Черный фотограф

27

Утомленное тело и мозг шантажиста требовали отдыха. В душной июльской Москве, пропыленной, пропахшей выхлопными газами, было тоскливо. Бесконечные пробки на Садовом кольце и пятничные потоки машин с москвичами, стремящимися в субботний день отдохнуть на лоне природы, стали непременным украшением города. Лето стояло жаркое, грозовое, с частыми раскатами грома и внезапными наскоками ливневых дождей. Горячий асфальт обжигал прохожих своим знойным дыханием, пыльная поникшая листва деревьев молила о дожде.

«А не рвануть ли мне на юг? — с тоской предавался мечтам Леня. — В самом деле, что здесь сидеть, надо развеяться».

И он, взяв отпуск в редакции и билеты на мощный белокожий «Ил-86», вскоре улетел в Крым. Его багаж состоял из небольшой сумки, в которую он бросил плавки, пару шорт, конечно же, камеру и свой проверенный в боях объектив, — просто так, потому что жалко их оставлять без дела, а в Крыму может подвернуться прекрасная натура.

Соколовский, сидя в самолете, с улыбкой вспоминал, как год назад он остервенело, как бедняк, который хочет шестнадцатичасовым трудом скопить себе состояние, вкалывал на пляже, таская за собой несчастную маленькую обезьянку на плече и тяжелый кофр, набитый мелкими деньгами, карточками с заказами и готовыми снимками. Тогда он был, кажется, счастлив — у него была надежда. Теперь же богатый и преуспевающий шантажист, только что провернувший баснословно опасную операцию по раскрутке наркобанды, летел не вкалывать, а отдыхать. Сейчас он может купить если не весь полуостров, то его значительную часть. Сейчас не существует мест, где перед ним закроются двери, — теперь все будут рады обслужить его и угодить ему — он богат.

Но этот факт, достаточно приятный сам по себе, не слишком радовал Соколовского. Гораздо большее удовлетворение он испытывал от сознания своего всесилия. После дела с наркотиками он уверенно думал, что если уж такая разветвленная и материально обеспеченная организация, как эта, покорно, не торгуясь и не сопротивляясь, отдала ему столь крупную сумму, то ничего невозможного отныне для него не существует.

Наркомафия? Пара пустяков. Рэкет? Раз плюнуть. Политика? Проще простого. Кого там еще разоблачить? Кого вывести на чистую воду? Короче, Леня, как никогда, был доволен своими профессиональными успехами. И, как никогда, ему было одиноко.

Нет ничего хуже, чем отдыхать без компании. Шантажиста встретила роскошная крымская природа. Море ласково синело, волновалось за коричневыми скалами, вздымалось в ветреные дни темными горбами волн с белыми прядками пены. Густая зелень ластилась к ногам, одуряюще пахли цветущие магнолии, обкатанная морем галька, раскаленная жгучим июльским солнцем, горячила нежную кожу ступней — но вся эта южная роскошь оставляла его равнодушным.

Во исполнение своей давнишней мечты Леня снял роскошный двухместный номер в гостинице «Жемчужина». Здесь было все, что могло пожелать воспаленное долгим зимним воздержанием воображение богатого человека, вырвавшегося в теплые края. Солярий, бассейн с морской водой, тренажерные залы, всевозможные азартные развлечения, бары, роскошные рестораны, катание на яхтах — все удовольствия были к услугам богатых постояльцев, в число которых с полным правом входил и господин Соколовский. И он, как сорвавшийся с голодной диеты, пользовался всеми доступными развлечениями с быстро проходящим восторгом первооткрывателя.

Но время в купаниях и праздном отдыхе тянулось медленно, как будто в этом городе, расплавленном безжалостным южным солнцем, оно навсегда остановилось. Дни были похожи один на другой. Леня делал неоднократные попытки познакомиться с какой-нибудь столь же одинокой и столь же скучающей юной особой. Но все юные особы для своего путешествия на юг уже припасли спутников, в основном пожилых. Отельные ночные бабочки с удовольствием прилетели бы на огонек мужского одиночества, но Лене не столько была необходима женщина для развлечений, сколько сочувствующий собеседник, товарищ и, может быть, даже друг.

И он, гуляя по пляжу, пробегал взглядом по массе обнаженных тел, надеясь на необыкновенный случай, который может подстроить неожиданную встречу с его бывшей невестой, и кто знает, может быть, после их случайного свидания все станет по-другому… Но фортуна на этот раз не желала поворачиваться лицом к своему постоянному клиенту.

Теплым вечером, сидя на веранде своего номера с бокалом легкого крымского вина и любуясь на опускающееся за кромку горизонта красное раздувшееся солнце, Соколовский со вздохом начинал подумывать о том, что, в общем-то, не в деньгах счастье и не все можно мерить этой меркой. Город зажигал праздничные разноцветные огни, легкий ветерок с моря освежал уставшее от жары тело, с набережной долетал смех гуляющих граждан.

А с веранды, принадлежащей соседнему номеру и отделенной только фанерной стеной, увитой для красоты какими-то вьющимися лианами, доносились неясные вздохи, шорохи и нежный женский голос, бормотавший какому-то счастливчику ласковые слова любви. Этот голос вызвал у случайного слушателя острый прилив одиночества и безотчетной, необоснованной зависти.

Но вскоре шорохи на соседней веранде смолкли, и Леня продолжал под звуки щемящей мелодии, долетавшей из ресторана, упиваться своим приевшимся отдыхом, одновременно размышляя о том, что если бы год назад он вот так случайно подслушал чей-то интимный разговор, то, наверное, смутился, ушел и постарался бы не думать о своем постыдном поступке. Все-таки он внутренне изменился. Теперь у него не осталось ни капли стыдливости. Все желания, все помыслы людей для него теперь открытая книга, которую он читает без смущения, но и без удовольствия, с холодным вниманием человека, для которого тайные нечистоплотные действия других только средство для заработка.

Он был почти как патологоанатом, без дрожи и изумления вспарывающий трупу живот. Патологоанатом не надеется найти там райские кущи или кошелек, набитый банкнотами. Он знает, что там есть только пораженные болезнью кишки, прокуренные легкие и сердце со следами порока. Так и Леня, вспарывая чужие истории, не надеялся отыскать там сентиментальную нежность, любовь или привязанность. Он знал, что людьми движет жажда денег, власти, похоть и еще пара-тройка столь же банальных желаний. И именно эти обыкновенные желания обеспечивали его непыльной, интересной и, главное, денежной работой.

Хорошо было греть бока под ласковыми лучами, вдыхать запах водорослей и, наступая на тела прозрачных медуз, бродить по берегу долгими светлыми вечерами. В одну из таких прогулок Леня пытался проанализировать все прелести и недостатки своей беспокойной профессии. Он вспоминал свои первые неумелые шаги на этом поприще и приходил к выводу, что слабое место в его деятельности — неорганизованный поиск клиентуры.

Что такое идеальный клиент? Он должен быть достаточно богат, иметь за душой кое-какие грешки и бояться огласки. Таких людей много, но проблема состоит в том, что доступ к ним и к их делишкам затруднен. Возможные методы борьбы с этими трудностями надо обдумать. Может быть, стоит проникнуть в светское общество и войти в доверие к осведомленным людям. Тогда, собирая сплетни и находя им документальные подтверждения, можно сколотить неплохой капиталец. А потом…

Нет, пожалуй, идти по такому пути — неблагодарный и тяжкий труд. В узком кругу ты неизбежно находишься на виду и, соответственно, больше рискуешь. Да и как проникнуть в мир богатых людей, не имея мандата в виде связей, знакомств или, на худой конец, капитала? Нет, надо придумать что-нибудь другое…

Алое солнце быстро садилось за угольно-черный хребет горы, и его острые розовые лучи ласкали последним мягким теплом лицо, уже успевшее покрыться нежным золотистым загаром. Море совсем притихло и безмятежно плескалось у ног, как укрощенный зверь, перепутывая зеленые гроздья выброшенных на камни водорослей. Остро пахло прелой зеленью.

«Мне нужно организовать сеть информаторов по всему городу!» — блестящая идея внезапно осенила разнежившегося шантажиста.

Да, это был выход! Создать сеть людей, которые под благовидными предлогами, кто за деньги, кто за страх, а кто и за совесть, стали бы его снабжать информацией о различного рода неблаговидных делишках своих соседей, знакомых и прочем. Пусть эта сеть охватит весь город! Нет, пожалуй, со всей Москвой ему одному не справиться. Ну тогда хотя бы один-два района. Поиск готовящихся преступлений таким методом неизбежно даст свои результаты — в этом Леня был уверен на все сто. Основная трудность — завербовать действительно заинтересованных людей. Потребуются расходы. Но это не страшно, поскольку с лихвой окупится. Потребуется создать свой банк данных на потенциальных носителей компромата. Потребуется…

У Соколовского даже захватило дух: все-таки ему в голову пришла гениальная идея! Какие блестящие перспективы и обширное поле деятельности! Кажется, именно об этом он мечтал — держать в своих руках многие нити нечистых людских делишек.

«Но не надо торопиться, — одернул сам себя замечтавшийся Леня. — Это дело надо хорошенько обдумать и спланировать… А еще с Ленкой помириться надо бы… Что это я, в самом деле, сдался без боя…»

Через несколько дней, загоревший дочерна, полный сил и уверенности в себе, он возвращался домой, готовый к новому покорению Москвы, которая, не подозревая о далеко идущих планах одного из своих жителей, мирно раскинула белые корпуса новостроек под крылом приземляющегося аэробуса.

Вернувшись в свою пустую пыльную квартиру, с порога дохнувшую в лицо тяжелым нежилым духом, и кинув сумку в угол, Леня первым делом набрал номер Елены. Она была дома и даже не бросила трубку, но на все попытки примирения и путаные объяснения своего бывшего жениха задумчиво и равнодушно протянула:

— Ты знаешь, я на тебя ни зла, ни обиды не держу, ты не думай. Я просто встретила человека, который обо мне заботится больше, чем о своих делах. Я выхожу замуж, извини. Давай останемся друзьями.

— Я не хочу быть только твоим другом после того, как я был твоим женихом и почти мужем. Я тебя люблю. Ты не можешь так просто скинуть это со счетов.

— Но я-то люблю другого, — равнодушно сказала Елена. — Прости. Я выхожу замуж. На свадьбу не приглашаю, ни к чему.

— А кто он? — потрясенно пробормотал Леня.

— Какая тебе разница? — последовал ответ.

Телефон Васюхина не отвечал. Даже выпить было не с кем. Не идти же в дом напротив к старичку Федотычу, который всегда был рад разделить с собутыльником все равно что — горе или радость. От огорчения Леня купил литр водки и выпил бутылку чуть ли не до дна. Половину ночи он провел в ванной в тщетном желании исторгнуть из желудка его содержимое и только к утру утомленно заснул, бледный, с едва слышным сердцебиением в груди.

Протрезвев, с раскалывающейся головой, он позвонил Ольшевскому, в глубине души предполагая, что именно он может оказаться тем человеком, который больше интересуется его бывшей невестой, чем своими делами, и с которым она пойдет под венец.

— А, привет, — сказал Георгий. — Ты уже вернулся? А я тебе звонил и домой и на работу.

— Что такое? — с дрожью в голосе спросил Леня, ожидая торжественного приглашения на свадьбу.

— Интересный материал для тебя появился. Помнится мне, ты этим интересовался… Так вот, недавно крупную организацию, занимающуюся наркобизнесом, накрыли, они делали и сбывали наркотики. Даже пресс-конференция была по этому поводу. Я думал, ты заинтересуешься. Очень шумное дело.

— А какой наркотик они производили? — и вправду заинтересовался Леня.

— Не помню, но весь писк в том, что делали они его чуть ли не в центре Москвы, под носом у милиции, в обыкновенной аптеке. Кажется, уж как эти аптеки проверяют — каждая таблетка на счету! Ан нет, у них все было куплено — и ревизоры, и все начальство в аптечном управлении.

— Ну и кто нашел-то их? — спросил Леня, чувствуя себя безымянным героем.

— Наши ребята и нашли. Всю кодлу взяли, только настоящий хозяин скрылся за границу. Громкое дело!

Леня произнес еще пару незначащих слов и повесил трубку.

— Страна не знает своих героев, — с горечью заметил он. — Ну и не надо.

Его ждали новые захватывающие «дела», и не стоило сожалеть о недоставшемся ему крошечном кусочке славы.

Работая с Его Величеством Случаем один на один, Соколовский, как никто другой, понимал, насколько сильно зависит от фортуны, и не смел раздражать ее некрасивой, несвойственной любимчикам судьбы жадностью.

— Случай выбирает подготовленные головы, — повторял он, осмысливая свой жизненный опыт.

Его голова, пожалуй, как никакая другая, была подготовлена для успеха.