Был такой случай

Международный альпинистский лагерь на Памире (МАЛ)

МАЛ — Памир был организован в 1973 г. для того, чтобы альпинисты могли сами заработать валюту на организацию экспедиции в Гималаи. Поездка в Гималаи по разным причинам тогда не состоялась, а МАЛ остался, так как он устраивал всех.

Иностранные клиенты были довольны тем, что за сравнительно небольшую цену (около 1200 долларов) они получали возможность сделать восхождения на семитысячпики Памира. Обработку наиболее сложных и опасных участков маршрута, а также спасательные работы в случае аварии производили тренеры-спасатели МАЛ-а. Кроме того, была ещё и культурная программа — знакомство с достопримечательностями таких городов, как Самарканд, Бухара, Ленинград, Москва и некоторыми другими. Организация аналогичной самостоятельной экспедиции стоила бы гораздо дороже, поэтому поездки в МАЛ пользовались за рубежом большой популярностью, и ежегодно в МАЛ-Памир приезжали более 100 клиентов.

Тренеров устраивало то, что, закончив выступление в чемпионатах СССР, в МАЛ-е они могли совершать восхождения на семитысячники и общаться в неофициальной обстановке (т. е. вести разговоры «за жизнь») с иностранцами, что в СССР было доступно далеко не всем.

Государству тоже была польза, так как в страну поступала иностранная валюта, а это для экономики очень полезно.

Основная база МАЛ-Памир находилась под пиком Ленина в ущелье Ачик-Таш, но были ещё два филиала на ледниках Москвина и Фортамбек, с них совершались восхождения на п.п. Коммунизма и Е. Корженевской.

Филиалом на л. Москвина руководил москвич Б. Ефимов, а на Фортамбеке начальником был питерский альпинист О. Борисёнок. На филиалах работал коллектив тренеров, сложившийся в МАЛ-е не за один сезон. Естественно, как начальники, так и тренеры считали, что их филиал — самый лучший, и были по-своему правы, так как каждый филиал имел свои плюсы и минусы.

Например, с л. Москвина удобнее было делать восхождение на п. Коммунизма, так как оно получалось короче — не нужно было пересекать Памирское плато. Чтобы совершить с л. Фортамбек восхождение на пик Е.Корженевской, приходилось лететь на «Пыльную поляну» на вертолёте. Зато на Фортамбеке, который располагался несколько ниже по высоте, чем филиал на л. Москвина, и отделялся от ледника высокой мореной, было гораздо уютнее, что важно для восстановления сил после восхождения.

На обоих филиалах были громадные камни с мемориальными досками — память об альпинистах, ушедших из жизни. Каждое лето гуда приезжали их родные и друзья, чтобы почтить их память. Ещё на Фортамбеке была идеально ровная поляна, покрытая травой, которую использовали, как аэродром для вертолётов. Также на этой поляне в перерывах между восхождениями устраивались международные встречи но футболу.

Команда тренеров выигрывала у сборных Германии, Франции, Венгрии, США и других футбольных стран, о чём сборная страны по футболу могла только мечтать…

Кроме того, чуть выше стоянки МАЛ-а располагалась биологическая экспедиция из Душанбе под руководством В. Белкина, куда всегда можно было пойти в гости. Там можно было поиграть в настольный теннис или попить чай в хижине, а не в палатке, что тоже помогало восстанавливать силы после дежурства на высотах более 6500 м.

В одном тренеры филиалов были единодушны: на филиалах лучше, чем в Ачик-Таше. Это, видимо, объяснялось тем, что там жили в течение всего нескольких дней, даже не распаковывая полностью рюкзаки. Филиал же считали домом, где было своё место для палатки, привычная работа, объём которой был известен. Даже неприятные работы, связанные с помойкой и туалетом, охотно выполнялись добровольцами, которые подходили к этой работе творчески и сумели, придав ей элемент романтики, сделать её интересной.

После отъезда клиентов тренеры должны были восстановить первозданный вид поляны, то есть убрать весь мусор в помойку, а затем помойку сжечь. Мусор убирал весь личный состав лагеря, а ликвидация помойки происходила очень своеобразно. В центр ставилась бочка с оставшимся горючим для вертолёта, бензином обливался весь мусор, а затем ликвидатор, укрывшись за большим камнем, бросал туда горящий факел. Зрелище было фантастическое!

Что касается туалета, то он по праву считался самым чистым на Памире, причём уборка его осуществлялась с помощью всяких хитроумных приспособлений, изготовленных из подручных средств. Руководил этой работой квалифицированный специалист — кандидат биологических наук. Единственным недостатком туалета была его удаленность от лагеря, что строители (медики, биологи и физики) объясняли санитарно-гигиеническими соображениями. Правда, однажды это обстоятельство чуть не привело к международному конфликту. На Фортамбек прилетела княгиня со знаменитой аристократической фамилией. Естественно, после дороги она попросила показать, где находится отхожее место. Но во время путешествия туда не выдержала и присела за ближайший камень со словами: «Пока до вашего нужника дойдёшь, мочевой пузырь лопнет!» После чего села в вертолёт и улетела. На Фортамбеке её больше никто не видел.

Многие клиенты приезжали на Фортамбек, чтобы снять на плёнку л. Трамплинный, вернее лавины, падающие с него. Этот ледник, напоминающий трамплин, падал в прямом и переносном смысле с Памирского плато. Куски льда летели с него постоянно, вызывая «сухие» лавины, то есть такие, впереди которых стремительно шла волна из снежной пыли, обладающая огромной силой и способная снести палаточный лагерь, если бы сумела до него добраться. Но в том-то и дело, что большинство лавин, пересекая л. Фортамбек и взбираясь на морену, за которой был расположен лагерь, теряли свою силу и опасности не представляли. Иное дело, когда отрывался огромный кусок висячего льда и вызывал большую лавину, которая пересекала ледник, перехлёстывала через морену и накрывала снежным зарядом лагерь. Мгновенно наступала зима, солнце не было видно, палатки заносило снегом. Однажды рано утром, когда лагерь ещё спал, сошла такая лавина, что сорвала палатки и клиенты проснулись по горло в снегу. Вещи их потом пришлось собирать по всей поляне. Хорошо, что это произошло в конце смены, поэтому палатки восстанавливать не стали, а клиентов отправили на вертолёте в Ачик-Таш.

На Фортамбек прибывали «киношники» из разных стран специально для того, чтобы заснять такую лавину. Большая лавина сходила крайне редко, тут уж кому повезёт.

Одна экспедиция дежурила возле установленной аппаратуры почти месяц, но, так и не дождавшись нужной лавины, упаковала приборы и сидела на аэродроме, ожидая вертолёта. И надо же было случиться, что именно в это время сошла лавина, которую они так долго ждали, но снять на плёнку уже не смогли. Вот уж действительно сработал «закон подлости»! Другой экспедиции повезло несравненно больше. Как только были установлены кинокамеры, как по заказу, сошла лавина, пересекла ледник и, как джин из бутылки, поднялась над мореной.

Кадры для фильма получились отличные.

Работа тренера-спасателя состояла не только из обработки маршрутов на семитысячники, дежурства в высокогорной зоне и проведении консультации по маршруту с клиентами. Все работы на филиале, кроме приготовления пищи, ложились на плечи тренеров, так как другой рабочей силы на филиале просто не было. Тренеры строили склады для продуктов, вырубая на склоне лёд, строили баню на берегу горного ручья, создавали водопровод в лагере, направляя воду из горных ручьёв в шланги, идущие вниз, устанавливали палатки и проводили туда электричество от дизель-генератора.

Особенно запомнилась работа по установке армейской палатки для столовой, где размещалось 100 человек, а называлась она — «анаконда». Оценить точность этого названия мог только тот, кто участвовал в установке или снятии «анаконды». Палатка скатывалась в жгут и, как в фильме «Поиски анаконды», укладывалась на стойки. Весь личный сослав лагеря тащил её на плечах к месту установки или хранения.

Электричество создавал дизель-генератор, который стоял за мореной, чтобы не нарушать первозданную горную природу шумом и вонью выхлопных газов. Весил этот агрегат около 100 кг, так что затащить его вверх на морену было достаточно тяжёлой работой. Каждый вечер его нужно было заводить, но однажды включить агрегат не удалось. Возможно, техника отказала, а может, специалисты были неважные, но только уже темнело, а света в лагере нет. У клиентов за всё заплачено в валюте, в общем, встал вопрос: «Что же делать?» Рядом была база биологической экспедиции, которая в том году не приехала. У них стоял точно такой же дизель-генератор. Кто-то предложил взять этот агрегат во временное пользование. Сказано — сделано. Пошли туда. Дело к вечеру, а ночи на Памире очень тёмные. Открыли склад, вытащили агрегат, заправили горючим, и он, хотя и не сразу, но завёлся. Тут уже единогласно все решили не рисковать и не глушить дизель, а тащить по морене в работающем состоянии.

Иностранные клиенты увидели фантастическое зрелище — на фоне звёздного неба четыре мрачные фигуры несут по морене работающий генератор, ревущий и выбрасывающий дым с искрами!.. Конечно, особенно досталось тем, кто нёс генератор сзади, так как им приходилось дышать выхлопными газами. Но свет в лагере появился, а на другой день прилетел электрик и наладил наш агрегат.

Много хлопот доставлял нам водопровод, так как шланги от резкой смены температуры лопались, и их приходилось постоянно чинить. Большим любителем гидротехнических работ был Г.Н. Корепанов, у которого было хобби делать на филиалах фонтаны и подсвечивать их по вечерам. Получалось почти совсем как в Петродворце.

Вообще известный питерский альпинист-высотник Г.Н. Корепанов, совершивший первопрохождение полного траверса массива пика Победы и ставший в тот год чемпионом Союза, был в МАЛ-е на особом положении, хотя официально числился просто тренером-спасателем. Во-первых, он мог работать на любом филиале, везде ему были рады, так как он был опытным тренером-консультантом, работавшим в МАЛ-е с самого его начала, и вообще был колоритной фигурой. Во-вторых, даже в Ачик-Таше, где дисциплина была довольно строгая, и тренеры делали ту работу, которую давал дежурный тренер, Жора мог позволить себе делать то, что ему нравилось. Все знали, что Корепанов собирает и разбирает юрту, где в течение сезона клиенты могли пить чай, кофе и другие напитки, наслаждаясь экзотикой и местным колоритом, расплачиваясь, естественно, валютой.

И никаких санкций за неповиновение дежурному тренеру московское руководство применить не могло, так как понимало, что МАЛ и Г.Н.Корепанов — неразделимы.

Понимало это после перестройки и местное руководство, приглашая Жору работать тренером-консультантом.

В МАЛ-е можно было встретить интересных людей, известных не только в нашей стране, но во всём мире. Альпинистов — Р. Месснера, покорителя всех восьмитысячников планеты, В. Балыбердина, первого советского альпиниста, ступившего на вершину Эвереста, Л. Трощиненко, В. Шопина и других участников первой советской Гималайской экспедиции. Крупных учёных — Р. Хохлова, вице-президента АН СССР, ректора МГУ им. Ломоносова, В.В. Антонова-Романовского, известного физика, работавшего в ФИАН-е рядом с академиком А. Сахаровым, автора песен Ю.И. Визбора и многих других известных людей.

Эти люди, хотя и не все работали в МАЛ-е, но, бывая в тех краях, заходили в гости и рассказывали много интересного.

С Всеволодом Васильевичем Антоновым-Романовским я познакомился при любопытных обстоятельствах.

Он был из группы академиков, которых известный московский альпинист В.Т. Галкин приглашал в экспедиции московского «Буревестника». Польза от этого была обоюдная: академики получали возможность попасть в труднодоступные горные районы Памира и Тянь-Шаня, а присутствие группы крупных учёных придавало экспедиции, которой руководил В.Т. Галкин, большую значимость в глазах местного руководства.

Всеволод Васильевич попал в эту группу случайно. Он водил в детский сад своего внука, а Виктор Тимофеевич — сына. Они не были знакомы, но как-то разговорились, и В.В. поделился своими планами на лето — кто-то из знакомых пообещал устроить его в альпинистскую экспедицию на Памир. По какой-то причине Тимофеевич не признался, что он начальник этой экспедиции, но регулярно интересовался у В.В., как продвигаются его дела в этом направлении.

Наконец, где-то в мае, когда Галкину стало ясно, что никто ни в какую экспедицию В.В. устраивать не собирается, он сообщил, что является начальником этой экспедиции и берёт его на Памир. Так В.В. вошёл в группу академиков и стал постоянным участником поездок в горы.

В 1983 г. из этой группы прибыли на Фортамбек только он и сравнительно молодой (около 40 лет) доктор математических наук Фёдор. Был у них традиционный маршрут — переход с л. Фортамбек на л. Москвина, который занимал по времени один день. Они ушли утром, а вечером на филиале Москвина не появились. Не было их и на следующее утро, а вечером, когда мы с Б.В. Гладких (впоследствии известным питерским политиком, очень энергичным и контактным человеком, заводившим друзей в самых разных слоях общества) налаживали баню, мимо нас в быстром темпе прошел бородатый человек, который направился к палатке начальника филиала О. П. Борисёнка. Через некоторое время пригласили туда и нас. Поскольку ледник в этом сезоне был сильно разорван, а прыгать через трещины В.В. не мог, так как один глаз у него не видел по причине катаракты, поход затянулся. Наступила ночь, пришлось ставить палатку, а рюкзак, где были примус, они уронили в трещину, дна которой не было видно.

Короче говоря, Федор побежал утром в лагерь, а В.В. остался в палатке, так как обходного пути они не нашли. Фёдор вручил нам кроки, то есть план, где нам искать палатку, мы взяли верёвку, примус и побежали вниз.

Темнеет на Памире быстро. Мы торопились, потому что понимали, что пожилой человек вторые сутки сидит на леднике, страдая от жажды (холодной ледниковой водой напиться нельзя). Палатку, пользуясь рисунком Фёдора, мы нашли достаточно быстро и наметили путь выхода с ледника, который действительно был сильно разорван. Затем мы увидели человека, который сидел за письменным столом, сделанным из камней, и сосредоточенно писал.

Когда мы появились, он поднял голову, посмотрел на нас и сказал: «Вы так быстро пришли, что я не успел закончить научную статью. Здесь так хорошо работается, никто не мешает!». Мы поняли, что судьба свела нас с настоящим учёным, который занимается своей наукой, невзирая на досадные неудобства, возникающие на его пути.

Когда, связавшись верёвкой, по ажурным снежным мостикам, попав под сильный камнепад при выходе с ледника, мы, наконец, нашли уютный «карман», где на зелёной траве поставили палатку, В.В. был очень благодарен нам за горячий чай, а все остальное, включая нас, воспринял, как помехи его научной работе. Утром мы встали, попили чайку. Всеволод Васильевич «щёлкнул» нас своим фотоаппаратом, и мы направились вверх к леднику Москвина. Для человека, которому далеко за 60 лет, темп был вполне приличный, но через каждый час он делал короткую остановку, чтобы съесть ломтик сала. Видимо, потому, что собственного жира у В.В. не было совсем, так как он ежедневно пробегал 12 км, где бы ни находился.

Бывал он в научных командировках во многих странах. Начинал рассказ о стране примерно так: «Был в Англии, условия для бега отвратительные: туман, смог, вот Австралия — совсем другое дело, бегать там очень хорошо!»

Мы благополучно добрались до лагеря, и В.В. улетел на вертолёте, обменявшись с нами адресами и сделав несколько снимков, пообещав прислать нам слайды. Москвичи сразу сказали, что эти учёные такие рассеянные, тут же забывают о том, что обещают. Но В.В. Антонов-Романовский слайды прислал, а затем и сам приехал в Питер. Мы встретились, и он рассказывал много интересного об академике А. Сахарове, с которым работал в ФИАНе, о братьях Вавиловых и других известных учёных.

Сейчас на л. Фортамбек нет филиала МАЛ-а. Природа быстро берёт своё, и маршрут «Буревестника», который во время работы МАЛ-а был завешен верёвками, и клиенты восходили на Памирское плато в одиночку, сейчас снова представляет известную сложность. Про восхождение на п. Коммунизма с л. Фортамбек по маршруту «Буревестника» я прочитал в журнале «Вокруг света», где, как правило, пишут про достаточно сложные путешествия.

Здесь приведены несколько случаев, которые сохранились в памяти. Вообще же Международный Альпинистский Лагерь — организация по тем временам достаточно своеобразная и достойна более подробного описания, которое должны сделать люди, работавшие там с самого начала.