Быть никем. Теория самомоделирования субъективности

В результате направленной на тело обработки внимания на этом фоне возникают "островки" повышенного доконцептуального самосознания. Тривиально, когда возникает феноменальное самосознание, тело тоже существует. Тело - единственный перцептивный объект, который постоянно дан. На философском уровне анализа наиболее актуальным вопросом является демонстрация того, как переживаемый объект должен переживаться субъектом как он сам (Martin 1995, p. 283; см. раздел 6.2.6). На нейрокомпьютерном уровне это является важным источником не только инвариантности, но и функциональной стабильности системы, что в конечном итоге приводит к тому, что мы сознательно переживаем как центрированность феноменального пространства. Интересно, что существуют формы самосознания, в которых полностью отсутствует телесное осознание - "картезианские конфигурации" (см., в частности, раздел 7.2.2, а также 7.2.3.2). Важно также отметить, что в непатологических конфигурациях телесное самоощущение часто полностью отступает на задний план феноменального опыта. Оно будет доступно для внимания, но часто вообще не будет присутствовать. Очевидно, что, поскольку феноменальная самопрезентация представляет собой наиболее инвариантную форму феноменального содержания, она часто будет почти неявной формой содержания, выраженной лишь в виде едва заметного фонового присутствия. Кажется, можно с уверенностью сказать, что феноменальное восприятие тела в любой момент времени представляет собой интегрированное феноменальное целое, как и другие мультимодальные восприятия, возникающие при сенсорном восприятии внешнего мира (Metzinger 1995c). Это то, что мы назвали феноменальной ментальной моделью. Интроспективное внимание, однако, будет способно различать различные аспекты презентативного содержания, которые интегрированы в это целое. Этот вид интроспективного опыта соответствует понятию интроспекции3 (субсимволической метарепрезентации, оперирующей с уже существующей и согласованной Я-моделью), введенному в главе 2. Опять же, интроспективно различаемое содержание самопрезентации характеризуется репрезентативной атомарностью, а потому предстает как гомогенное и непосредственно данное. Пожалуй, парадигматическим примером гомогенности является внутреннее ощущение собственного тела. Феноменальная интероцепция действительно является сверхгладкой.

Процесс самопрезентации реализует уникальное функциональное свойство, имеющее большое теоретическое значение для понимания того, как феноменальное "я" может быть центром нашей сознательной модели мира (см. разделы 6.5 и 6.3.1): Самопрезентационное содержание реализует устойчивую функциональную связь, которая непрерывно закрепляет репрезентационный аппарат (а значит, и его содержание) в физической основе системы. Персистентность не исключает динамической структуры. Важно отметить, насколько тонко проработаны микрофункциональные свойства, способствующие феноменальному воплощению, у человека (и, вероятно, у многих других животных). Важный и инвариантный компонент физического коррелята этой части Я-модели образуют нейрогематические органы. Нейрогематические органы - это те области мозга, где он находится в непосредственном причинно-следственном контакте с молекулярной динамикой жидкостей организма, с уровнем гормонов, временной эволюцией количественных соотношений между различными передатчиками и так далее. Огромная тонкость и богатство невыразимых нюансов, связанных с самопрезентацией человека, берут начало в тонкости и богатстве физического мира, в низкоуровневых процессах биохимической самоорганизации. Эти совершенно бессубъектные, но самостабилизирующиеся процессы постоянно модулируют внутренний информационный поток, лежащий в основе сознательной Я-модели. Интересно отметить, что все нынешние технологические попытки создания по-настоящему воплощенных искусственных агентов, например, в робототехнике, на много порядков гранулярности удалены от того решения, которое давно нашла мать-природа на пути к физически реализованной субъективности.

В живой, эволюционирующей системе нечто подобное абсолютной инвариантности никогда не существует. Однако репрезентативные структуры, порождающие самосознание, отличаются от всех других феноменальных репрезентаций тем, что обладают устойчивым ядром самопрезентации. Оно создает в высшей степени неизменную форму содержания, глобально доступную для внимания и действия, в свою очередь порождая феноменальный опыт уверенности в собственном существовании: Я существую, потому что я чувствую себя. Если это так, то я готов предсказать, что эмпирические субъекты, совершенно неспособные ощутить себя через глобально доступное самопрезентационное содержание, могут на когнитивном уровне прийти к неизбежному выводу, что на самом деле они не существуют (см. раздел 7.2.2). Эта устойчивая функциональная связь является одной из определяющих характеристик концепции феноменальной Я-модели, к которой мы обратимся в следующей главе. Позвольте заметить, что это может быть именно та каузальная связь между разумом и телом, которую философы интуитивно искали на протяжении веков. Если метафорически интерпретировать сознательную самомодель системы как ее "душу", то это то место, где душа наиболее тесно связана с телом. Это не шишковидная железа Декарта, а скорее верхняя часть ствола мозга и гипоталамус. Конечно, с точки зрения третьего лица объективные психофизические корреляции - это нечто гораздо более запутанное и сложное (см. Metzinger 2000a,b). И NCC феноменального "я" очень сильно распределена. Однако структура, которую я описал как самопрезентацию, является каузальным якорем феноменального "я" в человеческом мозге. Ее содержательные свойства тесно связаны с ее каузальными свойствами благодаря стабильности, достигаемой элементарной биорегуляторной динамикой, из которой она вырастает.

Важные аспекты устойчивой причинно-следственной связи, создаваемой непрерывным источником внутренних входных сигналов: афферентами к ретикулярным ядрам ствола мозга. Ретикулярные ядра ствола мозга получают афференты из различных источников. Состояние организма отображается в его многочисленных измерениях входящими афферентами, сигнализирующими о текущем состоянии внутренней среды и внутренних органов, включая афференты от ламины I спинного мозга (пунктирные линии), а также вестибулярной системы и опорно-двигательного каркаса (пунктирные линии). Также имеются афференты из более глубоких зон спинного мозга, передающие сигналы о происходящих изменениях в состоянии организма при взаимодействии с объектом (пунктирные линии). Сплошные линии обозначают локальные связи в ядрах ствола мозга. Сокращения см. на рисунке (Адаптировано из Parvizi and Damasio 2001, p. 148).

В разделе 3.2.7 мы обсудили понятие "феноменальной прозрачности", а в разделе 6.2.6 главы 6 мы применим уже разработанные концептуальные инструменты к идее сознательной саморепрезентации. Один из центрально важных аспектов феноменальной прозрачности - неспособность данной системы ощущать, то есть сознательно представлять, различие между транспортным средством и содержимым с точки зрения первого лица. Прозрачность создает иллюзию наивного реализма: невозможность признать самогенерируемое представление как представление. На данном этапе нашего исследования важно обратить внимание на то, что существуют также важные свойства человеческой Я-модели, для которых различие транспортного средства и содержания не может быть интересно проведено, но на концептуальном уровне и с позиции третьего лица. Устойчивая функциональная связь, закрепляющая нашу саморепрезентацию в мозге, является парадигматическим примером такого свойства: При разработке адекватной, всеобъемлющей теории об этой связи мы должны перейти от репрезентативного к функциональному уровню описания. На этом уровне сознательное "я" должно быть понято как нечто, полностью интегрированное в каузальную сеть, составляющую физический мир. Иными словами, существует не только репрезентативная, но и функциональная Я-модель. Многие важные свойства, определяющие сознательный опыт воплощения, являются не свойствами содержания, а каузальными свойствами. Существует уровень элементарной биорегуляции, возможно, уровень молекулярного уровня, биохимической самоорганизации, на котором просто необходимо - с концептуальной точки зрения от третьего лица - поддерживать различие между содержанием и средством. На этом уровне разум закреплен в жизни, самопрезентацию лучше называть саморегуляцией, и гораздо плодотворнее говорить о функциональном самосохранении или физической самоорганизации, чем о ментальной самопрезентации или самосимуляции. К сожалению, сегодня этот вопрос трудно решить. Как только появится больше эмпирических данных, перед философией встанет задача демаркации более тонкого уровня описания, на котором можно будет предположить полное соответствие между содержанием и каузальной ролью, то есть тождество средства и содержания. На этом уровне мы можем достичь более глубокого понимания разницы между переживанием себя как воплощенного и тем, чтобы быть воплощенным. Естественной отправной точкой для такого рода исследований является самопрезентационное содержание.3

В этом контексте также интересно отметить, что есть одна решающая часть нашего тела, которая слепа в самовосприятии. Эта часть - сам мозг. Он вообще не обладает никакими самонаправляемыми сенсорными механизмами. Например, из нейрохирургических операций, проведенных на пациентах в сознании, мы знаем, что он нечувствителен к боли. Тело может ощущать себя с помощью мозга, но мозг не способен непосредственно ощущать себя. Это так называемая слепая зона самопрезентации. Как носитель информации он функционально прозрачен для организма, который он поддерживает, например, в функциональном присвоении и владении собой с помощью сознательной самопрезентации. Таким образом, самопрезентационный контент надежно закреплен в медиуме, который никогда не вмешивается в порождение этого контента как такового, поскольку он никогда не может стать интенциональным объектом порождаемой им презентационной динамики.

Вспомните, пожалуйста, что я представил презентационное содержание как содержание неконцептуального индикатора. Самопрезентационное содержание - это содержание постоянно активного аналогового индикатора, указывающего прямо на физическую основу репрезентативной системы в любом данном контексте, тем самым однозначно определяя, кто является агентом, кто является владельцем телесных ощущений, кто является репрезентативной системой, а кто - переживающим субъектом. С первых мгновений пробуждения и до последнего мерцания угасающего сознания ночью мы всегда являемся воплощенными эмпирическими субъектами, поскольку постоянный источник внутренних сигналов, составляющих основу телесного сознания, непрерывно активен. Функционально говоря, набор микрофункциональных свойств, реализуемых минимально достаточным нейронным коррелятом сознательного самопрезентационного содержания, не будет полностью неизменным. Конечно, телесный опыт и наша способность ощущать себя могут, например, претерпевать значительные изменения в течение жизни, но он все равно будет иметь самую высокую силу внутренней корреляции по сравнению со всеми другими релевантными наборами микрофункциональных свойств - по крайней мере, это одно эмпирическое предсказание, вытекающее из моего анализа. В терминах "гипотезы динамического ядра" Тонони и Эдельмана утверждается, что существует один и ровно один динамический субкластер с CI-значением выше, чем у общего динамического ядра. Феноменологически говоря, этот обнадеживающий, в высшей степени инвариантный источник связанной с телом "реальности" приводит к феноменальному качеству уверенности в себе, интуитивной уверенности в согласованности, присутствии и стабильности элементарных биорегуляторных процессов и тела в целом. Соответственно, любые нарушения в базовых нейронных функциях переживаются как особо угрожающие (примеры см. в разделах 7.2.2 и 7.2.3).

Однако с эпистемологической точки зрения субъективный опыт уверенности, переносимый таким феноменальным содержанием, необоснован. Как мы видели, феноменальное содержание зависит от внутренних и актуальных свойств человеческого мозга. Поэтому развоплощенный мозг в чане, в принципе, мог бы реализовать точно такую же степень эмпирической уверенности, как и наш обычный сознательный опыт воплощения. Минимально достаточный нейронный коррелят телесного сознания мог бы существовать, не выполняя никакой функции для системы (потому что системы не было), а порождаемое им индексальное, неконцептуальное содержание могло бы указывать "в никуда" (потому что не было бы расширенной физической основы, "на которую" оно могло бы указывать). Тогда феноменальная самопрезентация обладала бы качественным характером, но не имела бы интенционального содержания. Если бы его информационный поток был смоделирован в искусственной системе, полученное феноменальное содержание было бы лишь слабо осознанным, поскольку оно не удовлетворяло бы ограничению адаптивности, сформулированному в разделе 2.3.11 (см. также раздел 6.2.8).

В главах 2 и 3 мы столкнулись с феноменальным качеством "мгновенности". Для презентативного содержания, в частности, верно то, что процесс, посредством которого оно активируется, и временные аспекты его каузальной истории не подвергаются феноменальному моделированию. На феноменальном уровне обработки это приводит к такому виду ментального содержания, которое переживается как темпорально непосредственное, как просто данное прямым, мгновенным образом. Это, в свою очередь, приводит к прозрачности феноменальных репрезентатов, которые мы уже использовали в качестве центрального важного концептуального ограничения в разделе 3.2.7. Феноменальная мгновенность, непосредственность и прозрачность ведут к неявному эпистемологическому допущению, а именно к наивному реализму. Интересно - и максимально теоретически релевантно - теперь применить эти соображения и к сознательно переживаемому самопрезентационному содержанию.

Феноменологически ощущение своего тела не кажется процессом, требующим времени. Направление нашего интроспективного внимания на конкретные качества телесного опыта может занимать определенное время, но преаттентивный опыт, безусловно, представляет их как немедленно данные. Содержание самопрезентации прозрачно: Мы не знаем, в какой среде оно активируется и какой внутренний носитель его несет; мы просто "смотрим в свое тело". Как агенты, мы живем своим телом. Самопрезентационное содержание подобно окну, через которое мы смотрим на внутреннюю динамику нашего собственного тела, но никогда не видим стекла самого окна. Этот тип репрезентативного отношения можно интересно описать как мерологическое отношение на уровне функционального анализа: Часть организма - "окно", в основном реализуемое структурами в стволе мозга и гипоталамусе (см., например, Parvizi and Damasio 2001) - функционирует как эпистемический инструмент для системы в целом в получении неконцептуального знания о себе. Временная непосредственность приводит к тому типу феноменальной уверенности в существовании собственного тела, который я только что описал. Поэтому мы обязательно попадаем в ловушку наивного реализма и в отношении присутствия собственного тела. Как обычно, феноменальная непосредственность не подразумевает эпистемического обоснования. Вера в то, что наше собственное тело действительно существует, не может быть оправдана внутренней доступностью феноменального самопрезентационного содержания. Если мы являемся мозгом в чане, это убеждение может быть ложным, в то время как идентичная форма феноменального самопрезентационного содержания активна. Интересно, что какая-то репрезентативная система должна существовать в соответствии с нашим исходным предположением о натурализованном картезианском cogito. Наши конкретные содержания убеждений о наличии и существовании наших собственных тел всегда могут быть ложными. Должная функция саморепрезентативного содержания (например, указание на текущее присутствие собственного тела для организма) может больше не реализовываться, presentandum может отсутствовать, но более обобщенное предположение о существовании все равно будет оправдано. Вопрос только в том, как мозг в чане может найти независимые теоретические аргументы, оправдывающие это предположение. Как можно быть реалистом, не будучи воплощенным членом научного сообщества? Мы вернемся к философской проблеме иммунитета к неудаче ошибочной идентификации в главе 8.

Теперь мы гораздо яснее понимаем различные понятия "интроспекции" и "субъективности", которые были введены в главе 2. Кроме того, мы увидели, как три различные версии понятий "глобальная доступность" и "презентативное содержание" могут быть с пользой применены к специальной проблеме самосознания. Мы также завершили наш первоначальный набор простых концептуальных инструментов, введя саморепрезентацию, самосимуляцию и самопрезентацию, каждую в менталистическом и феноменалистическом варианте. Наш набор инструментов завершен. Таким образом, мы приближаемся к стадии, когда можно начать давать более конкретные ответы на наш основной вопрос о возможном репрезентационистском анализе не только сознания как такового, но и феноменальной самости и перспективы первого лица. Чтобы избежать пустой, искусственной схоластики, нам необходимо более глубокое понимание механизмов, с помощью которых информационно-процессорная система может генерировать подобные структуры. Нам нужно взглянуть на репрезентативную глубинную структуру самосознания и феноменальной перспективы от первого лица. Теперь необходимо более глубокое понимание конкретного нейрокомпьютерного инструмента, способного интегрировать все три функции, которые я концептуально описал как самопрезентация, самосимуляция и самопрезентация, фактического инструмента, позволяющего человеческому мозгу транзитивно генерировать подлинное, феноменальное "я". Мы должны сформировать рабочую концепцию особого виртуального органа - феноменальной Я-модели. В следующей главе я представлю две очень интересные теоретические сущности: феноменальную Я-модель и феноменальную модель отношения интенциональности.

Глава 6. Репрезентативная глубинная структура феноменальной перспективы от первого лица

6.1 Что такое феноменальная самомодель?

В главе 3 я представил рабочее понятие феноменальной ментальной модели. Мой первый шаг в этой главе - введение гипотетического понятия феноменальной самомодели (ФСМ). Для этого я снова, но уже кратко, обогащу это новое понятие специализированными версиями ограничений, уже встречавшихся в главе 3. Начиная с раздела 6.5 и далее я буду исследовать, как ПСМ, интегрированная в еще более сложную, более высокого порядка форму репрезентативного содержания, формирует центральное необходимое условие для возникновения сознательной перспективы от первого лица как на репрезентативном, так и на функциональном уровне описания. После того как мы разработали два набора базовых концептуальных инструментов, настало время представить две центральные теоретические сущности, характеризующие данный подход: ПСМ и "феноменальную модель интенциональности-отношения" (ФМИО). Позвольте мне начать с того, чтобы сделать концепцию ПСМ интуитивно правдоподобной для вас, выделив ряд ее определяющих характеристик. Затем в разделе 6.5 будет дано определение гипотетическому термину PMIR.

Содержание ПСМ - это содержание сознательного "я": ваши текущие телесные ощущения, ваша текущая эмоциональная ситуация, а также все содержание вашей феноменально переживаемой когнитивной обработки. Они являются составными частями вашей ПСМ. Интуитивно и в определенном метафорическом смысле можно даже сказать, что вы и есть содержание вашей ПСМ. Все те свойства себя, на которые вы можете сейчас направить свое внимание, образуют содержание вашей текущей ПСМ. Ваши мысли, направленные на себя, оперируют текущим содержанием вашей ПСМ: они не могут оперировать ничем другим. Когда вы формируете мысли о своем "бессознательном Я" (т. е. о содержании вашей ментальной Я-модели), эти мысли всегда относятся к сознательной репрезентации этого "бессознательного Я", которая только что была интегрирована в вашу активную ПСМ. Если вы хотите инициировать действие, направленное на какой-то аспект себя - например, расчесать волосы или побриться - вам нужна сознательная Я-модель, чтобы сознательно инициировать эти действия. Конечно, существует и бессознательное поведение, такое как почесывание или автоматическая самозащита - например, когда мяч внезапно летит к вам на большой скорости. Мы также можем представить себе лунатика, который чешет себя или даже избегает мяча, или больного эпилепсией с отсутствующим автоматизмом, который расчесывает волосы или бреется. Все это не самонаправленные действия, это самонаправленное поведение; сознательный процесс выбора цели им не предшествует. ПСМ отсутствует. Другими примерами неосознаваемых, но функционально активных областей в Я-модели являются схема тела (см. раздел 7.2.3) и низкоуровневые резонансные механизмы, реализуемые системой зеркал у многих нелингвистических существ (см. раздел 6.3.3). Бессознательная схема тела позволяет автоматически сохранять телесную позу, казалось бы, без особых усилий. Стая птиц на пляже, внезапно, словно "телепатически связанная", начинающая улетать в одном направлении, или большие косяки рыб, быстро меняющие направление движения при обнаружении хищника одним из них, - примеры успешного и высокоинтеллектуального социального познания, опосредованного бессознательной Я-моделью, поэтому не предполагающего феноменального типа представления цели.

Существует также множество ситуаций, когда ранее неосознаваемый раздел Я-модели внезапно становится осознанным, то есть глобально доступным. Это также может быть постепенным процессом. Например, Джонатан Коул (Cole 1997, p. 470 f.; см. также Hull 1992) описывает случай пациента, который ослеп и для которого из-за отсутствия обратной связи, например, осознанного опыта улыбок других людей в ответ, ранее неосознаваемые двигательные программы постепенно интегрировались в его сознательную Я-модель. Этот пациент начал осознавать свое поведение, движение лицевых мышц, когда улыбается другим людям. Теперь он даже обнаружил ощущение мышечных усилий, затрачиваемых на то, что для нас является легким, прозрачным и, казалось бы, автоматическим способом социальной коммуникации. Другими словами, поведение лица теперь превратилось в целенаправленное действие.1 Мы увидели, что один из интересных способов рассмотрения феноменальных ментальных моделей - это анализ их как вычислительных или репрезентативных инструментов, делающих интегрированную информацию глобально доступной для системы в целом. Классы феноменальных ментальных моделей - это классы вычислительных инструментов, в своей деятельности обслуживающих различные типы феноменального содержания. PSM являются специфическим и очень интересным примером такого класса. Их функция заключается в том, чтобы сделать информацию, связанную с системой, глобально доступной в интегрированном виде.

С логической и эпистемологической точки зрения полезно провести различие между симуляцией и эмуляцией, чтобы еще больше обогатить понятие ПСМ. Затем, на втором этапе, мы можем концептуально проанализировать ПСМ как особый вариант, а именно самоэмуляцию. Информационно-процессорная система может внутренне имитировать внешнее поведение целевого объекта (см. раздел 2.3). Типичный пример - компьютер, используемый для метеорологического прогнозирования, генерирующий прогноз погоды путем моделирования движения облаков, температурных сдвигов в атмосфере и т. д. В более общем случае моделирование целевой системы заключается в представлении тех ее свойств, которые доступны для сенсорной обработки, и того, как они, вероятно, развиваются со временем. Некоторые системы обработки информации, однако, представляют собой особые случаи, поскольку они также могут имитировать поведение другой системы обработки информации. Они делают это, внутренне имитируя не только наблюдаемый выход, но и скрытые аспекты внутренней обработки информации. Такие скрытые аспекты могут заключаться в абстрактных свойствах, таких как функциональная архитектура или программное обеспечение, которое в данный момент запущено. Абстрактные свойства также могут быть свойствами содержания определенных представлений, которые в настоящее время активны в целевой системе. Например, в социальном познании может даже потребоваться внутренняя эмуляция того, как в данный момент меняется содержание определенных представлений о цели у собеседника (см. также раздел 6.3.3). Примером такой ситуации может служить "умная" машина Тьюринга, притворяющаяся "глупой" машиной Тьюринга, или хороший человеческий актер. Тогда эмуляция становится имитацией не только наблюдаемых, но и абстрактных, функциональных и репрезентативных свойств данной целевой системы. Именно третья возможность представляет особый интерес с философской точки зрения - возможность рефлексивной или самонаправленной эмуляции. Самомоделирование - это тот особый случай, когда целевая система и имитирующая система идентичны: Самомоделирующаяся система обработки информации внутренне и непрерывно моделирует свой собственный наблюдаемый выход, а также эмулирует абстрактные свойства своей собственной внутренней обработки информации - и делает это для себя. Используя термин из компьютерных наук, мы могли бы метафорически описать самомоделирование в сознательном агенте как "внутреннее моделирование пользователя". У человека особенно интересно отметить, как самомодель одновременно относится к целевой системе "как к объекту" (например, используя проприоцептивную обратную связь при внутреннем моделировании текущих телесных движений) и "как к субъекту" (например, эмулируя собственную когнитивную обработку таким образом, что она становится доступной для сознания). Вот что означает "воплощение" и что в то же время порождает интуитивные корни проблемы "разум-тело": человеческая самомодель рассматривает порождающую ее целевую систему как субъект и объект одновременно. Интересно отметить, что такая самомодель может быть либо осознанной, либо неосознанной. Только если формируется когерентная репрезентативная структура, удовлетворяющая ограничениям для сознательных содержаний, возникает ПСМ.

Рассматривая репрезентативный контент, переносимый ПСМ, мы обнаруживаем, что он объединяет большое количество различных форматов данных. Например, содержание сознательной Я-модели тела состоит из богатого, диффузно интегрированного меланжа телесных ощущений. Множество различных типов самопрезентаций (см. раздел 5.4), таких как висцеральные ощущения, чувство голода, боли или жажды, проприоцептивные и кинестетические форматы, тактильные и температурные ощущения, а также вестибулярная информация, постоянно интегрируются в супрамодальный, осознанный образ тела. Вы никогда не находитесь в контакте с собственным телом - как воплощенная, сознательная сущность вы являетесь содержимым образа, динамического образа, который постоянно меняется в очень большом количестве различных измерений. Однако этот образ в то же время является физической частью вашего тела, поскольку неизменно обладает истинным нейробиологическим описанием. Разумеется, в Я-модели существует также большое количество самосимулятивных содержаний: спонтанно возникающие биографические воспоминания или содержание подлинно интеллектуальных операций, таких как планирование будущего. Кроме того, существует саморепрезентативное содержание. Это сложная реляционная информация, например, ваше текущее положение тела, специфические, эпизодически возникающие эмоции и то, как вы ощущаете себя социально расположенным в группе других людей. Саморепрезентативная часть ПСМ всегда нацелена на текущее состояние системы в целом. Короче говоря, самомодель - это модель той самой репрезентативной системы, которая в данный момент активирует ее в себе. Как правило, она имеет восходящий компонент, обусловленный сенсорным входом (самопрезентацией). Этот вход возмущает или модулирует непрекращающуюся активность нисходящих процессов, постоянно генерирующих новые гипотезы о текущем состоянии системы (самосимуляция), и таким образом приходит к функционально более или менее адекватному внутреннему образу общей, актуальной ситуации системы (саморепрезентация). Однако главный вопрос заключается в том, что оправдывает рассмотрение всех этих весьма разнообразных видов информации и феноменального репрезентативного содержания как принадлежащих одной сущности?

То, что объединяет эти различные формы феноменального содержания, - феноменальное свойство более высокого порядка: свойство минности. Минесс - это свойство особой формы феноменального содержания, которое в нашем случае интроспективно3 доступно как на уровне внутреннего внимания, так и на уровне самонаправленного познания, то есть в терминах интроспекции4. Вот несколько типичных примеров того, как мы, лингвистически, обозначаем это особое феноменальное качество высшего порядка в народно-психологических контекстах: "Я переживаю свою ногу субъективно как всегда принадлежащую мне"; "Я всегда переживаю свои мысли, свое фокусное внимание и свои эмоции как часть своего собственного потока сознания"; "Добровольные действия инициируются мной самим". В следующей главе я представляю ряд нейрофеноменологических примеров, которые демонстрируют, что, вопреки традиционным философским предположениям, распределение этого свойства в феноменальном пространстве может сильно варьироваться и что практически все только что приведенные примеры не являются необходимыми предпосылками феноменального опыта. Минусность бывает разной степени. Феноменальное свойство минимальности, объединяющее самые разнообразные содержания, из которых строится наше сознательное "я", тесно связано с собственно феноменальным свойством цели.

Это свойство феноменальной самости. Снова рассмотрим несколько примеров того, как мы часто пытаемся указать на феноменальное содержание внутренних репрезентативных состояний, лежащих в основе этого свойства, используя лингвистические инструменты из публичного пространства: "Я есть кто-то"; "Я переживаю себя как идентичного во времени"; "Содержание моего феноменального самосознания образует связное целое, прежде чем инициировать какие-либо интеллектуальные или аттенционные операции, и независимо от них я уже немедленно и "непосредственно" знаком с фундаментальным содержанием моего самосознания". То, что мы часто, наивно, называем "самостью" в народно-психологических контекстах, - это феноменальная самость, содержание самосознания, данное в феноменальном опыте. Пожалуй, эта форма феноменального содержания, порождаемая сознательным самоощущением, теоретически является наиболее интересной формой феноменального содержания. Она наделяет наше ментальное пространство двумя весьма интересными структурными характеристиками: центрированностью и перспективностью. Пока существует феноменальное "я", наша сознательная модель мира является функционально центрированной и обычно связана с тем, что в философии сознания называется "перспективой первого лица" (см. раздел 6.5). Это представление, в свою очередь, лежит в основе самых сложных эпистемологических и метафизических проблем в философии сознания. Например, оно порождает "эпистемическую асимметрию" между описаниями сознательных состояний с позиций первого и третьего лица. Очевидно, что вы не можете иметь перспективу от первого лица без сознательного "я". И, конечно, для любой данной ПСМ мы можем задавать вопросы типа: "Каков ее минимально достаточный нейронный коррелят? Какими необходимыми и достаточными функциональными и репрезентативными свойствами должна обладать любая система, активирующая такую Я-модель?

Важно отметить, что самомодель - это сущность, охватывающая множество различных уровней описания. У таких существ, как мы, ПСМ будет иметь истинное нейробиологическое описание, например, как сложный паттерн нейронной активации с определенной временной тонкой структурой, претерпевающий калейдоскопические изменения от мгновения к мгновению. Также будут существовать функциональные и вычислительные описания самомодели на разных уровнях гранулярности. Создание вычислительной модели ПСМ человека - одна из самых увлекательных исследовательских задач, которые только можно себе представить. Например, мы можем описать ее как вектор активации или как траекторию в некотором подходящем пространстве состояний. Можно даже встать на классическую когнитивистскую точку зрения. Тогда самомодель можно было бы описать как переходный вычислительный модуль, эпизодически активируемый системой для регулирования взаимодействия с окружающей средой. Далее следует репрезентативный уровень описания, на котором содержание ПСМ предстает как сложная интеграция глобально доступной саморепрезентативной, самосимулятивной и самопрезентативной информации (см. главу 5). Представляя рабочую концепцию ПСМ, я утверждаю, что она представляет собой отдельную теоретическую единицу. То есть я утверждаю, что это не только то, что может быть осмысленно описано на ряде различных уровней описания, зеркально отражающих друг друга эвристически плодотворным образом, но и то, что это то, что может быть найдено с помощью соответствующих программ эмпирических исследований. И оно может быть найдено на каждом уровне описания.

Позвольте мне также отметить, что концепция PSM является отличным концептуальным приемом для формулирования исследовательских программ. Она помогает выделить классы систем, а также классы состояний. Предполагаемыми классами самомоделирующихся систем могут быть младенцы, взрослые сновидцы или психиатрические пациенты во время яркого приступа шизофрении, а также мыши, шимпанзе и искусственные системы. С объективной точки зрения от третьего лица мы можем принципиально выделить определенные классы, например, младенцев, шимпанзе и искусственных систем по типу используемых ими ПСМ. ПСМ являются специфическими для данной области сущностями и могут быть использованы для создания гибких таксономий. В качестве примера можно привести эволюцию моделей сознательного "я" - тему, представляющую особый интерес для эволюционной психологии. Феноменально доступное содержание Я-модели является отличным ограничением для разграничения различных фаз детского развития, определенных нозологических стадий психиатрических заболеваний или становления социальной компетентности в животном царстве. При попытке классифицировать предполагаемые классы состояний нам (как уже говорилось в главе 2) придется использовать определяющие характеристики, разработанные преимущественно с позиции первого лица - по крайней мере, на начальном этапе. Однако внимание к аттенционным и когнитивно доступным аспектам ПСМ - отличный способ сформировать таксономию классов феноменальных состояний. Мы можем исследовать, как меняется содержание ПСМ при переходе от обычного к люцидному сну (см. раздел 7.4.4), или какие изменения в содержании феноменального "я" сопровождают старческое слабоумие. Мы можем, опять же, объединить классы систем и состояний, исследуя эмоциональное самомоделирование у молодых людей на определенном этапе подросткового возраста или динамику самопрезентации, связанную с восприятием ультразвука у летучих мышей. Однако самое важное, что концепция ПСМ может помочь нам по-новому взглянуть на центральную теоретическую проблему исследования сознания: Она обещает предложить теорию о том, чем на самом деле является индивидуальная эмпирическая перспектива. Как согласится большинство, нам срочно нужна убедительная теория о субъективности субъективного опыта как такового, и, очевидно, концепция ПСМ сможет сыграть центральную роль в разработке теоретической стратегии. Я вернусь к этому вопросу во второй половине данной главы. Сейчас давайте рассмотрим возможные семантические ограничения для понятия ПСМ.

Опять же, существует множество уровней описания и анализа, на которых могут быть обнаружены такие ограничения. На нашем текущем этапе нам нужны все эти уровни. Давайте посмотрим на них еще раз:

Феноменологический уровень описания. Какие утверждения о содержании и внутренней структуре феноменальной самости можно сделать на основе самого интроспективного опыта? Когда такие утверждения будут эвристически плодотворными? Когда они будут эпистемически оправданы?

Репрезентационистский уровень описания. Каковы особенности интенционального содержания, порождаемого феноменальным вариантом ментальной саморепрезентации? Например, каковы отношения между "транспортным средством" и содержанием для ПСМ? Существуют ли отдельные уровни содержания внутри ПСМ?

Информационно-вычислительный уровень описания. Какую вычислительную функцию выполняет феноменальный уровень самомоделирования для организма в целом? Какова вычислительная цель самосознания? Какая информация является информацией самосознания?

Функциональный уровень описания. Какими причинно-следственными свойствами должен обладать физический коррелят самосознания, чтобы преходяще генерировать переживание единого "я"? Существует ли мультиреализуемый "функциональный" коррелят самосознания?

Физико-нейробиологический уровень описания. Вот примеры вопросов, специфичных для данной области: Какова роль ствола мозга и гипоталамуса в формировании феноменального "я"? Каков прямой нейронный коррелят феноменального самоощущения? Существуют ли аспекты феноменального самосознания, которые не являются инвариантными для среды?

Пройдя во второй раз через наш контрольный список из десяти многоуровневых ограничений для различных типов феноменального репрезентативного содержания, мы вскоре обнаружим, как применение его к понятию PSM помогает быстро обогатить это новое понятие содержанием. Мы можем наполнить его содержанием одновременно на многих разных уровнях. Напомним, что, если не сказано иначе, предполагаемый класс систем всегда формируется людьми в непатологических состояниях бодрствования.

6.2 Многоуровневые ограничения для самосознания: Что превращает нейронную систему-модель в феноменальное "я"?

6.2.1 Глобальная доступность информации, связанной с системой

Начнем с дифференцированного критерия Баарса-Чалмерса, который мы на протяжении глав 2 и 5 использовали в качестве "временной прокладки", как парадигматический первый пример одного важного ограничения в сужении понятия сознательной репрезентации.

Феноменология глобальной доступности системной информации

Содержание моего феноменального самосознания непосредственно доступно, кажется, множеству моих умственных и физических способностей одновременно: Я могу направить интроспективное3 внимание на приятное ощущение в кишечнике, на тонкую фоновую эмоцию, тихо мерцающую на границе моего сознательного пространства, или на то, как я в данный момент пытаюсь когнитивно сформулировать определенную философскую проблему ("аттенциональная доступность"). Я также могу рассуждать, например, о текущей меланже фоновых эмоций. Я могу предпринять сознательную попытку найти для них концепцию ("доступность для феноменального познания"), которая позволит мне увидеть их в связи с более ранним эмоциональным опытом ("доступность для автобиографической памяти"), и я могу попытаться использовать эту информацию в производстве речи при общении о своих эмоциях с другими человеческими существами ("коммуникативная доступность"). Я могу попытаться контролировать свои висцеральные ощущения, фоновые эмоции или способность к ясному мышлению, например, совершить пробежку, принять горячую ванну или холодный душ ("доступность для контроля действий"). Последовательная и ясная саморепрезентация является необходимой предпосылкой сознательно инициированного саморегулируемого поведения. Я действительно переживаю общую глобальную доступность содержаний моего самосознания как собственную гибкость и автономию в обращении с этими содержаниями и, в частности, как субъективное ощущение непосредственности, в котором они мне даны. Однако важно отметить три более специфические феноменологические характеристики. Во-первых, степень гибкости и автономии в работе с содержаниями самосознания может сильно варьироваться: на эмоции, ощущения боли и голода повлиять гораздо сложнее, чем, например, на содержания когнитивного Я. Существует градиент функциональной ригидности, и степень этой ригидности сама по себе доступна для феноменального опыта.

Во-вторых, феноменальный опыт непосредственности также является градуированной характеристикой. Как правило, мысли - это нечто такое, что может быть даже не определено в своем полном содержании до того, как будет произнесено вслух или записано на листе бумаги, в то время как телесные ощущения, такие как боль или жажда, непосредственно даны как явные и "готовые" элементы феноменального "я" в гораздо более сильном смысле. Самоконструируемый характер, сопровождающий различные содержания сознательного "я", весьма вариативен (см. ограничение 7). В-третьих, интересно отметить, что состояния первого порядка, интегрированные в ПСМ, а также аттенционные или когнитивные состояния второго порядка, оперирующие этими содержаниями, оба характеризуются феноменальным качеством минности. Сознательные содержания вашего текущего образа тела переживаются не как репрезентативные содержания, а наделены феноменальным чувством собственности: в любой момент времени это ваше собственное тело. Сознательно рассуждая о текущем состоянии своего тела, вы, как правило, хорошо осознаете репрезентативный характер возникающих при этом когнитивных конструкций, и в то же время такие мысли о текущем телесном состоянии характеризуются сознательным переживанием "малости", тем же самым непосредственным чувством собственности. Именно таким образом существа, подобные нам, переживают репрезентативную структуру как интегрированную в ПСМ.

С чисто философской точки зрения, доступность феноменального познания может быть самой интересной особенностью всей информации, интегрированной в PSM (см. раздел 6.4.4). Сознательные человеческие существа направляют свое внимание не только на телесные ощущения, они также могут формировать мысли de se. Содержание мыслей de se формируется моими собственными когнитивными состояниями о себе. Интересно отметить, что в одних случаях генерация этих мыслей будет сопровождаться ощущением усилия и феноменальной агентности, тогда как в других, например, в спонтанных, кратковременных эпизодах рефлексивного самосознания или в дневных снах о себе, этого не будет. Рефлексивное, концептуально опосредованное самосознание делает системную информацию когнитивно доступной, и, очевидно, делает это путем генерирования феноменального содержания более высокого порядка. Это содержание, однако, не появляется как изолированная сущность, но рекурсивно встроено в ту же самую, единую феноменальную дыру, в самомодель. Аналогичное наблюдение можно сделать и для интроспективного3 самонаправленного внимания. Существование когерентной PSM порождает границу преаттентивного Я-мира и тем самым реализует центральное необходимое условие для развития подлинной интроспекции, как на репрезентативном, так и на феноменологическом уровне описания. Информация о себе теперь доступна для процессов более высокого порядка, которые не приближаются к квазиконцептуальному, синтаксически структурированному формату ментальной репрезентации, а гораздо более подвижны, служа преимущественно для выделения конкретного и уже существующего аспекта феноменальной самости путем локального увеличения способности к обработке. Опять же, феноменальная интроспекция3 может сопровождаться ощущением усилия и агентностью внимания; она также может переживаться как легкое блуждание или даже отдых в определенной области ПСМ. Это различие должно быть объяснено. Опять же, интересно отметить, как феноменальное качество минности в таких случаях аттенционального доступа относится к содержанию первого порядка и к содержанию высшего порядка: Это мое собственное внимание, направленное на какой-то аспект меня самого. Обработка внимания, направленная на феноменальное "я", порождает рекурсивно встроенную форму сознательного содержания более высокого порядка, при этом всегда сохраняя общую связность ПСМ. Преднамеренный сознательный акт интроспекции сам по себе может быть парадигматическим примером интенционального действия в его чистом виде (Jack and Shallice 2001, p. 170). Теоретическая проблема состоит в том, чтобы провести свободный от гомункулуса репрезентационистско-функционалистский анализ феноменального целевого свойства аттенциональной агентивности, не вводя при этом нечто вроде "главного исполнительного директора (CEO) мозга", то есть метафорической сущности личного уровня, которая осуществляет "окончательный высокоуровневый контроль над потоком внимания" (Kilmer 2001, p. 279). Исследования сдвигов в развитии способности к телесной, эмоциональной и поведенческой саморегуляции могут дать нам прослеживаемую поведенческую модель того, как молодой человек может обрести не только контроль над собственным поведением, но и ментальный контроль в управлении вниманием (Posner and Rothbart 1998). Например, интересно отметить, что взрослые, обладающие лучшими способностями к управлению и фокусировке внимания, в то же время сообщают, что испытывают меньше негативного эмоционального содержания.

Я уже отмечал, что ограничение "глобальной доступности" на самом деле является лишь ограниченным функциональным аспектом ограничения 3, ограничения глобальности для феноменального содержания. Феноменологически информация, связанная с самостью, является лишь одним из подмножеств глобально доступной информации, поскольку, хотя сама она высоко дифференцирована и в любой момент времени образует интегрированное целое, она сама связана в высоко дифференцированное, но в любой момент времени интегрированное феноменальное целое высшего порядка. Короче говоря, феноменальное "я" всегда встроено в феноменальный мир, органично и превнимательно. Быть самосознательным - значит быть в мире.

Глобальная доступность самопрезентационного контента

Существование целостного самопредставления впервые вводит границу "я-мир" в модель реальности системы. Впервые информация, связанная с системой, становится глобально доступной как информация, связанная с системой. С другой стороны, информация, связанная с окружающей средой, теперь может быть названа несамостоятельной. Объективность возникает вместе с субъективностью. Важность такого способа генерации фундаментального разделения репрезентативного содержания на два очень общих класса заключается в том, что он формирует необходимую предпосылку для активизации более сложных форм феноменального содержания: Отношения между организмом и изменяющимися объектами его окружения теперь впервые могут быть сознательно представлены. Система, не обладающая связным, стабильным саморепрезентатумом, не способна внутренне представить все те аспекты реальности, которые связаны с отношениями "я-мир", "я-объект" и, что очень важно, "я-себя" и "я-другой". Наличие базовой формы саморепрезентативного содержания является необходимым условием для внутренней обработки информации о перцептивных и социальных отношениях. Назовем это "принципом феноменальной интенциональности-моделирования": сложная информация, относящаяся к динамическим субъект-объектным отношениям, может быть извлечена из реальности и использована для избирательной и гибкой дальнейшей обработки только при наличии осознанной Я-модели.

Информационно-вычислительная доступность информации, связанной с системой

Феноменальная информация, связанная с самим собой, эквивалентна глобально доступной информации, связанной с системой. Одна из удивительных особенностей человеческой Я-модели заключается в том, что эта информация варьируется от молекулярной до социальной. Например, ПСМ важна для обработки внутренней информации, относящейся к элементарной биорегуляции (Damasio 1999). Она также важна для того, чтобы информация о том, что сама система постоянно участвует в обработке информации и моделировании реальности (включая моделирование других агентов), была доступна большому количеству различных метарепрезентативных процессов (см. выше).

Глобальная доступность информации о себе как функциональное свойство

Согласно функционалистскому анализу, ПСМ - это дискретный, связный набор причинно-следственных связей. В главе 3 мы увидели, что, если рассматривать систему в целом, обладание феноменальными состояниями явно повышает гибкость ее поведенческого профиля, добавляя чувствительность к контексту и возможность выбора. Теперь мы видим, что ПСМ не только позволяет системе делать выбор относительно себя, но и добавляет внутренний контекст к общей сознательной модели реальности, в рамках которой функционирует система. Во-первых, самопрезентация является важным инструментом для оптимизации гомеостаза и элементарной биорегуляции, предлагая информацию, связанную с системой, большому количеству других функциональных модулей, которые теперь могут дифференцированно реагировать на внезапные вызовы, бросаемые внутренним контекстом. Элементарная биорегуляция может быть просто саморепрезентацией, поскольку, как отмечают Конант и Эшби (1970), каждый регулятор сложной системы автоматически и по необходимости становится моделью этой системы. Мне нравится рассматривать эту элементарную форму самомоделирования как "внутреннее управление выходом": Она появилась потому, что необходимо было точно настроить внутреннее производство организмом определенных молекул (гормонов, нейротрансмиттеров и т. д.). Управление выходом - важная способность как на уровне молекулярного микроповедения, так и на уровне явного, моторного макроповедения.

ПСМ также оказывает важное каузальное влияние, не только дифференцируя, но и интегрируя поведенческий профиль организма. Когда собственные телесные движения впервые становятся глобально доступными в качестве собственных движений, закладываются основы для агентности и автономии. Специфическое подмножество событий, воспринимаемых в мире, теперь впервые может рассматриваться как систематически коррелирующие самогенерируемые события. Тот факт, что в мире могут происходить события, которые одновременно являются самогенерируемыми и самонаправляемыми, можно открыть и сделать глобально доступным. Проще говоря: Генерируя когерентную самомодель, система впервые становится отдельной сущностью в своем собственном поведенческом пространстве и тем самым впервые становится частью своей собственной реальности. Мы еще неоднократно будем возвращаться к этому и другим вопросам. Сейчас важно лишь отметить, что самый главный аспект каузальной роли ПСМ может заключаться в том, что впоследствии она позволяет системе стать и относиться к себе как к интенциональной системе второго порядка (Dennett 1978b, pp. 273-284; 1995), тем самым превращая ее из системы поведения в агента. На функциональном уровне описания Деннетт, очевидно, выделил важное концептуальное условие личности. Однако читатели могут не удивляться, что мой собственный интерес состоит в том, чтобы пролить свет на вопрос о том, что такое феноменальная система второго порядка - система, которая сознательно переживает себя как наделенную сознательным опытом.

Нейронные корреляты для глобальной доступности информации, связанной с системой

В настоящее время почти ничего не известно о необходимых нейронных коррелятах для ментальной Я-модели, равно как и о достаточных коррелятах для феноменальной ментальной Я-модели. Известен ряд участвующих подсистем, таких как соматосенсорная и префронтальная кора, гипоталамус и верхние отделы ствола мозга, но по существу неизвестно, на каком уровне обработки происходит функциональная интеграция и насколько высока степень целостности и распределения на этом уровне. У нас нет хорошей нейробиологической теории о взаимосвязи между когерентной, бессознательной саморепрезентацией и ее отношением к феноменальному разделу Я-модели человека. Однако существует ряд многообещающих гипотез и умозрительных идей относительно возможных программ эмпирических исследований. Одним из типичных примеров может быть различие между прото-самостью и основной самостью, представленное Дамасио (Damasio 1999). Я утверждаю, что сознательное "я" является феноменальным коррелятом отдельной репрезентативной сущности характеризующегося специфическим набором функциональных свойств. Я также утверждаю, что самомодель является коррелятивным понятием, поскольку самосознание всегда подразумевает бытие-в-мире. С точки зрения, например, гипотезы динамического ядра, выдвинутой Тонони и Эдельманом (Tononi and Edelman 1998a; Edelman and Tononi 2000a, b), это приводит к предсказанию, что внутри глобального функционального кластера, описываемого набором нейронных элементов со значением CI выше 1, обычно существует один и только один субкластер, описывающий Я-модель. Современная теория SMT (self-model theory of subjectivity) предсказывает, что у людей этот субкластер будет обладать областью наибольшей инвариантности, которая, в свою очередь, коррелирует с функциональной активностью в верхней части ствола мозга и гипоталамусе. Если то, что я сказал о стойкой функциональной связи, связывающей PSM с мозгом, верно, то этот субкластер, вероятно, будет иметь значение CI, которое даже выше, чем у глобального динамического ядра. В то же время он будет демонстрировать высокие значения сложности и внутренней дифференциации, образуя свою собственную функциональную границу в феноменальной модели мира. В то же время оно будет высоко интегрировано с информацией внутри Я-модели, то есть каузально связано с самим собой в более сильном смысле, чем с другими элементами глобального функционального кластера. Это, конечно, не означает, что Я-модель - это изолированный остров, подобный локализованной автоматической подпрограмме, которая выпала из феноменальной реальности организма и потеряла большую часть своей контекстной чувствительности и глобальной доступности. Ее следует воспринимать как сущность, которая все еще встроена в глобальный функциональный кластер, постоянно обмениваясь с ним информацией. Тем не менее в любой момент времени только группа нейронов, входящих в только что описанный функциональный субкластер, вносит непосредственный вклад в содержание самосознания.

6.2.2 Situatedness и виртуальное самоприсутствие

Ограничение презентативности, необходимое условие того, что сознательные содержания всегда активируются в виртуальном окне присутствия, было представлено в главе 3 (раздел 3.2.2). Однако если мы применим его к понятию Я-модели, это даст ряд новых интересных аспектов. Некоторые из этих аспектов имеют отчетливый философский привкус.

Рассматриваемая как феноменологическое ограничение от первого лица, презентативность снова оказывается необходимым условием: Все, что я переживаю как содержание моего феноменального самосознания, я переживаю сейчас. Дело не только в том, что мир присутствует; дело в том, что я являюсь присутствующей самостью в этом мире. Мое собственное существование обладает временной непосредственностью: ощущение контакта с самим собой абсолютно прямым и неопосредованным образом, которое невозможно вывести за скобки. Если бы можно было вычесть содержание, о котором сейчас идет речь, я бы просто перестал существовать на уровне субъективного опыта: Я не мог бы представить себя как осуществляющего это вычитание, потому что тогда я перестал бы быть настоящим "я" в своей собственной модели реальности. Я перестал бы существовать как психологический субъект и не присутствовал бы для себя и других как таковой. Только потому, что фундаментальное содержание моей феноменальной самости неизменно является содержанием de nunc, я могу переживать себя как присутствующего в мире.

Феноменология самоприсутствия и темпоральной ситуативности

Феноменальный опыт состоит не только в том, чтобы "присутствовать", но и в том, чтобы "присутствовать как Я". Как мы видели ранее, порождение Я-модели приводит к появлению границы Я-мира в феноменальной модели реальности. Теперь есть два вида событий: внутренние и внешние. Интересно, что теперь существует более конкретный смысл "внутренности" - то есть временной внутренности, - который пересекается с более общим смыслом внутренности, определяемым понятием саморепрезентации. Феноменологически говоря, я не только кто-то, но и кто-то, кто расположен во временном порядке. С точки зрения первого лица я просто переживаю это наложение двух различных видов репрезентативного содержания (саморепрезентация плюс темпоральная интернальность) как свое собственное присутствие в реальности. Если же я оказываюсь существом, способным не только к саморепрезентации, но и к самосимуляции в терминах автобиографической памяти и внутреннего конструирования потенциальных и будущих "я", то мне становится доступно совершенно новое измерение феноменального опыта. Это историчность моей собственной личности: сознательное переживание того, что я являюсь личностью, имеющей прошлое и будущее, и в то же время локализованной в определенной точке данного временного порядка.

Мы видели, что феноменальный опыт времени конституируется через серию достижений, то есть репрезентацию временной идентичности, различия, серийности, целостности и постоянства (см. раздел 3.2.2). Теперь то же самое будет справедливо для всех событий, определяемых как внутренние события в терминах ПСМ. Внутреннее Сейчас, внутренний психологический момент возникает, когда единичные события, составляющие репрезентативную динамику Я-модели, интегрируются во временные гештальты. Если такие внутренние события не только представлены как последовательные, но и интегрированы в темпоральные фигуры, они порождают внутренний контекст и образуют целое. Примером таких темпоральных гештальтов могут служить последовательности осознанных мыслей или разворачивание различных нюансов, относящихся к одной и той же эмоциональной реакции. В каждом из этих связанных наборов единичных событий мы переживаем себя как присутствующих, например, как субъектов опыта, существующих сейчас. Если (как отмечалось ранее) верно, что феноменальный опыт в своей основе может быть именно порождением островка присутствия в непрерывном потоке физического времени, то теперь мы можем сказать, что субъективное феноменальное сознание начинается, когда самомоделирующаяся система, работающая в условиях ограничения презентабельности, которое мы сейчас обсуждаем, порождает островок самоприсутствия в непрерывном потоке физического времени. Феноменологически говоря, если умозрительное настоящее психологического момента интегрировано с самопрезентацией, то это (при соблюдении всех остальных необходимых ограничений) приведет к осознанному переживанию чьего-то существования. Как только появится теория о том, что такое перспектива первого лица и как возникает полноценная феноменальная самость, можно будет понять, как это становится содержанием моего собственного существования.

В разделе 3.2.2 мы отметили, что феноменальный временной опыт так трудно анализировать на концептуальном уровне, потому что река переживаемой последовательности не только течет вокруг возникающего из нее острова Сейчас, но и фактически проходит сквозь него, как если бы Сейчас было непрерывно накладывающимся на этот поток образованием. Для особого случая самосознания это означает, что существует инвариантный фон самоприсутствия (типичным примером которого является телесное самоощущение и более инвариантные параметры сознательного соматосенсорного восприятия), который пронизывается сознательным опытом временной эволюции более кратковременных элементов феноменального "я" (как в постоянно меняющихся перцептивных состояниях, эпизодах мышления или быстрых эмоциональных реакциях).

Характер ПСМ De Nunc

Снова применимо все, что было сказано в разделе 3.2.2, но в несколько иной манере. Даже когда мы осуществляем феноменальную самосимуляцию, например, строим планы относительно своего далекого будущего, или спонтанно симулируем прошлые состояния себя, например, когда меня преследуют спонтанные автобиографические воспоминания, всегда ясно, что я строю эти планы сейчас и что эти воспоминания у меня сейчас. Интересно, что наша способность к мысленному путешествию во времени никогда не бывает полной. В стандартных ситуациях презентационный компонент Я-модели функционирует как стабильный якорь для самосимуляционных процессов разного рода. Временно наше внимание может быть полностью поглощено симулятивным контентом, порождающим будущих себя или воссоздающим легенду о предполагаемом прошлом, но при этом остается тонкое феноменальное присутствие телесного осознания, которое никогда не теряется полностью. Оно закрепляет нас внутри феноменального окна присутствия, создаваемого системой, которой мы являемся. Фактически, это может быть одним из величайших достижений человеческой Я-модели: Она объединяет репрезентативное содержание, составляемое базовой, биорегуляторной обработкой информации, осуществляемой в настоящее время для поддержания стабильного физического состояния организма, с когнитивным содержанием более высокого порядка, моделирующим возможные состояния организма. Именно Я-модель, так сказать, преодолевает пропасть от актуального к возможному, от телесного к когнитивному. Она связывает саморепрезентации и самосимуляции общим феноменальным свойством минности. При этом ПСМ позволяет организму постоянно ощущать собственное существование и временную расположенность, одновременно владея процессом, посредством которого он вспоминает прошлые события и конструирует себя. Важно отметить, что такое сочетание различных и весьма специфических форм репрезентативного содержания представляет собой высокоразвитый уровень интеллекта.

Самоприсутствие как информационно-вычислительное свойство

В этот момент я вынужден вернуться к своей старой любимой метафоре виртуальной реальности. Для любой системы, использующей самогенерируемую виртуальную реальность для управления своим поведением, будет оптимально, если модель самого агента будет полностью погружена в эту виртуальную реальность (см. также следующий раздел). Мы уже видели, что с эпистемологической точки зрения любое самопредставление должно быть также самосимуляцией, поскольку с точки зрения третьего лица оно никогда по-настоящему не моделирует и не "схватывает" текущее физическое состояние системы. Однако если оно приближенно воспроизводит целевые свойства, образующие интенциональное содержание его симуляции, функционально адекватным образом, если оно достаточно хорошо моделирует свою собственную физическую динамику, оно может рассматривать такое содержание как темпорально внутреннее. При этом он может вести себя так, как если бы он действительно был полностью погружен в реальность, которую он моделирует.

Самоприсутствие как функциональное свойство

Система, непрерывно моделирующая себя в окне присутствия, тем самым приобретает ряд новых функциональных свойств. Она создает референтную основу для феноменальной самосимуляции. Например, автобиографические воспоминания теперь могут быть сопоставлены и соотнесены с текущим состоянием системы. В контексте гипотезы самообнуления мы уже видели, как с телеофункционалистской точки зрения самосимуляции, не коварирующие с реальными свойствами системы, могут быть превращены в полезные инструменты (например, для перспективного моделирования моторного поведения или построения планов на будущее) только при наличии репрезентации текущего состояния системы как текущего состояния этой системы. Самомоделирование в окне присутствия достигает именно этого. Во-вторых, существование преаттентивной границы мира Я и когерентной саморепрезентации как текущего состояния позволяет генерировать более высокоуровневые формы аттенционной или когнитивной саморепрезентации, оперируя ими. Например, факт того, что система в данный момент является частью объективного порядка, на который, однако, она имеет индивидуальную перспективу, становится когнитивно доступным. Как только система внутренне репрезентируется как воспринимающая мир из особой, постоянно меняющейся точки на линейном временном порядке, ее собственная историчность становится когнитивно доступной. Принцип презентативности, примененный к Я-модели, создает необходимую предпосылку для развития автобиографической памяти: Автобиографическая память может функционировать только на фоне настоящего Я. Очевидно, что такие функциональные свойства будут весьма адаптивными во многих биологических средах (см. раздел 6.2.8).

Нейронные корреляты самоприсутствия

Насколько мне известно, об этом моменте можно сказать так мало, что я просто пропущу его.

6.2.3 Бытие-в-мире: Полное погружение

Я-модель как раз и возникает из проведения границы мира-Я. Если эту границу спутать с границей мира-модели, то такие феноменальные свойства, как минность, самость и перспективность, исчезнут. Однако (оставаясь пока в стандартном случае) феноменальные события, интегрированные в Я-модель, будут, что интересно, одновременно переживаться как происходящие в мире и внутри моего собственного Я. Феноменологически говоря, они связаны как с глобальным ситуационным контекстом, так и с внутренним, психологическим контекстом. Феноменальные "я" - это расположенные "я", и их содержание наследует эту характеристику, будучи привязанным не только к феноменальному субъекту, но и к феноменальному субъекту-в-мире. С позиции третьего лица мы можем сказать, что любая система, встраивающая ПСМ в свою феноменальную модель реальности, не только переживает мир, но и является частью этого мира. Теперь это система, для которой этот факт когнитивно доступен и которая может использовать его для избирательного управления своими действиями.

Интересно отметить, как самомодель становится миром-в-мире, субъективной вселенной, встроенной в объективную вселенную. Второй факт, который становится когнитивно доступным для феноменально расположенного существа, заключается в том, что некоторые состояния реальности являются частями мира и в то же время частями себя. Поэтому для понимания ограничения глобальности на уровне саморепрезентации необходимо решить два общих класса связующих проблем. Во-первых, как сознательные содержания интегрируются в ПСМ? Во-вторых, как ПСМ интегрируется в активную в данный момент модель мира?

Феноменология субъективной, неэпистемической ситуативности

Если интегрированная ПСМ встроена во всеобъемлющее репрезентативное состояние высшего порядка, то это переводит феноменальное качество "минности", характеризующее ее содержание, в новый, глобальный контекст. Эмпирическая модель реальности теперь характеризуется фундаментальной дихотомией "я" и "другой". Поскольку само глобальное состояние повсеместно характеризуется автоэпистемической закрытостью, тем, что система не может распознать это представление как представление, ограничение прозрачности, фундаментальная дихотомия "субъект - Я - мир", характеризуется той же феноменологической особенностью. Существование границы между собой и миром, а также сопутствующее ей отношение "часть-целое" между собой и миром переживается в режиме наивного реализма. Иными словами, для таких существ, как мы, тот факт, что между нами и окружающей средой существует необратимая граница, и в то же время мы до любой когнитивной деятельности органично встроены в эту среду, является просто фундаментальным свойством самой реальности, сомневаться в котором бесплодно. Это феноменальная необходимость. В главе 7 мы увидим, как было бы очередным феноменологическим заблуждением заключать, что это должно быть необходимой чертой всего сознательного опыта.

Опять же, тот факт, что система переживает себя как неэпистемически расположенную описанным выше способом, не означает, что этот факт также доступен ей в аттенционном или когнитивном плане. Вероятно, многие из наших биологических предков прожили свои жизни в прозрачных моделях реальности, характеризующихся фундаментальной дихотомией "я-мир", не будучи в состоянии ни сознательно направить стабильную форму интроспективного внимания высокого уровня, ни даже познания на эту особенность своей реальности. Учитывая существующий каталог ограничений, можно представить себе стадию, на которой биологические системы просто функционировали в условиях этой дихотомии, делая ее глобально доступной для обогащения своего поведенческого профиля, но еще не имея возможности сознательно направлять на нее свое внимание. И кажется весьма вероятным, что только человеческие приматы начали делать субъектно-объектную дихотомию когнитивно доступной, со временем превратив ее в объект явных интеллектуальных операций.

Дихотомия "субъект - объект" как свойство репрезентации

На репрезентативном уровне описания нам необходимо достичь лучшего понимания трех фундаментальных шагов. Во-первых, должна быть построена когерентная ПСМ, обладающая транстемпоральной идентичностью и однозначно характеризующаяся как Я-модель. Что касается ее согласованности, то уже существуют правдоподобные эмпирические модели связывания признаков, а в разделе 5.4 мы видели, как Я-модель выделяется исключительно тем, что является единственной феноменальной моделью, которая закреплена в постоянном потоке презентативного содержания, обладающего в высшей степени инвариантным ядром. Во-вторых, необходимо определить стабильную границу Я-мира. И в-третьих, должна быть достигнута связь "часть-целое" между активной в данный момент саморепрезентацией и общей моделью реальности. Последний пункт, по-видимому, требует динамической и непрерывной интеграции Я-модели в модель мира. На репрезентационистском уровне анализа все три шага эквивалентны порождению новой формы репрезентативного содержания.

Легко понять, как субъективно переживаемая числовая идентичность "я" может возникнуть на основе высокой степени внутренней согласованности. Как я уже отмечал ранее, эмпирический проект заключается в поиске подходящего механизма, способного обеспечить непрерывную интеграцию саморепрезентативного содержания. Что касается субъективно переживаемой транстемпоральной идентичности самости, то здесь, очевидно, принципиальное значение имеют два фактора: транстемпоральная непрерывность и инвариантность возвращающихся содержаний самосознания (например, опыта агентства), а также возникновение автобиографической памяти. В этот момент важно не путать теоретический вопрос о транстемпоральной идентичности личности с нейрофеноменологическим вопросом о том, как генерируется реальный опыт обладания такой идентичностью - верически или нет. Феноменальная персональность может существовать в мире без персон. В главе 7 мы рассмотрим ряд интересных конфигураций, в которых соответствующий вид феноменального содержания был утрачен.

Интересно также отметить, что то, что на феноменологическом уровне описания выглядит как дихотомия "я-мир", должно опираться на самое фундаментальное разбиение репрезентативного пространства, которое только можно себе представить. Для таких существ, как мы, репрезентация границы "я-мир" является наиболее фундаментальной характеристикой нашего репрезентативного пространства: все остальные формы репрезентативного содержания всегда принадлежат по крайней мере к одной из этих двух категорий, которые в стандартных ситуациях образуют исчерпывающее различие внутри самой реальности. Все принадлежит либо "я", либо миру. Третья фундаментальная категория не дана - более того, основополагающее разделение нашего репрезентативного пространства настолько фундаментально и жестко, что очень трудно даже представить себе что-либо иное. Нам просто очень трудно проводить соответствующие ментальные симуляции.

Однако существует множество репрезентативных содержаний, которые одновременно принадлежат и миру, и "я". Представленное выше концептуальное разграничение является исчерпывающим, но не исключительным. Наиболее важный с философской точки зрения пример репрезентативного содержания, преодолевающего пропасть между субъектом и объектом в феноменальном опыте, образуют различные разновидности ПМИР, сознательной модели отношения интенциональности (см. раздел 6.5). Простой пример дает визуальное внимание: Если вы визуально обращаете внимание на книгу в своих руках как на перцептивный объект, то сам процесс внимания моделируется на уровне сознательного опыта. Это как невербальная стрелка, направленная от вас к книге, объединяющая субъект и объект. Важно отметить, что то, что вы испытываете, - это не внимание "как таковое", а особая форма репрезентативного содержания, способ, которым текущая обработка внимания моделируется на феноменальном уровне.

Есть и второй способ, в котором различие между состояниями "я" и состояниями мира является исчерпывающим, но не исключительным. Это дается тем, что я ранее назвал мерологическим отношением между различными формами репрезентативного содержания. Интересно, что если мы зададимся вопросом, все ли содержания феноменальной самости одновременно переживаются как находящиеся в мире, мы столкнемся с сильно расходящимися философскими интуициями. Существует почтенная философская традиция, утверждающая, что определенная часть нас самих, та, которая обладает только временными, но не пространственными характеристиками ("мыслящее Я"), точно не встроена в мир. Самосознательное мышление, можно думать, является именно той частью феноменального "я", которая не встроена в модель мира. В разделе 6.3 я объясняю, почему эта классическая картезианская интуиция неизбежно должна появиться у существ, обладающих репрезентативной архитектурой, как мы.

В заключение можно сказать, что если мы хотим смоделировать центрированную версию ограничения 3 в рамках определенного класса репрезентативных систем, например, в рамках воплощенной, расположенной и коннекционистской модели, то три основные цели, которые должны быть достигнуты, будут заключаться в (1) моделировании активации когерентной Я-модели, обладающей инвариантным ядром внутренне сгенерированного ввода и элементом, соответствующим психологическому понятию автобиографической памяти; (2) разделении пространства состояний, отображающем дихотомию "я-мир"; и (3) реализации отношения "часть-целое" между "я-моделью" и общим репрезентативным состоянием.

Порождение себя в мире как информационно-вычислительная стратегия

И здесь снова применимы многие замечания, сделанные в разделе 3.2.3. Создание единой и целостной Я-модели - это стратегия уменьшения двусмысленности. Количество информации, которая глобально доступна для интроспективного внимания, самонаправленного познания и действия, минимизируется, и тем самым снижается вычислительная нагрузка на все механизмы, работающие с ПСМ. Следовательно, если существуют механизмы для отбора уже активных репрезентаций и их встраивания в сознательную Я-модель, избирательность и гибкость, с которой система может реагировать на новый тип информации, связанной с собой, повышается. Если, например, организм внезапно получает травму и автоматически генерирует быструю и преимущественно жесткую реакцию на нее - например, быстрое защитное движение конечности или направление внимания низкого уровня на травмированную часть тела, - то может не быть необходимости в том, чтобы функционально релевантная информация, уже активная в системе, также была компонентом ее сознательной Я-модели. Однако конечный результат бессознательно инициированной двигательной реакции или переключения внимания вполне может быть осознанным. Если эта информация о новом состоянии системы должна быть одновременно и постоянно доступна множеству механизмов, то стратегическим преимуществом будет сделать ее содержанием сознательного "я".

Важно отметить, что введение границ "я-мира", хотя и не приводит к их автоматической реализации, является необходимым условием для большого числа вычислительных функций более высокого порядка. Формы самопрезентации высшего порядка, в свою очередь являющиеся предпосылкой для социального познания, теперь становятся возможными. Впервые может быть обработана вся информация, связанная с взаимодействием системы и мира, включая отношения с другими агентами. Как отмечалось ранее, внутренняя симуляция возможных "я" теперь имеет твердую референтную основу, поскольку центральная часть общей внутренней саморепрезентации - а именно, прозрачный раздел PSM - безвозвратно определена как часть реального мира.

Феноменальное самомоделирование как функциональное свойство

Активация ПСМ порождает столько новых функциональных свойств и возможностей, что их изучение потребовало бы отдельной книги. Давайте рассмотрим простой, первый пример. Стандартное рабочее определение самосознания в литературе по приматам - это то, что в контексте текущей теории можно назвать аттенциональной доступностью целостной модели себя (например, см. Gallup 1970, 1991, 1997; Kitchen, Denton, and Brent 1996). Самосознание - это способность стать объектом собственного внимания. Как только появляется целостная модель себя, становится возможным зеркальное самоосознание. На репрезентационистском уровне описания достаточное условие заключается в способности встроить визуальную репрезентацию тела как внешнего объекта в мультимодальную ПСМ. Как я уже утверждал в другом месте (Metzinger 1994, p.49 f.), точный момент зеркального самоосознания происходит, когда система обнаруживает частичную реляционную гомоморфию между временной и пространственной динамикой визуального перцепта (увиденного зеркального образа) и определенными проприоцептивными и кинестетическими аспектами одновременно активной Я-модели, что приводит к преходящей интеграции того, что ранее было лишь компонентом феноменальной модели мира ([другой шимпанзе, двигающийся передо мной взад-вперед]), в прозрачную Я-модель ([я]). Объектно-репрезентативное содержание теперь может стать новым элементом для продолжающегося субъектно-репрезентативного содержания. Зеркальный образ и Я-модель сливаются. Обнаруживается определенное "соответствие" между двумя одновременно активными структурами данных, что приводит не только к преходящему субъект-объектному отношению (см. раздел 6.5), но и к феноменальному "субъект-субъектному отношению", когда содержание зрительного восприятия становится актуальным компонентом меня самого. После того как шимпанзе обнаружил себя в зеркале, он часто начинает осматривать и манипулировать частями своего тела, которые до этого были визуально недоступны, например, поясницей или зубами. Очевидно, что доступность внимания приводит к появлению ряда новых функциональных свойств, некоторые из которых могут иметь большое значение для выживания. Например, теперь можно представить, как доступная вниманию модель себя может быть использована для предсказания собственных будущих состояний сознания или для разработки социальных стратегий.

В аналогичном смысле для существ, способных к формированию ментальных концептов и речи, феноменальная сегрегация когерентной Я-модели на фоне модели мира позволяет осуществлять самонаправленное познание, а также произносить самореферентные высказывания на общедоступном языке. Таким образом, когнитивная доступность интегрированной, когерентной и системной информации может реализоваться как рефлексивное самосознание (см. раздел 6.4.4). Глобальная доступность системной информации для обработки речи порождает то, что я ранее назвал "коммуникативной доступностью", и может быть реализована как интроспективное4 сообщение о текущем содержании своей Я-модели другим людям (см. раздел 6.3.3). Это приводит нас к еще одному большому набору новых функциональных свойств. Этот набор формируется не за счет того, что целостная Я-модель как таковая становится доступной для операций более высокого порядка, а за счет того, что для таких операций становится доступным тот факт, что Я-модель органично интегрирована во всеобъемлющую модель мира. Теперь система может эксплицитно представлять себя как находящуюся в определенных отношениях с внешними объектами. Простое моторное поведение, например, хватательное движение, направленное на визуально воспринимаемый объект, теперь может быть внутренне представлено как движение, направленное на достижение цели, а действия теперь могут быть внутренне представлены как отношения к объектам внешнего мира. В свою очередь, сами объекты могут быть закодированы в терминах возможных моторных траекторий (см. Gallese 2001).

Если репрезентация собственного движения как по сути целеустремленного в плане установления связи с внешним объектом или множеством таких объектов становится аттенционально или когнитивно доступной, репрезентативные основы для когнитивной агентности уже заложены (см. раздел 6.4.5). Важно отметить, что то же самое справедливо и для перцептивных объектов. Разница между воспринимаемым объектом и субъективным опытом этого объекта может стать когнитивно или аттенционно доступной только при наличии когерентной Я-модели и стабильной границы Я-мира. Объект будет представлять собой связный, преаттентивно интегрированный набор воспринимаемых признаков. Переживание этого объекта является репрезентацией перцептивного процесса, который был интегрирован в Я-модель. Различие между перцептивным объектом и возмущением в перцептивных состояниях самой системы позволяет внутренне приписать причинно-следственную связь между обоими событиями - появлением перцептивного объекта и изменением в Я-модели. Первое функциональное свойство, вытекающее из этого, - доступность внимания: объект теперь можно сделать более рельефным, сфокусировав на нем внимание. Во-вторых, общая связь между объектом и воспринимающей системой теперь может стать глобально доступной, тем самым превращаясь в потенциальный объект для процессов более высокого порядка, работающих с ним. Это функционально значимо, поскольку различие между внешним объектом и внутренней репрезентативной активностью, связанной с объектом, теперь может быть не только когнитивно осознано, но и использовано в управлении действием. Простой способ использовать это новое различие в управлении действием - попытаться "лучше понять" объект, улучшив само сенсорное восприятие. Более интересный способ использования этого нового доступного различия - предположить его у других конспецификов (см. раздел 6.3.3).

Позвольте мне указать на третье существенное изменение в глобальном функциональном профиле систем, встраивающих самомодель в свою модель реальности. В разделе 5.4 мы увидели, что ПСМ является привилегированной по отношению ко всем другим формам феноменального содержания, активным в системе, поскольку обладает устойчивой функциональной связью с определенной частью ее физической основы. ПСМ прочно закреплена в стволе мозга и гипоталамусе постоянным источником того, что я назвал "самопрезентационным содержанием". Функциональный уровень описания приводит к важной особенности нашей феноменальной модели мира: это "центрированная" модель реальности. Дело не только в том, что граница "я-мир" представляет собой фундаментальный способ разделения нашего репрезентативного пространства. Дело в том, что одна часть репрезентативного пространства - та, что занята постоянной обработкой информации, связанной с системой, - функционально привилегирована, поскольку привязана к источнику максимальной инвариантности - телу. Я-модель, будучи прозрачной, привязанной к телу и индексальной репрезентацией, обеспечивает контекстную привязку для порождающей ее системы: она привязывает систему к ее собственной сознательной модели реальности, позволяя ей жить как в этой модели, так и с ней (о смежной перспективе см. также Brinck and Gärdenfors 1999). Короче говоря, мы - существа, у которых сформировалась весьма значимая глобальная особенность способа обработки информации: Мы сознательно оперируем эгоцентрическими моделями реальности.

Это не означает, что множество наших самых успешных ментальных симуляций не происходят в подпространствах, обладающих аллоцентрическим кодированием. В качестве примера можно привести тот факт, что мы обнаруживаем цели и намерения, стоящие за воспринимаемым поведением людей, автоматически запуская бессознательную симуляцию их моторного поведения. Одновременно мы можем произвести "ретроспекцию" их психических состояний, создав абстрактную аллоцентрическую репрезентацию цели, связанную с этим воспринимаемым поведением, которую мы, так сказать, сначала "реализуем" в терминах бессознательной, эгоцентрической двигательной симуляции (например, см. Gallese and Goldman 1998; см. также раздел 6.3.3). Другой пример ментальной симуляции нецентрированной модели реальности можно найти в книге Томаса Нагеля "Взгляд из ниоткуда" (Nagel 1986, глава 4; Metzinger 1993, 1995c; Malcolm 1988; Lycan 1987). Условием возможности всех этих предполагаемых симуляций является то, что они происходят на фоне центрированной модели реальности. Развитие и функционирование в рамках эгоцентрической модели реальности может оказаться адаптивным только потому, что наше поведенческое, а также перцептивное пространство центрировано. Тривиально, мы - существа, сосредоточившие все свои сенсоры и эффекторы в очень узкой области нашего взаимодействия. У нас одно единственное тело. Как отметил Хосе Луис Бермудес (1997, p. 464 f.; 1998), в конечном счете, мышление от первого лица и лингвистическая самореференция, по сути, основаны на непрерывности единственного пути через пространство-время. Более того, пространственно-временная непрерывность единого, непреходящего тела составляет не только важную часть содержания восприятия, но и каузально лежит в основе точки отсчета, выражающейся во внутренней когерентности перцептивно обусловленных состояний. Конечно, это не является логической необходимостью, но делает определенные формы моделирования реальности более практичными, чем другие. Однако в конечном итоге, на более высоком уровне, это важный шаг к созданию подлинной перспективы первого лица в плане феноменального моделирования самого отношения интенциональности. Я вернусь к этому вопросу в разделе 6.5.

Нейронные корреляты полного погружения

Сегодня мы имеем первые умозрительные представления о необходимых нейронных коррелятах для конкретных содержаний, составляющих Я-модель человека, например эмоций или проприоцепции (см., например, Damasio 1999, глава 8). Однако почти ничего не известно о достаточных коррелятах или необходимом интегративном механизме, объединяющем эти различные содержания в целостную феноменальную саморепрезентацию. Все, что можно предположить, - это то, что они будут широко распространены в мозге.

6.2.4 Конволютный холизм феноменального Я

Пространство нашего сознательного опыта обладает целостным характером, и этот холизм является всеобъемлющим, поскольку он распространяется и на множество различных форм постоянно меняющегося феноменального содержания, из которого оно состоит. Это справедливо и для той субрегиональной области, которая феноменально переживается как внутренняя, - области, составляющей Я-модель. Сознательное "я" - это парадигматический случай феноменального холона. В главе 3 мы коснулись того, что каждый феноменальный холон может быть проанализирован как функциональное окно, каузально опосредующее связь между частями внутренней структуры организма и остальной частью вселенной, позволяя этим частям действовать как единое целое. В 1967 году Артур Кестлер, который ввел понятие холона, написал: "Каждый холон имеет двойную тенденцию - сохранять и утверждать свою индивидуальность как квазиавтономное целое; и функционировать как интегрированная часть (существующего или развивающегося) большего целого" (с. 343). Это утверждение, хотя и сделанное в другом контексте, очевидно, справедливо и для феноменальной Я-модели. Однако содержание, активное в этой специфической области пространства состояний, не только целостно, но и демонстрирует переменную степень внутренней согласованности, а также богатую и динамичную внутреннюю структуру.

Конволютный холизм как феноменальная особенность самосознания

Важным фактором, порождающим субъективность феноменального опыта, является непередаваемое присутствие "я" в мире. Феноменальное "я" представляет собой субглобальное целое ("мир внутри мира"), а информация, отображаемая в этом целом и интегрированная в него, глобально доступна для системного познания, внимания и контроля действий. Общий холизм феноменального "я" обусловлен тем, что интроспективно различаемые аспекты опыта, формируемые им, не могут быть адекватно описаны как изолированные элементы множества. Они не являются отдельными компонентами класса, а представляют собой мерологическое отношение между частями и целым. За исключением особых ситуаций, таких как яркая шизофрения (см. раздел 7.2.2), всегда верно, что деконтекстуализированные феноменальные атомы никогда не существуют внутри сознательного Я. Самость - это контекст, определяющий их значение, связывая их во всеобъемлющую репрезентацию системы в целом. Что атомистический анализ никогда не сможет понять, так это субъективно переживаемую силу, с помощью которой интегрируются различные аспекты нашего феноменального "я". Вторым феноменологическим ограничением является изменчивость этой силы. Различные аспекты нашего феноменального "я" демонстрируют разную степень относительной взаимосвязанности, например, в когнитивной и эмоциональной саморепрезентации - ценность, которую мы приписываем себе как мыслящим субъектам, может быть совершенно изолирована от соответствующих эмоциональных отношений, которые мы имеем с собой. Эта изменчивость когерентности сама по себе является содержанием субъективного опыта. Следовательно, она является и объяснением.

Опять же, неизвестный субличностный механизм, автоматически и непрерывно составляющий феноменальную самость, гораздо сильнее, чем механизм, лежащий в основе формирования классов или ментальных предикаций, как мы их находим, например, в когнитивных процессах. Обладание феноменальной самостью является необходимым условием познания, а не его результатом. Феноменальная перспектива первого лица, как генетически, так и концептуально, предшествует когнитивной перспективе первого лица (см. раздел 6.4.4). Переживание самости отличается от мысли о себе или представления о себе как о субъекте. Я, состоящее из отдельных частей, может образовать единство, но никогда не станет феноменальным целым. Все части меня органично интегрированы в феноменальный гештальт - этимологически немецкое слово "гештальт" возникло на личностном уровне описания. Феноменальное "я" на субглобальном уровне феноменальной гранулярности обладает органической структурой, а его содержания связаны между собой подобно тонкой сети, создавая квазижидкую динамику, включая быстрые и плавные переходы в их содержании. Мы все можем направить свое интроспективное внимание на эту особенность нашего феноменального "я". В этот момент также становится неизбежным отметить, что целевой объект, внутренне моделируемый феноменальным "я", обладает органической структурой (поскольку он является организмом). Нейронные элементы в его мозге связаны между собой в виде тонкой сети (потому что его мозг - это сеть), и не только информационная динамика в мозге организма, но и биохимический уровень обработки информации, происходящий в виде уровня гормонов, сахара в крови и так далее во всех внутренних жидкостях организма, является жидкой динамикой в еще более буквальном смысле (потому что все это в конечном итоге заложено в жидкостях организма). Тонкий, элегантный и плавный способ, которым происходят изменения в нашем самосознании, на самом деле может отражать объективные физические свойства нашего тела на многих уровнях и в гораздо более буквальном смысле, чем мы когда-либо думали. Увлекательно отметить, как такие свойства могут даже "перетекать" или заражать то, как мы внутренне моделируем внешний мир. В конце концов, по крайней мере, феноменальное содержание нашей внутренней модели мира полностью зависит от синхронных и внутренних свойств нашего тела.

Механизм, приводящий к этой гибкой субсимволической динамике, однако, не поддается когнитивному проникновению и не доступен ни для внимания, ни для прямого волевого вмешательства. Например, я не могу сознательно расщепить или растворить свое феноменальное "я". А вы когда-нибудь пробовали это сделать? С другой стороны, сознательное содержание саморепрезентации само по себе очень избирательно, и, направляя интроспективное внимание, я могу выделить самые разные аспекты моего текущего самосознания. Его содержание может быть модулировано, усилено или подавлено. Я также могу сознательно добавлять в него новое содержание, то есть запускать феноменальные самосимуляции разного рода. Интересно, что степень реализации аттенциональной доступности может сильно варьироваться: Внимание обычно привлекают внезапные изменения эмоционального ландшафта или когнитивного содержания, в то время как большинство людей практически никогда не обращают внимания на наиболее инвариантные области в ПСМ, то есть на те самые стабильные особенности телесного самосознания, которые, например, представлены проприоцепцией, чувством равновесия и висцеральной чувствительностью. Феноменологически само тело может быть во многих случаях представлено лишь как тихо мерцающее фоновое присутствие или в виде смещающихся, но изолированных "островков внимания". Блуждание таких островков внимания можно, например, представить как систематическое привлечение областей, в которых разница между сенсорным входом и фактическим выходом Я-модели велика (Cruse 1999, p. 168 f.). Тем не менее, даже когда мы находимся в расслабленном и статичном состоянии (то есть когда модель тела подходит, потому что разница между ее выходом и сенсорным входом равна нулю), наше телесное самосознание как таковое не просто исчезает. Аттенциональный ландшафт может быть плоским, но мы определенно не чувствуем себя развоплощенными. Это еще одно феноменологическое ограничение для вычислительного моделирования: похоже, что в ПСМ существует базовый и функционально автономный уровень, который активен независимо от аттенциональной или когнитивной обработки, действующей на нем.

Почему холизм Я-модели является свернутым видом холизма? Конкретная целостность моего собственного "я", проявляющаяся в сознательном опыте, характеризуется множеством внутренних отношений "часть-целое". Эти отношения являются динамическими (ограничение 5): они могут претерпевать быстрые и калейдоскопические изменения. Не только общая феноменальная модель реальности, но и самомодель не складывается из мешка, содержащего атомарные элементы, а возникает из упорядоченной иерархии отношений "часть-целое". Однако любая реалистичная феноменология должна учитывать тот факт, что эта иерархия очень гибкая, "жидкая". Рассматриваемый как перцептивный объект, феноменальный образ тела объединяет в единое целое ряд самых разных свойств, таких как ощущаемая температура, эмоциональное содержание, пространственное восприятие и восприятие движения и так далее. Он представляет собой нечто вроде внутренней сцены, сцены, исключительно внутреннего мультимодального ситуационного контекста. На этом едином фоне можно постоянно выделять множество различных форм эмпирического содержания. Другой способ взглянуть на феноменальную самость - не как на перцептивный, а как на когнитивный объект (см. раздел 6.4.4), который, однако, также закреплен в этом постоянном феноменологическом субконтексте. Хотя требуется очень тщательная интроспекция, чтобы обнаружить, что даже когнитивная деятельность обладает эмпирическими моторными аспектами, и хотя когнитивная деятельность, кажется, не обладает никакими сенсорными или пространственными компонентами, она постоянно связана с фоном телесной самости, порождающей феноменальное качество "минности", о котором я уже упоминал. Ощущения жары или жажды, различные эмоции, а также результаты рассуждений и других чисто интеллектуальных действий - все это переживается как мои собственные состояния. Даже когда на постоянный феноменальный опыт актуального состояния тела накладываются предполагаемые феноменальные симуляции возможных "я", всегда ясно, что эти фантазии и планы на будущее являются моими собственными в том же смысле, что и мои текущие телесные ощущения. Как бы ни перемещался фокус моего интроспективного внимания, всеобъемлющая целостность никогда не подвергается угрозе. Однако что постоянно меняется, так это способ, которым телесные, эмоциональные и когнитивные содержания опыта вложены друг в друга.

Конволютный холизм как свойство самопрезентации

Вопрос о единстве сознания тесно связан с вопросом о единстве самосознания. Может ли первое существовать без второго? Трудность лежит на уровне интуиции: Мы не можем феноменально смоделировать ситуацию, в которой существовало бы единое сознание без единства самосознания. Для существ, подобных нам, такая конфигурация феноменально невозможна, и многие философы пришли к сомнительному выводу, что наличие единой самости каким-то образом представляет собой концептуальную необходимость. Но как конституируется единство самости? Если наш феноменологический анализ сознательной модели реальности как проявляющей абстрактную особенность свернутого холизма верен, то должно быть возможно обнаружить соответствующую особенность на уровне репрезентативной глубинной структуры и на уровне базовой функциональной структуры (см. раздел 3.2.4). То же самое должно быть верно и для феноменальной модели самости. Как только мы сузим круг минимально достаточных нейронных коррелятов для феноменального "я", которые, несомненно, будут сильно распределены, нам придется искать набор абстрактных свойств, объясняющих вышеупомянутые особенности. Это может происходить, например, на уровне математических моделей, описывающих соответствующие части нейронной динамики. Очевидно, что сейчас еще слишком рано делать какие-либо четкие заявления в этом направлении. Все, что мы можем сделать в настоящее время, - это сформулировать два важных репрезентативных ограничения: Репрезентативный анализ феноменального "я" должен будет предложить, во-первых, кандидата на специфическую интегративную функцию, порождающую феноменальное качество "минности", характеризующее все черты, связанные с Я-моделью, и, во-вторых, всеобъемлющую теорию, описывающую множество внутренних, динамических отношений "часть-целое".

Конволютный холизм как информационно-вычислительная стратегия самопрезентации

И в этом случае применимы многие наблюдения, сделанные в главе 2. Системная информация, представленная в целостном формате, - это когерентная информация. Системная, феноменальная информация - это та информация, которая доступна системе как единственно возможный объект целенаправленного познания и фокусировки внимания. В то же время информация, интегрированная в свернутую целостную самомодель, порождает внутренний вид взаимозависимости. Поскольку отдельные характеристики, например, фоновые эмоции и когнитивные состояния, непосредственно влияют друг на друга в рамках этой модели, она обеспечивает новый способ представления сложной причинно-следственной структуры, управляющей внутренней динамикой самой системы.

Конволютный холизм в самопрезентации как функциональное свойство

Очевидно, что это большое преимущество - иметь все те свойства системы, которые необходимо постоянно отслеживать, в одном интегрированном формате, поскольку система должна быть способна быстро и гибко реагировать на них. Именно такой интегрированный формат данных для самопрезентации, самопредставления и самосимуляции может оказаться наиболее значимым фактором в понимании вычислительной роли PSM. Если верно, что свернутый характер феноменального содержания, задаваемого в режиме самомоделирования, отражается на функциональном уровне, то для системы должен быть возможен прямой доступ к аспектам ее собственной внутренней каузальной структуры. Например, выполняя предполагаемую самосимуляцию определенных возможных когнитивных состояний, система могла бы попытаться напрямую "считать", как, вероятно, изменилось бы ее собственное эмоциональное состояние в этой ситуации. ("Каково это - быть убежденным в этом?") То есть во время феноменальной самосимуляции система может использовать тот факт, что все компоненты феноменальной самосимуляции могут обновляться быстро, гибко и контекстно-чувствительно, в зависимости от содержания других саморепрезентативных частей, которые могут быть либо активны в данный момент, либо заложены как имплицитные характеристики, присущие функциональному ландшафту системы.

Нейронные корреляты конволютного холизма в самопрезентации

Опять же, верно, что в настоящее время почти ничего не известно о возможных нейронных коррелятах феноменологических особенностей и субличностных ограничений, которые я только что описал.

6.2.5 Динамика феноменального "Я

Существует существенная часть ПСМ, функция которой заключается в формировании стабильности и инвариантности (см. раздел 5.4). Однако многие формы саморепрезентативного содержания, возникающие в результате активных конструктивных процессов, претерпевают частые изменения. Мы являемся не только воспринимающими, внимающими и мыслящими субъектами, но и агентами. Как когнитивные, аттенционные и волевые агенты мы постоянно генерируем изменения в содержании феноменального самосознания. Как воплощенные агенты, перемещающиеся по миру, мы постоянно генерируем проприоцептивную и кинестетическую обратную связь. Изменения в нашем ПСМ связаны с внутренним временным порядком, который - как мы иногда испытываем, занимаясь очень приятной деятельностью или во время чрезвычайных ситуаций - может значительно отличаться от того, что мы субъективно ощущаем как "внешнее" или "физическое" время. Короче говоря, временная эволюция сознательного "я" - явление с богатой текстурой.

Феноменология динамического Я

Какова бы ни была моя истинная природа, я - существо, которое претерпевает изменения. Некоторые из этих изменений, например приступы ревности, происходят очень быстро. Другие происходят слишком медленно, чтобы их можно было заметить. Так, определенные эмоциональные нюансы или субъективные "энергетические уровни" на заднем плане телесного сознания претерпевают медленные трансформации, которые едва уловимы и могут длиться многие десятилетия. Я могу интроспективно обнаружить в себе все феноменологические аспекты переживания времени, подробно описанные в разделе 3.2.5: одновременность телесных ощущений; последовательность и серийность, парадигматически переживаемые в сознательных рассуждениях; переживание себя как части и контакта с реальностью благодаря присутствующему "я"; и, наконец, феноменология самосознания, характеризующаяся сильным элементом длительности. Последний аспект особенно интересен, поскольку связность и длительность феноменального "я", как ни банально, весьма прерывиста, например, неоднократно и достоверно прерывается фазами глубокого и сновидческого сна. Именно неизменность телесного самосознания, агентности и автобиографической памяти составляет сознательный опыт непреходящей самости. Концептуальная реификация того, что на самом деле является очень нестабильным и эпизодическим процессом, повторяет феноменологическое заблуждение, пронизывающее почти весь народно-психологический и значительную часть философского дискурса о самосознании. Но оно даже феноменологически ложно: мы - не вещи, а процессы.

Аспект прожитого опыта, то, что в немецкой традиции философской феноменологии называется Erleben, становится наиболее рельефным на уровне феноменального "я": Я - живой человек, не машина, сконструированная из атомистических элементов, а целостное существо, создающее феноменальную биографию, будучи контекстуально связанным, активным субъектом. Чтобы вновь избежать классического феноменологического заблуждения, важно отметить, что в этом описании нет никакой концептуальной необходимости. Для того чтобы быть сознательным, не обязательно переживать себя как живого человека. Существуют нейропсихиатрические расстройства, при которых пациенты утрачивают именно этот и только этот аспект своего феноменального "я", не теряя при этом сознательного опыта или перспективы первого лица. При синдроме Котара пациенты переживают себя как мертвых, как не являющихся больше живыми существами (см. раздел 7.2.2). У таких пациентов формируется твердое и стойкое убеждение, что они больше не являются живыми людьми, и они сознательно переживают именно этот факт. При тяжелых формах деперсонализации пациент, как правило, приходит к психиатру, потому что переживает, что превращается в машину или в марионетку с дистанционным управлением. Одной из самых больших опасностей в философии сознания и в традиционных теориях субъективности в частности является недооценка богатства и сложности исследуемого феномена, например, путем абсурдных утверждений о необходимых априорных характеристиках. На самом деле существует множество различных видов девиантного феноменального самомоделирования (см. главу 7). Они даже не обязательно должны быть патологическими. Как мы все знаем, степень, в которой мы переживаем себя как реальных и полностью присутствующих, - это еще один аспект динамического самосознания, который может сильно варьироваться даже в непатологических ситуациях. Представьте себе, что вы полностью поглощены игрой в шахматы, или ощущение "нереальности", которое вы можете испытывать во время несчастного случая или во сне. В медитации, после того как вся когнитивная деятельность без усилий завершается и внимание переходит в стабильное, глобальное состояние, специфические аспекты феноменального самосознания, такие как автобиографическая память, когнитивная и аттенциональная агентивность и эмоциональное самомоделирование, могут быть временно приостановлены. Феноменологически это может привести к заметной потере в плане удовлетворения ограничений динамичности, в то же время создавая опыт повышенного и максимально интегрированного телесного присутствия. Эти примеры показывают, как свернутый холизм феноменального самосознания расширяется во временное измерение путем простого конструирования и реконструкции определенных аспектов сознательного "я" из сети динамических отношений "часть-целое". Они также демонстрируют богатство феноменального самомоделирования: Очевидно, что даже субклиническая изменчивость, связанная с темпоральными свойствами сознательного самомоделирования, очень высока.

Динамичность как свойство феноменальной саморепрезентации

Один из важных аспектов в понимании того, чем на самом деле является ПСМ, заключается в анализе ее как репрезентативного инструмента, позволяющего системе предсказывать свое собственное поведение. Не только мозг, но и весь организм в целом можно описать как нелинейную динамическую систему. Адаптивное поведение является результатом непрерывного взаимодействия трех динамических систем, обладающих богатой, сложной и высокоструктурированной динамикой: нервной системы, организма и окружающей среды (Chiel and Beer 1997).

Нервная система, согласно этой концептуальной системе отсчета, не отдает команды телу, а делает "предложения" физике системы, которая, в свою очередь, генерирует свою собственную функциональную структуру. Нервная система, и это будет справедливо и для частного случая самопрезентации, является не столько контролером сверху вниз, сколько системой, задача которой состоит в генерации адекватных паттернов в рамках общей динамики. Интересно, что новые поведенческие паттерны теперь являются свойствами этой тройной, связанной системы. Наш поведенческий профиль богат и гибок, и минимальные изменения в начальных условиях могут привести к драматическим изменениям в явных паттернах нашего поведения. Младенцам и детям младшего возраста трудно предугадать, что они будут делать дальше: Они часто удивляются собственным поведенческим реакциям и еще не способны к долгосрочному планированию своего поведения. Будучи взрослыми, мы в гораздо большей степени способны предсказывать свои будущие действия, тем самым достигая биографической последовательности и закладывая основы стабильных социальных отношений. В общем, легко понять, что способность прогнозировать собственное поведение обладает высокой адаптивной ценностью и является необходимым условием для восприятия себя как агента.

В принципе, существует два важных класса стратегий прогнозирования для сложных нелинейных систем. Первый класс работает с внешней, третьей точки зрения. Например, мы можем разработать теоретический подход и использовать определенные математические инструменты, чтобы сделать поведение системы формально объяснимым. Математическое моделирование, вероятно, является лучшим примером такой внешней стратегии. Однако мысленное моделирование динамики поведения определенной целевой системы - это еще одна, не менее валидная, стратегия от третьего лица для достижения той же цели. Отдельные системы, если они обладают необходимыми и достаточными репрезентативными ресурсами для активации ментальных моделей (см. раздел 3.3.1), могут внутренне моделировать поведение другой отдельной системы. Если они удовлетворяют необходимым и достаточным условиям для создания феноменальных ментальных моделей (см. раздел 3.3.2), они могут даже развить сознательный опыт попытки мысленно предсказать поведение, например, своего товарища. Другими словами, они могут разработать феноменальные симуляции вероятного будущего поведения другой системы.