Черные Шипы

Глава 24

СЕБАСТЬЯН

Я проваливаюсь в черную гребаную дыру.

Нет. Этого не должно было случиться.

ДА. Я отлично справлялся, притворяясь, что мир вокруг меня не сгорает дотла.

В течение семи лет мне так хорошо удавалось держаться в стороне. Хотя у меня была неприятная привычка гуглить ее имя.

Приставать к Люси, подруге Наоми по колледжу, чтобы узнать, где она.

Я провел бессонные ночи, просматривая все порталы и профили с именем Наоми или Наоми Сато, потому что ни хрена не мог найти ее по старой фамилии. Ее аккаунты в социальных сетях исчезли, как будто их никогда не существовало.

Во всяком случае, она никогда не обращала на них особого внимания, так что я не питал особых надежд найти ее по ним.

В течение нескольких месяцев я искал.

В течение нескольких месяцев я был чертовски одержим.

Мои склонности к насилию заняли переднее сиденье и загнали мою жизнь в тупик. Я сбился со счета, сколько раз Нейту приходилось останавливать меня от того, чтобы я не забил кого-нибудь до смерти, а затем заставлял его уладить дело, прежде чем они подали на меня в суд.

После нескольких месяцев в таком состоянии я понял, что медленно убиваю себя, и мне нужно было остановиться, иначе я доставлю удовольствие своим бабушке и дедушке, сказав: «Я же говорил вам».

И чтобы пройти мимо того мудака, которым я был в то время, я удалил свою историю поиска и позволил окровавленному ножу гноиться внутри меня своей кровью.

Больше я ее не искал. Не гуглил ее имя. Даже не разговаривал с Люси, за исключением тех редких случаев, когда мы сталкивались друг с другом на играх, которые мы посещали ради Оуэна, который теперь является отличным игроком НФЛ.

Так какого хрена я снова пялюсь на тысячи вкладок с ее именем на них?

Почему, черт возьми, я не могу нажать на тормоза?

Может быть, потому, что я снова увидел ее лицо, и теперь я чертовски уверен, что знаю ее фамилию.

Наоми Мори. Жена Акиры Мори.

Мне хочется разбить кулаком экран ноутбука и каким-то образом вырвать его фамилию из нее.

Чем больше я читаю о них, тем гуще красный туман застилает мои глаза, и я чувствую, что возвращаюсь к старым чертовым привычкам.

Чета Мори известна своей замкнутостью, элегантностью и обладает благородным видом, который может соперничать с моими бабушкой и дедушкой.

Она улыбается, положив руку ему на плечо, на всех их совместных фотографиях. Есть снимок, на котором они запечатлены в храме во время новогодних праздников в Японии. Она одета в белое кимоно с темно-синими цветочными мотивами, а он в юкату, которая соответствует цвету ее мотивов.

Ее любимый гребаный цвет.

Наоми смеется, откидывая голову назад, когда он с ухмылкой что-то шепчет ей на ухо. Я закрываю свой ноутбук, чтобы не швырнуть его об стену.

Я провожу рукой по лицу и делаю несколько глубоких вдохов. Но что бы я ни делал, это не в состоянии прогнать туман.

Ничто не способно развеять это чертово проклятие. За исключением, может быть, избиения Акиры Мори до смерти и купания в его крови.

Раздается стук в дверь, и я ворчу: — Войдите.

В дверях появляется Кэндис и упирает руку в бедро. — Ты должен это увидеть.

Я стою, потому что готов отвлечься на любое развлечение.

Мой помощник идет рядом со мной, когда мы направляемся в открытую офисную зону, предназначенную для стажеров и младших сотрудников.

Дэниел и Нокс собирают всех стажеров и стоят на небольшом пьедестале. Самки смотрят на них с благоговением, а самцы считают их образцом для подражания и хотят пойти по их стопам.

— Прекрасные дамы и уважаемые джентльмены, — Дэниел хватает воображаемый микрофон. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы отдать дань уважения моей легендарной внешности. И, дамы, я знаю, что мой акцент неотразим, но пока не падайте в обморок. Потому что, к сожалению, моя внешность Адониса и убийственные ямочки на щеках на самом деле не причина, по которой мы здесь. Разочаровывает, я знаю.

Многие стажеры хихикают, а остальные улыбаются, играя прямо на его блудливых мужских руках. Кто-то назовёт это очаровательным.

Когда-то я был таким. Очаровательный.

Теперь стажеры боятся меня так же, как и Нейта.

Нокс кладет руку на плечо Дэниела. — Что еще более разочаровывает, так это то, что пришло время разделить вас, ребята. Те, кто хочет быть на стороне Дэна, поднимите руку. Те, кто предпочитает меня, поднимите две. Не толкайтесь, пожалуйста. Как бы я не хотел, я не могу принять всех.

Наступает хаос, когда стажеры делятся между Дэниелом и Ноксом.

— Сделай что-нибудь, — строгим голосом отчитывает Кэндис. — Они снова оставят тебе объедки.

Я смотрю на часы, потому что скоро назначен обед с судьей. — Нам не все равно, потому что…?

— Может быть, из-за нагрузки на твоем столе? Может быть, я возвращаюсь домой к своей семье в разумное время? Кроме того, возможно, они больше не соглашаются на выбор, который делают эти двое. Они злорадствуют по этому поводу перед другими партнерами и устраивают из этого драму.

— Меня все это не волнует.

— Ну, я забочусь о своем разумном рабочем времени, и ты обещал оказать мне некоторую помощь. Сейчас самое подходящее время для этого.

— Прекрасно. Кто самые лучшие стажеры?

Она указывает на высокую девушку и худощавого парня, которые не поднимают столько шума, как остальные, но больше склоняются к Ноксу. Его извращенная одержимость громкими уголовными делами заставляет многих стажеров стекаться к нему.

— Кейт Буковски и Омар Тейлор-младший. Оба лучшие в своем классе, — говорит мне Кэндис.

— Оценки означают только то, что они всю ночь учились или списывали. Мне нужно, чтобы они были умными.

— Они лучшие стажеры, которые у нас есть. А теперь сделай что-нибудь.

Вздохнув, подхожу к сцене. Хаос ненадолго стихает, и стажеры смотрят на меня с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами.

Они не привыкли, чтобы я ввязывался в подобные вещи.

— Что ты здесь делаешь? — Дэниел спрыгивает со своего пьедестала.

— Разве мы не выбираем стажеров? — спрашиваю я, небрежно пробегая взглядом по стажерам, которые внезапно замолчали.

— Мы пришлем твоих позже, — Нокс отмахивается от меня. — Не нужно тратить свое время.

— Я лично выберу своих, — я смотрю на двух стажеров, на которых мне указала Кэндис. — Кейт и Омар. Следуйте за мной.

Они оба вздрагивают, но не в плохом смысле. Скорее, их глаза становятся шире, и они смотрят друг на друга с видом «что происходит?».

Может быть, я и не занимаюсь такими громкими делами, как Нокс, но я получаю много работы, которая будет хорошо смотреться в их резюме.

— Что? Нет, — Дэниел скользит передо мной с грацией пантеры. — Это не так работает!

— Сейчас, — я разворачиваюсь и ухожу. Два стажера секунду колеблются, прежде чем молча последовать за мной.

— Это называется привилегированным обращением, потому что ты принц Нейта, — шепчет Нокс, когда я прохожу мимо него.

— Тогда поговори с ним.

— Какого черта ты вообще здесь делаешь? — Дэниел кричит мне вслед.

— Обсуди это с Кэндис, — я делаю ей знак, и она злорадно улыбается ему, проводя стажеров в мой кабинет.

Я говорю им, чего от них ждут, эффективности без головной боли, затем хватаю свой портфель и ухожу.

Дэниел и Нокс все еще устраивают шоу, разделяя стажёров, и я игнорирую их, направляясь к выходу.

— Они снова за свое, — Аспен, единственная старшая женщина-партнер в фирме, идет в ногу со мной, и мы заходим в лифт.

Ей чуть за тридцать, и она одна из основательниц Weaver & Shaw. Они никогда бы не признали это, но Аспен — это линия, которая удерживала Нейта и Кингсли Шоу от убийства друг друга и действительно делала что-то продуктивное со своей разрушительной энергией.

В каком-то смысле она стратег и близкий друг Нейта, но в суде она может превратиться в огненный шар, который соответствует ее цвету волос.

— Я знаю, — вздыхаю и нажимаю кнопку парковки.

— Как у тебя дела?

Я поднимаю бровь, и она поднимает идеальную бровь в ответ.

— Дай угадаю. Нейт проболтался, и теперь мне приходится иметь дело с его вооружением и секретным оружием массового уничтожения.

— Я кто угодно, только не секрет, Себастьян. И ты забываешь, что я была рядом, когда ты достиг дна. Я собираюсь быть вестником плохих новостей и сообщить тебе, что это больше не повторится, не только ради Нейта и фирмы, но и ради тебя.

— Я буду в порядке.

— Лучше чтобы так и было. Я не хочу начинать использовать то, что знаю, чтобы держать тебя в узде.

Лифт открывается, и мы входим в гараж, затем останавливаемся. — О чем ты говоришь, Аспен?

— В твоей семье все не так, как кажется.

— Это мне ни о чем не говорит.

— Так не должно быть. Если я дам тебе все ответы, то как ты собираешься понять это самостоятельно? Но вот подсказка: твои бабушка и дедушка и даже Нейт что-то скрывают от тебя, — она машет мне рукой и идет к своей машине.

К чему, черт возьми, она клонит? Я точно знаю, что Аспен не заговорила бы об этом, если бы не считала это жизненно важным, но я также не в настроении играть в ее интеллектуальные игры.

Я ни на что не настроен. К черту настроение.

Качая головой, я сажусь в свою машину и еду на встречу.

Однако мой разум не сосредоточен на работе или формировании межличностных отношений. Обычно у меня это получается лучше всего — использовать имя бабушки и дедушки всякий раз, когда я считаю нужным.

Нейт этого не делает, потому что он хочет полностью порвать с ними, но я не понимаю, почему бы и нам не поступить иначе. В конце концов, мы достаточно долго терпели их снобистское, удушающее поведение, и мы должны быть в состоянии пожинать плоды.

Но сегодня все, чего я хочу — это уехать.

И как только у меня появляется такая возможность, я возвращаюсь к себе домой. Он расположен в тихом здании на окраине Бруклина. Он не только просторный и звукоизолированный, с прекрасным видом на город, но и место, где я могу быть самим собой.

Не юрист, не Уивер и не племянник Нейта.

Даже Себастьян иногда.

Просто… я.

Интерьер просторен, а деревянные полы сияют под лучами послеполуденного солнца, проникающего через окна от пола до потолка. Единственная мебель — это телевизор, который я включал всего несколько раз.

Здесь нет ни дивана, ни ковров. Никаких декоративных вещей или сакральных вещей.

У меня есть кровать в спальне, письменный стол и библиотека в домашнем кабинете, немного посуды на кухне, и все.

Прошло несколько лет с тех пор, как я переехал сюда, но я никогда не чувствовал необходимости превращать это место в дом.

Это еще одна причина, по которой я не приглашаю людей в гости.

Это то место, где я могу побыть наедине с самим собой. Где я могу сбросить любую маску, которую носил в течение дня, и просто существовать.

Это мое убежище, в котором я не хочу видеть никого другого.

Но я кое-кого пригласил к себе.

Наоми.

Я снова смотрю на сообщение, которое отправил ей несколько дней назад. Она прочитала его, но не прислала никакого ответа, чтобы ни опровергнуть, ни подтвердить это.

Когда я сделал это предложение в своем кабинете, я не ожидал, что она примет его. На самом деле она не будет делать все, что я хочу, только чтобы я держался подальше от ее мужа.

Потому что, если бы она это сделала, это ничем не отличалось бы от согласия на интрижку.

Однако она должна понимать, что я не оставлю это без внимания, просто ощупывая и облизывая ее. Даже по прошествии всего этого времени она должна знать, что моей руки на ее горле было недостаточно.

При одном воспоминании о том дне у меня до сих пор чертовски встает.

Наоми, должно быть, увидела садизм и жажду большего в моих глазах, поэтому она сбежала, пока была еще в состоянии.

Возможно, она и не сказала мне свой номер, но она оставила его Нейту, когда давала ему свою визитку.

Прошлая ночь была датой, которую я указал в тексте.

Она не появилась.

Я не знаю, почему это привело меня в ярость и заставило гуглить ее имя.

Может быть, потому, что если бы она действительно появилась, я бы ее поймал, но она делает это только для того, чтобы ее муж ничего не знал о нас.

Или, может быть, потому, что ее неявка означает, что она достаточно любит своего мужа, чтобы не изменять ему.

Бля.

Я снова становлюсь тем озлобленным мудаком, каким был сразу после ее ухода, и мы с этим придурком не ладим. Вообще.

Ставя портфель в кабинет, я раздеваюсь и иду в душ.

Я откидываю голову назад, позволяя обжигающе горячей воде струиться по мне.

Мой разум гудит от стратегий для Акиры. Мне нужно подобраться к нему поближе, что вынудит Наоми вернуться ко мне.

Она отказалась прийти? Прекрасно. Я сделаю выбор за нее. Или, скорее, заберу его, чтобы она поняла, что ей не следовало связываться с моей новообретенной жизнью.

Да, все было не идеально. Да, все было заезжено и иногда вынужденно, но это было все мое. Это было то, что я построил для себя, чтобы сбежать от ее чертового призрака.

Раздается звонок в дверь, и я закатываю глаза. Должно быть, это Нейт. Мало того, что он поставил Аспен на мое дело, так еще и продолжает доставать меня.

Выйдя из душа, я оборачиваю полотенце вокруг талии и направляюсь к двери.

Я смотрю в глазок, чтобы убедиться, что это не болтливая старушка из соседнего дома. Хотя она дружелюбна и иногда угощает меня домашней едой, но она может болтать часами напролет.

Это не Нейт и даже не разговорчивая леди.

Это… она.

Чертов кошмар.

Извращенный сон.

Наоми.

На ней элегантное темно-синее платье, волосы уложены, а губы накрашены в цвет крови.

Ее взгляд перемещается в сторону, и она сглатывает, что означает, что она нервничает и не в своей тарелке.

Наоми здесь. Даже если на день позже.

Когда я вижу ее перед своей дверью, красивую и нарядную, во мне что-то пробуждается.

Зверь, который дремал с тех пор, как она ушла.

Зверь, который, как я думал, когда-нибудь вырвется из моей груди.

Это "когда-нибудь" наступит сегодня.

Чем дольше я стою здесь, не открывая дверь, тем больше она ерзает, оглядываясь по сторонам.

Новая Наоми не волнуется и не показывает свою уязвимость. У нее не приоткрываются губы и не расширяются глаза.

Она столь уважаема, как и ее муж.

Только не эта Наоми.

Это совсем другое дело. Она отличается от человека на благотворительном мероприятии или даже в моем кабинете.

Та версия была для публики, эта — для меня.

И поскольку она пришла ко мне по собственной воле, я ни за что на свете не позволю ей проскользнуть между моих пальцев.

Однако я не открываю дверь сразу. Ей нужно ждать, как я ждал семь лет.

К концу сегодняшнего вечера она вспомнит, какого хрена она моя.

Она не принадлежит ни Акире, ни кому-либо еще.

Она, блядь, моя. Всегда была и всегда будет.