Бумеранг

Послесловие

Нет нужды представлять читателю автора прочитанной книги. Известный шведский этнограф, участник легендарной экспедиции на «Кон-Тики» Бенгт Эммерик Даниельссон хорошо знаком советским людям и по выдержавшей несколько изданий книге Т. Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики», и по его собственным переведенным у нас ранее книгам «Счастливый остров» и «Большой риск» (обе в 1962 г.).

Как и в других книгах Б. Даниельссона, присущий автору юмор брызжет чуть ли не с каждой строки, но лишь в связи с описанием жизни и быта англо-австралийцев, то есть многомиллионного населения современной Австралии, ведущего свое происхождение от выходцев из Англии. Книга, однако, посвящена главным образом не потомкам переселенцев с Британских островов, а остаткам коренного, когда-то довольно многочисленного населения Австралии, точнее, взаимоотношениям, сложившимся между двумя названными группами ее современного народонаселения: аборигенами, с одной стороны, и англо-австралийцами, с другой.

И тут уже автору становится не до шуток. Поистине страшна и трагична нарисованная Б. Даниельссоном картина бедствий, лишений, унижений, безысходной нищеты и безграничного бесправия, которые стали уделом аборигенов Австралии с тех пор, как там в 1788 году высадились первые колонисты из Англии.

На первый взгляд цель, которую поставил перед собой автор, строго научна и вполне академична: «изучить, что вышло, когда исконная культура аборигенов столкнулась с новой англо-австралийской культурой». В американской и западноевропейской науке исследования такого рода проблем — так называемые исследования по аккультурации — получили широкое распространение в течение трех последних десятилетий. Под аккультурацией западные этнографы понимают процесс непосредственного культурного контакта и взаимодействия представителей двух различных по культуре этнических групп. При этом, как правило, этнографы изучают аккультурацию экономически слабо развитых народов под влиянием западноевропейской или североамериканской культуры. Сам процесс аккультурации толкуется как взаимное избирательное усвоение каждой из этих вступивших в контакт групп элементов материальной и духовной культуры, а также черт общественного строя другой группы, вследствие чего культуры обеих групп претерпевают определенные изменения. Степень изменений зависит от ряда факторов: демографических, географических, исторических, психологических, экономических, социальных, идеологических и др., среди которых буржуазные этнографы особенно большое внимание уделяют факторам психологическим.

Поэтому исследователи аккультурации, сталкиваясь с фактами разрушительного влияния современной капиталистической цивилизации на культуру и быт отсталых народов, часто ищут объяснения этому не в реальной исторической и социально-экономической обстановке, а в несовместимости «психических моделей», скажем, голландцев и папуасов, или белых североамериканцев и американских негров, или португальцев и африканцев Мозамбика и Анголы и т. п.

Отсюда недалеко и до признания психической неполноценности народов колониальных и недавно освободившихся от колониального ига стран. Так создается новое наукообразное подспорье для тех, кто стремится любым путем сохранить и укрепить экономическое, социальное и культурное влияние в слаборазвитых странах.

Нельзя отрицать определенные различия в психическом облике или, как принято у нас говорить, в национальном характере различных народов. И естественно, что степень и особенности этих различий могут и должны оказывать то или иное влияние на процессы культурного контакта. Но содержание и направление этих процессов прежде всего определяются историческими особенностями взаимоотношений между народами, в данном случае взаимоотношений между колонизаторами и аборигенными этническими группами.

Так, например, явления культурного контакта между коренным населением Австралии и Тасмании, с одной стороны, и переселенцами с Британских островов, с другой, были, прежде всего, следствием взаимодействия двух хозяйственно-экономических укладов: примитивного, первобытнообщинного уклада аборигенов Австралии и развитого капиталистического уклада господствующего общества. Правда, ни развивавшаяся промышленность, ни сельское хозяйство Австралии не нуждались (или почти не нуждались) в аборигенах как в рабочей силе; зато приезжим скотоводам нужна была земля австралийских племен. Ради этой конечной цели хороши были все средства: грабеж, насилия, обман, подкуп, истребление целых племенных групп и т. д. и т. п.

Уцелевшие аборигены были оттеснены в наиболее неблагоприятные для англо-австралийцев районы материка или оказались постепенно втянутыми в товарно-денежные отношения, став самым низким и бесправным социальным слоем современного капиталистического общества Австралии.

Свое черное дело сделала и христианская религия, которая усилиями миссий распространяется среди сохранившихся племенных групп аборигенов, формируя сознание последних в удобном для колонизаторов направлении.

Конечно, все эти социальные процессы и явления неизбежно сопровождались и сопровождаются распространением элементов современной капиталистической культуры среди аборигенного общества. Но ни культурный контакт, ни восприятие тех или иных сторон и черт культуры капиталистического общества отсталыми народами не являются процессом самостоятельным, а этого-то как раз и склонны не замечать многочисленные буржуазные исследователи аккультурации.

Нужно отдать справедливость Бенгту Даниельссону — в отличие от многих своих западных коллег он достаточно рельефно показывает причинную связь изменений в культуре аборигенов Австралии с их социальным и экономическим положением в современном австралийском обществе. Зато и книга Б. Даниельссона не только исследование, но и обвинительное заключение!

Следует напомнить, что еще в прошлом веке буржуазные историки и общественные деятели пустили в ход легенду о том, что Австралия самая свободная, самая демократическая страна в мире. Немало сил было положено и немало пухлых томов было написано за последние полвека, чтобы «доказать» справедливость этого утверждения. Да и сейчас пропагандистская машина правящих классов Австралии по-прежнему вбивает в головы молодых австралийцев все ту же спасительную для капитализма мысль.

По сравнению со многими капиталистическими странами Европы и Америки трудящиеся Австралии (а также и Новой Зеландии) действительно добились весьма существенных успехов. Демократичность повседневной жизни австралийцев, чему так много уделено места в книге Б. Даниельссона, — одно из таких завоеваний. Впрочем, этому в значительной степени способствовало и то, что капиталистическое общество в Австралии свободно росло, не будучи спеленатым в тысячи классовых условностей и перегородок феодального общества, остатки которых и по сей день дают себя знать, например, во многих странах Западной Европы.

Но капитализм остается капитализмом и в Австралии. За маской внешнего демократизма и всеобщего равноправия скрывается хищник, может быть, менее опытный и сильный, чем его заокеанские сородичи, но не менее жестокий, алчный и беспощадный.

Демократическое общественное мнение Австралии в сущности лишь после второй мировой войны стало кое-что узнавать о судьбе аборигенов, сохранившихся главным образом на севере и северо-западе Австралии (что касается юго-восточных и восточных штатов, то здесь почти все аборигены были уничтожены раньше, чем возникло самое общественное мнение). Правящие круги Австралии и по сей день всячески препятствуют распространению правдивой информации о бедственном положении аборигенов. Бедственном, прежде всего, потому, что здесь, на далекой «окраине», капитализм до самого последнего времени мог выступать без маски.

И все же в последние годы положение, хотя и медленно, изменяется к лучшему. За справедливое решение проблемы аборигенов борется сейчас вся демократическая общественность Австралии. Растет национальное и классовое самосознание самих аборигенов. В ряде случаев правительство вынуждено идти на уступки там, где лет десять назад об этом нечего было и думать.

К сожалению, Б. Даниельссон мрачно смотрит на будущность аборигенов Австралии. Прирожденный оптимизм автора здесь ему изменяет. Он не сумел распознать те общественные силы, которые борются за права аборигенов и уже одержали первые несомненные успехи. В самой книге читатель найдет факты, свидетельствующие о том, что аборигены не одиноки в своей борьбе за гражданские права и лучшие условия жизни. Кое-что об этих новых явлениях в жизни австралийского общества, а также ряд уточнений и дополнительных сведений, облегчающих понимание текста, читатель найдет в примечаниях.

Не веря в будущее австралийских аборигенов, автор следует распространенному среди буржуазных ученых мнению, будто некоторые малочисленные и культурно-отсталые народы и племена — аборигены Австралии, бушмены Африки, североамериканские индейцы и другие — в недалеком будущем исчезнут с лица земли. С этим никак нельзя согласиться! Слияние движения национальных меньшинств с борьбой рабочего класса и всех прогрессивных сил — вот реальный путь для возрождения любого угнетенного народа. В этом смысле у аборигенов Австралии есть будущее!

Но какова бы ни была точка зрения самого Б. Даниельссона на будущее аборигенов Австралии, главное достоинство его книги состоит в том, что она по своему содержанию — гневный обличительный документ против колониальной политики капиталистической Австралии!

В. М. Бахта