Бонус в наследство

ГЛАВА 24

Если вы никогда не жульничали – вам лучше и не начинать. Но в случае Деми верно было обратное. Если уж ты жулик, то соответствуй своему образу. И не вздумай выходить из него: удачу спугнёшь. И судьбу прогневишь. И вообще… все жулики и мошенники – народ суеверный. Тут уж ничего не поделаешь! Они страшно боятся спугнуть удачу, верят во множество примет, кладут в карман счастливые талисманы и накалывают татуировки на везение. До сей поры Деми считался везунчиком. Но вот нашло же на него вчера… накричал на арана Моосса, что плохо присматривал за Реной, и вскоре начал получать доказательство того, что лимит доверия от судьбы (или от портрета?) стал подходить к концу.

Первый сигнал о том, что судьба осерчала на своего любимого мошенника, прозвучал ранним утром.

Молоко безнадёжно прокисло. Деми долго и печально смотрел в кружку, но сделать второй глоток так и не решился. Рена, которая молоко никогда особо не любила, на сей раз тоже расстроилась: привыкла добавлять его в свой утренний кофе.

Ну ладно, подумал Деми, значит, его аранству угодно было отыграться на молоке. Подумаешь! То есть аран Моосс, конечно же, знал, что любит Деми. По больному, можно сказать, ударил. Интересно, как портрет мог такое подстроить? Неужели стал призраком и плюнул в молоко? И не лень же ему было искать в буфете бутылку…

– Спасибо, что ограничился молоком, – вздохнул парень, салютуя портрету чашкой с чаем. – Извини, что накричал. Обиделся, значит? Можешь на меня сколько угодно… только Рене, пожалуйста, везения отсыпь на сегодня по полной. Ей пригодится!

Тут ему показалось, что аран Моосс улыбнулся ему. А может быть, просто первые лучи солнца легли на картину таким вот странным образом…

Рена показалась из спальни вся такая хорошенькая, что Деми не удержался – присвистнул и позволил себе откровенно босяцкий жест: закрыл руками глаза, но пальцы раздвинул, и подмигнул пару раз так, чтоб заметила. Чаще всего на такое реагировали девушки из рабочих кварталов или из квартала уличной пыли: аристократки и саны ни за что не снисходили улыбнуться на этакие жесты внимания.

Рена сегодня была аристократкой, араной, попавшей в затруднительное положение. Элегантная простота светло-серого платья, удивительно стройнящие ноги чулочки со стрелками, туфли на невысоком каблучке. И, конечно же, изящнейший красный плащ, позаимствованный, надо сказать, у горничной Фредерики. От талии он расходился красивыми складками, широкий, летящий во все стороны сразу. Этот покрой делал талию Рены такой тоненькой, что Деми захотелось проверить её в обхвате. Но величественный взгляд остановил его.

– Потрясающе, – пробормотал парень. – Моё сердце улетело к небесам. Готова, значит?

Рена качнула аккуратно причёсанной головкой в чёрной шляпке. Глаза вдруг сделались испуганными и жалобными.

– Дем, – сказала она, – а что, если не получится?

– Всё очень просто, – ответил Деми. - Тебе даже почти ничего не надо делать. Просто держись естественно. Не строй из себя ничего, ты и так… и так отлично справляешься. Будь естественной и положись на меня. Уж я-то знаю, что делать. К концу осени ты и думать забудешь, как ходила в туалет в дворницкой и спала в настоящей кровати только через раз!

– А ты?

– Ну ты же и меня не забудешь, - сказал Котт. – Станешь араной и дашь мне свободу. Не бойся, Рен – уж я-то второй раз не попадусь.

– Тебе не жалко?

– Что?

– Не жалко отдавать меня другому? – совсем тихонько спросила Рена.

– Ты не для таких, как я, - сказал Деми. – Ты достойна быть уж если не канцлершей, то мэршей.

Он знал, что Рену смешат такие слова. Но на сей раз она не улыбнулась.

– Я заказал машину для тебя, она скоро приедет, - сказал парень. – Не переживай. Ты едешь навстречу своему счастью. Так, давай проверим, всё ли у тебя с собой. Часы?

– Часы вот, – Рена показала тонкое запястье, на котором красовались крошечные серебряные часики на кожаном ремешке.

Подарок отца, когда-то призналась девушка. Хорошенький подарок, очень украшавший её руку.

– Деньги не забыла?

Рена щёлкнула замочком сумки, проверяя, там ли кошелёк. Осталось не так-то много, но на такси точно хватит.

– Красная помада, носовой платок, синий карандаш, капли для глаз?

– Всё здесь.

– Зеркальце?

– И зеркальце! Дем, я…

– Рен, это естественно. Ты ко мне привязалась, я понимаю. Я и сам… Но это не жизнь. Жалкое подобие жизни, которое не для таких, как ты! Пойми, с ним тебе будет лучше.

Губы девушки дрогнули. Рука в тонкой чёрной перчатке на секунду коснулась щеки Деми. Он, уже почти в образе того самого нувориша, чмокнул губами воздух там, где только что были пальцы Рены.

– Мечты порой не то, чем кажутся, – сказала она. – Жаль, что отступить уже не получится.

– Не получится, - соврал Деми. – Зато получится провернуть наше дельце. И вот оно, значит, будет удачным.

Он уехал первым. Уехал, стараясь, чтобы ненужные мысли и чувства не мешали делам. Не так-то просто избавиться от таких мыслей и чувств, полностью сосредоточившись на другом, но Деми надеялся справиться. Всё равно ведь ему дальше жить без Рены. Вот лучше и не думать о ней и о несбыточном, а ещё раз повторить то, что необходимо сделать.

Надо было проследить, чтобы сан Хаггана увела с места водителя вице-мэра, а потом выкатиться самому. Потом надо было уговорить арана Гедеона – тут должен вступить в игру старый дворецкий, которого Рена убедила помочь. И везти вице-мэра к особнякам у водохранилища…

А Рена должна оказаться строго в условленном месте и в строго условленное время. Всё должно пройти чётко, если, конечно, не вмешается какая-нибудь случайность. Но Деми думал, что случайность не вмешается. Он ещё верил, что является везунчиком, любимцем судьбы. Только у той были немного другие планы.

***

Когда едешь куда-нибудь в хорошем настроении, то дорога в радость! Интересно следить за миром, который проносится за окошком, приятно вдыхать свежий воздух, попадающий через маленькое треугольное оконце в такси, думать о чём-то хорошем, предвкушать встречу... А вот когда нервничаешь, то дорога удовольствия не приносит. Напротив, сплошное мучение сидеть и ждать, когда же, наконец, она закончится.

Таксист на этот раз попался такой разговорчивый, что Рена уже спустя полчаса готова была завизжать, лишь бы не слышать его рассуждения. Он раз пять уточнил, куда ехать, и столько же сказал, что нельзя строить у водохранилища, потому что оно рухнет, и все домики смоет волной. Да и город, по его словам, тоже запросто смоет. А эта новая электростанция выше по течению? И пяти лет не пройдёт, как она сломается.

– Всё ломается, – сокрушённо говорил водитель. – Вот, к примеру, моя жестянка. Уж сколько я её чинил, а стучит. Слышите?

Рена слышала только тихий и размеренный гул мотора, но кивнула в надежде, что таксист замолчит. Куда там!

– И будет стучать! Потому что всё ломается. И человечки ломаются. Вот к примеру, жёнка моя – поломалась, поломалась пару свиданий, а потом я её легко взял. И когда не хочет, то тоже для виду ломается, но я-то уж знаю… ой, простите, не для вас эта тема, да? Юные араны не должны слушать такое. Или вам нравится? Ой, гляжу, ушки-то у вас порозовели. А стало быть, нравится!

– Нет, – резко ответила Рена. – Не отвлекайтесь от дороги. Ваше дело управлять машиной, а не развлекать меня.

– Я б развлёк, да ведь потом привлекут, – хохотнул водитель. - А чего ж одна едете, арана? Или от мужа гуляете? Сердечный интерес?

– Не ваше дело, – напустив на себя высокомерие, ответила Рена.

Таксист огорчился такой грубости и обиженно замолчал. Девушка в раздражении уставилась в окно, чтоб не пропустить место, где ей следовало выйти.

Рощица вдоль дороги – одно название, а не рощица, разве что кусты ещё богатые, густые. Лужи вполне плебейские, не для шикарных авто. Впрочем, брызги из них играли на солнышке ничуть не хуже драгоценных камней. А вон и мостик через небольшой ручей. Недалеко от этого места повстречалась им с Деми подвода с несколькими хмурыми рабочими со стройки. Их серые небритые лица, исполненные безысходности, вдруг вспомнились девушке как нельзя некстати. Что, если они будут проходить мимо, когда Рене придётся подкарауливать здесь машину с Деми и араном?!

– Неужто получше места для сердечных дел не нашлось? - усмехнулся таксист.

– Здесь красиво и… и романтично, – нашлась с ответом Рена. - А вы… берите деньги и уезжайте.

– Как же я поеду, бросив девицу в таком ушлом месте? – удивился водитель.

– Сейчас за мной приедут. И мы поедем кататься, - ответила Рена.

– А что же он сразу-то вас сюда не привёз? Кататься-то? Нет, что-то вы не то придумали, барышня. Юные араны не должны расхаживать без няньки. Давайте-ка я тут постою, покуда за вами не заедут.

По счастью, от посёлка, который отсюда виднелся словно тортик на тарелочке, отделился одинокий мобиль.

– Да вон он едет, – сказала Рена.

Сунула таксисту деньги. Тот в досаде хлопнул дверцей и, боже правый, наконец-то уехал. Он ужасно надоел Рене, хоть она и понимала, что волновался не напрасно. Но она нервничала. А когда нервничаешь, всё может стать причиной для раздражения!

Теперь выместить его было не на чем. Чужая машина проехала мимо. Дорога пустовала. Мостик, ручей, окружённый почти облетевшими ивами, еще густая, но уже жухлая трава у обочины, любопытные синицы на перилах моста… вот, пожалуй, и всё.

– Ну, теперь назад точно дороги нет, – сказала Рена сама себе. - Как жаль…