Бывший 2. Роди мне сына

Глава 31

Ровно через неделю мы с Адрианом наконец-то отправляемся в Грецию.

А если быть точнее, сначала регулярным рейсом прилетаем в кишащий людьми аэропорт Стамбула, чтобы уже из него на комфортабельном, арендованном минивэне добраться до Салоников, где Адриан забронировал для нас небольшой двухэтажный дом на берегу моря.

Дом. Для нас двоих. На целых две недели.

Что может быть лучше отпуска?..

Дорога мне дается на удивление легко, я отлично переношу перелет, а потом чуть хуже, но тоже сносно долгую поездку по загородной трассе. Адриан весь день помогает и даже довольно стойко выдерживает моё раздражение из-за усталости на подъезде к Салоникам.

А потом я попадаю в наш дом…

И это переворачивает моё настроение на сто восемьдесят градусов. Несколько раз обхожу каждую комнату вдоль и поперек, чтобы насладиться видами на лазурное море из окон и даже плачу от радости.

Да-да, Вера Стоянова стала плаксой.

Адриан смотрит на всё это, закинув руки в карманы немного мятых после поездки брюк. Периодически улыбается и тоже выглядит другим. Я уже забыла, как идет ему Греция. Именно здесь он дома, именно здесь он становится собой.

В России он чаще загружен, собран. Словно в оборонительной позиции спрятался. На родине же ему не от кого защищаться и не с кем бороться, поэтому даже внешне он как-то сразу становится другим.

Но нравится мне ещё больше…

— Мне кажется, я умру от восторга, Андрей, — качаю головой, проходясь пальчиками по широкому подоконнику.

Он снисходительно на меня смотрит и, в итоге, когда просит выбрать спальню, для себя я выбираю угловую, потому что вид на воду из неё практически панорамный. Кроме того, в этой комнате самая большая и удобная на вид кровать. А ещё уютное плюшевое кресло.

— Кто эта женщина, с которой ты разговаривал там, внизу? — спрашиваю, когда он возвращается с моим чемоданом.

— Хозяйка дома. Тебе здесь нравится?

— Очень, — прикрываю глаза и морщу носик. — Здесь чудесно. Просто не верится, что где-то там телецентр, наш серый город, пыльные дороги. Я уже забыла, как я обожаю Грецию. Эти узкие улочки, белоснежные дома, синие в цвет моря крыши…

— Ты голодна? — спрашивает Адриан с улыбкой.

— Нет, — умиротворенно качаю головой.

— Тогда отдохни, а вечером сходим на ужин. Хочу показать тебе одно место.

— Андрей, — отправляю ему в спину.

Он поворачивается и приподнимает брови.

— Спасибо… за всё.

— Отдыхай, Вера.

Когда мужская спина скрывается за дверью, я чувствую себя немного странно. Разговор с Анной Владимировной вторую неделю не выходит у меня из головы. Я пытаюсь понять действительно ли наши отношения с Макрисом переходят на новый уровень?

Или я и вправду его разлюбила? Безусловно, он приятен мне как мужчина. Особенно сейчас, когда организм привык к беременности и сколько бы я не запрещала себе думать о сексе, но так или иначе, в присутствии Адриана чувствую возбуждение. А может быть это связано с чем-то первобытным и естественным, желанием обладать отцом своего детеныша?

Налюбовавшись видом, принимаю душ и закутываюсь в белоснежный халат. Перелёт есть перелёт, да и несколько часов в дороге сказались — ноги немного отекли, а внизу живота чувствуется непривычная тяжесть.

Мне хочется встать с кровати, чтобы для Яны и мамы, которую мы несколько дней назад наконец-то переместили в клинику, сделать фотографии вида из окна, но я настолько вымотана, что всё-таки засыпаю.

… А когда просыпаюсь, распускаю волосы из свободной косы, отыскиваю в чемодане нежно-голубой сарафан с открытыми плечами и белые, кожаные сандалии. Одевшись, всё же делаю несколько селфи-снимков рядом с распахнутым окном на фоне моря. За этим занятием и застает меня Адриан.

— Уже собралась? — спрашивает, быстро окидывая взглядом мой наряд.

— Да, — убирая телефон в светлую сумку, отвечаю. — Не могла отказать себе в удовольствии запечатлеть этот момент.

— Отлично выглядишь, Вера. Отдохнула?

— Да. Пойдем?

Мы выходим из дома и не спеша поднимаемся по узкой улочке, вымощенной брусчаткой. Я кручу головой по сторонам со скоростью кометы, а Адриан весь будто бы в себе. Молчалив и задумчив.

— Что-то случилось? — спрашиваю его, складывая руки на груди. Подставляю своё лицо вечернему солнцу.

— Нет, — отвечает он серьезно. — Пытаюсь насладиться моментом. Я дома. Ты — со мной. Кто-то сохраняет воспоминания в памяти телефона, а я стараюсь отпечатать их в своей памяти.

— И много у тебя их? Таких моментов?

— Нет. Не много.

— А какие самые-самые? — становится вдруг жутко интересно.

— Хмм… — закинув руки в карманы брюк, Адриан раздумывает и кажется ещё более загадочным. — Самое раннее — как отец меня учил играть в шахматы.

— Кстати, я тоже обожаю. Как ты думаешь, у нас в доме есть шахматы?

— Купим, — пожимает он плечами.

— Ну, а ещё моменты?

— Армия, — смеется Адриан. — Впервые там влюбился… В Греции служат не только молодые люди, но и девушки.

— Боже, влюбился в армии? — тоже смеюсь.

Адриан пожимает плечами, а я сверяюсь с внутренним компасом. Наконец-то не чувствую этой противной щекотки под грудью, когда слышу о том, что он кого-то любил. Мы встречаем человека уже с набором определенного жизненного опыта и, конечно, а этот «стартовый набор» входят и прошлые отношения, чувства. Не обязательно, что челолвек сохранил их на всю жизнь.

Чувства имеют свойства угасать, а мои? Угасли?..

Во мне так много противоречий. И мир вокруг. Такой нереальный… Такой отчаянно красивый, что хочется замедлиться и кружиться.

— Нам сюда, — приобнимая, Адриан мягко меня направляет в сторону небольшого ресторанчика во дворе одного из домов.

— Здесь красиво и очень… по-домашнему.

— Да, мне тоже нравится. Ты ведь любишь средиземноморскую кухню?

— Я на шестом месяце беременности, Андрей, и ещё позавчера я заедала колбасу джемом в России, — закатываю глаза.

Он в ответ открыто смеется, и мы делаем заказ пожилой женщине, которая, как рассказывает Макрис, является хозяйкой этого ресторана. Стараюсь не обращать внимания, что женщина не спускает с нас глаз даже в то время, когда обслуживает других клиентов ресторана.

Словно через пелену сознания, обсуждаем с Андреем планы на завтра и планируем поездку по побережью. Когда приносят еду — рыбу, запеченную на гриле, и разнообразные национальные закуски, — ужинаем.

А затем снова, словно через толщу воды до меня доносится звук телефона. Адриан поднимается, чтобы ответить на звонок. Тепло улыбается мне и скрывается за поворотом.

Мне становится максимально некомфортно. Спина мелкими противными мурашками усеивается.

Из-за стойки доносится легкое покашливание, и я резко оборачиваюсь. Прищуриваюсь, чтобы разглядеть хозяйку заведения. У неё седые, аккуратно уложенные волосы, морщинистое лицо и красивое цветастое платье в пол.

— Ты красивая, — произносит она по-английски, и я приветливо улыбаюсь на комплимент.

— Спасибо, — отвечаю ей счастливо.

— Красивая, — повторяет она ещё раз, и улыбка сходит с моего лица, потому что женщина вдруг на моих глазах будто ещё старше становится. — Но несчастливая девка. Ох, несчастливая…

Мгновенно холод и страх окутывает.

И сарафан мой нежно-голубого цвета, больше не милым кажется, а каким-то нелепым. И остров этот вдруг представляется чужим и жутким. И синее море вдалеке глаз не радует.

— Зачем вы это мне говорите? — спрашиваю её, еле шевеля губами.

Озираюсь в поисках Андрея, но шею будто оковы стискивают.

— Несчастливая ты. И его погубишь. Парень у тебя родится. А он, — указывает в сторону дороги. — А он умрет.

— Нет, — плакать начинаю. — Нет…

Резко выдернув сумку из-за спины, подскакиваю с места и несусь на выход. На улице озираюсь и кричу:

— Андрей.

Тишина окружает.

— Андрей.

— Вера, — слышу издалека. — Вер.

Прикрываю глаза от удовольствия, потому что ощущение, что невидимые теплые руки обнимают, а когда веки снова открываются — оказываюсь на кровати в той самой спальне, которую днем выбирала.

— Вера, — обеспокоенно произносит Андрей, нависая надо мной. — У тебя все в порядке?

Гладит по голове и проверяет лоб на жар.

— Да, — тихо произношу и пытаюсь осознать, что было правдой, а что нет.

И как вообще в этом разобраться? И жить после такого сна как? Слова этой старухи в голове отпечатались.

— Я так понимаю, ужин отменяется. Ты проспала почти девять часов. Сейчас полночь, — продолжает Адриан.

Проходит к окнам, чтобы прикрыть створки.

Еще раз хлопаю глазами, боясь снова оказаться там, на узкой улочке возле ресторана старухи. Одной. Напуганной. Но каждый раз вижу перед собой только обнаженную спину Адриана и его темные пижамные штаны.

— Спи, — произносит он ласково на прощание, выключая свет.

— Андрей, — облизываю ссохшиеся губы.

— Что?

— Можно тебя попросить?

— Всегда… — серьезно отвечает.

— Мне приснился кошмар, ты… останешься здесь, со мной?

— Конечно.

С облегчением выдыхаю, когда он прикрывает дверь изнутри и проходит к кровати. Пододвигаюсь, чтобы освободить ему место. И аккуратно укладываюсь в его объятия.

Щекой к сердцу прикладываюсь. А оно так часто бьётся. Такое живое. Живее всех живых, что мне спокойнее становится.

— Что тебе приснилось? — спрашивает он, поглаживая пальцами моё плечо.

— Какая-то ерунда, — шепчу.

Снова сердце слушаю.

— Андрей…

— Ммм, — сквозь сон отвечает.

— Ты любишь шахматы?..

— Терпеть не могу…