Большая Игра (СИ)

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 4

— Здравия желаю, — непривычно громко и с нажимом произнесла майор, войдя в комнату. За ней последовал второй военный — неприметный и довольно скромный человек, но каждый в помещении почувствовал себя не в своей тарелке в его присутствии. Учёные поздоровались и настороженно уставились на неё. Первым решился заговорить Чуйков. — Ну как, Кира Юрьевна?..

— Получили приказ, — еле скрывая волнение в голосе, она подошла к столу и жестом подозвала остальных, — необходимо ускорить работы и получить первый результат в течение пяти дней. Все лётные тренировки и продувки отменяются, концентрируемся на материализации и моделировании контура силовой установки… Не выполним — группу расформируют, объект передадут полностью в ведение военных и, скорее всего, спишут. Если не получится у нас — ни у кого не получится.

Учёные молча переглянулись — каждому было понятно, что стоит на кону. В Институте бывших сотрудников не бывало. И вся проделанная работа, почти полгода напряженного, изматывающего труда — впустую. А о судьбе Рин и говорить не приходилось.

— Я подготовлю оборудование в лаборатории, — Чуйков кивнул на Владимира. — Поможешь мне. Ребята, вы свою работу знаете. Кира Юрьевна, вы…

— Где Рин? — перебила она, вперив тяжёлый взгляд в учёного.

— В лаборатории… пробует. — Он взглядом указал на стенд. Судя по всему, у неё дело так и не сдвинулось. Кира кивнула. — Я к ней. Не мешайте. Данные за ночь обработаны?

— Да, готово, — Майя протянула ей планшет с отчетом. — фон ровный… увы.

— Погоди-ка… — Кира пригляделась к графику и увеличила один из участков. — Смотри. Видишь скачок?

— Ну, он же совсем крошечный…

— А ты ретранслировать научилась что ли? — недовольно ответила она, увеличивая участок графика снова, — Здесь все — люди. И всего один ретранслятор. А скачок даже на две десятых пункта — это уже доказательство ретрансляции. Всё она может.

Сунув ей отчет обратно, майор пошла в лабораторию. Учёные снова переглянулись, Чуйков даже присвистнул. — Отчихвостит сейчас девчонку, точно говорю. Ладно, нечего глазеть, пошли готовиться.

***

— Собирайся, идём, — даже не поздоровавшись, Кира взяла её за руку и буквально сдёрнула с места. Опешившая девушка лишь ойкнула и поспешила следом.

— Послушай, Рин, — взволнованная женщина распахнула дверь лаборатории, крепко держа свою жертву, — Ты, может быть, недооценила важность всего этого. Работы нашей. Да и мы тоже. За неделю мы не сдвинулись ни на шаг, влетело всем. И мне особенно.

— Но я…

— Не перебивай, — её торопливый голос возвысился, — Я всё прекрасно понимаю, ты ничего не знаешь, не умеешь, и тебя всё это пугает. Это нормально. Новое тяжело даётся. Но послушай. Возможно, тебе кажется, что мы тут такие сидим, ни черта не делаем и ждём от тебя какого-то чуда. Это не так. Каждый человек здесь работает на один результат. На тебя, если хочешь. И всё это началось задолго до твоего прибытия к нам. Очень задолго.

Они вышли из здания и направились к одному из дальних строений весьма причудливой формы, с длинными узкими ангарами, откуда раздавался приглушённый гул реактивных двигателей. Снова в полёт?.. Рин испуганно глазела то на крайне серьёзную Киру, то на здание, видневшееся впереди.

— Всё это — верхушка айсберга, Рин. А под ним — годы работы. Исследования. Тысячи часов работы сотен и тысяч людей. Громадные затраты. Ради одной цели. Алголь тоже работал, по сути, на тебя, чтобы ты смогла подняться в воздух. Ты можешь. И если ты мне не веришь, я тебе вот что скажу. Мы специально настроили датчики ретрансляции и кое-что зафиксировали вчера вечером, уже почти ночью. Маленький всплеск, совсем маленький. Но он есть. Ты всё можешь. Всё получится. А материализация откроет тебе новые возможности. Создавать какой угодно предмет — оружие, материалы, двигатели, хоть новый костюм, хоть что. Подумай об этом. Тебе нужно очень постараться.

Пока майор говорила, они вошли в здание и, теперь уже молча, прошли по коридору в одно из помещений, оказавшееся чем-то вроде лаборатории с тестовыми стендами. В центре, окруженный множеством приборов и стеллажей, стоял стенд с закреплённым на нём костюмом — таким же, как её контактный комбинезон. Но приглядевшись, Рин поняла, сколь же далёк он был от того, к чему она привыкла. Но не это её поразило больше всего.

Они поднялись на верхний уровень и осмотрели всю лабораторию. Вокруг стенда стояло с полсотни учёных и механиков, что-то настраивавших, проверявших, кто-то возился с костюмом, подключая новый прибор или контакт. Людей в этой лаборатории было несравнимо больше, чем она привыкла видеть — и каждый был занят своим делом.

— Это оборудование класса В, предназначенное для полета. Лётный костюм ретранслятора. Для создания такого костюма потребовалось совершить пару десятков научных открытий, развить передовые технологии производства новых материалов, микроэлектроники, химии, сплавов, металлургии и много чего ещё. Это — передний край науки, и всё лучшее, что можно было найти, есть в нём. И стоит эта штука столько, что у тебя нулей в голове не хватит, чтобы посчитать. Видишь всех этих людей? Они испытывают его системы уже четыре месяца, вводят новые параметры, оборудование, с того самого момента, как он вышел из сборочной лаборатории. И всё это время не было и минуты, чтобы вокруг него не находилось шести-семи разных учёных или техников.

— Но неужели это так важно?.. — следя взглядом за людьми, работавшими около стенда, пробормотала Рин. Кира хмыкнула.

— Пошли дальше.

Они прошли по всему помосту верхнего уровня и перешли в соседнее помещение — уже в коридоре послышался тонкий протяжный свист, довольно непривычный после мощного рёва реактивного двигателя. Пройдя сквозь два поста охраны и барьер, они оказались в небольшом укрепленном ангаре. Возле выхода, перекрытого несколькими газоотбойниками и решётками, стояла небольшая причудливая конструкция, лишь отдаленно похожая на двигатель. Кира провела Рин в комнату с постом управления — инженеры даже не обернулись на них, неотрывно следя за испытаниями.

— Даю ускорение М-два, — один из них сдвинул виртуальный рычаг на голографической панели — вся испытательная зона снова заполнилась тонким свистом.

— Это прототип двигателя, который будет поднимать тебя в воздух! — прильнув почти к самому уху Рин, пояснила Кира. — Сейчас его только испытывают, на создание ушло около трёх лет. И до этого — пять лет теоретической работы, виртуальные моделирования, и так далее. Каждый день, без выходных, сутками. Этот детонационный двигатель сделан компактным и лёгким, экономичным, простым настолько, насколько это вообще возможно. Его тяги хватит, чтобы поднять тебя со всем оборудованием хоть в космос, на гиперзвуковой скорости. Что скажешь?

Рин молчала. Взгляд не мог оторваться от узкой струи, истекающей из сопла крошечного двигателя. Тонкая голубая линия, бьющая в отбойники, буквально светилась и рассыпалась искрами мерцающего света. И видеть это могла только она.

Всё это — работа сотен и тысяч людей, концентрированная, кристаллизованная в этом сгустке технологий и материалов, — было куда более внушительным доказательством материальности мысли, чем любые слова и лабораторные данные.

Перед ней было то, что родилось в головах ученых и, пройдя сквозь тысячи рук и умов, обрело форму и содержание. Творческий гений, породивший технологию, талант инженеров и конструкторов, позволивший воплотить задумку в жизнь. Труд сотен тысяч людей. Простые рабочие, инженеры, учёные, — могли материализовать свою мысль. Сотни тысяч часов работы. Миллионы операций, десятки тысяч рук… и вот — он перед ней.

Двигатель, созданный только для неё. И в эту минуту она осознала весь масштаб, всю значимость и важность своей работы. Она и была этой верхушкой айсберга, этой вершиной, ради которой функционировал огромный организм, наука и промышленность, учёные и рабочие, испытатели и инженеры. Громадная ответственность, легшая на её хрупкие плечи.

— Я… я не подведу. Я постараюсь… нет. Я сделаю это.

— Хорошо. Пойми, ты должна была это увидеть, пока всё не началось. Пошли, нас ждёт много работы.

***

В тестовой лаборатории стояла привычная напряжённая тишина. Третий день подряд, с самого возвращения Киры из института, они только и делали, что пытались постичь материализацию. Вернее, пыталась она, а остальные лишь нервно смотрели на мониторы, то и дело перекидываясь парой фраз. Гудели и пищали приборы с аппаратурой, перемигивались индикаторами анализаторы и сенсоры. Рин лежала в ложементе, опутанном целой паутиной проводов и датчиков, и делала очередную попытку материализации.

— Если получится, с меня тортик, — прервав молчание, Владимир ловко подкинул универсальную отвёртку.

— Тихо ты… трепло. — Даже не удостоив его взгляда, Кира следила за монитором, скрестив руки, и ждала. Минуту назад завершилась очередная попытка — безрезультатно, но они не теряли надежды.

Наконец, показатели на голографической панели поползли вверх — Рин начала очередную попытку.

На этот раз не было дрожания воздуха под герметичным куполом — она решила не проходить этап визуализации. Вернее, обойти его — максимально сосредоточившись, она представила себе объект не в пространстве вакуумной колбы, а в своём сознании. Девушка со стороны смотрела на формирующиеся звенья кристаллической решетки, молекулы и атомы, словно из пластилина лепила форму будущего предмета. В голове ещё крутились слова Киры и её собственное обещание. Выложиться и сделать.

Сделать. Чего бы ни стоило.

Она напряглась изо всех сил, пытаясь вывести предмет из своего сознания в реальность, в разреженное пространство колбы. В эту секунду Рин ощутила, будто над ней зависло нечто громадное, неизмеримо сильное — это что-то струилось через неё, через всех в зале, через всё пространство. Энергия, пронизывавшая все сущее, перетекала и колебалась, словно решая, стоит ли ей послушно формироваться в крошечный комочек материи, или лучше смести её, маленькую и неловкую девчонку, с лица земли.

По щеке скатилась капля пота — но она её даже не почувствовала. Рин оторопела от открывшейся перед ней мощи, всё это время существовавшей в её мире. Было страшно впускать её в себя. Пропускать эту мощь через своё тело. Словно начинающий ныряльщик, оставшийся наедине с иссиня-черной бездной, она боялась нырнуть глубже, чем пробовала до этого. Как её контролировать? Как остановить, если что-то пойдет не так?.. Как удержать? Если энергия переполнит её тело, она сгорит? Так же, как Первый?

Она беззвучно бормотала и сжимала веки, тонкие пальцы до хруста стиснули поручни ложемента — но неизмеримое нечто все так же струилось через неё. Испуганная и напряженная, она не решалась коснуться этого потока и придать ему импульс, форму.

А через мгновение она вздрогнула в ложементе, закашлявшись — от напряжения она задержала дыхание, и пришла в себя только от начавшегося удушья. Откашлявшись, девушка открыла глаза — на неё накатила такая усталость, что руки задрожали. Тяжело дыша, она огляделась. Но на неё никто не смотрел.

Все уставились на колбу.

На ровной, практически зеркальной поверхности предметного стола виднелся крошечный бурый кусочек то ли камня, то ли металла.

— Удалось, значит… — с измученной улыбкой Чуйков сдавленно хохотнул. — Смогла всё-таки, девочка…

В подтверждение слов Чуйкова светофор-индикатор, закреплённый на стене, помигивал белым светом. Есть ретрансляция.

— На анализ, быстро! — еще не веря своим глазам, машинально распорядилась Кира.

— Да всё нормально, ты на графики посмотри. Ретрансляция в пределах пяти целых трех десятых пункта. Материализована одна целая две десятых грамма вещества. А химанализ покажет чистейший, без примесей, элемент. Я этих камешков навидался…

— Охх… — майор грузно опустилась в кресло, — Неужели… ну что притихли? Поздравляю!

И вся лаборатория, сбросив оцепенение, дружно зааплодировала замершей в ложементе девушке. Рин устало смотрела на колбу — карие, расцвеченные бледно-голубыми всполохами глаза наконец-то видели это. Материализованную энергию, тускло светившуюся во всех спектрах её усиленного зрения.

***

После двух десятков анализов, впрочем, бывших уже излишними, радостные учёные при полном одобрении персонала ЛИИ устроили в одном из ангаров праздничные посиделки — отметить успех. Появился даже обещанный Марковым тортик, встреченный всеобщим одобрением чуть захмелевших коллег.

Кира, сидевшая рядом с Рин, с усталым удовлетворением оглядывала команду — заслужили. Впереди их ждало много трудностей. Помня об этом, люди ловили каждую возможность повеселиться и снять напряжение, переставая быть учёными и инженерами, ответственными за множество важных вещей, а становясь просто людьми.

— Кира Юрьевна, вам добавить? — раскрасневшийся Владимир вальяжно подрулил к женщине и занес полупустую бутылку над стопкой. Женщина прикрыла её рукой — Больше не надо.

— Ну, товарищ майор… — протянул он, но посмотрев на её серьезное лицо, миролюбиво отступил. — Ну, как знаете.

— А ты чего такая унылая? — Кира легонько толкнула плечом Рин — та лениво тыкала трубочкой в стакане с соком, слепо уставившись перед собой. И, похоже, погрузившись в какие-то свои мысли. От толчка девушка качнулась и, кашлянув, покачала головой. — Да так… в себя придти не могу. Я понимаю, все веселятся, радуются. Но мне тут как-то… неуютно, что ли.

— Так, пошли, выйдем, — Кира привычно потащила её прочь из шумного помещения, не обращая внимания на взгляды окружающих.

Снаружи было свежо и прохладно — солнце уже садилось, лёгкий ветерок доносил приятный запах леса и травы, перебивая стойкие ароматы аэродрома. На небе наметились первые звёздочки, обрамляющие неровный серп молодой луны. Они обошли один из ангаров и неспешно двинулись в сторону взлетной полосы. Отпустив руку девушки, Кира глубоко вдохнула.

— А теперь давай расскажи мне, в чём дело. Ты уже которую неделю сама не своя. Как тебе эту дрянь ввели.

— Я не знаю, Кира Юрьевна, в чём дело, — Рин задумчиво уставилась в небо — на посадку заходила пара, помигивая строевыми огнями и посадочными фарами. Воздух, наполненный гулом и вибрацией, скрадывал дрожь в голосе. Как бы ей хотелось, чтобы он её скрадывал…

— Все они так радуются. А я нет. Понятия не имею, как вся эта ерунда работает. А ещё вы давите… Все давят. Откуда я знаю, что и как делать надо, мне никто не говорил… я не хочу никого подвести, я понимаю, сколько всего положено ради меня, сколько людей, сил, всего. Мне… Кира Юрьевна, мне стыдно.

— Ты чего это… Рин, давай так. Зови меня просто Кира, идёт? Отлично. Чего ради тебе стыдно-то? — она легонько потрепала её по голове, запуская пальцы в густые темные волосы.

Отличные у Рин волосы, отрасти она косу — вышла бы шикарная, в руку толщиной, все парни бы за ней таскались. Женщина невольно улыбнулась своим мыслям.

— Стыдно… что не умею. Что боюсь. Кира, я боюсь. Мне страшно. Очень страшно.

— Слушай, я понимаю, всё это тебе ново и неизвестно, но мы же тебя поддержим, случись что…

— Не в этом дело! — она едва не вскричала, замирая на месте. Теперь скрывать было бесполезно — опустив голову, она лишь старалась удержать душащие слезы. А слова так и лезли наружу.

— Я даже не знаю, что меня ожидает, но знаю, что ошибись я один раз — и кто-нибудь умрёт! Кира, я… я человека убила! Живого человека! Он мне снится, каждую ночь… мне страшно, Кира, я не хочу, чтобы кто-то из вас умер из-за меня, из-за того, что я банально не знаю как надо ретранслировать! Я боюсь стать, как Алголь, но я должна стать как он! Научиться всему, но… мне страшно. Сегодня я почувствовала…

Кира молча подошла к ней и обняла дрожащую девчонку, прижимая к себе, — Дурочка. Ты мне жизнь спасла. Если бы ты тогда не выстрелила, я была бы мертва. Как Николай. Ты спасла меня, и я тебе бесконечно благодарна. Не говори глупостей…

— …почувствовала, как… как что-то идёт через меня. Кира Юрьевна, это жутко! До ужаса, если бы я не остановилась, то не знаю… я должна снова попробовать создать материю, но пережить этот страх снова… я не хочу. И я не хочу вас всех подвести.

— Знаешь что, Рин. Соберись-ка с силами. Ты же сильная, ты столько времени сама со всем справлялась. А теперь на твоей стороне мы, и даже Алголь. Сильнейший воин — за тебя. Конечно, тебе плохо и ты боишься, столкнувшись совсем этим — тут бы любой испугался. Но понимаешь, сейчас лучшим лекарством будет работа. И ни о чём не думать. Пошли-ка, покажешь мне место, где ты тренировалась. Да-да, не смотри так на меня, я всё знаю про твои вечерние упражнения. Не бойся, ничего тебе за это не будет.

Они подошли к одному из запертых ангаров и пробрались через щель внутрь. Глядя на горы мусора и хлама, Кира сокрушенно покачала головой. — Даа… одной тут явно не справиться. Вот теперь слушай меня, Рин. Вот сейчас этот ангар — твоя голова. Тут столько хлама, что в одиночку тут порядок никогда не навести. И любого напугает такая перспектива — самой убирать всё это дерьмо. Но навести порядок надо. И тут, и в твоей голове. Бери-ка вот ту метлу… нет, эту, она покрепче. И выметай весь мусор отсюда. И представляй, что это всё — твоя голова, а мусор — это твои страхи и мысли, которые не дают тебе покоя. И гони их все из головы к чёртовой матери. А я тебе помогу.

Повозившись минут пять с замком, она не без труда открыла надсадно заскрежетавшую створку ворот — ворвавшийся внутрь ветерок поднял целую тучу пыли, заставляя их закашляться.

— Сейчас позвоню нашим, пускай идут сюда да помогут нам, — майор хлопнула девушку по плечу и улыбнулась, — Не бойся, мы с тобой. И сейчас поможем очистить твою тренировочную комнату, и там, на стендах, поможем тебе собраться с силами. Ты — ретранслятор, Рин. Тебе жизненно необходимо иметь чистую голову. А страхи тебя держат и никогда не дадут сделать всё быстро, легко и так, как надо. Так что гони их, изо всех сил гони, даже не допускай и мысли. Поняла?

— Угу, — шмыгнув носом, кивнула она. Отчего-то её слова и правда подействовали успокаивающе, девушка изо всех сил старалась махать метелкой — и представляла себе, как вычищает свой собственный чердак в голове от чёрных и тяжелых мыслей, поднимая клубы едкой маслянистой пыли.

— Ну-ка помоги мне с этой штукой, ей здесь точно не место, — Кира примеривалась к здоровенной детали, чем-то похожей на ступень компрессора. Перед ними лежали целые горы мусора, и казалось нереальным им убрать всё это за один вечер. Но теперь она не думала об этом — Рин встала рядом и взялась за деталь с другого конца, — И-и раз! Понесли!