Будем жить!

27-е число восьмого месяца, походная колонна РА, ближе к вечеру.

- Ну что, бойцы, как настроение? – Марев (официальный позывной «Мир») возмутительно бодр и весел. Блин, мы полночи в карауле проторчали, а потом день за рулём, какое может быть настроение?! Спать-хочу! Очень-сильно-спать-хочу! Второй наряд за трое суток, чёрт бы тебя подрал! Я понимаю, что основной состав только вчера присоединился, из ППД выезжали всего тремя машинами, кроме нашей – КШМ и «техничка», но какого ещё и под…бывать?! тем более, караулы никак расслабляющим времяпровождением назвать нельзя – мы едем практически вдоль Амазонки, на расстоянии едва не прямой видимости, петляем между холмов и зарослей на самой границе между саванной и речной поймой, и количество живности здесь просто-таки зашкаливает. А где много обитателей – там много и тех, кто этих обитателей харчит, и совсем не против попробовать новинку меню – человеков в кожурке униформы! Так что иногда даже просто находиться вне стен кемпера страшновато, тем более быть там продолжительное время…

- Нормально, тарщ-старш-лейнт! – это мы хором, с имбецильными улыбками. Старое армейское правило – отвечай так, как от тебя ожидает начальство. Если, конечно, от этого не зависит твоя жизнь или здоровье – тогда возможны варианты… И, естественно – улыбайся, начальство любит идиотов! Идиоты «…излишним разумением начальство не смущают…», так сказать…

- Это прекрасно, бойцы! Тогда, есть предложение – пообщаться без официальности, как коллегам, хоть нам и недолго вместе служить, но всё же… Короче, ноги в руки – и за мной, ужинать! – старлей спрыгивает с подножки моего «гелика» и, не оглядываясь, уходит в сторону уже почти выстроившегося круга машин. Сегодня мы остановились в распадке между целой россыпи холмов, на небольшой ровной площадке – явно здесь не первая стоянка, видны старые костровища и даже затянувшиеся травкой колеи, хоть и неглубокие. Вокруг ровной поверхности, в основном каменистой с редкими травяными «языками», буйные заросли узловатого кустарника, его часто называют «деревянный спотыкач», от широко известного всем, кто занимался хоть какой-то фортификацией, сленгового прозвища «колючек»; другого названия, насколько я в курсе, пока никто не предложил… Растёт здоровенными клубками высотой до двух-трёх метров, чаще всего именно вот в такой холмистой местности, заполняя собой распадки, лощинки и промоины; колючек вроде бы не имеет, зато ломается как нарочно – оставляя расщеплённые и острые до жути «хвосты», примерно как земной бамбук. Только бамбук – это один сплошной стебель, а тут комок торчащих во все стороны веток… стоит отрезать (отпилить, разумеется) часть ветки – «лохматится» остаток до места отростка! Порет и скаты, и живую плоть как скальпель – точнее, целый пучок скальпелей! Пройти сквозь заросли малореально даже с бензопилой – не то чтобы ветки сверхтвёрдые, но переплетены зверски, торчат во все стороны, при этом достаточно упругие и прочные. Пока один куст выпилишь – весь в порезах будешь, а пробиваться иногда через сотни метров приходится… При особой необходимости кустарник просто выжигают, горит неплохо, хотя для полного выгорания требуется часа полтора-два, да и то остаются крупные стволики, частенько ещё и лопнувшие от жара – готовое противопехотное заграждение, в стиле древнеримских противослоновьих, типа досок с набитыми в них гвоздями… Въезд на стоянку только один – оттуда мы сюда и попали. Перекрыть удобно, хорошее место, никакая зараза не влезет, а двуногие… это уже паранойя, бандитов, желающих напасть на крупное подразделение РА, надо ещё поискать даже в Латинском Союзе, про территорию собственно ПРА и говорить не стоит! Опытный командир наш старлей, что есть – то есть, никаких вопросов, вот бы ещё повнимательнее к подчинённым относился… Хотя это его «служить вместе недолго» наводит на некоторые мысли, не скажу что сильно утешающие!

Накрылся отдых… Хотя, может, обойдётся каким-нибудь служебным собеседованием, в стиле: «…Как зовут?! Родину любите?! Готовы не опорочить и оправдать?! Молодцы, служите и обрящете, и воздастся вам!.. Свободны!»? Было бы неплохо – чёт нету настроения вести сложные и многозначительные разговоры «как бы ни о чём», с подтекстами и скрытыми смыслами – в общем, «прописываться»… А придётся, скорее всего – вон уже компания собралась, зубы заточила и когти полирнула! Утрирую, но не так чтоб очень… И что лейт всё-таки подразумевал под «недолго»?! Одни загадки… Надеюсь, это не затянется? Сегодня мы остановились заметно раньше вчерашнего, да и позавчерашнего тоже – может, получится выкроить чуть больше свободного времени, для того же сна хотя бы? А то, чувствую, завтра нас опять наряд в караул ждёт – как самых «молодых», да мы и вправду тут как бы не эти, самые, часть почти полностью из кадровых… нет, на «дедовщину» я не рассчитываю, но вот погонять молодняк по всем хозработам, которые раньше приходились «на коллектив» – тут, как говорится, сам бог велел!

Хорошо хоть, пока нас не так уж много. Наша «автоколонна» на текущий момент состоит всего из семи машин плюс «бардак». Наш (вообще-то – мой, но я сам, по непонятному мне личному выверту психики, считаю «гелик» нашим, общим) трак – не только разрешил лейт использовать машинку, но прям чуть не прослезился, узнав, что заботиться о нашем размещении не понадобится, всего лишь ценой регулярной заправки «дизелем» и прочими регламентными жидкостями – едет в колонне сразу за КШМ-кой на базе какой-то «татры», не сильно я разбираюсь в чешском автотранспорте. В КШМ обитает сам лейт Гараев, Анатолий Валентинович, его зам старшина Кудесин Павел Михайлович, и ещё трое бойцов, в том числе водитель «татры», ефрейтор Харитон; пока не понял, что это у него – имя, фамилия или прозвище-позывной, а может совмещает… рядовых ещё не запомнил, слишком много их для одного дня. Три других машины – это вообще нечто мной не виданное! Жилые… гостиницы, что-ли?! Каждая машина – все на основе четырёхосных «МАЗ»-ов, при этом полноприводных, но явно гражданских, хоть и перекрашенных в любимый местными камуфляж – укомплектована кузовом-кемпером, разделённым на отдельные кубрики по шесть носов на помещение. В каждой машине шесть таких боксов-комнат, с трёхъярусными спальными местами (средние койки можно откидывать к стенкам), столиком посредине (тоже съёмным), и отдельным входом с улицы. Таким образом, три машины в нормальной загрузке легко и непринуждённо обеспечивают спальные места для роты солдат, или даже более – но уже сменами. На сегодня количество бойцов в «колонне» не превышает полуроту, но мы, по идее, должны доукомплектоваться чуть дальше по маршруту следования. Кроме этих «людовозов» в составе «автоколонны» идёт «техничка», на трёхосной версии того же «КаМАЗ»-а, заодно она же и кухня, там тоже есть маленький кубрик на троих жильцов, и, разумеется, топливозаправщик – обе эти машины тащут прицепы, у «технички» рефрижераторного типа, в смысле с жёсткими бортами и крышей (собственно, как раз прицеп и есть кухня!), у наливняка, естественно, прицеп-цистерна. Всё это так и называется – «автоколонна», и, по сути, представляет собой передвижную охранно-строительную воинскую часть, предназначенную для сопровождения и конвоирования каторжников в процессе выполнения ими работ, требующих определённой мобильности во время производства оных. Таких «полевых ИТК» всего три штуки на весь Протекторат, основной контингент ЗК задействован на стационарных объектах; и используются «автоколонны» для весьма специфических задач. Например, прокладки дорог у берегов рек (в более безопасных местах работают «вольняги»), вырубки участков леса, прокопки каналов… и любых других, для которых нужно достаточно быстро перемещаться. Разумеется, копаются каналы не только кирками и кетменями, да и дороги отсыпаются не одними толпами ЗК с тачками наперевес – на Земле двадцать первый век! Невыгодно использовать рабочую силу совсем уж неквалифицированно (это нам старшина вчера объяснял «политику Протектората», а заодно и ликбез по системе ИТЛ ПРА провёл), тем более в местных реалиях, когда и без того нехватка персонала катастрофическая – хотя доля ручного труда всё равно превышает 50% и более. Но, тем не менее, гибнут каторжники регулярно как в автоконвоях, так и на стационарах – по нескольким причинам. Во-первых – сами работы проводятся там, куда гражданских ни за какие деньги не заманишь! Сельва в пойме Амазонки и её притоков, малоисследованное предгорье, собственно Кордильеры… хватает диких мест. Хватает там и хищников, и ядовитых гадов, и не только гадов – тоже ядовитых или болезнетворных! Во-вторых – оружие каторжанам не положено, после выдачи на руки инструмента (тех же кирок, ломов, бензопил и так далее) приближаться к конвою «зекам» запрещено под угрозой немедленного уничтожения. С работы в охранный периметр входят по одному, оставляя инструмент возле внешних постов, и под прицелом конвойщиков – да и в периметре перемещение только под дулами охраны. Строительная техника у них тоже из разряда «мини», на тяжёлые бульдозеры или экскаваторы отбывающих срок не пускают – во избежание. Тяжёлая техника обычно управляется бойцами конвоя и работает, скажем так, параллельно работе ЗК, на разных захватках. Топливо тоже заливается от силы на несколько часов работы, для предотвращения угона. Впрочем, дороги для ЗК не слишком частый фронт работ, куда чаще задача – ирригация Амазонки с параллельной корчёвкой растительности; ну и стационарные лагеря – карьеры/шахты/рудники с сырьём. Там, кстати, своей биодряни хватает… Соответственно, при нападении, скажем, гиены – хотя как раз гиена редкость там, где не редкость каторжники – зк могут отбиваться топорами или, побросав оные, мчаться к автотранспорту (и солдатам) и молиться, чтобы зверь сожрал напарника и наелся им, или, если сильно голодный, съел какого ещё из отставших сокамерников. Это если успеют убежать – гатор, к примеру, гарантированно убивает добычу одним ударом, исключения пока что не зафиксированы ни разу! В-третьих – медицинское обеспечение у каторжников сильно скромнее среднестатистического, не «вата-пластырь-зелёнка», конечно, но даже мой личный набор сывороток этак раз в несколько полнее и разнообразнее доступного бандитам… бывшим. Я уж молчу про неизвестные местной науке яды и болезни, вообще не имеющие ни названий, ни соответствующих препаратов – тоже достаточно частый для зк путь на тот свет… Травматизм на производстве также никто отменить пока не сумел – случайно упавшее на человека бревно или валун, сломанная конечность с повреждением крупного кровеносного сосуда, банальный инфаркт – и прочие причины повышенной смертности. Год каторги – это от семидесяти до восьмидесяти процентов доживших до конца срока, три года – уже не более пятидесяти, пять-семь лет – процентов десять-сорок (тут уже значительная градация по месту отбытия – даже имеется нечто вроде поощрения «за примерное поведение», в виде перевода из «автоколонны» в стационарный «исправительный» лагерь), полных десять лет в подвижных ИТЛ живут единицы, про отмотавших значительно больше десятки пока даже слухов не ходит! Такая вот арифметика…

- Эй, сержант, как там тебя… Злой, не спи, замёрзнешь! – тьфу, чего-то я и правда «потерялся», как сопливый горожанин! Так и виверну проспать можно! Чего тут у нас? А-а-а… пришли. Полевая кухня «по Ново-Земельски», версия РА.

На площадке, образованной установленными в круг машинами, возле прицепа-кухни деловито снуют трое поваров. Сам прицеп радует глаз поднятыми вверх стенками фургона, в таком виде образующими что-то вроде навесов-тентов, пусть и весьма скромных по размерам. Прицеп хоть и довольно высокий, но с одной стороны сделан этакий переходной мостик, по которому колонной «по-одному» движутся военнослужащие, получая по ходу движения свои порции в подносы-тарелки по типу американских армейских – когда в одном подносе сразу все ёмкости, под всю порцию, от «первого блюда» до салатной горочки. Если хорошо подумать, для полевого питания так, наверное, действительно удобнее, чем с несколькими отдельным посудинами. Собственно, в пингвинской армии эти забавные «картриджи» тоже именно для питания «в поле» используются, в стационарных столовых всё как у всех, отдельные фарфоровые/стеклянные/алюминиевые миски-тарелки-блюдца… Единственное отличие – если на Старой Земле тарелко-подносы давно уже пластиковые одноразовые, то здесь как раритеты из шестидесятых годов прошлого века – блестящая нержавейка!

Столов, даже раскладных, нет как понятия. Едим, устроившись на раскладных табуретах с матерчатыми сиденьями, такими любят рыбаки пользоваться, если на раскладное кресло средств не хватило! Повара, исключая одного постоянно разкладывающего пищу по посудинам, заняты обеспечением готовки пищи – то кочегарят топки под булькающими корытцами с едой (топят как углём или дровами, так и жидкотопливными горелками – как я понял, в зависимости от наличия топлива; сейчас как раз один из поваров электропилой разделывает сухую лесину, срубленную в ближайшей рощице, вероятно, «на завтра»), то что-то драют, вот какой-то здоровый котёл залили водой и засыпали туда что-то чистящее… о, понял! Туда пустые подносы кидать надо, вон сразу трое подошли с грязной посудой… Ложки-вилки в короб поменьше, тоже залитый водой больше чем наполовину. Хотя, смотрю, многие собственными столовыми приборами пользуются – у нас в ЦУП-е такого не было.

- Ну что, бойцы, наелись? – это старшина Кудесин, дядька лет тридцати местных, как чёртик из коробочки вынырнул откуда-то из-за спины! Я выщелкнул магазин из рукояти «вальтера», передёрнул затвор, подобрал с земли патрон, вставил обратно в магазин, заправил пистолет обратно в кобуру… всё это глядя на старшину. Пал-Михалыч, зараза, только слегка улыбался, всем видом показывая, насколько ему, старому-опытному-тонну-соли-в-походах-сожравшему, забавно наблюдать за наивным молодняком. День с таким же равнодушным видом ставит на предохранитель свою «семьсотшестнадцатую» (один-в-один как у Весла – трофей со смаглов, День, рассказывали, как эту штуку увидел – так и залип, он на винтарь Весла давно облизывался), заодно отводя ствол в сторону – взгляд Михалыча чуть меняется. Щелчок предохранителя колянового ствола и вовсе сгоняет покровительственную лыбу с рожи.

- Чего вы такие резкие, бойцы?! – не выдерживает старшина.

Я пожимаю плечами – лом разговаривать, за меня отвечает День:

- Так привычка, тарщ-старш… В буше в возможную опасность сначала стреляют, а потом смотрят, во что целились. И любой неправильный или просто неожиданный звук, запах, чьё-то появление – именно опасность! Вот и сработали, как научены…

- Н-да… Ладно, начнём заново – вы приём пищи закончили? Или добавки хотите? Если голодны – то вперёд, у нас на этот случай всегда есть сухпай, а то и в котлах чего остаётся. В учебках кормят, насколько я знаю, хорошо – но не так вкусно, так что не стесняйтесь…

Кормёжка действительно была на высоте – как вчера, так и сегодня повара старались «за совесть», я уж и забыл, когда плов ел – да ещё такой, сочный, но не сальный, и рис чтоб твёрдый, но не жёсткий… м-мням! Да и салат – вообще произведение искусства, огурчики-капусточка-зелень… Вчера рагу накочегарили – тоже чуть пальцы не откусил, в рот еду запихивая! Мастера, без вопросов.

- Благодарю, но я, пожалуй, воздержусь, – первым успевает Весло – и так наелся под горлышко! Я киваю, День согласно хмыкает.

- Тогда – идём, пообщаемся? А то вы как сами по себе, даже как звать вас – почти никто не знает. Из своего грузовика вылазите только по необходимости, да и амуниция у вас нестандартная…

Возле «технички» уже сидели или лежали на карематах человек семь, большая часть в командных званиях. Старлей отсутствовал (а ведь, имено он как бы приглашал нас «поговорить»!), зато помимо Кудесина – он в этой компании самый старший и по возрасту, и по званию – ещё три сержанта, один младший сержант и один ефрейтор. Кажется, большая часть командования «колонны» перед нами. Садимся на свободные табуретки (их что – у столовских спёрли?.. хотя да, куда тут тащить – как взяли, так и вернут), вызывая непонятное перемигивание между собравшимися, и ждём – в конце концов, это нас пригласили, так что сами и спрашивайте. Тишина стоит минут пять, наконец не выдерживает один из сержантов, выглядящий внешне немногим младше старшины:

- Не хотите представиться, орлы? А то даже обращаться к вам неудобно – ни имён, ни прозвищ… Или вы ещё позывных не успели заслужить?! – а вот и первая подковырка. Ну куда ж без мерянья… фабержами! Заслужили, не заслужили – какая разница, один хрен, вы уже нас в салабоны записали, на рожах написано… Кроме, пожалуй, старшины – этот в выводах осторожничает…

- Младший сержант Злой, позывной Следопыт, окончил общий курс подготовки в четвёртом учбате (при этих словах несколько лиц скривилось в сожалеюще-разочарованные гримасы) Ново-Одесского УЦПП, проходил дополнительные факультативы на базе имеющихся в ЦУП-е. Там же присвоено звание, личным распоряжением начальника центра подполковника Ларева. После окончания учебного курса поступил в распоряжение кадрового управления ППД, где и направлен в ваше подразделение. – я чуть расслабляюсь на сиденье, показывая, что считаю отчет завершённым. Пока «саксаулы» переглядывались, вступил Весло, нарочито копируя мой доклад:

- Ефрейтор Редько, позывной Весло, прошёл курс подготовки в четвёртом учбате Ново-Одесского УЦПП, спецкурс выживания в дикой местности, дополнительные факультативы. Звание присвоено по совокупности заслуг после завершения подготовки. Направлен в распоряжение кадрового управления ППД под командой След… младшего сержанта Злого.

Тут же, не ожидая дополнительных приглашений, заговорил Денис, в том же стиле:

- Ефрейтор Хромко, позывной День, прошёл курс подготовки в четвёртом учбате Ново-Одесского УЦПП, спецкурс выживания в дикой местности, дополнительные факультативы. Звание присвоено по совокупности заслуг по завершении подготовки, дальше аналогично.

Снова тишина, старослужащие переглядываются, наконец тот же сержант, прокашлявшись, выдаёт:

- Интересные вы ребятки… Сразу трое после учебки – и все в званиях, а один даже сержант. При этом все «четвёрки», даже не «перваки», а ведёте себя вполне грамотно, плюс позывные у каждого. Кто вас, кстати, называл? Может, знакомые есть? – ах, какая дружелюбная улыбка! Верю-верю, пасть только не порви…

- Я и День – «крёстники» Следопыта, сам Следопыт… мы не в курсе. – короткий ответ Весла больше похож на удар или плевок. Сержант чувствует, что несколько перегибает, но продолжает допрос:

- А ты, сержант (ну хоть не «младшой», минимальное уважение выказывает, эта традиционная игра при обращении к подполклвникам, младшим сержантам, лейтенантам и, естественно, генералам – этих всегда именуют просто «генерал», не сортируя, генерал-майор он или генерал-лейтенант, а вот «генерал армии» как раз наоборот, называется целиком!) кем «крестился»?! И где это молодым сразу в призывной комиссии позывные дают?!

Ещё один озабоченный чистотой рядов и незыблемостью традиций… Какая тебе, в сущности, разница?! Это ж охренеть как важно – имею ли я право на «квадратную» кепку/шапку, или ещё только на обычно-бесформенную (кто служил – понимает)?! Могу ли я сунуть руки в карманы в курилке, или таки сие действо однозначно обрушит стабильность вселенной как минимум в отдельно взятой воинской части, а может, и во всей армии… Я уже было собрался ответить как можно более язвительно, даже текст примерно составил… чуть более сильный (понимай – вообще заметный, в отличие от обычного затишья) порыв ветра со стороны проезда в нашу уютную лощинку овеял лицо, принеся с собой запах близкой воды Амазонки (оттенок гнилой прибрежной жижи напополам с тиной и прочей дрянью), и практически одновременно мощный удар по сознанию слабоконтролируемым страхом со стороны кошаков заставил подавиться словами! Страх не обычный, этот они давно уже умеют давить, любой испуг почти мгновенно переходит в ярость и порыв к атаке! Но сейчас меня затапливает почти первобытным ужасом, как перед каким-нибудь стихийным бедствием! Коты в панике, пушистые едва сдерживаются от немедленного бегства «куда глаза глядят»!

- Эй, «младшой», ты чего язык проглотил? Сам себе кликуху придумал, а теперь прикидываешь, как выкручиваться?! – опять этот занудливый «охранитель устоев». Я пытаюсь погасить захлёстывающий ужас, кое-как отстраняюсь и чужим даже для меня самого голосом хриплю:

- Тревога… Сейчас тут будет полный пи…ец! Надо срочно валить, пока можем!

У сидящих напротив старослужащих мои слова вызывают идиотский хохот – они уже «всё поняли»! Дебилы, вам жить осталось минуты от силы, а вы…

- Следопыт, что случилось? – а вот старшина Кудесин, кажется, с головой дружит.

- Не знаю! Но опасность рядом, и от неё не отбиться! Только бежать, тогда, может быть… – я замолкаю. День и Весло уже не обращают внимания на идиотские подначки «саксаулов», и готовы выполнять любые приказы – но я сам не знаю, что приказывать! Старшина тащит меня куда-то, и через десяток секунд я обнаруживаю перед собой старлея – ну, или он обнаруживает меня, с какой стороны смотреть.

- Докладывайте, сержант, что вам «такое» вдруг показалось? – замечательное начало разговора, просто идеальное!

- Товарищ старший лейтенант, со стороны реки – на нас идёт… опасность! Если мы сейчас же не уберёмся отсюда – окажемся в ловушке. Необходима немедленная эвакуация!

- Вы бредите, сержант? Какая ещё «неведомая» опасность?! Вы не пьяны, случаем?!

Не верит… и не понимает, б…ять! Что делать?! Мы тут как в мышеловке, единственный выезд как раз со строны угрозы, пока она проявится – драпать будет поздно!

- Тарщ-старш-лейнт, разрешите поднять дрон для доразведки?! – хриплю я, сдерживая уже собственную панику – кошаки зря истерить не будут!

- Надо же, какие срочники пошли, даже дронами снабжаются… а мы, кадровые, всё ножками да оптикой обходимся! – кривляется лейт, но всё же кивает – Ладно, младший сержант, разведывайте, что там вас так напугало…

- Надеюсь, успею до того, как это станет бесполезным! – лейт от моего ответа стискивает зубы, но молчит. День уже умчал к «гелику», мы с Веслом рысим вслед, а когда мой старый квадр поднимается в воздух, рядом вдруг обнаруживаются и старлей Марев, и старшина, и даже аж трое из допрашивавших нас сержантов, включая того самого «ортодокса». Я, как наиболее опытный в обращении с квадром, взялся за джойстики и несколько минут был сосредоточен только на картинке, передаваемой камерой. Остальные переговаривались друг с другом, пытались плоско шутить, да и вообще… День стоял прямо у меня за спиной, вглядываясь в экранчик ноута, на который выводилась картинка, он же первый и увидел… ЭТО!

- Следопыт, смотри, какая-то дрянь мельтешит в воздухе, можешь чуть ниже камеру опустить? Или лучше увеличение сделай, так быстрее будет…

Послушно увеличиваю разрешение, но то, что мельтешит в воздухе, делает это слишком быстро, видны только смутные пятна. А вот на земле всё шевелится куда медленнее, и потому настроиться на отдельный участок куда проще. Я ещё чуть приближаю изображение – и узнаю… но День успевает первым:

- Б…яа-а-а-ать! Это сплюхи… Миграция!!!

Выражение «волосы дыбом» – ни разу не художественое преувеличение! Попасть на маршрут миграции сплюх – гарантированная гибель, если останешься на месте. Сами сплюхи – дикая помесь кузнечика и богомола, вся из колючек, этакий насекомый ёж. Одиночное насекомое, пусть и хищное, и всеядное до кучи – неопасно и даже экзотично-привлекательно. Агрессию проявляет умеренно, если не попытаться раздавить – может и не напасть. Яд скорее напоминает желудочный сок, то есть жжётся – но слабо, если своевременно смыть; и даже попав прямо в кровь, чрезмерного ущерба не наносит. Считается, что насекомое имеет несколько этапов развития, или несколько специализированных особей роя, как у муравьёв – солдаты, рабочие… Но имя своё тварь получила не за это!

Раз в несколько лет единовременно увеличившие численность в несколько раз… сотен, а то и тысяч раз, насекомые начинают миграцию – такое впечатление, что куда попало, хоть в реку, хоть в пустыню, лишь бы вперёд. Прямо как лемминги, те тоже прут куда попало, абы вперёд… Скорость продвижения шевелящегося ковра из насекомых, затапливающего собой всё подряд и оставляющего позади выжранную до пустот от корней (сами корни тоже сжираются до пары метров вглубь почвы!) землю, не превышает шести-семи километров в час. Казалось бы, можно даже просто убежать, пешком! Но природа не терпит пустоты – а мясо сплюхи любят больше, чем древесину… поэтому перед ползущими (и прыгающими) насекомыми впереди летят «разведчики», наполняя воздух треском крыльев и сладковатым ароматом. Снотворным ароматом – вдохнувший это облако человек (и не только человек, разумеется – даже не столько человек, на людей пока эндемичного хищника здесь не найдено; человека тут любой с удовольствием харчит) хочет только лечь и спать, неважно где и как – лишь бы не тревожили. Если воздействие по длительности превышает несколько минут – разные люди по-разному сопротивляются этой наркоте, от пяти минут до четверти часа – то даже обколотый стимуляторами человек не выдерживает… пару раз были случаи, когда на миграцию натыкались егеря РА с комплектом стимуляторов в аптечках… И засыпает «хомо сапиенс» накрепко, даже не ощущая, что его начали выедать доползшие «наземные» насекомые! И мы, похоже, прямо на пути миграции! А двигаются такие «волны» до пары-тройки суток безостановочно, иногда уничтожая полосу до двухсот пятидесяти километров протяженностью и до трех десятков километров шириной. За ними остаётся только серая земля, иногда обглоданные остовы самых твёрдых и прочных пород деревьев, водоёмы, забитые утонувшими сплюхами, и целые залежи самих насекомых, умирающих во время движения тысячами… Зачем они начинают эти свои миграции, а также их периодичность – пока что полный вакуум информации. Не появились ещё отважные энтомологи, рискнувшие начать изучение сплюх. В «спокойном» состоянии место обитания колонии – считается, что сплюхи скорее роевые насекомые, что-то типа муравейника или пчелиного семейства, хотя утверждение скорее гипотетическое, никто никогда «королеву сплюх» не видел – это территория метров так семьдесят-сто диаметром, в которой нет ничего живого кроме растений, и то не всяких. Любая забредшая туда живность тихонько задрёмывает и… ку-ку. За границы территории насекомые выбираются крайне редко, зато если вдруг кто атакует колонию (или сплюхи заподозрят агрессию) – сражаются насмерть, не считаясь с потерями. Есть и на них свои «муравьеды», в основном из тех же насекомых, иногда находят разорённые неведомо кем колонии, взрытые явно весьма мощными когтями пласты земли с ходами в них, но обнаружить, кто именно этим занимается, пока что не удалось. В любом случае нельзя сказать, что причиной миграций служит черезчур высокая численность этих долбаных кузнечиков, годами границы их территорий не меняются, а потом вдруг р-раз! Нашествие…

Самое странное даже не сам факт такого вот стихийного бедствия. Куда интереснее как то, что начинаются «миграции» в любое время – могут и весной, а могут и осенью перед самыми дождями, – так и то, что нашествия ничем не заканчиваются! Ареал обитания насекомых не меняется, они как лемминги – которые вдруг срываются с места миллионным стаями и тупо прут куда попало, в итоге так же массово вымирая. Примерно так же заканчиваются и «миграции» сплюх, заканчиваются всегда одинаково – ковром дохлых насекомых… и полностью очищенной от любой жизни территорией, на некоторое время, разумеется.

- Что-о-о?! Тревога! – старлею хватило одного короткого взгляда на экран и секунд пяти для осознания и выработки верных решений, только вот времени на подъём квадра мы уже потеряли минут двадцать, и это только до объявления «тревоги»! Я, не дожидаясь команды, веду квадр назад – не хватало ещё, чтобы его уграли летучие насекомые, тупо забившись между лопастями пропеллеров – заодно просматриваю местность под дроном. О, а вот и наша дорога, по которой мы сюда заехали – до переднего края «волны» километра два, может меньше – минут десять от силы! Нам до выезда из узкой лощины и поворота в сторону саванны – километров пять, за десять минут можно проехать без особых усилий… если бы мы все были уже в машинах! А так – пока соберёмся, пока двинемся…

- Слушай мою команду! Код «красный»! Всем немедленно занять места в транспорте, имущество оставить на месте, только личный состав! Минута на сборы, и уходим, ведущий – борт «два»! По машинам! Выполнять! – вот, может же, когда припечёт! Марев принял единственно верное решение – нас теперь только скорость может спасти, немедленное бегство! Проскочить по краю полосы миграции, выбраться на открытую местность, и уже там уходить за счёт скорости. Я гоню квадр на полной скорости обратно, пытаясь хоть как-то успокоить почти невменяемых зверей, Весло, видя моё состояние, толкает Дениса за руль «гелика», а сам втаскивает в машину меня вместе с пультом управления и ноутом, захлопывает входной люк и почти орёт мне в ухо:

- Лёха, я в люк на крыше высунусь и поймаю дрон, наводи на меня и отрубай, когда крикну!

Я хриплю «Не пролезет!»; Весло уже держит в руках ремень и, чуть не сверзившись кубарем на пол из-за рывка начавшей движение машины, всё же высовывается в люк, практически закупоривая его своим торсом. Арта прижалась к одному боку и молча трясётся, зажмурившись; Арес с другой стороны, пытается грозно рычать куда-то «в пространство», но постоянно сбивается на тоскливое мяуканье… Но зато на мозги стали меньше давить! Машина набирает скорость, я вижу на экране торчащую над крышей колянову тушку, подвожу квадр к нему и под крик «Хватит!» отключаю движки, напоследок мельком отметив совершенно дикое выражение на роже Весла. Ещё через минуту Коля сваливается вниз, попутно захлопывая люк и задраивая его наглухо:

- Всё, сделал! Ремнём на крыше прихватил, так что, надеюсь, не свалится… Ты как, комнадир?!

Я, удерживая обеими руками кошаков, прижавшихся настолько, что я уже не сильно понимаю, где заканчиваюсь я и начинаются звери, бурчу:

- Херово, Коля… Мало того, что снаружи жопа – так ещё и мои мне мозги выносят… Но сейчас вот вроде как полегче, а перед тем, как мы в машину влезли – я думал, свихнусь от страха! Так приложили, что едва визжать не начал, как ребёнок…

- Вижу, Следопыт. На, вытри… – Весло протянул мне «мокрую» салфетку. Я с удивлением уставился на него:

- Кого вытирать?! Зачем?

- У тебя носом кровь пошла. Немного, но заметно – не чувствуешь разве?

Ну надо же! И действительно – не чувствую, дышу-то всё равно сквозь зубы оскаленные, так почему-то проще… Нехотя отрываю от дёрнувшегося Ареса руку, быстро провожу пару раз под носом салфеткой и отбрасываю покрасневшую тряпочку в сторону, после разберёмся… Из кабины орёт День:

- Командир, мы уже выворачиваем на широкое место, ещё минут пять – и начнём оттрываться! Но летающая дрянь уже над нами! Весло, лезь сюда и если я вдруг начну уплывать, делай что хочешь – но буди! Застрянем тут – сдохнем, их дофига, миграция только началась… Какого лысого им на месте не сидится, сами передохнут – но и выжрут всё что можно…

Весло нырнул в лаз кабины, а я, обхватив своих подопечных, старался передать им уверенность в благополучном исходе… Из динамика послышался голос Марева:

- Канистра, что с вами?! Канистра, приди в себя! Ефрейтор Грубин, запрещаю засыпать! Серый, твою мать, держись!

Канистра – это наливняк наш, топливозаправщик, он всегда в колонне последний, и его водитель, кажется, паршиво переносит воздействие сплюх; из тех, видать, которым и пяти минут много… Помочь им (в кабине должно быть два человека, хотя не факт, в спешке могли заскочить куда угодно, лишь бы в машину) всё равно нечем, остановиться и выйти наружу, в снотворное аэрозольное облако – один из вариантов самоубийства, в виде бонуса практически безболезненного. Так что кроме криков старлея в рацию никаких действий (и команд того же Марева) не последовало – если они отстанут, их не спасёт никто и ничто…

Гнали мы технику примерно час, удрав за это время по прямой от «волны» километров на двадцать, может чуть больше. Команда «Принять вправо, остановить движение!» прозвучала совершенно неожиданно – по мне, нам ещё часа четыре-пять нужно улепётывать, а то и всю ночь – ехать по саванне ночью опасно, но тут уж из двух зол… В дверь кемпера кто-то забарабанил сразу же после остановик, когда Весло соторожно приоткрыл верхнюю часть люка, в проём всунулась голова Кудесина:

- Следопыт, поднимай свой дрон! Канистра отстала, если они недалеко и сверчки ещё не добрались…

- Есть. Весло, отцепляй аппарат, проверь – целый?! День – ты как?

- Нормально, вовремя смылись… – Хромко держится, хотя голос подрагивает. Я и сам, пожалуй, мало отличаюсь, потому стараюсь говорить короткими отрывистыми фразами, чтобы не так заметно было! Квадр пережил поездку в целом достойно, ещё один полёт выдержит – старт! Буквально через пять минут замечаю наливняк с прицепом, уткнувшийся в кустарник и застрявший в нём передними колёсами. То же видит и старшина, описывая в рацию картинку. Следует новый приказ – будем выручать, снотворные насекомые не ближе получаса, шанс как минимум спасти людей есть…