Слишком хитрые планы проваливаются на самом простом. Поэтому Деми решил избрать план самый простой, чтобы проваливаться было уже некуда. Рена, разумеется, немного поворчала и даже всплакнула, узнав, что им предстоит обмануть такого хорошего человека, как вице-мэр. Деми даже показалось, что девушка отнеслась к этому излишне эмоционально. К чему слёзы? Он сцеловывал их с нежного лица, пока Рена не успокоилась. А ведь он изложил девушке только половину плана – как раз ту, которая касалась поимки Эйвы и, в самый последний момент, её ловкого исчезновения.
Вторую половину, считал Деми, Рене знать не обязательно. Она ведь не одобряла мошенничества. А ему и Эйве предстояло изрядно повеселиться именно на этой ниве. Котт пообещал себе, что это будет последний раз, но прекрасно понимал, что не последний.
План был удивительно прост и включал в себя только один элемент, который можно было счесть ненадёжным: Рениных сестёр. Держался он, конечно, на Эйве.
Они договорились встретиться два дня спустя после визита вице-мэра, когда Рена отправится к Хаггане на растерзание.
Уже когда девушка ушла, отчаянно переживая и не желая встречаться с инспекторшей, Деми вспомнил, что так и не сказал ей, что видел Хаггану в компании с красавцем мужчиной. А уж как недвусмысленно они держали друг друга под руку! Похоже, что там всё серьёзно! Эх, а ведь мог бы рассказать об этом Рене, глядишь, она ушла бы в лучшем расположении духа. Но Хаггана так неожиданно позвала девушку явиться в свой кабинет! Рена и Деми попросту растерялись. Но обсудили возможные варианты и пришли к выводу, что у КДС к ним сейчас особых вопросов быть не может. Агентство ещё не успело никому ничего задолжать, а сроки по кредиту Рена тщательно соблюдала.
Так или иначе, а девушке пришлось уйти, а Эйва, напротив, заявилась в агентство «Бонус» – аккурат после обеда. Она подстригла, покрасила в тёмный цвет и завила в мелкие кудряшки свои чудные светлые локоны, и оделась в широкие брюки, туфли на высоком каблуке и короткое пальто нараспашку.
– Да я тебя еле узнал, – сказал Деми.
Эйва потянулась к нему, словно желая целоваться, и пришлось выставить руки перед собой.
– Только деловые отношения, – сказал Котт. – Рена мне не простит.
– А ты трусишка, котик? – спросила Эйва, проходя в офис.
– Как твои ребята? – проигнорировав эту шпильку, спросил Деми. – Томятся в тюрьме или ты сумела их вытащить?
– Это только случайные фигуры на моём поле, - пожала плечами Эйва. – Так даже лучше: прибыли-то мы не получили. Вернее, я-то получила, но не столько, чтобы хватило на троих!
Деми подавил желание поморщиться. Он-то своих ребят не бросил! А коварная мошенница, кажется, была способна и не на такое. А ещё звала его работать вместе… нет, с нею надо будет не терять бдительности!
– Значит, так. Я знаю, что ты сохранила документы на тот особняк.
– Это была роковая случайность, – улыбнулась Эйва. - Я просто не успела вытащить их из-под подкладки, куда они совершенно нечаянно завалились!
– Очень кстати завалились, – сказал Деми, садясь на Ренино место за широким столом и указывая Эйве на кресло напротив. – Я навёл справки: хозяйка дома порядочная растяпа! Полиция сообщила ей, хозяйка пришла, ничего толком не проверила и уехала на побережье. Представляешь? Оставила там за старшего своего бригадира, он водит в дом женщин и ничего не делает. Кажется, дом даже не сторожат!
Эйва села, закинув ногу на ногу, в кресло и спросила:
– У тебя есть закурить, котик?
Зажав в зубах тонкую коричневую сигаретку в изящном мундштуке, она некоторое время вдыхала дым и молчала. Но потом выдохнула вместе с дымом:
– Я туда не полезу. Тем более, я так понимаю, эта ваша клиентка ещё не продала свои домишки.
– Ты можешь ей помочь, – оживился Деми. – Было бы хорошо заполучить квартиру – на самом-то деле, по праву, она принадлежит Рене!
– Это мне без разницы, котик. Но прибыль опять же придётся делить на троих, и я получу не так уж много. Ты же помнишь, о чём я мечтаю. Трети выручки на домик не хватит, а скопила я не так чтобы много.
– Можешь забирать всё, – сказал Деми. – Честно. Всё, что ты получишь от продажи дома. И ещё – при Рене об афере ни слова. Для неё всё просто: она тебя ищет, почти ловит за руку на продаже дома её драгоценной сестрице, а потом даёт ускользнуть. Понимаешь?
Эйва докурила сигаретку, сбрасывая пепел в блюдечко на столе, и сказала:
– Смотри, просчитаешься с нею, котик. Мошеннику с честной девчонкой не ужиться. Освобождайся от неё и идём ко мне.
– Это уж не тебе решать, Эйва, – сказал Деми. – Хочешь ни с кем не делить прибыль? Просто молчи при Рене об афере.
– Я обычно называю это «пьеса», – сказала мошенница и светло улыбнулась. – Красивее звучит. Разыграем как по нотам, котик. Обещаю при твоей малютке вести себя словно мышка.
Котту показалось, что она сказала это с оттенком грусти.
Хотя, может быть, только показалось.
***
На свете очень много способов испортить настроение, и очень мало – сделать его хорошим. Рена точно знала, отчего её настроение испорчено на целый день. Мало того, что Деми ей опять наврал – а она чувствовала, что наврал! – сказав, что Лора отказалась принимать назад машину. Мало того, что она расстроилась из-за предстоящего жульничества с вице-мэром. Ещё и встреча с Хагганой… Это роняло настроение «ниже уровня пыли», как выразился однажды Деми.
А вот как его поднять, Рена еще не придумала. Очень хотелось побыстрее покончить с делами, но возле кабинета Айрины сан Хагганы оказалось людно. Рена заняла за мужчиной, бессовестно тискавшим рабыню, на шее которой красовался стилизованный под ожерелье бархатный поводок. Девица, по виду немного старше Рены, из всех сил терпела. А вот самой Рене нестерпимо хотелось огреть мужчину чем-нибудь тяжёлым. Вот жаль, что нет под рукой какого-нибудь кирпича!
– Что смотрите, молодая сан? – спросил он, заметив укоризненный взгляд соседки по очереди. – Хотите присоединиться?
Рена подумала, что и сумка подойдёт, но тут из кабинета высунулся вихрастый юноша. Оглядел очередь и сказал:
– Который тут Вайре сан Филлис? Зайдите.
Мужчина слегка оттолкнул рабыню, и та задела Рену боком и бедром.
– Простите.
Рена заметила, что девица покраснела, но не выглядит униженной и недовольной. Мелькнула мысль – а может, некоторым людям нравится быть рабами? Особенно когда возникают отношения… как вот у них с Деми? И на самом деле у них сейчас происходит не любовь – а вот такая нездоровая зависимость, постепенно переросшая в привязанность?
Но Рена отогнала от себя эту гадкую мысль. Ничего подобного! Это просто сам воздух кредитно-долговой службы, этого омерзительного места, отравляет её. Рабство ужасная гадость, и никто никогда сам не стремится стать рабом и игрушкой чужому человеку, никто!
– Которая тут Рена сан Марна? – послышался голос секретаря.
Мужчина по имени Вайре сан Филлис потянул на себя свою рабыню, прижал к себе и тут же повернулся к Рене.
– Тебя подождать, крошка? – с сальной ухмылкой спросил он.
– Нет, – ответила Рена.
Она уже повернула ручку двери, когда мужчина положил лапу ей на плечо.
– А если подумать? Я видел, как ты смотришь.
– Отвали, диа, – рявкнула Рена. – Или скажу кое-кому, и тебе колокольчики повыдергают!
Мужчина хрюкнул, а его рабыня неожиданно для Рены показала босяцкий жест одобрения – сжала пальцы в кулак и сразу растопырила. Кажется, мужчина не понял, а Рене было в самый раз. Хотя она ещё не слишком близко познакомилась с «уличной пылью» – жестов перевидала немало.
– Входите же, - нетерпеливо крикнул из кабинета секретарь.
И Рена вошла.
Сидящая за столом женщина подняла гладко причёсанную голову. Рена оторопела. Она видела Хаггану угрожающей, домогающейся, холодно-отстранённой, тоскующей и… сухой.
Сухой, словно ветка, на которой уже ничего больше не вырастет!
А сейчас у Хагганы светились глаза, и губы сделались более сочными, припухшими, и на щеках розовел румянец. Что с нею произошло?
– Присядьте, милая Рен, - сказала Хаггана.
– Айрин, я…
– Ты можешь называть меня сан Хагганой, если сложно по имени, - улыбнулась инспектор.
Рена попятилась. Улыбка на лице Хагганы не была, как раньше, людоедской – вовсе нет! Она где-то научилась улыбаться по–человечески, мягко, добро… И против такой Хагганы у Рены не было защиты. Отбиваться от человека, который словно светится изнутри? Против зла несложно изобрести оружие, а что делать с добрым отношением?
– Мне не сложно, – сказала Рена.
– Сядь, девочка, – уже твёрже сказала Хаггана. - Я хочу сделать тебе один подарок.
Рена села, но при словах о подарке напряглась ещё сильнее. Разве не говорила ей когда-то Хаггана, что просто так никто никому добра не сделает? Чем за этакий «подарок» платить придётся? И что они с вице-мэром, сговорились благодетельствовать, что ли?
Но Айрина сан Хаггана, кажется, даже не подозревала, о чём думает Рена. Она взяла со стола какой-то документ – на плотной бумаге, с золотистой печатной каймой, с печатями. Документ был не на пишущей машинке отпечатан, а написан от руки красивым почерком – стало быть, очень важный. Инспектор пробежала по написанному взглядом и снова улыбнулась Рене.
– Я хочу тебя освободить от этого негодяя, - сказала она. - У меня, конечно, нет таких денег, но я могу дать тебе разрешение. Думаю, если вице-мэр серьёзно настроен насчёт твоего будущего – деньги ты сможешь попросить у него.
Рена непонимающе уставилась на бумагу и тонкие ровные пальцы Хагганы, аккуратно держащие её.
– Прошу прощения?
– Милая Рен, – торжественно промолвила Хаггана, – всё, что тебе надо – это расстаться с человеком, который портит тебя. И лишает нормального будущего. Посмотри, как страшно он на тебя влияет…
Рене стало страшно. Что она хочет сделать с Деми? И, главное, как противостоять этому вновь поменявшему лицо злу? Доброму, понимающему, усыпляющему своей заботой, но всё же злу!
– Возьми это. И, если ты не захочешь меня видеть по какому-нибудь важному делу, я больше не потревожу тебя.
Это прозвучало ещё более устрашающе.
– Вы… Айрин? Что вы такое придумали?
– Я? Боже упаси, – Хаггана тихо засмеялась. - Я нашла женщину, с которой мне хорошо. И которой я нужна. Ты мне по–прежнему небезразлична, но я поняла, что тебе это не надо. Так вот и ты должна понять, что ты не должна продолжать жить в одном доме с Деми сан Коттом.
Это имя Айрина произнесла с отвращением на лице и в голосе.
– Поэтому бери.
Рена взяла документ дрожащими пальцами. Бумага была глянцевая, гладкая, прохладная на ощупь. Казалось, что она вот-вот выскользнет из рук. И казалось, что буквы никак не складываются в слова, пляшут, размываются, исчезают с документа…
– Так, а ну-ка не реви на государственную бумагу, – строго сказала Хаггана, и Рена рывком вытерла глаза.
– А что там? - спросила она, чувствуя страшную слабость во всём теле.
– Что-что… Всё, что я смогла выбить. И скажи этому негодяю, что я не ради него старалась, а ради тебя. Чтобы его преступления случайно на тебе бы не сказались. И чтобы…
Хаггана на секунду прикусила губу.
– Ты так и не пообещала, Рен.
– Что?
– Что освободишься от Котта, когда он будет свободен от тебя.
– Простите?
– Это право выкупа, дурочка, – сказала Хаггана.
Слёзы хлынули так неожиданно, что Рена ощутила их вкус во рту. И в носу защекотало! Девушка вскочила со стула, схватив бумагу, и кинулась к двери. Айрина поднялась с места, и Рена, услышав, как скрежетнули по полу ножки её кресла, бросилась обратно – обниматься.
– Айрин, - взахлёб говорила она, – Айрин, вы не представляете! Я найду деньги, я… вы только не сердитесь, но он хороший человек, он чудесный, совсем не такой, как вы думаете.
– Что, по-твоему, он сейчас делает, этот ваш чудесный человек? - спросила Хаггана. – Наверняка проворачивает какую-нибудь мелкую махинацию или ворует молоко. Глупый мальчишка, неспособный ни защитить тебя, ни сделать счастливой.
– Вы так неправы! – начала Рена.
Затрещал телефонный аппарат – сипло, надсадно, словно охрип от частых звонков. Инспектор высвободилась из Рениных объятий с явной неохотой и взяла телефонную трубку.
– Бейли, – одними губами произнесла Айрина и снова засияла изнутри.
Рена свернула документ в трубочку, положила в сумку и на цыпочках вышла из кабинета. Сидящий в приёмной за пишущей машинкой секретарь шёпотом попрощался с нею.
Город уже любовался закатом, в оконных стёклах плавилась солнечная медь, и Рена летела к трамвайной остановке, как на крыльях.
На свете ужасно много способов испортить человеку настроение. Но тем ценнее, когда что-то или кто-то делает его хорошим.