Бонус в наследство

ГЛАВА 41. ПОСЛЕДНЯЯ

Отец Рены всегда считал, что девочку, а позже – и девушку украшают скромность, уступчивость и доброта. Мама с ним была, в общем-то, солидарна, только добавляла ещё про умение готовить еду и содержать дом в чистоте. Она, согласно древней религиозной традиции, воспитывала дочь тихой и незаметной. Рену же всегда возмущало, почему убеждения отца не распространяются на дочерей от предыдущего брака. Или они не девочки?!

Церковь Рена терпеть не могла, но Великое Праведное Божество поминала нередко и от души. Вот как сегодня. За окном разгулялась непогода, Деми умчался на поиски доказательств очередной супружеской неверности, а Рена осталась упаковывать вещи одна.

Да-да, агентство «Бонус» переезжало. Правда, недалеко – всего лишь в дом напротив, где сдавался весь первый этаж. Но ведь упаковать вещи, особенно хрупкие, было необходимо! Переложить посуду плотной бумагой и сложить её в картонные коробки, обернуть чехлами два антикварных кресла, уложить граммофон, некогда принадлежавший Викки Делиру, в специальный кофр, бережно упаковать пластинки…

Рена присела на краешек стола, вытирая лоб рукавом – руки оказались пыльными и грязными. Это ж сколько грязи скопилось, хотя она часто и тщательно убиралась! Страшно сказать, что было бы, если б никто не мыл, не вытирал пыль, не смахивал паутину… Да весь офис небось уже давно бы зарос.

– Боже правый, – пробормотала хозяйка агентства, когда все вещи и посуда были упакованы, а пол вымыт в третий раз. - А кто же снимет картину?

Вообще-то, конечно, портрет арана Моосса был не так уж велик, чтобы Рена не сумела с ним справиться. Но трогать его она побаивалась.

Только не оставлять же его здесь?

Рена прошлась по «кабинету», проверяя, всё ли собрано и подготовлено к погрузке. Подумать только, чуть больше месяца назад они с Деми пребывали в полной уверенности, что им ничего уже хорошего не светит. И вдруг на них посыпались клиенты. Уже на втором Рена, конечно, догадалась, кто присылает их. Первым явился безнадёжный богатый романтик, который искал девушку своей мечты, которая, словно в сказке, появилась на балу и пропала. Затем был обманутый супруг в поисках доказательств неверности своей жены. На радостях, что жена оказалась ему верна, он заплатил вдвое больше условленного.

На стене кабинета в рамочках появились тщательно выполненные копии старинных благодарностей, обращённых к магистру арану Мооссу, а также – на главном месте! – благодарственное письмо от арана Эддана-Аминадо Гедеона. Там был целый список: и о сохранении недвижимости, и о взаимодействии с властями, и о том, что агентство подыскало арану помощницу. Отдельным пунктом говорилось о бонусе.

Рену даже пригласили на свадьбу с этим бонусом, но она подумывала о том, чтобы её пропустить. И тому был целый ряд причин, из которых «что надеть» была, как ни странно, наименее важной!

Помимо нескольких крупных клиентов Рена и Деми получили, видимо уже через Фредерику, неиссякаемый поток желающих отыскать домашних питомцев. Зима вовсю заявляла свои права, искать кошечек, собачек и даже морских свинок требовалось быстро. Рена срывалась с места на поиски чуть ли не каждый день. Едва она успевала хлебнуть кофе, как в дверь и в телефон начинались звонки. Самое время было подумать о расширении штата, но куда же этот «штат» было вмещать?

Кстати, Фредерика сан Вилена не получила от хозяйки ровным счётом никаких замечаний. Её ненаглядное сокровище, крошечная собачка Кики к возвращению бывшей первой супруги вице-мэра лежала на подстилочке и дремала. Рена надеялась, что больше она убегать не будет.

Ну и напоследок – не далее, чем неделю назад в агентство ворвался весёлый, довольный жизнью и одержимый жаждой деятельности аран Гедеон. За ним поспевала целая комиссия – сухопарая немолодая женщина, сдобненький, часто хихикающий старичок и молодой человек с тонкими запястьями и пальцами музыканта. Они надели тонкие тканевые перчатки и, укоризненно охая, принялись изучать Ренино наследство. Особенно досталось огромному письменному столу и двум креслам возле него. Молодой человек также обратил внимание на граммофон и пластинки, но старичок сказал, что всё, что создано менее ста лет назад, он как антиквариат не рассматривает. Конечно же, граммофон был куда как моложе, не говоря уж о пластинках, но молодой антиквар бросал на коллекцию Коттовских пластинок жадные взоры.

– Всеблагое и всевидящее Божество, – сказала сухопарая дама, когда Рена убрала со стола все бумаги и письменные принадлежности. - Это же пятно от чернил! А здесь крошки. Вы что же, ЕЛИ за этим столом? Боже, ранний Монтейю! А кресло! Взгляните, сан Сагган, какая царапина!

– Да что царапина, дорогая, хи-хи-хи, сан Динна! Вы посмотрите на приставной столик, он же ШАТАЕТСЯ!

«Ужас какой, – подумала Рена, но не про шаткость столика, - какие бесцеремонные, наглые люди эти антиквары! А я-то думала, они культурные, вежливые люди. Перед обладателями драгоценностей преклоняться надо. А уж перед покупателями тем более!»

Она поглядела на вице-мэра в поисках поддержки, но тот лишь посмеивался.

– Где паспорта на предметы? - сан Динна протянула руку, не глядя на Рену.

Девушка растерялась.

– Это вы мне? - спросила она и удостоилась ледяного взгляда. - А у вещей бывают паспорта?

– Без паспортов можем дать только половину, хи-хи-хи, предполагаемой суммы, – сообщил старичок.

Он потирал руки с противным сухим звуком. Он покашливал и хихикал. И он очень старался не поворачиваться лицом к портрету арана Моосса. Вообще все трое каким-то странным образом игнорировали картину, и Рена подумала, что это, наверное, очень странно.

– Что из этого вы хотели бы приобрести? - вопросил аран Гедеон.

– Всё, – ответила женщина не терпящим возражения голосом.

– Но сан Динна, – вдруг тревожно хихикнул старичок сан Сагган. – Хи-хи-хи?

– Что? – не поняла сан Динна.

Антиквар пухленькой рукой извлёк из кармана пальто крошечный блокнотик в кожаной обложке и миниатюрный карандаш. Написал что-то – Рена даже привстала на цыпочки, но так и не увидела, что именно.

– Для начала стол, – сказала сан Динна. – Торговаться не буду. Тысячу.

– Тысячу квадратов? – удивилась Рена. - Боже правый!

И тут же пожалела, потому что они наверняка услышали в её голосе жадность бедняка, просившего кусок хлеба и вдруг получившего целую хлебную лавку в собственность.

– Цена великолепная, девочка, – снисходительно кивнул молодой антиквар. – А будь у вас на предмет соответствующий документ, в котором указывалась бы история стола, вы бы получили вдвое больше. Или даже втрое.

Три тысячи квадратов за стол?

Рена попятилась и наткнулась на обсуждаемый «предмет». И вспомнила их с Деми первый раз. На этом самом столе, под пение пластинки под граммофонной иглой. Не бог весть как романтично, но всё-таки тогда это произошло впервые, и потому…

– Вы можете забрать оба кресла и приставной столик, – сказала девушка быстро. – Также можете взять книжный шкаф и вон ту этажерку, они тоже, кажется, ужасно старые. Но стол я и за пять тысяч не отдам. И даже… и даже за десять.

– А она, кажется, понимает кое в чём толк, – с уважением крякнул старичок сан Сагган. – Читали что-то про Монтейю, лапочка? Слышите, сан Динна, она говорит так уверенно, словно знает настоящую цену своим предметам!

– Я вам не лапочка, - сказала Рена. – И хватит говорить обо мне так, словно меня тут нет. Стол я не отдам. Он не продаётся.

– Аран Гедеон, - сказала сухопарая дама.

Вице-мэр развёл руками.

– Вы сказали – портрет, - простонал старичок.

Молодой антиквар таинственно улыбнулся.

Кресла нежданные гости так и не забрали. Немного повздорили из-за стола, забрали приставной столик, этажерку и ещё почему-то фарфоровую пару, которой никто никогда не пользовался. Рена не верила своим глазам: ей заплатили тысячу сто квадратов. Она могла полностью закрыть кредит, и ещё что-то останется! Она выкупит Деми, и останется всего ничего: встретиться с канцлером в конце года. И просить, просить его восстановить внука Викки Делира в его правах. Тогда он исполнит свою мечту: будет свободен и станет араном. Возможно, тогда станет возможным как-то помочь Андреа, ведь она совершенно беспомощна.

Наконец, мебель вывезли, а вице-мэр остался.

– Я знаю, о чём вы думаете, Рена, – сказал он мягко, – но я хотел вам помочь. Нет, правда!

– Только не ценой продажи стола.

– Чем он вам так дорог?

Рена прижала кончики пальцев к щекам. К ним прилило столько крови, что наверняка она теперь ужасно красная!

– Почему вы сказали им не трогать картину? - спросила она, уклоняясь от ответа на вопрос о столе.

– Она ваша, - серьёзно сказал вице-мэр. – Если аран Моосс открыл «Бонус», провёл тут последние дни и воплотился в свою же картину, то его дух принадлежит владельцу агентства. То есть вам.

Рене всегда казалось, что портрет нашёл общий язык с Деми, а вовсе не с нею. Но спорить не стала.

Вечером ей пришлось пережить серьёзную размолвку с Деми сан Коттом. Во-первых, он ужасно огорчился утрате приставного столика. Во-вторых, Ренины планы ему не понравились.

– Но у нас теперь куча денег, – пролепетала девушка.

– И ты хочешь спустить их на то, что не имеет значения, – сказал Деми. - Я даже не заметил, как прошло больше месяца с тех пор, как ты получила свой поводок. Значит, я и остальных не замечу! Это всё кончится и останется только в воспоминаниях, а деньги можно вложить куда выгоднее.

– Ничего на свете нет дороже свободы! – воскликнула Рена.

– Всё на свете дороже свободы, – угрюмо ответил Деми.

– Но почему? Ты сможешь получить новые документы, восстановить свою прежнюю фамилию, прибавить к ней приставку «аран»…

– И куда я с ней денусь? Куда пойду? Отнимать дом у Андреа, что ли?

– Зачем отнимать? – удивилась Рена. – Просто жить там… Ведь бабушка простила тебя!

– Я не хочу уходить отсюда, – признался Котт. – Я хочу быть здесь. С тобой, значит. Давай-ка лучше на эти деньги купим новый офис. Такой, знаешь… чтобы за ним ещё квартирка была. С нормальной уборной комнатой. Разве ты не хочешь принимать ванну каждый день? И забыть о вонючей дворницкой с дырой в полу…

Рена растерялась.

В её понимании цена на свободу и на квартиру с ванной были вещами совершенно несопоставимыми. Но Деми прижал её к себе, укачивая, уговаривая:

– Рен, мне не нужна никакая свобода. Я готов всё отдать, чтобы вечно быть твоим рабом, только вот беда: у меня ничего нет. Я не знаю, куда деваться, понятия не имею, как теперь жить.

– Ну и дурак, – сказала Рена. – Жить точно так же, только свободным. Разве я куда-то выгоняю тебя?

– Всё-таки давай сначала решим дела агентства, чтобы свободному Деми арану Делиру было не стыдно переступить его порог спустя несколько месяцев, - улыбнулся Деми. – Давай, значит, сначала устроим гнёздышко, а потом уже всё остальное. Я могу подождать.

– Тебе и так пришлось ждать на три месяца дольше, пока я не получила наследство, – вздохнула Рена. – А я даже не знала о твоём существовании!

Но она понимала, что уже вот-вот сдастся. Очень уж соблазнительные картинки подкидывало ей воображение! Квартира! Своя квартирка, пусть и небольшая (на эти деньги сильно не разгуляешься), зато с туалетом и ванной комнатой! Душ каждое утро, ванны с душистой пеной, большая удобная кровать…

– Мы же можем продать это помещение? – вывел её из мечтательного тумана в ясность повседневности Деми. – И прибавить то, что получим, к нашему капиталу. Значит, у нас будет нормальное жильё. И даже какой-никакой заработок…

– Да, – сказала Рена и улыбнулась.

– Ну и хорошо, – сказал Котт. – Люблю, когда ты улыбаешься. У тебя в глазах солнышки.

– Тебе не идёт быть романтиком, – хихикнула Рена.

– Да? А я-то думал, что играю безупречно, – удивился Деми.

Как бы он ни играл, а именно его таланты позволили провернуть всё очень быстро. Даже без помощи Эйвы, отношения с которой у Рены так и не сложились. Девушка никак не могла заставить себя доверять новой помощнице вице-мэра.

И сегодня, собирая вещи, она нет-нет, да и возвращалась к мысли о том, что мошенница пыталась обольстить её Деми.

Деми она отдавать не собиралась никому. Может, потому так легко и согласилась с его доводами.

Ближе к вечеру, когда начало темнеть, девушка закончила укладывать всё для переезда. Сейчас вернётся Деми, позовёт двоих грузчиков, с которыми договорился заранее, и они вчетвером быстренько всё перетащат! Вещей ведь не так уж и много. Только как же быть с араном Мооссом?

Рена встала перед портретом, приподнявшись на цыпочки, и молитвенно сложила руки. Сцепила пальцы замочком и попросила:

– Не сердитесь, пожалуйста, уважаемый маг аран Моосс! Я клянусь, что не причиню вашему последнему пристанищу никаких неудобств! Но вы же не захотите остаться тут в одиночестве или быть проданным какому-нибудь там толстому хихикающему старикашке?! Поэтому мне придётся потревожить вас!

Она приставила к стене табуретку и продолжила свою речь:

– Я вас снимаю со стены, аран Моосс. А потом ещё протру вашу рамочку влажной тряпкой. Она чистая, можно сказать даже – новая, если так о тряпках говорят… Боже правый, аран Моосс, а что это у вас тут прикреплено за рамой?!