это было невообразимо. Она боролась с самой собой — инстинктивно закрываясь, девушка силилась распахнуть врата своего сознания для Алголя. Пальцы на затылке сжались сильнее — она ощутила, как задрожало всё её тело, голова наполнилась ватной тяжестью — и в сознании поплыли картины и образы. Кто-то читал отдельные фрагменты её жизни, то и дело всплывающие перед глазами. Наполнял тяжестью её голову, что-то записывал в память. Она ощутила себя травинкой, которую несёт бурный поток к ревущему, оглушительному водопаду.

А ещё она ощутила что-то по-настоящему пугающее. Девушка не могла знать, что открыв своё сознание Алголю, сама невольно смотрела в его сознание, его мысли. Его память. И на короткие мгновения она увидела то, что там было. Всего мгновения — но их хватило, чтобы её обуял такой страх, такой ужас и трепет, что она едва не закричала, силясь вырваться из страшного капкана его рук.

Страшные воспоминания, как сны, подступали темной волной, грозя утопить её под своей тяжестью. Человеческие лица, крики и звуки выстрелов, гудение пламени и взрывы, груды обломков и тел, и страшная, всепоглощающая боль, накрепко замешанная со страхом и ненавистью.

Тёмные камеры, заполненные вонью и испятнанные чем-то мерзким. Лаборатории, сочившиеся ужасом, и искаженные злобой лица людей. И где-то далеко, на фоне всех кошмаров — тихий детский плач, кого-то неизвестного, но очень дорогого. Воспоминания о потерях и лишениях. О страшных жертвах и постоянной борьбе, выковавшей в своём горниле чудовищного зверя.

С криком она отпрянула и, неловко взмахнув рукой, упала на пыльный пол.

— Ты как?

— Н-ничего так… — не своим голосом прошептала Рин и посмотрела на свои трясущиеся руки. Алголь помог ей подняться и медленно повел к выходу. — Теперь всё у тебя. Думай, вспоминай, осмысливай. И постоянно тренируйся. Без реального опыта у тебя ничего не получится. Не смей отступать.

— Угу… ладно… — бормотала она, тайком вытирая мокрые щёки — кажется, опять позволила себе расчувствоваться. Вот дура… ведь столько уже пережила. Столько перетерпела. И всё равно, каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с жестокостью этого мира и новыми испытаниями, девушка не могла сдержать слёз. И поверить в себя тоже ещё не могла.

***

— Ложись спать. Успокойся. А завтра — начинай, — бросил он напоследок. Доведя до двери в квартиру, Алголь снова позволил себе коснуться её разума: «Не бойся и не отступай. Эстер хочет увидеть тебя снова».

— Угу… а ты?

Она повернулась было к парню, но тот, игнорируя её, спокойно ушёл наверх. Это можно было считать ответом? Но с другой стороны, он ей помог. Может, это тоже в каком-то смысле форма симпатии. Вздохнув, она вошла и закрыла дверь.

***

Начало осени выдалось непривычно жарким и засушливым — в Подмосковье один за другим тушили всё новые пожары, невесть откуда возникавшие прямо возле испытательного аэродрома. За высоким решётчатым ограждением, тремя кордонами охраны и множеством автоматических систем защиты периметра высились ангары и технические сооружения летно-испытательного института. Очередной самолёт, рассекая знойный воздух, с пронзительным рёвом турбин поднялся в небо, оставляя за собой прозрачный голубоватый след.

Разморенная на жаре, Рин нехотя выбралась из машины и, прикрывая лицо от солнца, огляделась. Сзади прибывали всё новые автобусы с техниками, командой из лаборатории, трейлеры с оборудованием и ещёё бог весть какие транспорты.

Кира, вылезшая следом за ней, потянулась и бодро зашагала к ближайшему зданию.

— Рин, давай за мной.

Торопливо шагая, она вовсю глазела по сторонам и упивалась атмосферой — всё вокруг было иным. Воздух, отдававший пьянящим запахом смазки и керосина, шум и гудение механизмов пополам с гулом самолётов, снующие туда-сюда люди. Здесь каждую минуту кипела работа и во всём чувствовалась серьезность, спокойствие и основательность.

Наконец они подошли к одному из корпусов — возле широких ворот их встречало несколько человек в тёмно-синей форме и еще двое в пиджаках. На политиков или учёных они похожи не были, и Рин присмотрелась, пытаясь понять, кем же они были.

— Здравия желаю, майор, — один из мужчин вышел вперед, с улыбкой пожав ей руку. — Это значит у нас та самая?..

— Так точно, та самая, — кивнула она и подозвала девушку. — Рин, иди сюда. Познакомься с главным конструктором ОКБ-10 Михаилом Соловьевым.

— З-здрасьте… — она вяло пожала крепкую ладонь конструктора — тот расплылся в улыбке, его усталые глаза буквально засияли и наполнились какими-то особенными искорками, которые бывают только у увлеченных, глубоко болеющих за свое дело людей.

— Очень приятно, Рин! — он энергично потряс её руку. — У нас уже всё готово, прошу за мной.

— Э… подождите, куда? — ничего не понимая, она поплелась за конструктором и еще несколькими людьми в форме. Трепыхающуюся девушку настойчиво направляли в близлежащее строение, из широких дверей которого вышла пара лётчиков в комбинезонах.

— Ох, смотрите мне, не испортите девчонку, — волнительно вздохнула Кира, неторопливо идя следом. Второй мужчина с улыбкой заметил: — Ничего, майор, справится. Не для того мы два года готовились.

— Куда они её так?

— На вывозной полет. А чего тянуть… — ухмыльнулся он, протягивая Кире тонкую папку с документами. — Вся информация по силовой установке. В теории всё согласуется, на практике… посмотрим. Бог нам в помощь.

***

— …Тут у нас индикаторы шасси, подвески, тут — переключатель режимов. Не трогай ручку, — перегнувшись через край кабины, один из техников показывал ей всё убранство интерьера. Всё ещё ничего не понимающая Рин, насильно усаженная в кресло пилота, отдернула ладонь от торчащей между ног ручки. Тесный и неудобный противоперегрузочный костюм одновременно висел мешком и жал сразу в нескольких местах. Насколько же сильно он отличался от ее чудесного комбинезона класса С! Кивнув, девушка сосредоточилась на указаниях техника.

Насильно запихав ее в противоперегрузочный костюм, Рин повели на взлётно-посадочную полосу и усадили в небольшой, но аккуратный и изящный самолет с широко расставленными зевами воздухозаборников и громадным стеклом кабины — фонарём, как говорили летчики. Перед глазами — три больших экрана со множеством кнопок, какие-то приборы и лампочки, торчащая между коленей ручка управления.

В задней кабине сидел лётчик и, похмыкивая по внутренней связи, проводил предполётную подготовку машины. Вокруг бегали техники, ещё раз проверяя готовность самолета к вылету. Повторно проверив натяжение ремней, её техник водрузил на голову шлем и помог застегнуть крепления, подключил разъемы и дал наказ.

— Ничего не трогай, руки держи на коленях или на ручке, кнопки не нажимай, рычаги вот эти вот не тяни, РУД[1] не двигай, ясно?

— Ясно… а что такое руд? — переспросила она, силясь оттянуть воротник — на жаре пот с неё лил в три ручья.

— Всё, готова. — Легонько хлопнув её по шлему, мужчина показал большой палец лётчику и слез по стремянке вниз. Фонарь с тихим шелестом закрылся, щелкнули герметичные замки. Сглотнув, Рин взглядом проводила отходящего от крыла техника, держащего легкую лестницу — а уже через мгновение забыла обо всём на свете.

Завораживающий своими стремительными и красивыми формами самолет тихонько вздрогнул, словно большой зверь, пробуждавшийся ото сна — загудели индикаторы и мониторы, расцветившись какими-то приборами и табло. А сзади, совсем близко, создавая нарастающую вибрацию и гул, оживали двигатели машины.

Низкое гудение раскручивающихся турбин постепенно перерастало в вой и тонкий, пронзительный свист — реактивные двигатели выходили на номинальный режим работы. В душе что-то волнительно и радостно замерло, она одновременно и боялась, и желала узнать — что же дальше?

— Первый раз летишь? — донёсся голос пилота в динамике шлема. Рин кивнула, но поняв свою ошибку, произнесла: — Ну, нет — в детстве мы улетали с родителями в Корею, но я была маленькая и не помню… так что да. Первый.

— Тридцать первый на взлёт, обороты в норме, ожидаю разрешения, — сказал пилот, обращаясь к диспетчеру, и снова переключился на Рин. — Тогда тебе понравится. Небо делает человека свободным. Почувствуй полёт.

— Тридцать первый — я вышка, взлёт разрешаю, дорожка два.

— Вас понял.

Немного постояв, самолет чуть качнулся и покатился по полосе, плавно и изящно поворачивая влево. Рин посмотрела, как вибрируют и покачиваются крылья — у неё перехватило дыхание. А самолет, разгоняясь намного быстрее и энергичнее любого автомобиля, уже бежал по расчерченной черными линиями взлетной полосе — перегрузка вдавила её в кресло, заставляя судорожно вцепиться в коленки и замереть в ожидании.

Разогнавшись, вибрирующая машина плавно оторвалась от земли, подхваченная воздухом — и всё изменилось. Вибрации и тряска пропали, сменившись ровным гулом моторов. Лётчик резко задрал нос машины, заставляя её подниматься практически вертикально — двигатели взвыли с новой силой, стремительно унося их прочь от земли. Рин не удержалась от восторженного возгласа: — О господи!.. Ааааа!..

— Ты в порядке?

— Да! — дыхание перехватило, от переполнявших эмоций едва не дрожали руки — девушка крепко стиснула коленки. Страшно, но как же захватывающе!

Поднявшись над облаками, они скользили то влево, то вправо, зарываясь крыльями в громадные ватные кучи, разворачиваясь и закладывая виражи, снова вжимавшие счастливую девушку в кресло. Поначалу ей было безумно страшно смотреть на землю, но через несколько минут привыкания к перегрузкам, высоте и скорости, она вместо страха начала ощущать что-то доселе неизведанное. Свободу, чувство огромного чистого пространства, лёгкость. И какое-то безграничное, словно пришедшее из галлюцинаций патологических наркоманов ощущение счастья.

Она радостно, как маленькая девчонка, что-то вопила летчику — и тот закладывал новый вираж, делал бочку или боевой разворот, петлю — и каждый раз, как на лучших в мире американских горках, она с восторженными криками устремлялась вниз или вбок, судорожно упираясь ладонями в стекло или хватаясь за ремни кресла. Было страшно, но каждый раз они снова выходили в горизонт и она, отдышавшись, просила — А давайте ещё!

— Рин, хочешь попробовать сама?

— А можно?.. — она боязливо посмотрела на то и дело отклонявшийся рычаг межу ног — ручку управления самолетом. Усеянная кнопками рукоять поблёскивала отполированной десятками рук черной пластмассой.

— Конечно, я скажу что делать, — летчик что-то нажал на щитке — самолёт выровнялся по горизонту. — Ты передвигай ручку, а я возьму на себя обороты двигателя, в случае чего — жми кнопку с левого бока, самолёт сам себя выровняет. Поняла?

— Так точно! — пальцы обняли рукоятку, рука напряженно застыла.

— Отлично, можешь начинать. Давай попробуем с простого, крен влево и вправо.

Уже имевшая определенную подготовку по курсу аэродинамики института, Рин отклонила ручку влево — самолёт послушно накренился. Помахав немного крыльями, они опустились под облака, сделали энергичную «горку», поплутали между облаками.

— А теперь давай бочку, — словно подзадоривая её, лётчик добавил скорости. Рин снова отклонила ручку влево — до упора. Горизонт перед глазами наклонился, встал вверх ногами — она посмотрела наверх и увидела землю, — и снова вернулся на свое место. Один оборот!

— Теперь в другую сторону! — не дожидаясь разрешения, она сделала еще два витка по часовой стрелке. В этот момент двигатель затих, почти останавливаясь — потеряв скорость, самолет медленно скользнул на крыло и понёсся к земле. Они падали по спирали, сорвавшись в штопор — с каждой секундой земля всё приближалась, и с каждой секундой дергавшая ручку Рин была всё ближе к панике.

— Я не могу справиться! Что делать?.. Мы же разобьемся сейчас!.. — она с ужасом посмотрела на альтиметр — до земли оставалось меньше трёх километров. Перегрузка вжала её в кресло, кровь прилила к голове, затуманивая взгляд.

— Успокойся, Рин, — хладнокровный голос летчика оторвал её от захлестнувших разум мыслей о катастрофе, — нажми на кнопку слева, на ручке.

Палец судорожно утопил кнопку — самолет, словно споткнувшийся жеребец, остановил вращение и медленно поднял нос. Двигатели снова возвысили свой голос, выходя на номинальные обороты. Увидев перед собой горизонт, девушка тяжко выдохнула — на неё накатила слабость, какая бывает после напряжения всех сил.

— Давайте дальше вы… — пролепетала она, отпуская ручку, — Мне что-то немного… нехорошо… оу…

— Дыши глубоко и открой посильнее кислород, — посоветовал летчик, возвращая себе контроль над машиной, — Теперь понимаешь, как прекрасно небо, и как легко в нём потерять контроль над ситуацией? Полёт — это классно, но нужно всё время быть начеку. Каждый летчик это проходит. Сильно испугалась?

— Угу… — кивнув, Рин увеличила подачу кислорода в маску — живительный газ прояснил сознание, позволив немного успокоиться, — До чертиков просто.

— Ну, тогда пошли домой, — подытожил он и заложил вираж, направляя свою машину к взлётной полосе.

[1] РУД — рычаг управления двигателем.

Загрузка...