Будем жить!

18-е число 9-го месяца, основной лагерь карьера «Обманка-3», два часа после полудня.

- Значит, никого не встретили?! – в третий раз переспрашивает лейтенант.

- Никак нет, тарщ-лейнт, никого.

- Куда же эти с…ки подевались?! – Конош почти в истерике, только… несколько, как мне кажется, черезчур. Слишком театрально, слишком… правильная такая трагедия, как на сцене. Но не мог же он… или это у меня шарики с роликами перепутались?! Да не, ерунда…

- Ясно, сержант, можете быть свободны. – устало командует капитан Беляев. Я продолжаю стоять перед начальником лагеря по стойке «вольно», и уходить не хочу. Ситуация гнилая, но… пока что есть шанс несколько исправить сложившееся положение.

- Ну чего тебе ещё, Злой?! – капитан сдерживается, но, видно, на последних нервах.

- Тарщ-капитан, разрешите организовать преследование!? Пока ещё они недалеко ушли… Мы уже за такими тварями гонялись, успешно. – я смотрю в глаза капитану, и вижу, как в них вместо обречённой усталости разгорается злорадное бешенство.

- Какое пресле… – лейтенант, после резкого взмаха рукой, затыкается на полуслове, уставившись на вскочившего капитана. Сам капитан резко выдыхает, потом набирает воздуха и чуть подрагивающим голосом переспрашивает:

- Значит, ты именно тот Следопыт? В ЦУП-е Одесском, банду догнали и выбили вчистую – ваша работа?

- Не совсем, тарщ-капитан, там мы только след взяли и базу их нашли, дальше сводный отряд работал. Но и было их там больше трёх десятков, а здесь – всего три ублюдка! Нас вполне хватит – если, конечно, времени зря не терять.

Лейтенант снова вскинулся, но Беляев опять заткнул его одим движением ладони:

- Я тебя знаю… Следопыт, пускай и заочно. Поэтому верю – шанс есть... Что-нибудь тебе нужно, патроны, оружие, ещё что?

- Если есть сухпай, наш, РА – то распотрошить и нам килограмма два обезвоженного мяса собрать, и все сладкие батончики, или что там у вас в закромах. Ещё галеты – тоже «дубовые», посуше, ну и рационов морских по упаковке на брата. Патроны… нет, патроны не нужны, пойдём со своими стволами, и патроны там тоже не штатные. Только чтоб никто дурных вопросов не задавал! Москитки ещё, квадратов… десять-двенадцать, пожалуй. Да, кстати, и накидок парочку запасных, для заложников… И шмотьё ихнее, и заложников тоже – думаю, именно по нему даже лучше получится. От этих воняет до первой лужи, а там, боюсь, они вообще тряпки могут бросить, если будут перестраховываться. А вот заложников переодевать – это уже паранойя, не должны… Ну, и на всякий пожарный – спецукольчики, которые бодрянку поднимают, хоть насколько… Выспаться нам, скорее всего, не удастся…

- Вы что – по запаху за ними… – капитан, отреагировав на мою скривившуюся рожу, кивнул, обрывая себя – понял, дурных вопросов не задавать. Как скоро вы будете готовы?

- Не больше часа, скорее даже меньше… Кое-какое снаряжение собрать, ну и то, что вы нам выделите. И, желательно, водителя – машину захваченную нам всё равно проверять, вот от неё и пойдём пешочком, а ваш водитель либо на месте определится с брошенным транспортом, либо хоть отгонит нашу… ну, то есть то, на чём мы туда доберёмся…

- А если вы… – кэп замолкает, но понятно и так – если мы не вернёмся.

- Если не преследовать – заложники наверняка погибнут, или… лучше, наверное, погибуть. Дать им ещё сутки-двое – и гнаться бессмысленно, уйдут, с концами. – я не отвечаю впрямую на вопрос, капитан и сам прекрасно понимает ту «вилку», в которой он оказался. Не отправить группу преследования – значит, расписаться в собственном бессилии и потерять двух заложников. Отправить – велик шанс потерять ещё и троих бойцов-призывников, как ни крути, а второсортных вояк, сопляков… Если мы догоним урок, да ещё и заложников вернём – ситуация станет… ну, не хорошей, но терпимой. А вот если и мы не вернёмся – его обвинят во всём сразу, тогда и увольнение из рядов РА «с позором» (то есть – без права ношения формы, выслуги лет и так далее), может показаться не таким уж суровым наказанием, тут уже трибуналом пахнет…

- Тогда – действуй. – медленно кивает капитан – Приоритет – заложники, но если получится… прикончи всех! Как там наши вечные «недрузья» говорят – головы их мне приволоки… Но главное – вернитесь живыми и людей вытащите. Всё, работаем!

Да, на «Обманке-3» самое настоящее ЧП – побег каторжников. Наглый, шумный и при этом пока что – успешный! Кто-то из этих гадов просчитал процесс точно и грамотно… вот только нас не учёл, и я очень хочу попробовать сквитаться! Особенно с одним, как оказалось, старым знакомым – пора ему, хватит воздух портить…

В каждом из двух бараков содержания есть специально выгороженный «лазарет», на случай возникновения какой-либо инфекционки. Не такое уж редкое событие – каторжники тоже, время от времени, болеют. И болезни иногда бывают и вирусными или бактериальными, так что, обычно, сами обитатели барака отселяют заболевших подальше, на всякий случай. Место здесь такое, что и охрана может чего-нибудь подхватить – слишком близко сельва, а там какой только заразы не найдёшь… Зачастую эти болезни проходят так же, как и возникают – без заметных нарушений функционирования организма. Изредка оказываются более тяжёлыми (в смысле последствий), вплоть до летального исхода – нам показали кладбище каторжан, там, за время существования рудника, набралось больше пяти десятков могил, из которых четыре именно места упокоения заболевших (остальные – неудавшиеся побеги и нападения хищников). Если утром старший барака сообщает, что среди заключённых появились заболевшие, то, после того как основную массу з/к отвозят на работы, врач вместе с санитарами проводит обследование сказавшихся больными, а то и госпитализацию – если ситуация действительно к тому располагает. Разумеется, охранники сопровождают врачей как в барак, так и во время проведения осмотра – так что теоретически шансов у каторжников не много… В этот раз – получилось!

В двух бараках заявились больными пятеро арестантов, многовато за раз, но в пределах… как объяснил Губарев. Тем более, они там набирались не за один вечер, и трое «старолежащих» действительно имели травмы средней тяжести и отлёживались уже несколько дней – небольшой обвал в глубоком врубе насажал им серьёзных ушибов по всему телу, включая головы (двое валялись с сотрясениями). Похоже, обвал если и был настоящим, то не слишком навредил этим троим, так как вели они себя во время побега весьма живенько… Кроме того, эти сволочи ухитрились изготовить примитивное оружие – что-то вроде ножей-дротиков! Деревянных, но с металлическими наконечниками, и один из этих уродов отлично ими владел… Когда доктор (точнее, врач-инфекционист, и с ним исполняющая обязанности медсестры лабораторный техник клинико-диагностической лаборатории – из аж трёх человек лаборатории, врач-энтузиаст, Горислав Сергеевич, организовал её в инициативном порядке и даже ухитрился выбить финансирование целым двум лаборатнкам) занимался осмотром вроде бы как полуживых пациентов, тройка каторжан дружно атаковала четверых конвойников, и троих… вывел из строя… именно ножевик! Двух стоящих ближе заколол в горло и печень, третьему – точнее первому, если по очерёдности нападения – метнул с обеих рук по дротику, попал в глаз и живот. Состояние тяжёлое, но пока ещё жив… может, и оклемается, хотя повязку на глазнице теперь ему носить до конца жизни. Двое оставшихся арестантов не только добили последнего конвоира, но и захватили в плен доктора и медсестру – по совместительству ещё и жену лейтенанта Конеша! Всегда говорил – не место гражданским на таких объектах, тем более женщинам…

Захватив заложников и оружие охраны, эти два отморозка (третьего последний конвойник таки положил, всадил в живот полрожка, жаль, что уже на остатках рефлексов, просто выжал крючок спусковой и… попал) быстро вскрыли второй барак, забрали дожидавшихся там «больных» и, прикрываясь заложниками, пошли на прорыв охраняемого периметра – к тому же, из барачного загона они и вовсе просто вышли, ворота в сетотчном ограждении как открыли для врачей, так и оставили, мол, что там случиться-то может?! Скорее всего, их бы там и пришили – возможно, правда, вместе с обоими заложниками – но каторжники точно рассчитали и время, и способ преодоления заграждений. Вместо прорыва к КПП или грузовым воротам они слаженно рванули к грузовикам, тем самым «уралам», которые водители привычно оставляли буквально в десятке метров от ворот – смысл перегонять специфический транспорт, который всё равно используется исключительно для доставки з/к и для почти любой другой работы должен быть переоборудован?! Нашёлся у них и спец-угонщик, завёл машину с полпинка… Этим «уралом» они с разгона вынесли одну из опор ограждения, заодно свалив секцию сетки, и бодро укатили куда-то в сторону гор, вдоль хребта, естественно, испоганив перед выездом вторую машину. Часовой с ближайшей вышки стеганул очередью по кабине машины – заложников бегуны загнали в кузов – и даже одного серьёзно задел, вопль был хорошо слышен, однако «урал» это не остановило, как и шипы на сетке – то ли не попали в колёса, то ли наддув достаточно компенсировал пробитие… Мы вернулись в лагерь примерно через два с лишним часа после побега, и машина с бандитами нам не встретилась. А жаль – поскольку одним из каторжников оказался мой старый недоброжелатель – Калека, будь он неладен! Я его не узнал, да и сколько времени мы тут пробыли – а вот он нас всех троих опознал, и оставил нам на стене барака послание. Кровью кого-то из убитых, шизоид е…анутый… Прямо напротив входа, крупными буквами: «Оборотень, тварь – попробуй МЕНЯ поймать!». Практически дословно… ну, только не «тварь» там написано было, а так один-в-один! Он же, гадина, похоже, и работал ножами…

За беглецами капитан буквально в течении часа выслал группу преследования – и это действительно быстро, в условиях ЧП и дефицита личного состава... Собрались в темпе вальса и на квадрах рванули по довольно чёткому следу тяжёлой машины. Машину – нашли. «Урал» на том мизере топлива, который оставался в баке – их не заливали более чем на треть никогда, именно из соображений минимизации последствий подобных побегов – проехал всего-то с полтора десятка километров, как раз к окраине плато вдоль хребта, и был брошен без всякого сожаления там, где закончилось топливо. Естественно, машину каторжники раскурочили как могли, наспех, но старательно… В кабине нашли подыхающего подранка, которому очередь с вышки прошлась по ноге так, что ходить ему в любом случае пришлось бы на протезе, и которого «соратники» без малейшего сожаления оставили вместе с машиной, да ещё напоследок пыронули ножом – чтоб уж точно сдох. Он и сдох – но, в виде мести за такое прощание, успел прохрипеть, что бегут уроды не наобум, их ждут, и не очень-то далеко, не более пары суток пути… След пеших каторжников группа преследования потеряла на первых же сотнях метров – на камнях отпечатков не остаётся. Покрутившись вокруг разбитой машины, бойцы упаковали труп брошенного беглеца и, скрипя зубами, вернулись на «Обманку»…

- Вот, сержант, то, что ты хотел… Там, в пакетах – мясо, галеты, батончики, ещё я по упаковке сублимата сунул, вдруг пригодится… я на три части раскидал, поровну. И противомоскитные накидки, две штуки. И сетка отдельно – этот рулон. А в этих двух вещмешках – тут вещи каторжников, только мало их, можно сказать, и нет почти… а в этом – куртка и ботинки Горислава Сергеевича и ночнушка с туфлями Елены Михайловны. Парень, ты человек новый у нас… верни их, сердцем прошу! Что хочешь требуй, но вытащи их, слышишь?! Капитан наш тебе верит, верит, что ты сможешь… Я Ленке жизнью обязан, а Сергеевич – это такой человек! – старшина Губарев захлёбывается воздухом, а когда пытается, прокашлявшись, продолжить, я отвечаю:

- Я не господь и чудес творить не умею. И мои ребята – не архангелы… Мы идём вдогонку, и ни я, ни ты не знаем, за всеми или… Я сделаю всё, чтобы догнать убийц. Когда догоню – посмотрим, действовать будем по ситуации, и никак иначе, ясно?!

Губарев чуть отшатывается, потом вдруг оскаливается и… кивает:

- Теперь и я верю! Достань их, Следопыт! Может, в арсенал заглянешь, выберешь себе что-нибудь?

Я поворачиваюсь к заканчивающим сборы друзьям. На обоих рюкзаки-трёхдневники, большую часть объёма которых занимают аптечки, запасы воды, спальный мешок (оба, кстати, добыли в Демидовске аналоги моего собственного), и, естественно, боеприпасы. Вооружены мы тоже весьма… специфически. Весло – наша основная боевая единица в прямом столкновении – как всегда, со своим любимым SIG-716 под «натовский» 7,62, плюс пистолет и пара гранат, на разгрузке шесть снаряженных магазинов, нож и прочее в комплекте. А вот мы с Денисом… наше оружие не для публики. Пришлось вскрыть свои резервы, ситуация располагает… Вместо привычного «калашмата» и моего «ковровца» мы пойдём с образцом забугорной мысли – B&T APC у обоих. Только глушители спрятаны – пока что – в рюкзаках, и старшина их не видел, не нужны никому лишние знания, даже сослуживцам. Правильно Губарев говорит – я тут человек новый, кто чем дышит представления не имею, так что «многая знания – многая печали», обойдутся! У обоих по четыре гранаты, полсотни патронов и короткоствол, я со своим привычным ножом, День таскает трофейный, отобранный у кретина с «Бурого», похожий на «ари блилах». Чем ему эта штука нравится – не знаю; довольно специфический прибор и требует соответствующих навыков, да и в быту неудобен, чисто боевая штуковина… хотя какая мне разница? Хочет – пусть мучается, нож – не автомат… Да, любимую «берету» я сменил, ради такого случая – на «вальтер», тот самый, с резьбой на стволе… опасение есть, что понадобится. И патроны соответствующие к пистолету прихватил, наравне с обычными.

- В арсенале есть саб-соники, дозвуковые? Для любых стволов, если есть – говори, для каких именно? – на всякий случай уточнил я, ни на что не рассчитывая. Старшина покачал головой:

- Вот этого – нету, это да… Только на кой тебе в лесу бесшумки?! – старшина, кажется, недоумевает совершенно искренне. Я пожимаю плечами:

- Нету – значит, нету. Остальное у меня своё, разве что… ладно, потом разберёмся. – я не суеверный, но язык вдруг стал тяжёлым и неповоротливым, и выговаривать предполагаемое «…когда вернёмся!» я… перехотел. Не стоит лишний раз провоцировать судьбу, даже если в неё не веришь… Значит, головы их притащить? Ну, рано пока загадывать, но в принципе… почему бы нет?!

Водителем с нами сел ефрейтор Сурган, разбираться с изувеченным «уралом» капитан отправил группу техников на втором «зэковозе», который кое-как подлатали – собственно, вырванные провода обратно срастили/заменили, да продырявленные передние переставили. У КПП болталось несколько больше народу, чем обычно, техникам помахали ручками, нас проводили кто настороженными, кто подозрительными, а парочка бойцов даже презрительными взглядами – мол, сопливые решили, что они круче бывалых «военофф», так пускай обгадятся публично, чтоб не лезли со свиными рылами в ряды могучих! Ну, может и так… посмотрим!

- Вот машина, сержант. – из окна кабины, с интересом рассматривая нас в полностью собранном виде, высунулся Сурган. – Ушли они, судя по следам, во-он туда, где дерево кривое, видишь? Только мы дальше след потеряли, и как не старались…

Я кивнул, одновременно настраивая котов (тихонько соскользнувших счерез задний борт кузова ещё когда ефрейтор скорость сбросил – брошенный «урал» мы увидели практически одновременно; хорошо, что здешние «новомирские» водилы не имеют безусловного рефлекса пялиться в зеркала заднего обзора!), закрепил рюкзак, попрыгал, поймал ответные кивки своих бойцов и порысил к машине. «Урал»-техничку мы обогнали минут на двадцать, может чуть меньше, поэтому стоило поторапливаться.

Залитая кровью кабина не впечатлила ни меня, ни ребят, ни кошаков. Подумаешь, невидаль… А вот следы действительно оказались затоптанными напрочь, такое впечатление, что тут стадо рогачей туда-сюда тусило, «весёлые старты» устраивало… Но само деревце мне сильно не понравилось. Я с минуту пытался определить, чем именно, но Весло сообразил раньше:

- Слушай, командир, а зачем они в гору попёрлись?

Точно! «Кривое деревце» торчит на склоне холма, и если двигаться в продемонстрированном направлении, то холм придётся практически перелезать, в направлении хребта. Обойти его, даже с учётом чахлой растительности у подножия, в разы проще и быстрее, а осматриваться им незачем – им драпать надо! Значит – обманка?! Десять минут туда, минут семь по собственным следам обратно… я бы сам, наверное, что-то похожее устроил бы, окажись на их месте. Приём простенький, зато и быстрый, да и… против обычного охранника или мотопехтуры вполне эффективный. На Старой Земле в таких случаях собачками след берут, да несколькими желательно, а здесь собачек нет – устроил ложную дорожку, ушёл по камням в сторону, и ищи ветра…

- День – посмотри там – я показываю, куда именно надо смотреть – может, что оставили наши гаврики… Весло, ты с ним, две головы лучше одной. А я с котами в ту сторону, проверим, куда они драпают. Связь по необходимости, дальность… дальше километра нет смысла искать, думаю. Всё, попрыгали…

Для себя я выбрал более перспективный, на на мой очень опытный взгляд, вариант, и крайне удивился, когда минут через двадцать коробочка рации на плече протрещала голосом Дениса:

- Командир, есть след! Явно свежак, и вообще похоже!

- Принял, возвращаемся, у меня чисто… – странно, а я как раз был уверен… чёрт с ним. Главное – мы нашли то, что искали, кошаки в нетерпении порыкивают утробно, начинается… не охота, нет – начинается травля! Калич, шкура, ты предложил тебя поймать? Ну, готовься тварь, мы идём!