Быть с тобой, думать о тебе

ВОСЕМЬ

Когда мы увиделись, ей не досталось.

Она вошла, я помог ей снять пальто, взял за руку и повел в гостиную.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она.

Мы стояли и смотрели на мое творение — нору, сооруженную из стульев и простыни. Внутри лежали подушки с кровати и дивана, одеяло. В комнате повсюду горели зажженные свечи.

— Это самое милое, что кто-либо когда-нибудь делал для меня. — Она взволнованно посмотрела на меня и поцеловала.

Мне удалось!

За окном лил дождь, а мы прятались в надежном укрытии — в норе. Мы разделись и не торопясь занялись любовью. Потом лежали, тесно прижавшись друг к другу.

— Какие твои самые скромные мечты? — спросила она.

Я не очень понял, что она имеет в виду.

— Ну, самые простые желания, какие могут осуществиться.

— Например?

— Отправиться в какое-нибудь путешествие, записаться на курсы кулинарии, научиться кататься на коньках…

Я смотрел на простыню над собой, словно на огромную чистую страницу, которая могла бы что-то подсказать мне.

— Я хотел бы взять напрокат кабриолет и помчаться по дороге, как показывают в американских фильмах, когда вокруг нет ничего, кроме асфальтовой ленты.

— Подбрось мне какую-нибудь деталь.

— Что хочешь знать?

— Всё. Например, какого цвета машина. Когда ты заговорил о ней, я представила себе красную.

— У меня она желтая.

— Путешествуешь один?

— Если отвечу да, обидишься?

— Мне хотелось бы прокатиться на твоей желтой машине, но боюсь оказаться навязчивой.

— Давай садись. Знаю даже, какую музыку стал бы слушать.

— Поставь что-нибудь.

Когда мы так играли, я чувствовал себя легко, словно возвращался в детство. Мы оставались взрослыми людьми, лишенными тягот взрослой жизни, ответственности и обязательств. Нам удавалось испытать глубокие чувства, не становясь слишком серьезными.

Протянув руку, я включил музыку на телефоне. Зазвучала мелодия «Better Things»[9] «Мэссив Эттак».

Мы долго лежали обнявшись и после того, как музыка отзвучала.

Неожиданно она нарушила тишину вопросом:

— А с другими женщинами ты встречаешься?

Я не ожидал такого вопроса, я еще мчался по дорогам Калифорнии.

— Ревнуешь?

— Я не в том положении, чтобы ревновать, ты же не мой мужчина.

— А хотела бы, чтобы я был твоим?

— Иногда мне нравится думать об этом, — ответила она почти шепотом.

— В таком случае как-нибудь приеду к твоему дому, когда у тебя будет урок, посигналю пару раз клаксоном, и мы тут же отправимся в Калифорнию.

— Лучше приезжай к моему офису.

— К какому офису? — Она опять вытолкала меня из кабриолета, я же хорошо помнил: она говорила, что дает уроки дома.

— У меня есть небольшая студия, где занимаюсь с некоторыми учениками.

Я не понял, обманывает она меня или я что-то неправильно воспринимаю. Если это и в самом деле неправда, то зачем она мне лжет? Может, опасается, что могу появиться там неожиданно и нас увидят вместе, возможно, кто-то из ее учеников.

— Ты какая-то странная, скрывала от меня, что у тебя есть студия.

— Ничего я от тебя не скрывала, просто не было случая сказать об этом.

Это была неправда, но я не стал спорить.

Мы замолчали.

Она выбралась из палатки и надела мой джемпер. Из кухни окликнула, спросив, хочу ли чаю.

Было в ней нечто такое, что ускользало от меня, иногда она избегала каких-то ситуаций, становилась скрытной.

Я прошел в кухню. Она стояла у плиты. Свет горел только в вытяжке, все остальное оставалось в полумраке, в окно стучал дождь. В одном только джемпере и в шерстяных гольфах она выглядела очень сексуальной и привлекательной. Я остановился в дверях и рассматривал ее, пока она заливала кипяток в заварочный чайник.

— Я надеваю их, только когда отправляюсь в горы. Где ты их откопала? — удивился я, указывая на гольфы.

— В ящике. Зеленый чай тебя устроит?

— Да.

Я достал из шкафа булочки с корицей, которые купил утром в кондитерской.

— А это зачем? — спросила она, когда я протянул ей вазочку. — Хочешь, чтобы я влюбилась?

Мы взглянули друг на друга, и мне показалось, в ее глазах промелькнула хитринка.

Я еще не допил чай, когда она забрала чашку из моих рук, поставила ее на стол и повела меня к постели.

Она поцеловала меня, и я ощутил на ее губах вкус корицы. А потом она принялась целовать меня всего, спускаясь сверху вниз. Мы снова занялись любовью. Потрясающая химия — запахи, тела, руки… мы не могли оторваться друг от друга!

Вдруг от сильного удара грома задрожали стекла. Под шум дождя мы теснее прижались друг к другу. Я поцеловал ее в волосы.

— Они у тебя всегда такие чистые, так приятно пахнут. Каким образом тебе это удается?

— Очень просто — мою.

— Да, но всегда кажется, будто вымыла только что. И с ногами то же: еще ни разу меня не уколол ни один твой волосок.

Она засмеялась. Я тоже улыбнулся:

— Сбриваешь их перед тем, как идешь сюда?

Она помолчала немного, прежде чем ответить.

— Если ноги видны и я знаю, что мы не будем заниматься любовью, потому что встречаемся не дома, то брею их только спереди. А когда иду сюда, брею со всех сторон.

Я с недоверием посмотрел на нее.

— В самом деле?

— Конечно, зачем же брить всю ногу, если в этом нет никакой нужды.

— Никогда не встречал женщину, которая поступала бы так же.

Она расхохоталась:

— Шучу! По-твоему, я и правда так делаю?

— Знаешь, а я ведь поверил!

— Иногда мне хочется побывать в голове у мужчины, чтобы отдохнуть немного.

Теперь рассмеялся я.

Мы лежали, обнявшись, под одеялом. И настолько расслабились, что уснули. Когда я проснулся и взглянул на часы, оказалось уже поздно.

— Тебе пора.

Она поднялась и стала одеваться, а я рассматривал ее. Это доставляло мне удовольствие. Потом я проводил ее к дверям.

— Возьми мой зонт.

Уходя, она обернулась:

— Чуть не забыла!

Она открыла сумку и что-то достала. Это оказалась ее визитка с адресом студии.