Черный фотограф

17

Идея его была проста до гениальности, но выполнима только в случае очень уж благоприятного расположения звезд. На карту ставилась чуть ли не сама жизнь. Но риск — благородное дело, жизнь без риска скучна и однообразна, считал Леня и поэтому был готов жертвовать собственной шкурой. Он решил проникнуть в городок под видом гостя. Лучший костюм был уже готов, иномарка ждала у подъезда. Осталось только рассчитать время, когда удобнее всего совершить налет на ничего не подозревающий загородный пансионат, чтобы не попасть во время массового прибытия гостей и избежать объятий хозяина.

«Хорошо все-таки иметь друга, — с благодарностью думал Леня о Женьке. — Машину — бери, если надо. И даже не спросил зачем. Не то что эти женщины. Вечно — куда, почему да что…»

Он решил приехать в городок, едва начнет темнеть. Если порядок приема гостей не изменился, то в это время хозяин будет занят банными увеселениями и ему будет некогда встречать припозднившегося посетителя, а если нет… Тогда даже страшно подумать о том, что может случиться.

За свое здоровье Леня почти не боялся, ему не привыкать попадать в разные приключения. Не сказать, чтобы он любил драться, но делал это хорошо. С несколькими дюжими парнями ему, конечно, не справиться, но парочку из них он запросто может покалечить. Больше всего его волновал другой аспект проблемы — что будет с машиной, если его все же поймают и выведут на чистую воду. Женькин отец этого не переживет, он так трясется над своей тачкой!

На всякий случай Леня дал себе обещание быть предельно благоразумным, на рожон не лезть, без нужды не рисковать и в первую очередь спасать автомобиль, а не голову. Перекрестившись на всякий случай, он тронулся с места. Кажется, в этот день примернее его не было водителя в Москве. Леня аккуратно, чтобы не провоцировать гаишников, проезжал все перекрестки, пропускал пешеходов и, изредка посматривая на часы, сдерживал себя, чтобы не «дать по газам».

В вечереющих полях мелькали подмосковные дачи. Разогнавшийся «Форд», вырвавшись на простор широкого шоссе, бежал, как послушная резвая лошадка. Через час Леня уже проезжал мимо деревни, в которой прошла целая неделя его жизни, и, приминая свежий снежок, выехал на дорогу, ведущую к городку.

Остановившись у ворот, сыщик надел на нос очки, пригладил волосы и требовательно посигналил. Как он и ожидал, ворота долго не открывались. Пришлось сигналить еще и еще. Наконец створки медленно разъехались, и Леня, стартуя с пробуксовкой колес, не мандражируя и не оглядываясь по сторонам, уверенно проехал на стоянку. Там уже застыли припорошенные снегом знакомые джипы, грузовичок и еще несколько крутейших иномарок. На их фоне даже серебристый «Форд», которым так гордилось семейство Васюхиных, выглядел бледновато.

Поставив «Форд» так, чтоб можно было быстро выехать, Леня бросил в карман плаща фотоаппарат и медленно, не торопясь вышел из машины. Камера на всякий случай лежала на переднем сиденье под газетой (она была очень громоздкой, и брать ее с собой пока не стоило). Машину Леня решил не закрывать, мало ли что — может, придется быстро сорваться и драпать.

Он выглядел спокойным и уверенным в себе человеком. Ему очень легко удавалось так держаться. Просто он представлял себе, что на самом деле это не он, что он не начинающий шантажист, прорвавшийся по нахалке в святая святых, а богатый джентльмен, приехавший поразвлечься с девочками в интимной обстановке.

Неторопливым шагом он спокойно направился к большому дому, огибая пустующий бассейн с черной неподвижной водой и клубочками пара над поверхностью и искоса оглядывая открытое пространство перед домом. Пока никто не попадался ему навстречу. И флигель, и большой дом были ярко освещены, оттуда доносилась музыка. Почти совсем стемнело, на аллеях сада и на дорожках уже зажглись светильники.

В ближайшие планы сыщика входило спокойно, у всех на виду, пройти в дом и проникнуть на второй этаж, а дальше — пробраться в одну из комнат и, спрятавшись, ждать, когда гость (причем совершенно неизвестно, кто это будет) уединится там с девушкой. А потом обстановка подскажет, как действовать.

Леня с видом уверенного в себе посетителя свободно, никем не останавливаемый, прошел к дому и открыл тяжелые двери, ведущие через небольшой коридор прямо в холл. Там уже сновали охранники, выполнявшие по совместительству обязанности официантов. Они доставали бокалы, протирали их полотенцами, ставили на подносы, выбирали бутылки, что-то наливали, смешивали, взбалтывали. На него никто не обращал внимания.

Не доходя до холла, он увидел небольшую дверь, которая вела куда-то влево. Леня нажал ручку и оказался на винтовой лестнице, ступени которой уходили резко вверх. Раздумывать было некогда, надо было действовать, представился удобный момент проникнуть на второй этаж. Шагая через ступеньку, он стал быстро подниматься.

Соколовский уже начал радоваться, что его цель достигнута и он незамеченным проберется в комнаты, как вдруг налетел всем телом на коренастого черноволосого человека — это был сам хозяин.

Во время своих дежурств на дереве Леня видел его только издалека, а вблизи — не более минуты. Это было, когда он из-за окна наблюдал, как тот, выполняя обязанности крупье, распределял фишки между игравшими, любезно всем улыбаясь. Со стороны хозяин казался деятельным, энергичным, но немолодым человеком восточного типа. Вблизи оказалось, что ему не больше тридцати лет, у него стального оттенка голубые глаза и крупные черты лица с хищным заостренным носом.

Сейчас единственным оружием шантажиста была улыбка. Поэтому он, ни секунды не медля, изобразил на лице такое счастье, как будто наконец-то увидел своего лучшего друга, с которым не встречался целую вечность.

— Здравствуйте! — немедленно выпалил Леня с восторгом в голосе. Еще секунда — и он протянул бы хозяину ладонь для сердечного рукопожатия.

Хозяин уперся стальным, острым как нож взглядом прямо ему в лицо.

— Что тебе здесь надо? Ступай к своим.

Леня послушно развернулся и стал спускаться по лестнице. Хозяин смотрел на него сверху, и казалось, что его взгляд, твердый, как ствол пистолета, упирается Лене прямо между лопаток.

— Ты кого искал? — вдруг спросил он.

Полуобернувшись, Леня как можно естественнее, уже подходя к двери в холл, сказал:

— Да я у шефа хотел кое-чего спросить, его внизу нет.

— Потом спросишь, — безапелляционным тоном произнес хозяин и исчез в глубине дома.

Изрядно перетрухнувший Леня облегченно вздохнул. Он понял, что его приняли за охранника, сопровождающего одного из гостей. Наверное, вид у него совсем не тянул на завсегдатая этого престижного борделя. Максимум, на что он годился со своей внешностью, — это быть «шестеркой» у какого-нибудь дельца.

Пусть будет так, это очень удобно. Страшась, что за ним могут наблюдать из большого дома, Леня вошел во флигель. Пройдя небольшой предбанник, он открыл дверь и тут же очутился в компании молодых ребят в серо-черной униформе. Их было человек семь. Телохранители сидели кто на диване, кто в креслах, трещал телевизор, а обилие банок пива на передвижных столиках свидетельствовало о том, что им было довольно скучно.

— Привет, — раскованно сказал вошедший сыщик и сел на кушетку около окна. Воцарилось молчание, нарушаемое только звуком телевизора. В комнату, стуча по деревянному полу когтями, вошла немецкая овчарка и, мирно щурясь, вольготно развалилась на ковре.

Леня тихонько свистнул ей и протянул руку. Овчарка зевнула и завиляла хвостом.

«Долго мне еще тут сидеть?» — думал он, пристально оглядывая парней, сосредоточенно уставившихся на экран, но решиться на какие-либо действия не мог. Потянулись долгие минуты ожидания. Наконец пиво и скука сделали свое дело, и между мужчинами начался негромкий разговор.

— Слушай, а где здесь туалет? — наконец отважился спросить Соколовский у своего соседа, со смаком потягивающего пиво.

Тот кивнул на боковую дверь и спросил:

— Ты что, в первый раз?

Леня сказал «ага» и вышел. Но из туалета удрать было невозможно, там не было окон. Вернувшись, он подсел к своему соседу.

— Что, так и будем спать сидя?

— Если хочешь спать, там наверху комнаты с кроватями есть, — последовал хмурый ответ.

— Ты новенький, что ли? — спросил один из телохранителей. — Я тебя здесь раньше не видел.

Соколовский пожал плечами — да вроде. Он решил поменьше говорить, чтобы не спороть глупость.

— Мой хозяин раньше тут чуть ли не каждую неделю бывал, — продолжал парень. — А теперь не больше раза в месяц. Стар стал.

— Это такой лысоватый дед с бородкой? — спросил хмурый сосед.

Тот кивнул.

— Я помню, ему мой шеф как-то крупно в карты продул. Вот злой был, сущий дьявол. Потом долго насчет этого разорялся. А чем он занимается?

— Да ты его небось каждый день по телику слушаешь.

— Постой, постой, а я смотрю, что-то знакомое… Поташов, что ли?

Его собеседник многозначительно улыбнулся. Леня держал ушки на макушке. Его этот разговор страшно заинтересовал. Наконец-то он узнал хоть одну фамилию присутствующего гостя. Да еще какую фамилию!

Эта фамилия гремела ежедневно по всем каналам телевидения и радио. Всеми политическими обозревателями обсуждались поступки этого человека и усиленно муссировались слухи о нем. Его считали одним из самых влиятельных политиков, негласно меняющим ход истории. Внешне это был действительно «лысоватый дед с бородкой», хотя он был вовсе не стар. Но этот «дед», при всей своей внешней незначительности, имел в своих руках такую власть и был столь могуществен, что многие почли бы за честь просто постоять с ним рядом. Надо же, и этот человек был сейчас здесь!

Леня решил встрять в беседу.

— А я думал, что здесь только бизнесмены…

— Что, политики не люди? — снисходительно бросил телохранитель Поташова. — Да я здесь чуть ли не через раз бываю. Ему тут будто медом намазано. И вообще, если бы не он, здесь все уже давно бы накрылось. Видел, как Кабан перед ним стелется?

Кабаном, очевидно, называли хозяина. Это метко припечатывающее прозвище выдавало всю его натуру. Ему действительно только клыков не хватало, чтобы полностью походить на это животное.

Леня насторожился и внимательно слушал дальше. Он надеялся многое почерпнуть из болтовни охранников, хорошо осведомленных о привычках своих хозяев, но разговор постепенно съехал на другие темы. Кого и когда убили, кого чаще убивают — банкиров или политиков, какие случаи бывают в их работе. Все это, конечно, было очень интересно самим телохранителям, но никак не Лене. Несколько раз входила пожилая женщина и, поставив на стол кое-какую закуску, молча удалялась.

Было уже около девяти часов вечера. Леня находился не то в плену, не то на свободе уже не менее четырех часов. Пора было отсюда выбираться. Он встал, потянулся и не спеша заглянул в дверь, откуда недавно выходила пожилая женщина. Дверь вела в коридор. Если его остановят, он будет придерживаться версии о том, что здесь в первый раз, заблудился или ищет шефа. Но в коридоре было пусто.

Никто его не остановил, и Леня прошел по коридору мимо огромной, ярко освещенной кухни, на которой, ни на что не обращая внимания, работали две молоденькие девушки — те, что здесь постоянно жили.

Леню интересовало, как можно попасть в большой дом, и он стал осторожно приоткрывать все двери подряд, пока наконец не почувствовал дуновение прохладного воздуха и не увидел стеклянный рукав, ведущий в большой дом. Проверив, на месте ли фотоаппарат, он смело двинулся вперед и через минуту уже входил в здание.

Здесь музыка звучала громче и отчетливее. Кто-то играл на рояле, а мужской, далеко не оперный голос что-то пел. Леня, блуждая по переходам дома, то приближался к поющим, то отдалялся.

«Они, наверно, все в холле», — догадался он и решил идти на звук рояля, ведь именно перед холлом находилась лестница на второй этаж. Пение оборвалось, послышались смех, аплодисменты, оживленные голоса. Крадучись, сыщик пробрался совсем близко к отдыхающей компании и слышал бессвязные обрывки разговора:

—…Вы прелесть, Олег Викторович. Вы чудесно поете…

— Дай Бог, дай Бог…

—…Я даже могу для вас станцевать на рояле…

— Только снимите платье, оно вас портит.

— Ха-ха-ха, какой вы шалун!..

Леня нашел ход на второй этаж и через ступеньку взбежал по лестнице, боясь опять на кого-нибудь наткнуться. Он почти не волновался, лишь сердце мощными толчками колотилось в груди от быстрого подъема. Или пан, или пропал, решил он, теперь отступать некуда. Надо действовать. Во второй раз ему сюда хода нет.

И вот он вступил в коридор, освещенный розовым светом настенных бра. В коридор выходило множество дверей. Леня заскочил в первую попавшуюся и затаился там, как лесной зверь. Он слышал биение собственного пульса и приглушенные звуки веселья, доносящиеся снизу.

Немного отдышавшись, он решил осмотреть комнату и стал шарить по стенам в поисках выключателя, то и дело натыкаясь на какие-то вещи. Свет зажегся сам собой, наверное, в стене находилось сенсорное устройство. Освещенная комната была почти по-детски уютна. Здесь все было розовое, голубое, кружевное, какое-то мягкое. Обилие подушечек, плюшевый мишка, большая кукла с растопыренными глазами — все это меньше всего напоминал бордель.

Осмелев, Леня вздумал совершить экскурсию по другим комнатам. Прогулка со всеми предосторожностями заняла около часа. В каждой комнате была своя изюминка, своя причуда, свой стиль. Рядом с зеркальными покоями он наткнулся на крошечную каморку, в которой стоял только круглый диван и больше ничего, а стена напротив дивана была какая-то странная, сплошь черная.

«Наверное, подсобка», — подумал сыщик и стал раскидывать умом, где бы ему организовать засаду.

Комнат было явно больше, чем гостей и чем девушек, это-то его и тревожило. Тревожило и то, как он будет снимать, откуда, не может же он стоять около кровати и просить парочку повернуться для более удобного ракурса съемки.

А пока он решил посидеть в подсобке, надеясь, что никому не придет в голову развлекаться на крошечном диванчике. Потекли томительные минуты ожидания. Леня вслушивался в отдельные звуки, доносившиеся снизу. Он сидел в одной позе, как будто окаменел, готовый вскочить по первому подозрительному шуму и обороняться. Но никто пока не смел нарушить покой второго этажа.

Когда на светящемся циферблате наручных часов было около двенадцати, наконец-то в коридоре раздался женский визг, хохот, цоканье каблуков и звуки шлепков по телу.

— Ах, какая у тебя аппетитная… — сказал низкий голос, и его заглушил звонкий смех. Кто-то пробежался по коридору, хлопнула дверь.

— Пусти, — раздался тот же мужской голос, — а не то я тебя съем.

Опять послышались смех, звуки борьбы. Это нашла свой приют первая парочка.

Леня, сосредоточенно глядя на часы, ждал. После полуночи гости активизировались. Кто-то молча проходил в комнаты, кто-то начинал сексуальные заигрывания, не доходя до постели.

— Ах вы, мои цыпочки, — послышался дребезжащий голос.

Леня встал и, чуть-чуть приоткрыв дверь, сквозь щель стал смотреть в коридор, где, обнимая и целуя сразу двух девушек, шел пожилой мужчина с бородой. Лене показалось, что он его где-то видел.

— Где мы сегодня будем баловаться? — смеясь, спросила рыжая девица, расстегивая его пиджак.

— Ах вы, шалунишки, — грозя пальцем, проговорил мужчина.

— Пойдем в твою любимую, — другая девушка, смуглая, напоминающая не то испанку, не то цыганку, приоткрыла соседнюю дверь, с визгом ворвалась в нее и упала на кровать. Это была та самая комната, в которой было столько зеркал, что она казалась огромной и полной множества людей.

Внезапно черная стена подсобки осветилась тусклым светом. Сыщик обмер. Неожиданно он оказался рядом со старичком и девушками, буквально на расстоянии вытянутой руки. Он стоял растерянный и ошеломленный, не в силах пошевелиться от неожиданности, его первой реакцией было броситься вон и убежать, пока гость не вызвал охрану. Но ни мужчина, ни девушки, не обращая ни малейшего внимания на него, начали любовную прелюдию.

Осторожно ступая, стараясь не дышать и не шуметь, Леня подошел к освещенной стене и провел по ней рукой. Под пальцами тихо заскрипело стекло. Это было зеркало, прозрачное только с одной стороны, со стороны каморки, в которой сидел Леня, а для тех, кто находился по другую сторону стеклянной стены, очевидно, он был невидим. Зато сам видел всех отлично.

Первый испуг и ошеломление прошли. Сыщику некогда было изумляться собственному везению. Он достал фотоаппарат и быстро стал его настраивать. Троица любовников была видна как на ладони. Казалось, можно протянуть руку и пощупать атласную кожу девушек или потрепать мужчину за бородку.

Сыщик между тем лихорадочно соображал, кто же этот клиент борделя. По всем приметам и по тому, что его лицо было давно знакомо, выходило, что клиент — сам Поташов. Такое чудовищное везение Леню не поразило. Ему казалось, что все его эмоции и чувства отключены, осталось только электризующее тело чувство опасности.

А за стеклянной стеной разворачивалось захватывающее действо. Фотографу почудилось, что он находится в порнографическом театре, что он зритель, сидящий в первом ряду, и именно для него начинается представление. Очевидно, именно для наблюдения за парочками и была предназначена комнатка, в которую он случайно забрался. В ней беспрепятственно можно было наблюдать мельчайшие нюансы всех тех ласк, которыми одаривали клиента полураздетые девушки.

Зазвучала негромкая музыка, мужчину раздевали заботливые женские руки. Те же нежные руки привязали его ремнями к спинке кровати. Одна из девушек, рыжая, подошла к шкафу и достала целый ворох каких-то кожаных доспехов из черной ткани, ремешков и металлических заклепок. Обе женщины облачились в эту сексуальную одежду и, звеня металлом, приступили к обработке немолодого клиента плетками. Тот только кряхтел и притворно стонал.

Лене некогда было изумляться. Под свист разрезающих воздух плеток и стоны разомлевшего старичка он перематывал кадры и снимал, снимал, снимал…

Когда пленка закончилась, фотограф ошарашенно перевел дух. Дело было сделано, на оргию, разворачивающуюся за прозрачной стеной, ему некогда было любоваться. Надо было брать ноги в руки и уходить, пока никому еще не пришло в голову побывать на его месте. Кажется, в коридоре никого не было, все заглушали звуки, доносящиеся из-за стены.

На ходу доставая кассету из фотоаппарата и пряча ее во внутренний карман пиджака, Леня выскочил из каморки и сразу же уперся взглядом в тяжелый кабаний взгляд. Ему навстречу шел хозяин.

Фотограф стоял перед ним во всей красе, с фотоаппаратом в руке, как пойманный на месте преступления вор. Реакция Кабана была молниеносна и однозначна. Он выхватил из кармана переговорное устройство и бросил в него: «Все сюда». Почти в ту же секунду переговорное устройство было выбито из его рук мощным ударом.

Второй удар пришелся Кабану в челюсть — Соколовский с боями прорывался к лестнице. Завязалась драка. Сцепившись, они скатились на несколько пролетов вниз по ребристым ступеням. Кабан дрался с остервенением настоящего вепря, Леня — с отчаянием загнанного в угол зверя. Ему нечего было терять. Ему надо было победить.

Хозяин не кричал и не звал на помощь, а только надсадно кряхтел — видно, тянул время, ожидая с минуты на минуту подмоги. Скорее всего он боялся переполошить гостей, ведь тогда репутация пансионата как абсолютно безопасного места отдыха была бы безвозвратно потеряна.

Кабан вдруг изловчился и, подмяв под себя противника, попытался придушить его своими мощными руками. Но все же Лене удалось вывернуться, он вскочил на ноги и, ударив ребром руки по толстой шее, пытался бежать, но хозяин, лежащий на полу, мертвой хваткой вцепился ему в ноги. Тогда Леня, взяв фотоаппарат за ремень, изо всех сил съездил Кабана по голове. Тот обмяк, осел, из рассеченного черепа заструилась кровь. Он остался неподвижно лежать у подножия лестницы.

Леня выскочил к входным дверям и на секунду замер. Пока никто не спешил хозяину на помощь, надо было бежать к машине и прорываться наружу. Взъерошенный шантажист, едва сдерживаясь от желания побежать, вышел из дома. В лицо ему ударил упругий холодный воздух. Перед ним простиралась черная яма бассейна, невдалеке светились окна флигеля, за которыми сидел добрый десяток готовых на все головорезов. Не спеша огибая пруд и стараясь держаться ближе к стенам дома, Леня пробирался к стоянке.

Он видел, как по стеклянному переходу между домами, озабоченно разговаривая друг с другом, шли два охранника. Счет времени пошел на секунды, и Соколовский побежал к машине. Ключи болтались в замке зажигания. Он плюхнулся на сиденье и, едва заведя мотор и включив заднюю скорость, стал разворачиваться. Послышался звук удара — «Форд» задел задним фонарем джип. Но через несколько мгновений, взметнув колесами снег, он уже стоял перед закрытыми воротами.

«Охрана в доме, здесь никого нет», — мелькнуло молнией в голове. Леня выскочил и попытался открыть ворота, но обитые железом створки даже не шевельнулись.

Тогда, рывком распахнув дверь в сторожку, он ворвался внутрь и нашарил пульт, освещенный несколькими голубыми мониторами. Не раздумывая, он стал беспорядочно дергать все тумблеры и нажимать все кнопки подряд. Вдруг издалека донесся звук сирены.

«Черт», — выругался Леня и выглянул в окно. Черные человеческие фигурки высыпали из дома и спешили к сторожке. Но ворота были уже открыты, путь к спасению свободен.

Беглец вскочил в рычащий «Форд» и рванул с места. Через секунду, нервно посматривая в зеркало заднего вида, он уже мчался по полю, освещенному тонким серпом молодого месяца.

Первым делом Леня нащупал в нагрудном кармане кассету с отснятой пленкой. Слава Богу, она была на месте. Теперь надо было гнать с максимальной скоростью. Внутри его все было напряжено, как струна.

«Форд» выскочил на шоссе. Машин в этот ночной час было немного. На прямой как стрела четырехполосной дороге, ведущей к городу, любой свет фар был виден издалека. «Форд» бежал довольно резво, со свистом обгоняя немногочисленный транспорт, идущий к городу.

«Что там с фонарем? — запоздало вспомнил гонщик. — Я ведь, кажется, слегка тюкнул его».

Он посматривал назад. Погони не было. Только бы добраться до города! Там он быстро затеряется в хитросплетении улиц.

При въезде в Москву его все же остановил патруль ГАИ. Инспектор повертел в руках документы, обошел машину и кивнул на помятый зад и разбитый фонарь.

— Авария оформлена?

— Да какая это авария, я из гаража выезжал сегодня, вот и помял, — нервно оглядываясь на шоссе, сказал Леня. Вдалеке, на горбике дороги, в густой черноте ночи появился сноп фар дальнего света.

«Отпусти», — безмолвно молил гаишника взгляд водителя. Инспектор повертел в руках права. Потом откозырял и нехотя вернул документы.

Только «Форд» тронулся с места, как вдруг Леня увидел, что в полосу освещенной фонарями дороги на большой скорости въехал джип. За ним светила фарами еще одна машина. Леня вдавил педаль газа в пол и помчался по пустынным улицам, приветливо моргающим желтыми огнями светофоров на перекрестках. В зеркале было видно, что инспектор, подняв жезл, вышел на проезжую часть, но джип ушел немного влево и, не сбавляя скорости, просвистел мимо. Пока «Форд» разгонялся, расстояние между машинами начало медленно сокращаться.

«Это они, — понял Леня. — Только в центре я смогу оторваться, через проходные дворы».

Визжа тормозами на поворотах, так что зад машины заносило, он петлял по лабиринту какой-то новостройки. Вскоре, выскочив на радиальную улицу, «Форд» полетел к центру. За ним, ослепляя встречных дальним светом, мчались его преследователи. Погоня на бешеной скорости привлекла внимание патрульных машин. На хвост серебристому «Форду», кроме двух иномарок, села еще и «девятка» милиции.

Проскочив Садовое кольцо, преследуемый немного сбавил скорость. Здесь стоило быть осторожнее — узкие улочки, многочисленные тупики, вечный ремонт дороги. Леня начал петлять, как заяц, уходящий от охотника. Заяц в таких случаях дает «свечу» — и зарывается в снег, а водитель мог только проскользнуть через проходной двор.

«Форд» выскочил на набережную, и, только круто вильнув рулем, Леня избежал столкновения с гранитным парапетом. Тут же он ушел в боковую улицу и, оглядываясь, определил, что находится в Замоскворечье.

«Отлично, знакомый район, — подумал гонщик и, свернув в подворотню двора, остановился. — Сейчас они будут шарить по окрестным улицам».

Он выскочил из машины, подбежал к мирно дремавшему под накидкой «Москвичу», сорвал с него обледенелый брезент и набросил на «Форд», тщательно укутывая поврежденный зад. Потом подбежал к арке, закрыл решетку и завязал ее проволокой, висевшей в петлях. Нырнув под брезент, Леня осторожно забрался в машину и затих.

Медленно тянулось время. В кромешной тьме светился циферблат наручных часов. Стрелки не желали двигаться, стояли как вкопанные. Было еще только полтретьего ночи. Тихо и мирно спал город. Но Лене казалось, что кто-то ходил по двору, гремел мусорными баками, трещал льдом замерзших луж, хлопал дверями подъездов. Неподалеку рычали проезжающие машины.

«Форд» булькал и трещал, остывая. Становилось холодно. Свой плащ Леня оставил, кажется, во флигеле и сейчас мучительно вспоминал, нет ли там каких-нибудь предметов, которые позволили бы Кабану опознать его. Чтобы согреться, пришлось содрать чехлы с сидений и закутаться в них. Стало немного теплее.

Ранним утром, едва только рассвело, совершенно закоченевший Леня выбрался из машины. Ворота в арке были уже кем-то открыты.

Съежившись от холода, Соколовский прошелся по улице, разогреваясь. Первые, редкие в это воскресное утро, прохожие брели по своим делам.

Не спеша, стараясь объезжать посты ГАИ, «Форд» последовал в гараж. Огромная усталость наваливалась на плечи водителя, клонила его голову на грудь и заставляла клевать носом.

К девяти часам утра машина с разбитым задним фонарем уже стояла в своем гараже.