Черные Шипы

Глава 27

СЕБАСТЬЯН

— Внимание.

Серьёзный тон Аспен возвращает меня в настоящее.

Мы представляем фирму на благотворительном мероприятии, организованном моими бабушкой и дедушкой в их особняке.

Нейт не явился, и, в отличие от других мероприятий, на которые он опаздывает, он, скорее всего, сделает глупый шаг и пропустит это. Бабушка будет хвататься за свои жемчужины, а дедушка будет придумывать сотни оправданий, почему его «крутой» сын ненавидит его.

Конечно, никто не знает всех ниточек, за которые они дергали, пытаясь помешать ему основать компанию Weaver & Shaw. По сей день они все еще надеются, что мы с моим дядей продолжим семейное наследие и пойдем в политику.

Но в то время как Нейт избегает мистера и миссис Уивер, Аспен и я думаем иначе. Поскольку они все равно используют наш с Нейтом успех как возможность похвастаться, мы должны использовать их ради себя, независимо от наших личных отношений.

Незадолго до этого мои бабушка и дедушка устроили шоу, представив меня своим друзьям и другим членам партии, но они прокляли бы меня, если бы мы были совсем одни.

Не то чтобы меня это волновало.

Я показываю свое лицо здесь только для того, чтобы Аспен могла получить то, что она хочет — связи — и я могу получить то, что хочу — судейские файлы. Если бы это зависело от меня, я бы преследовал свою маленькую добычу.

Мою Наоми.

То, что произошло прошлой ночью, не должно было так закончиться. Я действительно планировал заявить на нее права и взять все, что она могла предложить. Когда я увидел ее, стоящую перед моей квартирой, в моей голове пронеслись тысячи сценариев, и все они включали в себя траханье с ней до тех пор, пока она не сможет двигаться.

Но я не рассчитывал на ее реакцию.

Я не думал, что ей это так понравится, что это затронет что-то внутри меня.

Понятия не имею, что это за "что-то", но оно было там с каждым стоном из ее горла, каждой борьбой и каждым когтем. Даже с тем, как она пыталась прикоснуться ко мне.

Она, блядь, хотела прикоснуться ко мне.

Вот что спровоцировало все это для меня. В тот момент, когда она протянула ко мне руку, мне захотелось прижать ее к стене и спросить, какого черта она думает, что имеет право прикасаться ко мне.

Мне нужно было наказать ее за то, что она заставила меня хотеть ее, но в итоге я потерял себя в ней.

Мой зверь нашел в ней идеальную добычу, и я не мог остановиться или сдержаться.

В этом не было никакой логики.

Были только я и она. Как будто и не прошло времени с тех пор, как я в последний раз прикасался к ней.

Как будто я только вчера был внутри нее.

Но в том-то и дело. Прошло время, и это нельзя просто списать нахрен.

Я не могу собрать осколки, когда она так и не вернула их обратно.

Вначале я думал, что почувствую триумф, сделав ее изменщицей и разрушив ее живописный гребаный брак. Я думал, что сам факт разрушения части ее тщательно выстроенной жизни заставит меня почувствовать себя победителем.

Этого не произошло.

Или, может быть, так было какое-то время, пока она не переоделась и не вернулась к своему мужу.

Тот факт, что он мог трахнуть ее после того, как это сделал я, что он попробовал ее губы и вошел в ее влагалище, как я, весь день затемнял мое сознание.

Я подумывал о том, чтобы пойти к Акире и изобразить ее мошенницей. Я хотел увидеть выражение его бесстрашного лица, когда он понял, что жена, которую он держал под руку и что-то шептал, пока она смеялась, была на моем члене.

Единственное, что меня остановило, — это непредсказуемость, которой известен Акира Мори.

Из того, что рассказали мне Нокс и Дэниел, у него есть тайные связи с преступными организациями, а именно с якудзой, и он без колебаний отрубает головы любому, кто противостоит ему.

Соединяя это с тем, как Наоми хочет, чтобы я держался от него подальше, я уверен, что он не обычный бизнесмен.

Меня пугает не он, а то, что он может навредить Наоми.

Бля.

Вот почему я не встал перед ним и не притянул Наоми к себе.

Мне должно быть все равно, в безопасности она или нет, после того, что она со мной сделала, но, черт возьми, мне не все равно.

Извращенным, испорченным способом я хочу быть единственным, кто причиняет ей боль. Ни этот ублюдок Акира, ни кто-либо другой.

И для этого мне нужен другой способ заставить ее заплатить, кроме как вовлекать его.

Аспен впивается ногтями в мою руку и изображает яркую улыбку на лице, наклоняясь, чтобы прошептать шипящими словами: — Ты сегодня где-то забыл свои мозги?

Вероятно, на деревянном полу моей квартиры.

— Расслабься, — я беру два бокала шампанского с подноса проходящего мимо официанта и протягиваю ей один. — Если мы притворимся, что развлекаемся в одиночестве, остальные потянутся к нам.

Она перекидывает свои огненные волосы через обнаженное плечо, демонстрируя свое золотистое платье. — Дай угадаю. Нейт научил тебя этому?

— Нет. Это сделал сам сенатор, — я поднимаю свой бокал в сторону дедушки и улыбаюсь.

Он находится в окружении своих высокопоставленных друзей, и у него нет другого выбора, кроме как поднять свой бокал и одарить меня своей дерьмовой политической улыбкой.

— Вот так, — я снова сосредотачиваюсь на Аспен. — Это даст нам то внимание, ради которого ты здесь. Тебе не нужно так сильно стараться на подобных мероприятиях, Аспен. Это не здание суда.

— Да, конечно, богатый мальчик.

— Смотри и учись.

Конечно же, некоторые из друзей дедушки направляются к нам. Я натягиваю улыбку и беру ее руку в свою. — Это время шоу. Отдайся ему полностью.

— Ты тоже, — она тычет в меня пальцем.

— Мне это и не нужно. Я внук сенатора.

Она смеется, когда несколько бизнесменов присоединяются к нам. Мы устраиваем наше шоу, говорим о бессмысленных вещах, которые только помогают нам играть в социальную игру.

Быть хорошим внуком Уиверов — не совсем то, чем я предпочел бы заниматься, но это лучше, чем потеряться в собственном цикле мыслей.

Аспен дает представление века, смеясь и флиртуя, даже когда она хватает меня за руку.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я, когда мы покидаем группу людей, с которыми были. — Мы оба знаем, что тебя не интересуют отношения.

Она поправляет мой и без того безупречный воротник, проводя своими накрашенными красным ногтями по лацкану моего пиджака. — Может быть, я заинтересована в приманке. Мужчины жаждут того, что им не принадлежит, назовем это примитивной характеристикой. Видеть меня под руку с тобой — верный способ возбудить их интерес.

Я останавливаюсь на ее словах.

Это то, что происходит с Наоми? В том, что она принадлежит кому-то другому?

— Как бы они отличили неподдельный интерес от потребности завоевать?

— Все просто. Они не могут. По крайней мере, пока все не закончится.

— Флирт или траханье?

— Ни то, ни другое. Они не узнают, что это искренний интерес, пока все, что у меня есть с тобой, не закончится. Они, скорее всего, потеряют интерес, если узнают, что я одинока и принадлежу им. Вот почему я всегда прихожу на такие мероприятия в сопровождении.

— Значит, я твоя жертва этой ночи?

— Можно и так сказать, — она наклоняет голову в противоположном направлении. — Разве это не Ашер?

Я улыбаюсь, когда мои глаза встречаются с моим другом детства. Он в таком же строгом костюме, как у меня, но его тело стало намного стройнее моего, вероятно, потому, что он ушел из футбола на три года раньше меня.

— Ну, если это не Carson & Carson, — я подхожу к нему с Аспен на хвосте, и он улыбается, когда мы приветствуем друг друга в братских объятиях.

Я подхожу, чтобы поцеловать его жену Рейну в щеку, но он отталкивает меня, положив спокойную, но твердую руку мне на грудь.

— Отойди, если не хочешь драки сегодня вечером, — шепчет он так, чтобы слышал только я.

Я смеюсь. — Я вижу, что некоторые вещи никогда не меняются.

— И никогда не изменятся, — он бросает на меня предупреждающий взгляд и притягивает Рейну к себе, обнимая ее за талию.

— Тебе повезло, что Оуэна здесь нет. Он бы чего-то требовал от Рей, — я шевелю бровями.

— Нет, если он хочет сохранить свою футбольную карьеру, он этого не сделает, — Ашер рисует пальцем круги на боку Рейны.

Она закатывает глаза. — Ты переходишь все границы, Аш.

— Но ты уже знала это, королева бала, — он целует ее в лоб.

— Мне нужно идти? — я насмехаюсь. — Может быть, дать тебе ключ от комнаты?

Ашер одаривает меня своим фирменным пустым взглядом, в то время как Рейна смеется. Затем ее улыбка становится автоматической, когда она направляет ее на Аспен.

Я могу сказать, что она оценивает ее и, вероятно, взвешивает с той критической точки зрения, которой она славилась в прошлом. — А… ты кто?

— Аспен Ле Блан, — она протягивает руку. — Старший партнер в Weaver & Shaw.

Рейна, кажется, впечатлена, но ее губы кривятся, когда она изо всех сил пытается сохранить маску. — Не слишком ли ты молода, чтобы быть партнером?

— Как и Себастьян, но из-за его пола его об этом никто не спрашивает.

— Я не это имела в виду, — Рейна вздыхает. — Я просто… удивлена, вот и все.

— Не стоит. Мы единороги, но мы существуем, — Аспен улыбается Ашеру. — Разве это не так, мистер Карсон?

Ашер издает рассеянный звук, но не подтверждает и не отрицает.

— Я сейчас вернусь, — Аспен наклоняется, чтобы прошептать, затем целует меня в щеку. — Я пойду украду их клиентов. Задержись ради меня, или я буду непослушной, когда вернусь.

Отлично. Теперь она воспринимает слова Рейны, как серьезное оскорбление. И поскольку она заметила, что Рейна обеспокоена нашей близостью, она этим пользуется.

— Кто она, черт возьми, такая? — Рейна шипит, как только Аспен исчезает.

— Я должен спросить тебя, какого хрена ты ее оскорбила.

Хотя мы с Рейной не настолько близки, у нас есть общий Ашер, и это заставляет нас видеть друг друга чаще, чем нам бы хотелось.

— Она кажется раздражающей.

— Ты даже не знаешь ее, Рейна.

— Он прав, — Ашер гладит ее по руке. — Ты была агрессивна по отношению к женщине, с которой только что познакомилась.

— В этом нет необходимости, — парирую я в ответ.

— У нее была причина, — говорит мне Ашер, не отрывая взгляда от своей жены. — Не так ли, королева бала?

Только у него хватило бы терпения прочесть ее очевидную стервозность и понять, почему она ведет себя так, а не иначе.

Рейна вздыхает. — Она раздражает меня, потому что, кажется, положила на тебя глаз, и мне не нравится видеть тебя ни с кем, кроме Наоми.

Моя челюсть сжимается. — Но нормально ли видеть, что Наоми, черт возьми, замужем?

— Я не знала этого, пока она не вернулась, и только благодаря ее фотографиям в социальных сетях. Мы не особо поддерживаем связь, если не считать случайного сообщения, которое она отправила с номера, до которого я потом не смогла дозвониться.

Я прищуриваю глаза. — Она отправила тебе сообщение?

— Это было около двух лет назад. Я думаю, она была пьяна. Она сказала, что не думала, что будет скучать по своему стервозному капитану, а потом умоляла меня не говорить тебе. Вы, ребята, такие сложные.

Я должен чувствовать что-то другое, кроме горькой ярости, но это единственная эмоция, бурлящая в моих венах и пробирающая до костей.

Рейна смягчает свой тон. — И, отвечая на твой вопрос, да, мне тоже странно видеть ее с кем-то еще. Я знаю, это иррационально, но я не могу переварить мысль о том, что вы двое с разными людьми.

Ашер гладит ее по руке, словно одобряя. С тех пор как они снова сошлись, он всегда следит за тем, чтобы каким-то образом прикасаться к ней. — Это твое мнение, но не их, королева бала.

— Я знаю это. Но я ничего не могу с этим поделать.

К черту все это.

Как раз в тот момент, когда я пытаюсь отвлечься от нее, она возвращается без приглашения.

Глаза Рейны расширяются, когда она смотрит мне за спину. Я думаю, что Аспен вернулась, но губы Рейны шевелятся в едва слышном шепоте: — Наоми.

Мое тело возвращается к жизни, и я изо всех сил стараюсь не развернуться и не взглянуть ей в лицо.

Хотя мне и не нужно этого делать.

В поле зрения появляется Наоми под руку со своим гребаным мужем, и они, кажется, направляются в нашу сторону. Ее серебристо-черное платье облегает ее стройные изгибы и подчеркивает упругую грудь. Видна небольшая ложбинка, но от засосов, которые я оставил, когда видел ее в последний раз, нет и следа.

Я убедился, что они были по всей ее груди, так что она, должно быть, использовала что-то, чтобы скрыть их.

Наоми улыбается Рейне и Ашеру, но слегка игнорирует меня, когда обращается к ним: — Эй, вы двое. Прошло столько времени.

— Это еще мягко сказано! — Рейна притягивает ее к себе, чтобы обнять, и это ослабляет хватку Акиры на ее руке. Временно.

Он приветствует Ашера со своей внешне приветливой, но на самом деле бесстрашной натурой, затем сосредотачивается на мне. Его темные глаза блестят, а легкая ухмылка тронула его губы. — Мы снова встретились, Уивер.

— Похоже, Бруклин намного меньше, чем можно подумать.

— И в самом деле, — его ухмылка становится еще шире. — Может быть, даже крошечный для некоторых людей.

— Может быть.

Как только Наоми выпрямляется, он притягивает ее к себе, и красный туман застилает мне глаза. Потребность сломать его гребаную руку пульсирует во мне.

Это даже хуже, чем мои склонности к насилию. Я научился контролировать их, но теперь я на грани того, чтобы протянуть руку и выколоть ему чертовы глаза.

— Моя Наоми не сказала мне, что ты внук сенатора. Это впечатляет.

Моя Наоми.

Еще раз.

Огонь, пылающий внутри меня, становится все жарче и ярче. Я делаю глубокий вдох, чтобы сохранить маску и сдержать рычание.

— Он сенатор, а не я, — говорю спокойным голосом, который я не узнаю. — Мы с Наоми не были так близки, так что она не все обо мне знает.

Ее глаза встречаются с моими впервые с тех пор, как она присоединилась к нашему кругу. Это коротко и едва заметно, но этого достаточно, чтобы раскрыть ее самые глубокие, самые темные секреты.

Те, которые она, вероятно, прятала с тех пор, как покинула мою квартиру прошлой ночью.

Похоть.

Чистая, необузданная похоть.

Даже когда она опирается на руку своего мужа, ее взгляд "трахни меня" направлен на меня, а не на него.

Ее крик о звере предназначен для меня, а не для Акиры или любого другого гребаного мужчины.

Только мне.

Она прерывает зрительный контакт, вместо этого сосредотачиваясь на Рейне. Но это бесполезно. Ее щеки уже приобрели глубокий розовый оттенок, а горло подпрыгивает от сильного сглатывания.

Наоми только что дала мне сигнал к большему.

Не то чтобы я в этом нуждался.

Потому что рано или поздно она заплатит за то, что сделала.

Мне плевать, замужем она или нет.

Это не меняет того факта, что она, блядь, моя.