Чаша Бланшара

ГЛАВА 33

Когда Томас вернулся в комнату, он нашел Агнесс, склонившейся над лежащим на полу мешком. Закусив губу, она рассматривала обезглавленное тело, время от времени переводя взгляд на голову. Услышав шаги Томаса, Агнесс повернулась к нему:

— Вам стало легче, мистер Уильямс?

— Конечно, — ответил он. Но, увидев обезглавленное тело, сделал шаг назад и пробормотал: — Что вы делаете?

Агнесс сглотнула и глубоко вздохнула, борясь с тошнотой:

— Пытаюсь понять, что произошло.

Агнесс чувствовала его удивление: как может она смотреть на такое? «Это отнюдь не означает, что я не чувствую то же, что и ты, — подумала она. — Только я умею сдерживать свои чувства, я делала это много лет».

Томас смущенно покашлял:

— Разве не ясно, что произошло? Ему отрезали голову.

— Верно, мистер Уильямс. Но кто это сделал? И почему? — Все внутри Агнесс сжималось от необходимости смотреть на труп, в горле першило, но внешне она казалась вполне собранной. — Что-нибудь кажется вам странным в этом убийстве, мистер Уильямс?

— Ничего такого, — сказал Томас, не сводя глаз с забитого окна. — А вы как думаете?

— Он убит тем же способом, что и остальные, следовательно, тут поработала та же рука, — сказала Агнесс. — Тогда должна быть связь. Полагаю, вы его не знаете?

— Нет, — признался Томас.

Заметив, что он снова побледнел, Агнесс спросила уже более мягким тоном:

— Так вы обнаружили чашу для охлаждения вина?

— Да, — ответил он, глядя под ноги.

— Тогда я хочу предложить следующее: пока я осмотрю все здесь, вы пойдете и найдете способ перевезти чашу на Фостер-лейн. А я тем временем буду ее охранять.

— И вы не побоитесь ждать в одиночестве?

— Какая разница, боюсь я или нет? Эта чаша слишком тяжелая, а Фостер-лейн далеко. Нам не донести ее.

Обычно Томас не сдавался без спора, но то ли он осознал разумность ее слов, то ли его желудок снова рвался на волю, так как его не пришлось уговаривать, он кивнул и исчез. Агнесс усомнилась, правильно ли она поступила, отослав его? Что она будет делать, если он не вернется? Она почувствовала, как ее решимость тает, и упрямо сжала зубы. У нее нет времени поддаваться страху — она должна закончить свое дело.

У головы были ввалившиеся глаза, крючковатый нос и трех-четырехдневная щетина. Если судить по запаху табака и застарелого пота, этот человек бог весть как долго не мылся. Но больше никаких выводов Агнесс сделать не удавалось. Повернувшись к телу, она попробовала по одежде догадаться, чем этот человек занимался при жизни. Все было пропитано кровью, но по немногим сухим местам она заключила, что одежда была явно потрепанной и с налетом эксцентричности. Пальто поношенное и грязное, но лацканы обшиты бархатом, а галстук шелковый. Агнесс, присев, проверила содержимое карманов. Шелковый носовой платок, небольшой перочинный нож, кусок веревки, пара нитяных перчаток и серебряная винная бирка с надписью «Нектар» — ничего из этого не помогло ей догадаться, кто он такой. Она по очереди брала и рассматривала каждый предмет — и, только перевернув винную бирку, заметила нечто примечательное. Клейма принадлежали Бланшарам.

Агнесс все еще сжимала винную бирку, не зная пока, какое та может иметь значение, когда услышала мягкие шаги за спиной. Резко повернув голову к двери, она увидела пару начищенных черных ботинок. Она медленно поднимала глаза, рассматривая черные бриджи, черный сюртук, длинный черный плащ, почти достающий до земли, и руку в перчатке, опирающуюся на трость с серебряным набалдашником.

— Миссис Мидоус, — произнес мягкий, но, тем не менее, бросающий в дрожь голос. — Как странно, что вы все еще здесь. Зачем, скажите, вам понадобился этот труп?

Агнесс показалось, что холодная рука сжала ее внутренности. Это был голос человека, которого она ненавидела и боялась, — голос мистера Питта. Не желая показывать, как она испугалась, Агнесс быстро встала и посмотрела ему в глаза.

— Как видите, я его осматриваю. Вы его знаете? — спросила она твердым голосом.

— Могу я вас спросить, почему я должен его знать?

— Потому что вы послали нас в этот дом и чаша спрятана в соседней комнате. Мне кажется вероятным, что он один из вашей конфедерации преступников. — Она говорила, все еще сжимая ярлык. Внезапно ее осенило: — А он не Гарри Дрейк?

Питт сжал губы и фыркнул, но отрицать не стал:

— И вы полагаете, что я его убил, не так ли?

— Нет, — ответила Агнесс, все еще храбрясь. — Я так не думаю.

— Почему же, позвольте спросить?

— Зачем вам его обезглавливать, когда можно получить вознаграждение, передав его в руки правосудия?

— Прекрасно, миссис Мидоус, прекрасно. Кто бы мог подумать, что под такой женственной внешностью скрывается стальное сердце?

Агнесс высоко подняла изящную голову и сузила глаза. Разве могла она не окрепнуть после всего того, что ей пришлось вынести ради себя и Питера?

— Я по опыту знаю, что внешность обманчива, сэр. Большинство из нас, если понадобится, могут успешно скрыть, какими являются на самом деле. Но это так, между прочим. Могу я спросить, что заставило вас вернуться сюда? Я думала, что вы никогда не рискуете находиться в одном помещении с украденной собственностью.

Питт хищно улыбнулся:

— В редких случаях я считаю, что риск оправдан. Ведь каким было бы мое существование без капельки опасности? Скучным, невероятно скучным. Разве странно, что я пренебрегаю своей обычной осторожностью, если дело касается такой очаровательной женщины, как вы?

— Значит, вы рассчитывали застать меня здесь? — Агнесс почувствовала, что теряет контроль над собой, ее сердце бьется учащенно и в груди растет липкий комок страха.

Питт ухмыльнулся, по его глазам было видно, что он затаил обиду.

— Значит, вы знаете, что привело меня сюда.

— Я думаю, вы хотели видеть труп Дрейка своими собственными глазами.

— И зачем это мне, по-вашему?

— Потому что вас не меньше меня удивила его смерть. Вне сомнения, вы хотели сделать то же, что и я: увидеть труп и попытаться понять, кто убил Дрейка. Думаю, утром Грант обнаружил труп здесь, на полу, где осталось большое темное пятно. Полагаю, это он засунул его в дымоход, чтобы мы с мистером Уильямсом его не нашли и не отвлеклись бы от поисков чаши. Именно поэтому вы так долго держали меня в коляске и поэтому руки и одежда Гранта были испачканы сажей.

Питт безразлично улыбнулся. Он поднял глаза на забитое окно, затем взглянул на отрезанную голову трупа.

— Поздравляю вас, миссис Мидоус. В ваших рассуждениях есть доля правды. Убийство Дрейка удивило меня, а я не люблю сюрпризов. И еще я не люблю, когда мне отказывают в том, чего я жажду всем своим сердцем.

— Как вы считаете, кто убил Дрейка? — поспешно спросила Агнесс.

— У меня есть подозрения, — ответил Питт, — но оставим их на потом. Вы прекрасно знаете, как обворожили меня. Думаю, в коляске вы меня дразнили.

С этими словами он растянул губы в похотливой улыбке и направился к ней.

— Прошу прощения, мистер Питт, если я ввела вас в заблуждение или обидела, — сказала Агнесс, пятясь от него. — Я не хотела ничего плохого, просто вы застали меня врасплох, когда потребовали ключ.

Но, казалось, Питт не слышал ее возражений.

— Думаете, я не вижу, как пылают ваши щеки, как горят желанием ваши глаза? Идите сюда, позвольте обнять вас. Но прежде всего давайте выбросим нож из вашего кармана.

Он крепко схватил Агнесс за запястье и завел ее руку за спину, лишив возможности двигаться. Покопавшись в ее плаще, после ненужных прикосновений и ощупываний Питт нашел нож.

— Неприятная штучка, — сказал он, коснувшись лезвия большим пальцем, затем отбросил нож далеко в сторону и притянул к себе Агнесс так близко, что его губы уткнулись ей в шею.

— Вот о чем я так долго мечтал! — сказал он, сжав ее подбородок и прижимая свои мокрые губы к ее щеке.

Агнесс снова почувствовала исходящий от него едкий, сладковатый запах. Но если тогда, в конторе, Питт вызывал желание, теперь ее тошнило от его близости. Она закричала и изо всех сил стала вырываться.

— Отпустите меня, мистер Питт! Немедленно отпустите меня!

— Все ваши усилия бесполезны, миссис Мидоус. Никто вас не услышит, а меня вы еще больше заведете. Или вам нравится, когда остаются синяки? — прошептал он ей на ухо.

Агнесс продолжала извиваться и вырываться, лягая его ногами и не обращая внимания на боль в плече, пока Питт не прижал ее спиной к стене в углу комнаты, грубо сдавливая ладонью ее рот. Понимая, что попала в ловушку, Агнесс укусила его за пальцы.

— Сука! Какого черта ты кусаешься? — заорал Питт, от боли и неожиданности отпуская ее. — Теперь я покажу тебе кое-что похуже.

— Убирайтесь! Оставьте меня! — закричала Агнесс, когда Питт снова прижал ее к стене и сунул ей колено между ног. Он порылся в кармане и вытащил пистолет.

— Ты этого хочешь? — Питт взвел курок и навел на нее пистолет. Затем прижав дуло ко лбу Агнесс, с силой толкнул ее в угол. Руки Агнесс оказались прижаты к бокам, не было возможности даже пошевелиться. — Хватит театральных представлений, и все закончится быстрее. Ты ведь этого хочешь?

Он повозился с бриджами, затем прижался к ней, свободной рукой копаясь в ее юбках. Собрав весь остаток сил, Агнесс пнула его ботинком, Питт слегка отодвинулся. Она вырвала руки и изо всех сил толкнула его в плечи, Питт отлетел назад, споткнулся о распростертый труп Дрейка и упал на него. Пистолет улетел в грязный камин. Агнесс, не став тратить время на пистолет, бросилась к двери. Она почти успела выбежать, но Питт, карабкаясь за ней на четвереньках, схватился за край ее юбки.

— А теперь, моя радость, прежде чем ты убежишь, подумай вот о чем. Если ты уйдешь, чаша останется без присмотра, любой бродяга сможет зайти и стащить ее. И тогда ее расплавят. И что будет делать Бланшар? Ни чаши для охлаждения вина, ни денег.

— Вы так не действуете, — заколебалась Агнесс.

— Как я уже говорил, иногда я не следую своим принципам.

Агнесс услышала, как где-то вдалеке залаяла собака, как мужчины перекликаются на баржах. Только бы ей оказаться снаружи, у реки, где угодно, но не здесь, не в этой ловушке вместе с Питтом. Без чаши Бланшары разорятся. И что будет с Питером? Как она тогда сможет заботиться о нем? Затем она сосредоточилась на Питте, который все еще представлял вполне реальную угрозу. Она не сдастся. У нее больше не было сомнений насчет того, что следует сделать. Лицо Агнесс было белым, как молоко, когда она отвела ногу и изо всех сил ударила держащегося за ее юбку Питта ботинком в висок. Послышался звук удара, затем вопль, и Питт выпустил юбку и схватился рукой за голову. Агнесс, чувствуя порыв гордости, выскочила в коридор и бросилась к выходу. Она рванула входную дверь и уткнулась прямо в грудь входящему в дом человеку.

— Миссис Мидоус, в чем дело? Куда вы направляетесь? Разве мы не договорились, что вы дождетесь моего возвращения?

— Томас, — порывисто воскликнула Агнесс, — ни в коем случае не входи. Забудь про чашу. Это не имеет значения. Питт здесь. У него пистолет, и он очень зол.

— Миссис Мидоус, пожалуйста, успокойтесь, — сказал Томас, беря ее за плечи. Она чувствовала, как он рассматривает синяк на ее шее и пульсирующую отметину на лбу от дула пистолета. — Подождите здесь.

— Ты что, не слышишь? — закричала Агнесс. — У него пистолет, он приставлял его к моей голове.

Томас кивнул, ничуть не обеспокоенный:

— Я пришел не один, миссис Мидоус. Сегодня утром, до нашего отъезда, я счел необходимым предупредить власти. Были посланы люди сопровождать нас, они все время держались на безопасном расстоянии. Мне пришлось всего лишь завернуть за угол, чтобы найти их. Констебль и два его помощника вполне справятся с мистером Питтом, в каком бы он ни был дурном настроении.

Агнесс взглянула через его плечо. За Томасом Уильямсом стояли два грузных человека с деревянными дубинками в руках и третий, похудее, с пистолетом. Она вспомнила, как Теодор особо настаивал, чтобы при передаче чаши не было никого из властей. И все-таки Томас Уильямс не побоялся его ослушаться и поступил так, как считал нужным. Еще никогда в жизни она так не радовалась непослушанию.

— Джентльмены, — позвал Томас, — сюда, пожалуйста.

Констебль и его помощники схватили Питта, пытавшего улизнуть через заднюю дверь. Поняв, что сбежать не удастся, он поднял руки вверх, как бы сдаваясь, и Агнесс и Томас снова вошли в дом.

— Хорошо, — объявил Питт. — Но не думайте, что вы победили. Некий королевский судья, один из самых влиятельных людей в этой стране, мой старый хороший знакомый. Совсем недавно я вернул ему весьма любопытную записную книжку. Он был так рад ее возвращению, что пообещал помочь, если я попаду в немилость перед законом. Мое участие в ограблении вам не доказать.

— Есть доказательства, что вы пытались взять меня силой, — горячо сказала Агнесс. — И я буду против вас свидетельствовать. — Она помолчала и бросила на него хитрый взгляд. — Если, разумеется, вы не скажете нам, где ваша коляска.

— Зачем вам это знать?

— Потому что теперь вор мертв и вам нет нужды ему платить. Вы же представлялись невинным посредником, а это можно доказать, только если вы вернете то золото, которое вам заплатил мистер Бланшар.

Маркус Питт нахмурился и усмехнулся.

— Ах ты, сука, — сказал он. — Ты же ничуть не лучше обыкновенной шлюхи и воровки.

— Не смейте так обращаться к миссис Мидоус, — вмешался Томас Уильямс. Он сделал шаг вперед и схватил Питта за ворот сорочки, закрутив его так туго, что Питту стало трудно дышать. — Отвечайте ей вежливо. Где ваша коляска и золото мистера Бланшара?

Питт закашлялся и забрызгал слюной, из глубоко посаженных глаз потекли слезы, но он сплюнул на пол и отказался говорить.

— Итак, мистер Питт, — сказала Агнесс, — вы предпочитаете сделать заявление судье?

Питт продолжал молчать.

Томас Уильямс усилил хватку, и почти вся сорочка оказалась в его руке, а лицо Питта приобрело красновато-коричневый цвет. Наконец Питт замахал руками, издавая странные булькающие звуки, и Томас немного ослабил хватку:

— Ну?

— Коляска стоит во дворе в конце этой дороги, — хрипло выговорил Питт. — Но не думайте, что я это забуду, миссис Мидоус.

Агнесс холодно посмотрела на него:

— Сдается мне, сэр, что, если вы не будете предельно осторожны, свобода вспоминать будет одной из немногих оставшихся в вашем распоряжении свобод.